Лина Филимонова
Снежный поцелуй
Глава 6
Марьяну опять разбудил Кирилл, на этот раз он использовал ее кровать как гоночную трассу для своих маленьких машинок. Он жужжал, рычал, пыхтел и сопел, изображая работу двигателей. Перед пробуждением девушке снились огромные синие шмели, которые кружились над ней целым роем и пытались ужалить. Вынырнув из сна, она поняла, в чем причина ее странного сновидения.
– Ты когда-нибудь дашь мне выспаться, маленький разбойник?
Он помотал головой и продолжил жужжать. Марьяна села на кровати и вдруг поняла, что у нее кружится голова. Она потерла лоб, но головокружение не прошло. К нему добавилась пульсирующая боль в висках. Странно. С чего бы это ей так отвратительно себя чувствовать? Марьяна снова упала на подушки. Лицо горело, глаза налились тяжестью, и еще очень сильно хотелось пить. Неужели она заболела? Этого еще не хватало.
Кирилл тем временем перешел с кровати на пол. Он перемещал свои машинки, одну за другой, по всей комнате, храбро преодолевая любые препятствия от пушистых тапочек до журнального столика.
– Эй, гонщик, – окликнула его Марьяна. – Принеси мне, пожалуйста, воды.
– Зачем? – удивился племянник.
– Пить очень хочется.
– А хочешь, я тебе принесу яблочный сок? Или лимонад? Там еще осталось немного.
– Нет, просто воды.
Он бросил машинки и умчался на кухню.
– Что это вы вчера делали на этой своей дискотеке, что ты с утра требуешь воды? – произнесла мама, входя в комнату. В руках она держала высокий стакан с водой. Марьяна протянула к нему руку, взяла, и жадно выпила.
– Спасибо, – выдохнула она.
– Та-ак, – произнесла мама, внимательно разглядывая дочь. Что-то мне не нравятся твои глаза. Она приложила ладонь ко лбу Марьяны. – Так и есть, температура!
– Не может быть! С чего ты взяла? Тоже мне, ходячий термометр.
– Мне и термометр не нужен. Я по глазам вижу. Блестят и красные. И дышишь ты тяжело.
– Вовсе не тяжело.
– Не спорь с матерью. Будешь сегодня лежать в кровати, пить чай с лимоном и отдыхать.
– Нет!
– Да.
Градусник подтвердил мамины предположения. 37,5. Марьяна негодовала. Как ее организм мог выкинуть такой фортель? Она приехала кататься на лыжах, а не валяться в кровати. Но мама была непреклонна, и, что самое обидно, все остальные ее рьяно поддержали.
– Ты вчера сначала перегрелась на солнце, а потом переохладилась, – вынесла вердикт мама. – Эх, это я виновата. Надо было тебя пораньше домой загнать. Теперь будешь лежать весь отпуск…
– «Загнать», – передразнила Марьяна. – Я же не коза какая-нибудь. Из стада.
– А мне кажется, – начал Роман, но девушка кинула в него тапок и он замолчал.
– Хватит панику поднимать, – сказал свое веское слово папа. – Горло не красное, насморка нет. Это просто акклиматизация. К вечеру пройдет.
– Только ты меня понимаешь, – обрадовалась Марьяна. – Обещаю, что к вечеру буду как новенькая.
– А пока лежи и не рыпайся. Телевизор вон посмотри или папину газету почитай. Тоже очень веселое занятие, – высказался Роман.
Они не обменялись номерами телефонов. Почему – Марьяна и сама не знала. Как-то не до этого было. И не казалось необходимым. Они и так все время встречались, это происходило как-то само собой. Но теперь Марьяна очень жалела, что не знает телефона Сени. Она начала жалеть об этом еще тогда, когда Роман был дома. Ей очень хотелось попросить его передать своему новому другу ее номер. Но почему-то она не решилась. Ее старший брат все время как-то странно смотрел на них с Сеней. Может, это ревность? Или он беспокоится за нее? Старшие братья бывают такими странными… Не может же он всерьез думать, что Арамис способен ее обидеть? Скорее уж она его.
