Лина Джонс
Секретный ключ

3. Серебряная татуировка

– Пап, почему ты разрешаешь Оливеру ходить по столешнице? От него тут повсюду шерсть!

После завтрака я пыталась вымыть свою миску, но у раковины сидел наш серый кот и стучал хвостом по моей руке. Он радостно мурлыкал, радуясь новой игре. Я повернулась к папе, который сгорбился за столом над своей миской. Он пожал плечами и насыпал себе ещё одну щедрую порцию хлопьев. Он опаздывал, как и всегда.

– Я же не могу всё время за ним следить, Агата.

Я вздохнула и сгребла толстяка Оливера в охапку. Папе пора прекращать кормить его вкусняшками.

С этим котом ужасно много хлопот, но я люблю его всем сердцем. По кошачьим меркам он уже немолод. Его самое любимое занятие – сидеть или лежать на кухонной столешнице, перед зеркалом в прихожей или на потёртом кресле, которое так любила мама. Наверное, Оливер тоже по ней скучает.

Кот ткнулся носом мне в лицо, и я почесала ему под подбородком. Оливер замурлыкал ещё громче. Я вспомнила тот день, когда впервые его увидела. Шёл дождь, я сидела с книжкой у камина. Мама вернулась с улицы и поставила передо мной картонную коробку.

– Что это? – удивлённо спросила я.

– Открой и узнаешь, – сказала она, улыбаясь и стряхивая с волос капли дождя.

Я открыла мокрую коробку. Сначала мне показалось, что в ней нет ничего, кроме одеял. Я в растерянности уставилась на маму.

– Загляни туда ещё разок, – улыбнулась она. – Только будь осторожной.

Копаясь в одеялах, я обнаружила, что в самой их середине было углубление, вроде гнезда. А в гнезде, свернувшись в клубочек размером не больше моего кулака, спал котёнок. Я не могла поверить своим глазам и боялась даже прикоснуться к малышу.

– Смелей, его можно погладить, – подбодрила меня мама.

– Его?

– Да, это котик. Тебе надо будет придумать ему имя.

Я поразмыслила над этим секунду.

– Но почему я должна придумать ему имя?

Мама засмеялась:

– Потому что он твой.

– Мой?!

Тут котёнок открыл глаза – они оказались чёрными-пречёрными – и посмотрел на меня. Я почувствовала, как по спине побежали мурашки.

Мама крепко обняла меня, а я прижала к себе Оливера и закрыла глаза.

Воспоминание было очень ясным. Даже несмотря на то что этот котёнок теперь превратился во взрослого кота, мама всё ещё была рядом, стояла где-то за моей спиной и обнимала меня. А Оливер, может, и считался моим, но его любимой хозяйкой всегда была мама.

Я опустила толстяка на пол, прокашлялась, а потом продолжила мыть посуду. Когда я вытерла руки, папа поставил в раковину свою пустую миску.

– Всё хорошо, дружок? – спросил он.

Я постаралась улыбнуться:

– Да, всё хорошо.

– Просто у тебя вид немножко… – Он склонил голову набок.

– …Гениальный? – закончила я, надеясь отвлечь его внимание и заодно прогнать смятение, но папа не засмеялся.

– Что-то не так?

Вообще папу больше интересуют те организмы, которые растут из земли, а не те, что живут в домах, но иногда он замечает больше, чем я от него ожидаю.

– Правда, пап, всё хорошо.

– Точно? – Он положил мне на плечо ладонь размером с лопату.

– Точно, пап. Беги на работу, а то опоздаешь!

Я встала на цыпочки и обняла его. Словами папу не убедишь, а объятиями – можно. Он поверил мне и успокоился.

– Погоди, – сказала я. – У тебя воротник загнулся.

Пока я поправляла воротник на его рубашке, папа стоял неподвижно, как послушный ребёнок.

– Ну вот, так-то лучше! – Я чмокнула его в щёку.

