Лина Коваль
Мой препод – Лёд
Глава 8. Юля
Утро следующего дня начинается с того, что я больше всего терпеть не могу – я проспала!
Вспомнив, что первой парой у нас ненавистный семинар по черчению, начинаю носиться по дому, как угорелая. Чищу зубы и завязываю волосы в узел на макушке. Нахожу первый попавшийся джинсовый сарафан и глухое боди под него.
На макияж времени нет, но он мне и не нужен. Вместо этого трачу десять минут на то, что пытаюсь запихнуть лекарство в Котлетку.
– Проспала? – спрашивает папа, с улыбкой наблюдая, как я заталкиваю в себя бутерброд на скорость и пытаюсь застегнуть кожаный рюкзак.
– Угу.
На несколько секунд зависнув, рассматриваю безупречно отглаженную домработницей рубашку и гладко выбритое сосредоточенное лицо. Как он собран и как всегда аккуратен…
Блин.
Правильно говорят, что девочки тянутся к типажу, похожему на отца, потому что кого-то мне этот занудно-элегантный прикид напоминает.
– Что смотришь? – приподнимает папа брови и усмехается. – У меня зубная паста на щеке?
– Не-е-т, пап.
Он всегда идеально выглядит.
Мама может вляпаться куда-то. И в прямом, и в переносном смысле.
Как и я же.
Но это неплохо. Она всегда говорит, что такие, как мы с ней нужны для того, чтобы, во-первых, красивые мужчины, вроде папы, хотя бы иногда возвращались с работы домой и спали на уютной постели, и, во-вторых, для радости в их скучной и размеренной жизни.
Интересно, а кто у Льва Викторовича для радости? Морозова?
Морщусь.
Какая скучная и пресная «радость». Неудивительно, что Льдинка такой замороженный и холодный.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает отец внимательно за мной наблюдая. – Голова не болит?.. К врачу на следующей неделе?..
– Да всё нормально у меня, пап, – мотаю головой и отпиваю из стакана яблочный сок. – В универ опаздываю.
– Сам тебя отвезу.
Вспоминаю вчерашнее утро. Пожалуй, пока на улице ранняя весна лучше повременить с водительским дебютом. Перенесём мою премьеру хотя бы на апрель.
– Было бы неплохо, – отвечаю и бегу в прихожую одеваться.
На улице сегодня ещё морознее, чем вчера, поэтому снова счастливо улыбаюсь своему решению и усаживаюсь рядом с папой.
– Как дела в университете? – спрашивает он, выезжая из нашего коттеджного посёлка.
– Как обычно.
– Всё успеваешь? – кидает на меня короткий взгляд. – Не пожалела?
Сжимаю зубы.
– Нет, пап.
Потом немного расслабляюсь. В конце концов, никто из не виноват… А родители – это люди, которые два года терпят все мои капризы и ни разу не пошли против. Даже когда дело касалось выбора учебного заведения, и я решила прицепиться хвостиком к Дамиру и поступать в наш Арх.
Большие шумные компании, новые знакомства и незнакомые помещения – это то, что я вычеркнула из жизни после того, что случилось.
Только проверенные люди, безопасность и комфорт.
Тогда мне спокойнее и голова почти не беспокоит.
Несмотря на утренние пробки до университета добираемся довольно быстро. Папа паркует «БМВ» вдоль дороги и нажимает на кнопку центрального замка, поворачивается ко мне и улыбается:
– Хорошего дня, Юль. Обратно попрошу Марата тебя забрать.
Киваю. Водитель отца до того, как я настояла на своей машине, несколько лет возил меня в школу и обратно.
Подхватываю рюкзак, но тут же снова поворачиваюсь к отцу.
– Кстати, ты знаешь, что Лев Демидов вернулся в город? – спрашиваю отстранённо.
– Хм… Знаю.
– Откуда? – пытаюсь по внешнему виду определить его отношение к моему преподавателю.
Отец спокойно отвечает:
– Он звонил мне несколько месяцев назад.
– Зачем?