Марьяна выпила три кружки чаю под мелькание каналов телевизора, потом, встала, заглянула в холодильник, поняла, что есть совершенно не хочет и снова легла в кровать. Голова болела, но не очень сильно. Самым неприятным ощущением была горячая тяжесть в глазах. Они сами собой закрывались и никак не хотели открываться. Девушка решила не сопротивляться навалившейся на нее сонливости. Может, когда проснется, она почувствует себя лучше.
В два часа все семейство спустилось с гор, чтобы отдохнуть и пообедать. Марьяну осмотрели, потрогали лоб, заглянули в глаза, заставили показать язык…
– Может, вам еще польку-бабочку сплясать? – возмутилась она. – Все со мной нормально. Я поспала, проснулась, и у меня больше ничего не болит. Прекрасно себя чувствую.
– Сейчас посмотрим, – мама вытащила у нее из-под мышки градусник. – Действительно, температуры нет.
– Ну вот! Я сейчас пойду с вами на лыжах кататься.
– Ни в коем случае. Сегодня у тебя постельный режим.
– Ну уж нет. Спать я больше не буду. И так все бока отлежала.
– Ну, значит, домашний арест, – вклинился Ромка. – Сиди тихо, кушай бульончик и не высовывайся.
– Мама! – жалобно произнесла Марьяна. – Я не хочу дома сидеть.
– Ну и не надо. Но на лыжах кататься сегодня тоже не стоит.
– А на коньках?
– Конечно, нет. А прогуляться, на солнышке посидеть – это милое дело. Я, например, этим и собираюсь заняться. Вместе с Кириллом. На детскую площадку сходим, лошадок посмотрим в загоне, правда, Кирюша?
– Лошадок? – обрадовался мальчик. – Пошли.
– Сейчас пообедаем и пойдем.
Арсений проснулся очень поздно, почти в полдень. Увидев, сколько времени, он пулей вылетел из кровати и помчался в ванную. Неужели эти троглодиты уехали кататься без него? Ну он им покажет! Это же настоящее предательство. Почистив зубы и умывшись, он распахнул дверь спальни Кузи, а потом и Лося. Нет, ну надо же! Они еще дрыхнут.
– Эй! – завопил Арсений. – Подъем! Боевая тревога!
– Что, где? – Лось вскочил и начал натягивать штаны, но не никак не мог попасть в штанину.
– Исчезни, – пробормотал Кузя и накрыл голову подушкой.
Тем временем Лось осознал, что его коварно обманули, и снова рухнул в кровать.
– Время двенадцать! – проорал Арсений. – Вы сюда кататься приехали или спать? Канатка, между прочим, работает всего до семи. А мы еще не были на западном склоне.
– Двенадцать, – Кузя, наконец, продрал глаза. – А чего ты молчишь?
– Я молчу? Да я вою как сирена.
– Надеюсь, это не повод отказываться от завтрака, – произнес Лось, натянувший, наконец, штаны.
– Какой еще завтрак? За ужином позавтракаешь.
– А ты ел?
– Нет.
– Надо поесть, – поддержал друга Кузя. – А то руки-ноги трястись будут.
– Пить надо меньше. И раньше, – проворчал Арсений. Вообще-то он тоже ощущал голодное урчание в желудке и идея обойтись без завтрака ему самому не очень нравилась.
В итоге, когда гоп-кампания добралась до подъемника, было уже полвторого. Арсений постоянно озирался по сторонам. Марьяна, думал он, наверняка проснулась рано, и уже успела накататься. Возможно, сейчас пойдет обедать вместе со своей семьей. Но ее нигде не было. Интересно, она его искала?
Даже через три часа он ее не обнаружил. И, что самое странное, Самовара тоже нигде не было. Куда же они все запропастились? И почему он, идиот этакий, не догадался взять у нее номер телефона?
Самовар появился часа в четыре, медлительный и довольный. Видимо, только что пообедал. Значит, и Марьяна где-то здесь!
– Здорово, – лениво произнес брат самой прекрасной девушки на свете. – Где это вы сегодня целый день бродите? Я тут с утра такие кренделя выписывал… А сейчас устал уже. Да и живот полный. Буду потихоньку скатываться.