– Хорошего тебе дня, родная.

Папа ушёл, а я побежала наверх, чтобы закончить сборы. Я почистила зубы, надела школьный пиджак, причесала волосы. Вокруг шеи, как талисман, повязала мамин красный шёлковый шарф, а потом надела тёмные очки в черепаховой оправе – незаменимая вещь, чтобы вести слежку: люди не замечают, что ты на них смотришь. Затем я собрала сумку: блокнот, лупу, баночки для вещественных доказательств, порошок для снятия отпечатков пальцев и второй по качеству набор отмычек. (Первый со вчерашнего дня был заперт в ящике полированного стола в кабинете директора.)

Снаружи сияло солнце. На изумрудно-зелёной траве сверкала роса. День, похоже, собирался быть жарким. Я почувствовала прилив гордости: красивые деревья, трава, клумбы – всё это с любовью взращивалось папой и его коллегами. Я вышла через кованую калитку коттеджа, закрыла её за собой и отправилась обычным маршрутом вдоль озера Серпентайн.

Я надеялась, что удастся, как обычно, поболтать с Джей-Пи, который жил в парке. Вообще-то он не то чтобы жил здесь, это ведь запрещено, но он был бездомным. Папа каждый раз делал вид, что не замечает его ночёвок. (Он даже говорил, что от Джей-Пи есть польза: мол, он одним своим видом отгоняет от парка мелких хулиганов.)

Ещё издали я увидела, что лицо Джей-Пи необычно бледное, а глаза закрыты.

– Эй, Джей-Пи!

Я побежала к нему навстречу. У меня было ощущение, что, когда я добегу, он упадёт вперёд, мне на руки, а из его спины будет торчать нож. Потом он прошепчет что-нибудь типа «Агата, отомсти за меня». И тогда я…

– Доброе утро! – бодро крикнул мне Джей-Пи, открыв глаза.

Он был жив.

– Как спалось? – спросила я.

– Нормально. Я устроился под плакучим деревом недалеко от озера. Только папе не говори.

– Ты не оставил следов?

– Даже отпечатки пальцев стёр. – Джей-Пи засмеялся и с надеждой поглядел на мои карманы. – Ты принесла что-нибудь поесть?

Я вручила ему тост с маслом и апельсиновым джемом.

– Спасибо, милая. – Он откусил большой кусок и сказал с набитым ртом: – А кстати… Тебе разве не нужно в школу?

Я посмотрела на часы. Уже 8.37, а уроки начинаются в 8.55.

– Да, побежала. Пока! – И я быстро зашагала прочь.

– Хорошего дня! – крикнул он мне вслед.

На дорожке, ведущей к выходу из парка, мне встретилась пожилая смуглая дама в бежевом пальто и шляпке того же цвета. Странно, обычно в это время парк всегда пустует. Дама явно спешила. Я кивнула ей, когда мы поравнялись, и она улыбнулась мне.

Я прошла под склонёнными ветвями буков и ив и услышала впереди рёв мотора. Навстречу мне нёсся мотоцикл. Мотоциклам нельзя въезжать в парк, как и любым другим транспортным средствам. Я рассердилась, но не успела ничего сделать: мотоцикл пронёсся мимо и скрылся за поворотом. Через мгновение я услышала скрип шин, звук удара, а потом настала тишина.

Ноги сами понесли меня назад, и за поворотом я увидела то, чего и боялась, – дама в бежевом пальто лежала на земле, а рядом с ней стоял мотоцикл. Через секунду мотоциклист взревел мотором и умчался прочь.

– Эй! Стой! – крикнула я ему вслед.

Но что толку кричать? Конечно же, он не остановился, просто исчез, петляя по дорожке. Я подбежала к даме. Её глаза были закрыты, шляпка лежала рядом, а по дорожке рассыпалось содержимое сумочки.

Секунду я не могла прийти в себя. Может быть, я просто переключилась и всё это произошло в моём воображении? Нет, к сожалению, это была реальность.