Папа кивает на здание университета.
– Ты, кажется, опаздывала? – иронично выговаривает и становится серьёзным. – Хорошего дня, Юля. Береги себя.
– Спасибо, – фыркаю в ответ и гордо выбираюсь из машины.
Бегу по заснеженной аллее, поднимаюсь по лесенкам и залетаю в абсолютно пустой холл. Раздевшись в гардеробе, одёргиваю сарафан, закидываю на плечо рюкзак и подкрадываюсь к аудитории.
Прислонившись горящей щекой к холодной поверхности двери, слушаю монотонный бархатный голос, от которого внутри мурашки табуном расходятся.
– Современный чертёж – это не просто картинка и схематичный набросок. Это отражение динамических нагрузок и воздействий на опоры и перекрытия, прогнозирование поведения конструкций при различных условиях… Современный чертёж – это ещё и указание к построению детали на трёхмерном принтере.
В аудитории идеальная тишина, поэтому речь Демидова отчётливая и понятная.
– Древний человек оставлял первые чертежи на стенах пещер, а сегодня это не просто рисунок – это квинтэссенция инженерной мысли и эволюции человечества. На самом деле, всё что я вам рассказываю, это очень интересно…
Прыскаю от смеха. Умрёшь от того, как увлекательно.
Ну до чего серьёзный и умный, этот красивый чертёжник. «Чертежи – интересно». Закатываю глаза и продолжаю подслушивать:
– Возможно, материал, читаемый на лекциях Юрием Всеволодовичем, вам не заходит из-за большого объёма сухой информации, но я постараюсь сделать семинары полезными и понятными…
Так, хватит.
Робко стучусь в дверь и по привычке пытаюсь унять надвигающуюся дрожь перед встречей с ним.
– Здравствуйте, Лев Викторович, – хриплю, осматривая высокую фигуру в сером деловом костюме.
В аудитории тут же начинается гул. Кто-то перешёптывается, кто-то отвечает на звонок или лезет в сумку. В общем, как обычно.
Демидов делает поворот головы и сужает глаза.
Вчера он любезно довёз нас с Котлеткой до ветеринарной клиники. Я вышла из «Мерседеса», тихо его поблагодарив, а пока шёл приём и врач осматривал больную, думала и гадала – ждёт ли препод меня рядом с входом, чтобы увезти обратно к автомойке?..
Увы.
Стоянка оказалась пустой, а мы с моей собакой и назначенным курсом антибиотиков, отправились в путешествие до трассы на такси.
– Можно войти? – спрашиваю и закусываю нижнюю губу.
– Войдите, – кивает Демидов и складывает руки на широкой груди, внимательно за мной наблюдая, как его тёзка, царь зверей, за добычей.
На шее словно металлические кольца стягиваются. Проходя мимо трибуны, за которой он стоит, ощущаю знакомый древесный аромат и слышу тихое:
– Видимо, пунктуальность – не твоё второе я, Юля.
Глава 8.2. Юля
Пропускаю мимо ушей сказанную мне колкость.
Зачем он меня всё время цепляет? Нравится ему, что ли? И надо было мне опоздать именно на черчение. На следующей неделе проснусь в пять утра или вообще ложиться не буду.
Алан поднимается и тепло мне улыбнувшись, кивает на лавку. Усаживаюсь на своё привычное место – между двух знакомых мне людей.
– Привет, – шепчет Дамир и сразу отворачивается, чтобы снова не получить очередное замечание.
– Мог бы и позвонить, с завтрашнего дня буду с тобой ездить, – сквозь зубы проговариваю, не сводя глаз со светлой макушки Льва Викторовича, который что-то рисует на доске мелом какие-то обозначения.
Перевожу взгляд спину и чуть ниже, на аккуратную задницу, прикрытую тканью пиджака. Демидов… большой. Очень. Но совсем не толстый, я бы даже сказала весьма стройный, просто плечи немного шире привычного.
Алан прислоняется к моему уху щекой, заставляя меня почувствовать неловкость.