– Да мы дрыхли до обеда, – признался Кузя. – Вчера с Лосем загуляли, вернулись поздно.
– Молодцы, что сказать. Дело молодое…
– Не то что ты – почтенный отец семейства, – поддел Лось.
– И тем горжусь.
– Ну и правильно.
– А Марьяна… – решился, наконец, Арсений, – тоже где-то здесь?
– Да нет, она дома валяется. Заболела.
– Заболела?!
– Да чего ты подпрыгиваешь, все нормально. Температуры уже нет. Акклиматизация. Завтра будет как огурец.
– Слушай… а ты не дашь мне ее номер?
– Так что, она тебе даже телефон не сказала? – ухмыльнулся Роман.
– Да я не спрашивал…
И чего он так мерзко ухмыляется, так и хочется дать по роже. Но нельзя. Надо быть добрым и терпеливым.
– Не спрашивал, так спроси, – произнес Роман, оттолкнулся и покатился вниз по склону.
– Чего это он? – удивился Арсений.
– Я же говорил, сестра – это не хухры-мухры, – объяснил Кузя и отправился вслед за Ромкой.
– Понял? – подытожил Лось и тоже заскользил на доске вниз.
Арсений стоял на вершине горы, растерянный и подавленный. Марьяна заболела, а он даже не может ее навестить! Если бы все было как у нормальных людей, он бы, не задумываясь, пришел, познакомился с ее родителями, а так… Не может же он сейчас представиться как друг-студент, а через пару дней сказать, что он совсем не тот, за кого себя выдавал. Как же быть?
А Самовар, тоже, ведет себя как собака на сене. Жалко ему, что ли, телефонного номера? Арсений чуть ли не скрипел зубами от злости. Если бы не Марьяна, он бы показал этому высокомерному жлобу, как ухмыляться. Но теперь Роман стал неприкосновенной персоной. Что же делать?
Пару часов Марьяна провела на скамейке у детской площадке, час – у лошадиного загона, где Кирилл, восторженно застыв, во все глаза смотрел на прекрасных животных. Когда ему разрешили потрогать длинную густую гриву и даже угостить лошадку сахаром, он чуть не завизжал от счастья. Как мало ребенку надо, чтобы быть абсолютно довольным жизнью!
Все три часа мысли девушки крутились вокруг Арсения. Она вспоминала каждое произнесенное им слово, каждый жест, каждый взгляд. Они знакомы так недавно, но она уже успела привыкнуть к его присутствию. С ним ей было интересно и весело, она чувствовала себя такой беззаботной и еще – защищенной. Он умел создавать неуловимую атмосферу заботы. Не то чтобы он демонстративно пропускал ее вперед и постоянно открывал перед ней дверь. Дело было не в этом. Просто она все время чувствовала, что он обеспокоен тем, чтобы ей было хорошо и комфортно. Она еще только начинала замерзать, а он уже укрывал ее своей курткой, она еще не успевала понять, что голодна, а он приглашал ее обедать… Их мысли были синхронны!
А еще она его немного боялась. Поэтому и сбежала вчера с Ромкой и Катей. Вернее, не совсем его. Она боялась, что, если он снова будет ее провожать, то она будет ждать, что он ее поцелует. И ей не хотелось, чтобы он заметил и понял это ее ожидание. Все это невероятно глупо! Она боится сама себя, своих чувств, вспыхнувших так внезапно и так ярко. В общем, за три часа раздумий Марьяна поняла, и была вынуждена откровенно признаться себе, что влюбилась. Да. Это правда. И что в этом плохого? Это немного страшно, ведь не знаешь, что ждет тебя впереди, счастье или боль.
Она не знает, что будет дальше, так какой смысл об этом тревожиться? Может быть, у них впереди долгие годы, а может, всего несколько дней, после которых они расстанутся и никогда не встретятся снова. Все возможно. Она сейчас не будет думать о будущем, строить планы, анализировать свои чувства. Будет просто наслаждаться восхитительным настоящим. Каждую минуту.