– Вы в порядке? – обеспокоенно спросила я женщину. Она открыла глаза, посмотрела на меня невидящим взглядом, а затем потеряла сознание.

– Помогите! – закричала я. – Кто-нибудь, помогите!

Но в парке было пусто, и подбежал только Джей-Пи.

– Я позвоню в «Скорую», – сказала я.

– У тебя есть телефон? – с удивлением спросил он.

– Разумеется! – обиженно бросила я. – Просто я не залипаю в нём целыми сутками. Надо торопиться.

Я достала из сумки телефон и включила его, но он загружался ужасно долго.

– Джей-Пи, посмотри, пожалуйста, нет ли неподалёку кого-нибудь из садовников?

Джей-Пи побежал по лужайке, хлопая по траве одной полуоторванной подошвой.

Я снова посмотрела на незнакомку. Вид у неё был слишком умиротворённый, и я даже испугалась, что она умерла.

Мой телефон наконец-то включился, и я вызвала «Скорую». Сначала сотрудница спросила, какой у пострадавшей пульс и дышит ли она. Правая рука женщины была странно повёрнута – наверное, сломана. Я аккуратно расстегнула манжету её пальто и нащупала пульс – очень быстрый, но равномерный.

Сотрудница службы спасения повесила трубку, сказав, что «Скорая» уже едет. Я должна была оставаться на видном месте, чтобы они меня заметили. Убирая руку с запястья женщины, я заметила кое-что необычное – татуировку в виде ключа.

Рисунок был очень простой: одна длинная палочка и три коротких. У папы была, наверное, дюжина таких ключей, они открывали старинные ворота и решётки в парке. Странно, что кто-то решил сделать себе такую татуировку. Тем более если этот кто-то – дама почтенных лет.

Верхняя часть этого ключа была выполнена в виде круга с точкой внутри, что делало его немного похожим на глаз. Татуировка была белого цвета и будто светилась на смуглой коже дамы.

Я стала складывать рассыпанные вещи обратно в сумочку. Помада, мятные конфетки в обёртке, ручка, ключи (все обычные, современные), кошелёк.

В сумочке не было духов, хотя незнакомка явно ими пользовалась. Я принюхалась (ничего не могла с собой поделать): ваниль, кожа и гвоздика. «Табак Блонд», 1919 год, фирма «Карон». Дорогие духи.

Вся её одежда казалась простоватой, кроме блузки из шёлка. Пуговицы, кажется, были сделаны из настоящего перламутра. Я заглянула в кошелёк в поисках карточки с телефоном кого-нибудь из родных, но нашла только несколько визиток.

Профессор Дороти Д’Оливейра,

старший научный сотрудник

кафедры гидрологии

Королевского географического общества

Гидрология? Это что такое? «Гидро» в переводе с греческого означает «вода». Эта дама изучает воду?

Не зная, чем себя занять, я решила помочь даме устроиться поудобнее. Я не хотела рисковать и трогать её правую руку, которая была неестественно вывернута. Складывая свой пиджак, чтобы подложить его пострадавшей под голову, я кое-что заметила в её левой руке. Удивительно, как я не увидела этого сразу! Взглянув на умиротворённое лицо профессора, я осторожно разжала её пальцы и обнаружила в них газетную страницу. Бумага розоватая – значит, «Файнэншл Таймс»^[4]. Я огляделась вокруг, чтобы понять, не наблюдает ли кто за нами, и развернула страницу.

Это были самые обычные статьи про слияния компаний, про топ-менеджеров, получающих миллионные бонусы. Один из материалов был посвящён загрязнению окружающей среды в Лондоне. Я быстро сложила страницу и сунула её в карман, а потом снова перевела взгляд на даму.

Джей-Пи ещё не вернулся, но где-то неподалёку уже завыла сирена. И тут мне в голову пришла одна мысль. Я достала из сумки маленькую коричневую бутылочку, вытащила пробку и поднесла её даме под нос.