– Наши клуши, – кивает назад. – Перед парой сказали, что видели его вчера, – теперь указывает подбородком на спину препода.
– Где? – замираю.
Демидов поворачивается и поправляет аккуратно уложенные волосы. Улыбаюсь, потому что хочется непременно его взъерошить… Поставить хоть одну помарку на его внешнюю и, я почему-то уверена, внутреннюю идеальность.
Снова поставить на него кляксу, что ли.
– Так где видели-то? – нахмуриваюсь и перевожу взгляд на своего парня.
Быстро осматриваю его лицо. Смешную бровь с серьгой, ярко-серые глаза, высветленные кончики «ёжика» на голове, ещё одно серебряное кольцо в ухе.
Здесь помарок хоть отбавляй.
– В салоне нижнего белья на набережной, помнишь такой? На углу возле кофейни. Вернее, в примерочной.
По инерции перевожу взгляд на «клуш», в такт жующих жвачку на задней парте, и пытаюсь скрыть жгучее разочарование за неловкой улыбкой.
– И ты им веришь? – усмехаюсь. – У них такие длинные ресницы, что они ничего не видят.
– Так, а что здесь не верить, зай? Говорю тебе – скоро свадьба.
Облизываю вмиг пересохшие губы. Зачем-то начинаю представлять Демидова с Морозовой в тесной примерочной. Лицо словно горячим паром обдаёт. Вряд ли они занимались классическим сексом. В том салоне примерочные величиной с плюшевый домик моей Котлетки.
Я не ханжа, но мне неприятно представлять его, трахающим «идеальный», в отличии от моего, рот. Хотя сама картинка меня так заводит, что внизу живота разливается приятное тепло. Интересно, сколько в этом всём для него удовольствия? Он её любит или… просто хочет? И внизу… он такой же большой? Столько вопросов… и никакой надежды на ответы.
Откашливаюсь громко.
Демидов тут же обращает на меня внимание и сужает глаза.
– Технический чертеж… – пытаюсь вникнуть в смысл слов, которыми преподаватель сопровождает выведение иероглифов на доске, – … ассоциируется как сложный и многогранный вид рисунка с непонятными обозначениями. На самом деле, он всегда простой и доступный. Обозначения как раз и нужны для того, чтобы максимально упростить контент и обычный человек мог спокойно их прочитать.
Озираюсь по сторонам.
На окнах болтаются тонкие занавески, на выкрашенных в жёлтый цвет стенах размещены плакаты с правилами пожарной безопасности, а старый линолеум поскрипывает под ногами у выступающего.
Голос Демидова убаюкивает, действует на мою психику как транквилизаторы, которые я некоторое время принимала. Эффект был тот же – успокаивающий и будто бы отпускающий чувство страха.
Я всегда немного взвинчена. Напряжена. Даже сидя на лекции между Дамиром и Аланом. Ведь в аудитории помимо нас ещё чуть меньше пятидесяти человек, большая часть из которых – лица мужского пола.
Это не оборзевшие, обдолбанные мажоры. Но всё же…
Снова смотрю на молодого мужчину перед собой, словно вышедшего из старого итальянского кино…
Салон нижнего белья и примерочные вяжутся со Львом Викторовичем также, как кружок макраме со мной. То есть вообще, чёрт возьми, не вяжутся… Жуткая смысловая тавтология.
– Ближайшие две недели мы с вами будем работать над вашими проектами. Я поделю вас на группы и выдам техническое задание, – разместив руки на трибуне, воодушевлённо сообщает чертёжник. – Чтобы у вас была мотивация, открою секрет. Университет выделил бюджет на поездку в Московский музей архитектуры. Поэтому группы будем дробить по количеству мест – четыре человека.
– Галчонок, – смешно выговаривает Алан нашей старосте. – Ты чур с нами в команде. Рыба моя.
Весь поток начинает ржать, а я тепло улыбаюсь Гале. Девчонка она простая и справедливая, живёт в общежитии, а главное относится ко всем доброжелательно.