Желание носиться по склонам у Арсения пропало абсолютно. Он несколько раз поднялся на вершину и съехал вниз, вместе со своими неугомонными друзьями, но никакого удовольствия этот процесс ему не доставил. Он не мог думать о трамплинах и крутых поворотах, все его мысли были заняты Марьяной. Он представлял, как она сейчас лежит в постели, больная и несчастная… ей, наверное, очень плохо. А он даже не может придти и чем-нибудь ей помочь. Да хотя бы развеселить.
На самом деле ему хотелось каких-то более грандиозных свершений. Мчаться сквозь бурю за редким лекарством. Нести ее на руках до больницы, ощущая, как она обнимает его за шею. Броситься в горящий дом, и, рискуя жизнью, вытащить ее из огня… Так, стоп. При чем тут горящий дом? Похоже, он совсем тронулся. Надо, наверное, завязывать с катанием. А то он сейчас замечтается и слетит с трассы в какое-нибудь ущелье.
Арсений сообщил удивленным друзьям, что уходит, съехал на первый уровень, сел в кабинку подъемника, и вскоре уже переодевался в своей комнате. Его гостиница была расположена довольно далеко от отеля Марьяны, а ему хотелось оказаться где-нибудь поблизости. Непонятно, зачем. Даже если он будет в соседнем номере, но при этом все равно не сможет ее видеть, разве ему будет легче?
Тем не менее, ноги сами принесли его туда, откуда было видно окно Марьяны. Почему-то этот светлый прямоугольник притягивал его взгляд. Он сел на одну из скамеек возле детского городка и стал вести наблюдение. Наблюдать было совершенно нечего. Занавески на окне ни разу не шелохнулись, никто не показался, не помахал ему рукой… Наверное, она спит. Во всяком случае, лежит в постели. А рядом мама, племянник, невестка. Они могут ее видеть, разговаривать с ней, она, наверное, улыбается им и говорит, что чувствует себя прекрасно, чтобы они не волновались.
А вдруг ей стало хуже? Вдруг у нее что-то серьезное? Арамис вскочил и двинулся к гостинице. Почти, дошел до входа, повернул влево, прогулялся, потом вправо… В конце концов, он зашел в кафе и выпил целый кофейник кофе, что отнюдь не способствовало успокоению его мыслей.
Марьяну все время тянуло к окну, и, как оказалось, не зря. Ближе к вечеру она увидела Сеню. Он сидел на детской площадке и смотрел на ее окно. Она стояла за прозрачной шторой и наблюдала за ним. Вот он вскочил и бросился к гостинице. Неужели заявится к ней, невзирая на родителей и всех остальных? Это будет интересно. Девушка чувствовала, что ее сердце учащенно забилось. Сейчас он поднимется, и окажется прямо перед ней… Но он не поднялся. Когда до входа оставалось несколько метров, Сеня резко свернул в сторону. Он несколько раз прошелся перед гостиницей и зашел в кафе. Значит, боится. Ну что ж, ей это вполне понятно. Хватит его мучить.
Она бросилась одеваться. Пришлось натягивать теплый лыжный костюм. В джинсах и коротенькой курточке мама ее ни за что не отпустит. Марьяна быстро причесалась, мазнула по губам кисточкой с блеском. Хотела накрасить ресницы, но передумала. Пусть все будет естественно. Щеки у нее раскраснелись, глаза блестят, она чувствовала, что выглядит очень привлекательно. Потому что влюблена, потому что спешит на встречу с человеком, который сводит ее с ума.
– Мам, я пойду прогуляюсь, – крикнула Марьяна в сторону гостиной.
– Стой! – услышала она грозный окрик.
– Ну что? Я прекрасно себя чувствую.
– Похоже, что так и есть, – вынесла вердикт мама, несколько секунд пристально рассматривая дочь. – Шапку надень.
– Да там не холодно.
– Говорю тебе: надень шапку.
– Да у меня капюшон есть!
Спорить совершенно бесполезно, поняла Марьяна. За шапку мамы бьются насмерть. Она взяла из маминых рук шапку, надела ее перед зеркалом и вышла.
– Только не сиди на морозе! – услышала она вслед.