Достать в Лондоне нюхательную соль оказалось невероятно сложно. В конце концов мне всё-таки продали её в одной аптеке на Олд-Комптон-стрит при условии, что я оставлю им свои имя и адрес.

Через секунду профессор начала дышать глубже, закашлялась, потом открыла глаза и посмотрела на меня. Звук сирены был уже совсем рядом, и я увидела, как прямо по лужайке, вспахивая росистую траву, к нам несётся машина «Скорой». Папа будет недоволен…

Машина остановилась возле нас, из неё выскочили два медбрата и принялись за дело.

– Это что ещё такое? – спросил один из них, указывая на бутылочку в моей руке.

– Нюхательная соль.

Он явно не понял.

– Оленьего рога соль.

– Извини?

Какой-то он глуповатый для медика.

– Карбонат аммония с лавандовым маслом.

– А-а, ароматерапия. Эзотерика. Очень современно.

Я вздохнула:

– Ну да, типа того.

Они проверили пульс и дыхание дамы, посветили фонариком ей в зрачки, чтобы понять, есть ли у неё сотрясение мозга, а потом, закрепив её руку повязкой, подняли на носилки. Тот, что обозвал мою нюхательную соль эзотерикой, стал расспрашивать меня о произошедшем.

– Мотоцикл сбил? – удивился он и переглянулся с коллегой. – Повезло ей, что так легко отделалась.

– Если тебя сбили, да ещё в парке, да ещё ранним утром – тебе не повезло, – покачал головой второй.

– Невезение тут ни при чём, – сказала я. – Её сбили намеренно.

Я сообщила работникам «Скорой» свой адрес и сказала, что с удовольствием поговорю с полицией. Я даже хотела было предложить поехать с дамой в больницу, но машина умчалась слишком быстро, оставив меня с ощущением, будто всё это был сон. Но всё случилось на самом деле. Когда я сунула руку в карман пиджака, то с облегчением обнаружила там сложенную газетную страницу.

– Слава богу! – выдохнула я.

Я вдруг почувствовала странное покалывание в глазах. В безупречно-голубом небе над моей головой начали появляться облака. И не просто облака – они стали складываться в буквы:

Облака растворились так же быстро, как и появились. Моё сердце бешено колотилось. Я подобрала сумку и пошла дальше, обдумывая всё то, что увидела. События этого утра ярко отпечатались в моей памяти.

Я размышляла о мотоциклисте, лицо которого было скрыто тёмным шлемом, о визитках Королевского географического общества и, конечно, о серебристой татуировке в виде ключа. Раньше мне не доводилось видеть такой странный символ.

Или… всё-таки доводилось? В голове крутилась какая-то мысль, которую я никак не могла поймать.

Я остановилась, раздражённая своим бессилием.

В школу я уже опоздала, поэтому можно потратить ещё несколько минут на размышления. Сев на скамейку, я открыла сумку и вытащила блокнот для текущих расследований. Я ужасно волновалась: это происшествие может стать моим первым делом! Новым началом!

Я открыла блокнот на первой странице и вычеркнула заметки о том, как хозяин местного продуктового магазинчика нарушал правила парковки, и вывела заголовок «Несчастный случай в Гайд-парке». Затем я несколько раз подчеркнула его и начала записывать:

1. В Гайд-парке сбита пожилая дама. Дорожка широкая. Намеренный наезд? Возможные мотивы?

2. Дорогие духи, необычная татуировка. Это странно. Кто она такая?

3. Визитки Королевского географического общества. Может быть, там знают о ней больше?

Некоторое время я размышляла, рассматривая все эти волнительные вопросительные знаки.

Вот-вот начнётся что-то интересное. Я в этом не сомневаюсь.

– Значит, ты видела, как в парке мотоцикл сбил старушку, и теперь хочешь, чтобы мы расследовали это дело?