– И правда, Галь, – предлагаю. – Давай, нам как раз четвёртого не хватает.
– Да, я не против, – отвечает она, тут же пересаживаясь к нам за парту.
Немного подумав, робко поднимаю руку. Аудитория наполняется шумом и смешками.
– Да, Юлия, – кивает Лев Викторович, снимая пиджак и размещая его на стуле.
Зависаю, рассматривая, как он разминает крепкую шею и втянув и без того плоский живот, проверяет заправлена ли в брюки бледно-голубая рубашка сзади.
– Вы можете выбрать в нашу команду ещё одного человека, – предлагаю, озираясь.
– Почему?
Опускаю взгляд и слегка краснею.
– Будет обидно, что место пропадёт. Я всё равно никуда не поеду, – отвечаю упрямо. – Тем более… так далеко, в Москву.
Демидов задумчиво потирает подбородок и резко уводит в сторону взгляд, а когда возвращает его на меня, в синих глазах такой сумасшедший шторм, что меня с ног сбивает. Он… злится? На меня? Не знаю, но вижу, что крупные кулаки сжимаются, когда он невозмутимо продолжает разговор.
– Вам совершенно не зачем переживать, Юлия. Поездка будет одним днём. Утром – вылет. Вечером вернёмся в город. Спать будете дома, – обводит взглядом аудиторию. – Все до одного.
– Но… – пытаюсь возразить.
– Всё в порядке, Юля, – настаивает и кивком указывает, чтобы я села.
Падаю на своё место и изумлённо наблюдаю, как он спешно, широким шагом покидает аудиторию.
Зацепляю взглядом тетрадь и ручку, вытираю влажные ладони о сарафан и глядя на закрывшуюся за Демидовым дверь, пытаюсь прийти в себя.
А чуть позже меня озаряет одна въедливая мысль. Откуда, чёрт возьми, он знает, про мой страх ночевать вне дома?..
Глава 9. Юля
Закусив губу, упорно чищу картошку. Получается не очень, но уж страшно хочется помочь Мие, жене моего брата.
Три месяца назад у них родилась дочка – маленький кричащий комок по имени Таисия Мироновна, и теперь мы по очереди навещаем молодых родителей, чтобы чем-нибудь помочь.
Усмехаюсь. В общем, «причиняем добро».
Просто мне кажется, что Мие мы только мешаем, но она мило улыбается и пытается быть со мной и мамой вежливой.
– Проснулись? – спрашиваю, когда вижу в дверном проёме девушку с ребёнком на руках.
Она улыбается.
– Ага. Спутала день с ночью. Спит и спит, ночью будет кричать на весь дом, а завтра утром у Мирона важный экзамен.
Мой брат тоже учится в Архе. Вернее, в этом году его заканчивает.
– Так может, Мир к нам поедет? Чтобы выспаться.
Мия нахмуривается и гладит животик у дочери, одетой в розовый комбинезончик.
– Зачем к вам?
– Ну как… сама ведь говоришь, не высыпается, – проговариваю и приступаю к резке картофеля.
– Переживёт, не сахарный, – пожимает плечами жена моего брата.
Я вдруг чувствую, что сказала глупость.
– Извини, если обидела. Я, правда, не вижу в этом ничего такого, – признаюсь честно.
Мия машет рукой, показывая, что совершенно на меня не обижается.
– Выйдешь замуж, узнаешь, Юлька, – заговорщицки подмигивает. Я тут же успокаиваюсь. – Если муж едет ночевать куда-то, какие бы обстоятельства ни были – это уже не семья.
– Почему? – хмыкаю.
– Потому что дети – это навсегда. Сегодня они кричат, завтра у Таи будут резаться зубки, потом, не дай бог конечно, простынет, да куча ещё всего предстоит. Подростком будет – домой поздно явится. Что ж сейчас, при каждом случае к родителям спать бежать?.. Она же наша общая дочь.
Теперь я пожимаю плечами.
Странно. Подумаешь, один день. Ладно, как говорится, не мне их судить. У меня-то отношений в жизни кот наплакал.