Глава 7
Они столкнулись в дверях кафе. Арсений почувствовал, что кофе видеть уже не может, но зато в его организме присутствует странная и очень настоятельна потребность видеть окно Марьяны. Он расплатился, побрел к выходу, причем настроение его было далеко не радужным. И тут на него налетел восхитительный маленький вихрь с длинными светлыми волосами и самыми синими глазами на свете.
– Привет, чего нос повесил? – бодро спросила девушка, которая, в его представлении, должна была лежать в кровати с высокой температурой.
– Переживаю, – признался ошеломленный Арсений.
– За меня?
– Ага, – он почему-то опустил глаза.
– Здорово, – сделала неожиданный вывод Марьяна.
– А почему ты тут бродишь, ты же должна болеть, лежать в кровати с горчичниками? – спохватился он.
– Я уже выздоровела. И вообще, это была не болезнь, а акклиматизация. Если бы мама не подняла панику с утра, я бы и на лыжах пошла кататься. Как сегодня снег? Такой же мягкий, как вчера?
Они вышли из кафе и пошли по набережной, вдоль узкой горной речки, заключенной в обрамление из бетона. Арсений рассказал, как они всей компаний проспали и вышли на трассу только после обеда. Описал появление Романа и его нежелание сообщать телефон сестренки.
– Он вообще какой-то странный, – задумчиво произнесла Марьяна. – Смотрит на тебя волком. Не понимаю, что ему в тебе не нравится? – Она немного отошла и придирчиво оглядела молодого человека со всех сторон. – Вроде, все на месте. Две руки, две ноги. Одна голова.
– Может, он недоволен моим изогнутым носом? Или ему горб ему не по душе? А, понял! У меня ноги кривые.
– Точно, – серьезно сказала Марьяна. – Это решающий аргумент. Она не выдержала и рассмеялась. – Не прибедняйся. И не напрашивайся на комплименты.
– Даже и не думал. А почему у тебя шапка не на месте?
– В смысле? – девушка посмотрела на шапку, зажатую в руке.
Арсений аккуратно взял головной убор и натянул ей на голову. Он пытался быть осторожным, но все равно его пальцы запутались в разметавшихся по плечам волосах Марьяны.
– Больно! – пискнула она.
– Извини, – он неловко переместил шапку на одну сторону, потом на другую. Потом натянул на лоб.
– О господи, – вздохнула Марьяна. – Чувствую себя поленом.
– Почему? – удивился Арсений.
– Только на полено можно натягивать шапку таким образом.
Она сняла свою белую вязаную шапочку, перевернула швом назад и пристроила на голове так, как нужно.
– Век живи век учись, – глубокомысленно изрек Арсений. – Может, посидим где-нибудь? Ты не замерзла?
– Я совершенно не замерзла. Мне даже жарко. Особенно в шапке. Посидеть можно, только пусть это место будет очень тихое. У меня сегодня все утро голова болела, шума она не вынесет.
– Так, тихое… В пиццерии шумно, в «Медведе» музыка, в «Амстердаме» вообще рок-группа. Слушай, а пошли ко мне? То есть к нам. У нас очень уютная гостиная. Если придвинуть кресла к окну, можно смотреть на набережную. Красивый вид. И тихо. Если связать троглодитов и заткнуть им носками рты.
– К тебе? – заколебалась Марьяна.
– Только ты не думай, что я… Я совершенно не имел в виду ничего такого. Я хотел сказать…
– Что не будешь покушаться на мою честь, – закончила фразу Марьяна. Он так смутился, что ей стало смешно. И очень легко. – Знаешь, почему-то я тебя совершенно не боюсь, – призналась она.
не знал, радоваться этому заявлению или огорчаться.
– Ого, – произнесла Марьяна, оглядывая роскошную гостиную. – Совсем не похоже на прибежище бедных студентов. У каждого отдельная спальня… Которая из них твоя?
– Э-э, – замялся Арсений.
– Что? Не покажешь мне, где ты обитаешь?
Молодой человек лихорадочно пытался вспомнить, застелил ли он кровать. По всему выходило, что нет. Утром они страшно торопились, потом он думал о Марьяне, а не наведении порядка… Наверняка еще и носки повсюду разбросаны.
– Может, не стоит? – умоляюще произнес он. – Мы сегодня утром очень торопились.