Лиам, хмурясь, разглядывал мой блокнот. Уроки ещё не начались, но мы уже сидели в классе.

– Людей всё время сбивают. Почему этот случай особенный?

Я посмотрела прямо перед собой. Мистер Лэски сидел за своим столом и читал газету. Трудно было сказать, спит он или нет. Одноклассники громко галдели, так что вряд ли нас кто-то мог подслушать. Рядом с Лиамом была только Брианна Пайк, одна из фиф, но она была слишком увлечена своим зеркальцем, чтобы обращать на нас внимание.

– Эту старушку сбили не просто так, – прошептала я. – Там произошло что-то странное. Это не похоже на несчастный случай. Были… необычные обстоятельства. Comprenez-vous, понимаешь, да?

– Ты имеешь в виду… – Лиам огляделся, а потом продолжил шёпотом: – Кто-то специально её сбил?

По голосу было слышно, что этот случай заинтересовал его гораздо больше, чем все мои предыдущие расследования.

– Вот именно! И если ты пойдёшь со мной в Королевское географическое общество, я тебе это докажу.

Я протянула ему визитку профессора.

– Профессор Д’Оливейра, старший научный сотрудник, кафедра гидрологии, – прочёл вслух Лиам.

– Пошли, – перебила я его. – Время не ждёт.

– Эй-эй, у нас же уроки! Зачем так спешить?!

– Мне нужно начать расследование прежде, чем подключится полиция.

– Но у нас же контрольная по математике! Тебя вчера и так чуть не выгнали! – простонал Лиам. Он обожает контрольные по математике.

Лиам взъерошил свои волосы, и я еле сдержалась, чтобы не пригладить его шевелюру, проведя по ним рукой. Я перехватила взгляды двух девочек, которые, кажется, пялились на Лиама. С тех пор как он вытянулся, такое часто случалось. Поймав мой взгляд, они нахмурились, а я им мило улыбнулась. Они тут же принялись шептаться.

– Решено, я ухожу. Ты со мной или нет? – прошипела я, а потом притянула к себе блокнот и, стараясь не поддаваться на умоляющий взгляд Лиама, сделала вид, будто что-то читаю.

– Э-э… нет, – наконец выдавил он.

– Ладно. Но ты всё равно можешь помочь.

Он приободрился:

– Чем?

– На руке дамы был символ.

– Символ?

– Ну, татуировка. У меня ощущение, что я видела её раньше. Мне надо, чтобы ты выяснил, что это такое.

– Конечно. Как выглядит этот символ?

– Я нарисую.

Я взяла перьевую ручку и по памяти нарисовала татуировку ключа с глазом.

– Думаю, можно проверить масонские символы, потом алхимические, магические…

– Ладно, – кивнул Лиам. – Я его отсканирую и потом прогоню через распознающий алгоритм, чтобы…

– Да-да. Делай всё, что нужно.

Забыла сказать: Лиам у нас компьютерный гений. Если он начинает говорить о технике, то остановить его очень сложно.

– Ладно, тогда я побежала.

Лиам пожал плечами:

– Тебе влетит по первое число, если тебя поймают, Агги… О! Подожди секунду!

Он сунул руку в свою сумку, достал какую-то чёрную коробочку и протянул её мне.

– По крайней мере, если я остаюсь в школе, то смогу тебя прикрыть. Скажи «здесь».

– Зачем?

– Просто скажи.

– Здесь, – сказала я в коробочку.

Он взял её обратно и нажал на кнопку.

«Здесь», – произнесла коробочка моим голосом.

– Я спрячу её в классе и дистанционно включу с телефона, когда будет перекличка.

– А разве не проще будет сказать «здесь» самому?

– Ты думаешь, я смогу так убедительно изобразить твой голос? – подняв бровь, спросил Лиам.

– Ну да, ты прав. А теперь я побежала!

– Как ты выберешься? Ворота уже закрыли.