– С лапшой? – спрашиваю, киваю на плиту, где уже доваривается куриный бульон.
– Да, можно с лапшой. Спасибо, Юлька. Ты настоящий друг.
Заливаюсь краской и широко улыбаюсь. Так получилось, что у меня практически нет друзей, кроме братьев Алиевых. Как-то со школы не задалось, класс был недружный. Пожалуй, Мия и есть моя лучшая подруга.
Отодвинув стул со скрипом, поднимаюсь с места и отправляю картофель в кастрюлю.
– Какая ты стройная, Юлька? – восхищенно проговаривает Мия, изучая мой короткий топ с длинными рукавами. – Тростиночка наша. И когда я приведу себя в порядок?
– Да ты и так похудела, – киваю на её фигуру, скрытую под тонким халатиком.
– Да уж, конечно. А как у тебя здоровье? Головные боли не беспокоят?
Резко вздыхаю и закатываю глаза.
– Выключи Мамаситу, Мия, – со смешком выговариваю, но твердо. – У меня всё нормально.
– Прости, – она деликатно откашливается и опускает взгляд на мирно спящую дочку. – Я не со зла. Беспокоюсь о тебе, Юль.
– Совершенно незачем.
– Ты больше не ходишь к психологу?
– Нет, не вижу смысла.
– Ясно… Может, сменить специалиста?
– Нет.
– Прости ещё раз.
Киваю и помешиваю суп.
– Да, всё нормально, –оборачиваюсь и упираюсь поясницей в столешницу. – Мия, можно задать тебе вопрос?
– Конечно. Ещё спрашиваешь.
– Обещай, что никому не расскажешь? Это секрет.
– Кому? – усмехается она. – Тае? Или молокоотсосу?
Разводит руками.
– Мирону, например…
– Миру? – задумывается. – Он в последнее время, кроме фирмы своей, и диплома ничего не замечает, – фыркает. – Поэтому думаю, даже если ему что-то рассказать, он пропустит мимо ушей.
– Ладно, – киваю и опускаю взгляд на свои ноги, облаченные в тонкие легинсы и белые короткие носочки. – Я хотела спросить, про Льва… – морщусь и упрямо договариваю, – Викторовича.
На кухне вдруг становится тихо, только суп булькает в кастрюле.
– Про Лёву? – взгляд Мии из полусонно-безразличного превращается в цепкий и внимательный.
– Угу, – потираю шею сзади.
Конечно, она всё поймёт. Ну и пусть. Невыносимо носить это в себе одной.
– Что именно про него? – она непонимающе мотает головой.
– Ты же с ним… ну… встречалась? – закусываю губу.
– Было дело. Только при Мироне не вспоминай, – усмехается, поднимаясь. – Рука отсохла, капец.
– Не буду при нём вспоминать… А у вас… всё серьёзно было?
– Что ты имеешь в виду? И зачем?
Мия укладывает Таю в небольшую люльку, отделанную белым кружевом, поправляет халат на груди и снова смотрит на меня. Делает паузу, подозрительно сужая глаза.
Словно натянутая струна напрягаюсь.
– О нет, Юль. Только не говори, что…
Чёрт. Что ж так сложно-то?…
Резко отворачиваюсь к кастрюле и тут же ошпариваюсь, отскакивая. Трясу рукой как ненормальная, боль сносит всю защиту.
Всхлипываю от боли, благодаря Бога за то, что у меня есть легальная причина пореветь.
Мия обнимает сзади, голос становится мягче.
– Вы такие разные, Юлька. Я даже не знаю, чем тебя утешить. Он такой взрослый, огромный. Не представляю вас вместе. Что-то несовместимое.
Рушит все мои надежды. А что я хотела?.. Я и сама всё это знаю, но сердцу не прикажешь.
– Он ведь не женится на Морозовой? – спрашиваю с надеждой, понимая, как жалко звучит мой голос.
– Морозова, которая Дана? Хм-м. В первый раз слышу. А они встречаются?