– Хочешь сказать, там страшный бардак? – почему-то обрадовалась Марьяна. -Тогда тем более пошли. По характеру беспорядка можно очень многое сказать о человек.
– Ладно, мой дорогой Холмс, если не боишься, пошли, – он распахнул дверь.
По крайней мере, в одном Арсений был уверен: его документы, паспорт и права, не валялись на видном месте. А еще он понимал, что приближается час икс. Сегодня вечером он просто обязан рассказать Марьяне всю правду.
Комната, и вправду, выглядела не лучшим образом: дверцы шкафа раскрыты, одеяло наполовину лежит на полу, штаны от лыжного костюма свешиваются со спинки стула, носки почему-то лежат на тумбочке, а футболка на туалетном столике. Арсений бросился подбирать вещи и запихивать их в шкаф.
– Поздно метаться, – злорадно усмехнулась Марьяна. – Я уже все видела.
– Что?
– Да ничего страшного. Совершенно нормальный утренний беспорядок.
– И какие будут выводы, сэр Шерлок Холмс?
– Ты человек довольно аккуратный.
– Вот как? – удивился Арсений.
– Да, – медленно кивнула Марьяна. – В шкафу у тебя все вещи сложены. Даже носки лежат парами.
– Ну у тебя и глаза!
– Так, что еще можно о тебе сказать? – Девушка продолжала оглядываться. – Наверное, ты любишь синий цвет…
– С чего это?
– У тебя свитер синий.
– Блестящая логика. Браво!
– Ладно, сдаюсь. Если бы это была твоя настоящая комната, где ты постоянно живешь, тогда можно было бы делать какие-то выводы. А так… Ни книг, ни дисков, ни… вообще ничего, кроме носков и свитера.
– А вот я, хотя и не был в твоей комнате, могу сказать о тебе очень многое, – заявил Сеня.
– Да? А я думала, что я такая вся из себя таинственная, и по моему непроницаемому лицу и загадочному виду совершенно невозможно узнать что-то о моей жизни.
– Ну, о жизни я, честно признаюсь, знаю совсем немного… Но зато я точно знаю, что таких синих глаз нет ни у кого на свете.
Марьяна, неожиданно для себя, очень смутилась и не могла придумать никакого остроумного ответа. Как будто ей никогда раньше не говорили комплиментов! Говорили, конечно. Но никогда при этом не смотрели на нее так… как будто она какое-то диковинное чудо, которое, к тому же, может в любой момент исчезнуть.
У Арсения в груди что-то защемило, видимо, это сердце сжалось в крохотный комок и затаилось в недрах грудной клетки, пытаясь спрятаться. Но спрятаться от этих глаз цвета ясного летнего неба совершенно невозможно. Они посылают острые стрелы, которые попадают прямо в сердце, чтобы остаться там навсегда.
– Ну и где тут кресла и прекрасный вид? – вспомнила Марьяна.
– Сейчас все будет, – Сеня бросился в гостиную и распахнул шторы.
– О! – выдохнула Марьяна. – И правда, красиво. Даже красивее, чем из моего окна.
Отель был самым последним в ряду, и окна выходили на начало набережной. Но, кроме обустроенной части курорта, была видна часть заснеженной скалы, резко вздымающейся вверх у основания, а дальше поднимающейся к небу под углом. Там и сям за нее цеплялись маленькие деревца, изогнутые самым причудливым образом и украшенные снежными шапками. Река, заключенная в каменную трубу на том отрезке, где она находилась под тротуаром, издавала первобытный рев, доносившийся в комнату через открытую форточку.
Арсений схватил кресло, стоявшее у стены и, как показалось Марьяне, одним движением перекинул его к окну. Туда же последовал журнальный столик.
– Пожалуйста, – он жестом пригласил девушку присесть. Она положила куртку и шапку на диван, пожалела, что ней теплые лыжные штаны и уселась.
– А ты?
– Я за тобой поухаживаю. Чай, кофе?
– Потанцуем? – предложила Марьяна.
– Э-э, – растерялся Сеня.
– Пожалуй, я бы выпила чаю.