– Не знаю, – шмыгаю носом.
– По типажу, конечно, они идеально друг другу подходят.
Злюсь.
– А ты не ревнуешь его к ней? – спрашиваю, поворачивая голову.
– С ума сошла такое спрашивать? – смеется Мия. – Слышал бы тебя твой брат.
– А что такого-то? Как его вообще можно не любить? – мечтательно произношу.
– Мирона?
– Льва Викторовича, вообще-то.
Мия горестно вздыхает и отмахивается.
– Лёва… у нас толком и не было ничего. Мир ведь у меня первый был. А Демидов? Такой собранный, всегда застегнут на все пуговицы, постоянно говорит о репутации. Я так понимаю, там воспитанием занимался наш бывший мэр лично. С мамой Лев много лет не общается. Да и с семьёй отца и мачехой у него что-то не ладилось.
Боже.
Теперь я представляю маленького светловолосого мальчика, в рубашке с глухим воротником. Ребёнка, которого никто не любит с самого детства и так грустно становится. Ещё хуже, чем было.
– Юлька, может это пройдёт? – размещает Мия ладони у меня на плечах и разворачивает к себе.
Заглядывает в увлажненные слезами глаза.
– Да уж быстрей бы, – ворчу, закусывая губу.
– Погоди… это у вас ещё с того случая, два года назад? – нахмуривается и у неё во взгляде мелькает ужас. – Юля, он что к тебе приставал тогда? У вас что-то было?
– Не-ет, – быстро выпутываюсь и убегаю к окну. – Совсем что ли? – прижимаю ладони к горящим щекам и опускаю глаза.
Входная дверь с грохотом закрывается и через секунду слышится голос моего брата:
– Девчо-о-онки, папа дома.
– Мы на кухне, – кричит ему Мия, а сама глаз с меня не спускает. – Юль…
– О-о, у нас Юлька, – весело проговаривает брат. – Таська спит? Что ночью будем делать?
– Водиться, конечно, – фыркает Мия.
– И то правда. Чем ещё нам заниматься? – усмехается Мир.
В отражении стекла смотрю, как брат обнимает жену и нежно целует в губы, она обвивает его шею и льнёт к нему, как Котлетка ко мне. Становится немного неудобно, что я подглядываю. А ещё, если честно, чуточку завидно…
Обнимаю сама себя и поглаживаю плечи.
Брат откашливается, прежде чем начать:
– Как…
– Если спросишь, как моё здоровье, я напичкаю твою машину Тайкиными памперсами, – рявкаю. – Использованными, чтоб ты задохнулся.
Мирон присвистывает и вижу, как молча кивает Мие. Мол, что это с ней? Его жена пожимает плечами.
С меня хватит.
– Пережарка на сковородке, лапшу сами добавите. Я ушла.
Разворачиваюсь и хватаю толстовку со стула. В прихожей пытаюсь отыскать свою сумку. С кухни доносится отчетливый шепот.
Что со мной происходит? На Мира всех собак спустила. Вообще-то, я брата люблю. Это безусловно мой самый близкий человек.
Во всём виноват Демидов. Чтоб ему пусто было.
– Пока, Юлька, – выглядывает Мия в коридор. – И спасибо за суп.
– Пожалста, – бурчу под нос.
– Позвони мне завтра, – многозначительно приподнимает брови. Машет рукой.
Обнимаю ручку на двери, чувствуя внутри неприятное жжение. Надо с Миром всё же попрощаться.
– Стопэ, психушка, – слышу бас за спиной, и облегченно вздыхаю, когда краем глаза вижу, как брат подцепляет куртку с вешалки. – Погоди. Я сам тебя отвезу.
*
Дорогие читатели! На моем телеграм-канале "Лина Коваль. Автор" (linakoval23) вы можете найти фото и видеовизуализацию Юли и Льва, а также я размещаю график выхода продолжений, спойлеры к главам и провожу розыгрыши среди участников.
Приходите, буду рада. На мой взгляд процессники так читать гораздо интереснее.