В этот момент входная дверь распахнулась и в номер ввалились Лось и Кузя, в расстегнутых куртках, с красными лицами, еле передвигающие ноги в тяжелых ботинках.
– У нас гости! – обрадовано завопил Кузя.
Марьяне показалось, что он сначала был удивлен, но замаскировал удивление радостью. Лось, как обычно, был невозмутим и, казалось, вообще не испытывал никаких эмоций.
– Добрый вечер, – церемонно произнес он.
– Привет, – отозвалась Марьяна.
– Мы слышали, ты лежишь с температурой и почти не дышишь. Очень приятно видеть, что это не так, – продолжал светскую беседу Лось, усевшись прямо на пол, чтобы снять ботинки.
– Кто это вам такого наплел? – возмутилась девушка.
– Близкий родственник, кто же еще, – сообщил Кузя, который просто сидел на полу и даже не пытался раздеваться.
– Уморились? – сочувственно спросила Марьяна.
– Не то слово. Может, завтра сделаем перерыв? – предложил Кузя.
– Мы всего на неделю приехали, – глубокомысленно изрек Лось.
– Да… маловато.
– Так, – строго произнес Сеня, возникший в дверях кухни с пачкой чая в руках. – Чего это вы себе позволяете? Развалились, как пьяные матросы в кабаке. Не видите, что ли, здесь дама!
– Мадам, – Лось вежливо поклонился.
Марьяна расхохоталась.
– Вам точно надо в цирке выступать.
– Ага, с номером «Лось ведет себя как настоящее животное, а человек Кузя не дотягивает даже до этого уровня». Вставайте немедленно.
– Это невозможно. Если бы кто-нибудь отнес меня и поместил в горячую ванну, я бы этому человеку был по гроб благодарен, – сказал Лось.
– Я не смогу, – улыбнулась Марьяна. – Ты, небось, килограмм сто весишь.
– Только если с рогами, – вставил Кузя. – А ванна – это дело. Только я первый. Слушай! – он хлопнул себя по лбу. – Я знаю!
– Как изготовить вечный двигатель?
– Что нас спасет.
– Ну? – вымолвил Лось.
– Сауна. Массаж. Турецкий хамам. И прочие СПА. И все это, кстати, на первом этаже нашего отеля! Да еще и включено в стоимость.
– Дру-уг! – протрубил Лось. – Ты – голова! Чего же мы раньше туда не ходили?
– Хорошо хоть на третий день сообразили! – радовался Кузя.
Когда друзья отбыли разогревать и разминать уставшие мышцы, Сеня принес Марьяне чай в большой кружке и блюдечко с красиво нарезанным лимоном.
– Я слышал, больным нужен бульон, – произнес он задумчиво, придвигая к окну еще одно кресло.
– И ты туда же, – вздохнула Марьяна. – Я не больная.
– Я ничего плохого не имел в виду. Но, правда, давай я закажу тебе бульон. И еще что-нибудь. И к нему… еще что-то. Мы же в кафе собирались. Ты сегодня ела что-нибудь?
– Мама запихала в меня ризотто. А хотела – котлеты с картошкой. Я тогда вообще на еду смотреть не могла.
– А сейчас?
– Сейчас, я, пожалуй, взглянула бы на что-нибудь. Типа десерта с фруктами.
Арсений нашел среди рекламных проспектов, сваленных на столике, меню и отдал Марьяне для изучения. Она выбрала салат с моцареллой и запеченную грушу. Он решил, что ему нужно что-то более существенное, и остановился на лососе с гарниром. После того, как он продиктовал заказ по телефону, они сели у окна и стали смотреть, как над рекой сгущаются сумерки. Это происходило необыкновенно быстро, буквально на глазах. Картинка за окном меняла цвет от серовато-сиреневого до темно-синего, а потом и до черного.
– Как быстро тут темнеет, – произнесла Марьяна.
Она повернулась к Сене. В темноте она могла видеть лишь его силуэт, но все равно чувствовала, что он на нее смотрит. Она вдруг остро осознала, что они здесь одни, он так близко… Ее обдало волной жара, и, чтобы развеять наваждение, она хотела встать и включить свет. Но в этот момент в дверь постучали.