– Сегодня ведь четверг?

– Да, а что?

Я улыбнулась:

– Не беспокойся. Я тебе потом объясню.

Чтобы выйти из класса, мне понадобилось просто попроситься в туалет. А вот дальше – сложнее.

Когда я проснулась утром, мой мозг был будто старая тряпка, которую нужно хорошенько отжать. Но теперь я полна энергии. Это хорошо – чтобы выбраться из Сент-Риджиса, надо мыслить ясно.

Спускаясь по каменной лестнице, я слышала, как мои шаги отдаются гулким эхом. У меня было три минуты: потом прозвенит звонок, и все ринутся на занятия. Я пробралась мимо кабинета биологии, потом мимо кабинета директора и вошла в Большой зал с его полированным полом из светлого дерева. Здесь проходили собрания, и здесь же сдавались экзамены.

Несмотря на то что зал был пуст, мне казалось, что за мной следят. Я чувствовала спиной не только взгляды знаменитых выпускников Сент-Риджиса, чьи портреты висели в пыльных рамах на стенах. Передёрнувшись, я продолжила путь.

Выбравшись через чёрный ход, я побежала на спортивную площадку. Сняв красный берет, пригнулась и пробралась под окнами кабинета математики, где было много учеников. Окно было открыто, и я услышала, как доктор Харгрейв проповедует о невинности и послушании:

– Правила нужны для того, чтобы защитить учеников от них самих. Соблюдайте правила, дети, и тогда вам нечего будет бояться…

– …И не на что надеяться, – пробормотала я, не сбавляя скорости.

Добравшись до угла здания, я выглянула и осмотрелась. Вся территория школы обнесена трёхметровым забором из сетки, которую невозможно перекусить теми инструментами, что были у меня с собой (ластик с ароматом клубники и простой карандаш). Выбраться можно только при помощи обходного маневра. Я посмотрела на место между будкой, откуда учитель физкультуры следит за игрой, и дверью кухни, где стояли полдюжины высоких узких мусорных баков на колёсах – мусорщики забирают их два раза в неделю.

Я знала, что мистер Харрисон, учитель физкультуры, в эту минуту должен, как всегда, курить в своей будке крепкие тонкие сигареты, пользуясь моментом, пока первые ученики не пришли за мячами для баскетбола и хоккейными клюшками. Он человек привычки, и сейчас это должно было сыграть мне на руку. Дым из окошка будки подтвердил мою гипотезу. Горизонт был чист.

Я пробралась к мусорным бакам и заглянула в каждый из них. Все они были до краев набиты завязанными мешками с мусором. Досадно.

Как можно быстрее и тише я выгребла мусор из одного из баков, складывая мешки между будкой и стеной школы. Мамин шарф я сняла и положила в карман – не хватало ещё, чтобы он испачкался.

Тут из будки послышался шум. Я застыла на месте. Но, к счастью, оттуда никто не вышел. Контейнер опустел, на его дне остался только тонкий слой бурой слизи. Воняло гнилыми овощами. Я вздохнула, бросила прощальный взгляд на свои начищенные ваксой ботинки и чистенькую юбку и полезла внутрь.

В этот момент кто-то открыл кухонную дверь. Я скорчилась внутри контейнера и захлопнула крышку. Оказавшись в тёплой вонючей темноте, я отлично слышала то, что происходило снаружи.

– Эй, Чарли! Тебе надо что-нибудь выкинуть? Я сейчас буду выкатывать баки. – Это был голос одного из подсобных рабочих.

– Да, возьми мешок с очистками, – раздалось в ответ.

Послышались приглушённый шум и приближающиеся шаги. Закрыв глаза, я понадеялась, что он не выберет мой контейнер. Через секунду стало светло. Я посмотрела наверх. На меня глядело молодое, небритое и очень удивлённое лицо.

– О, привет, Дэвид! – весело сказала я.

– Агата, опять ты? – Похоже, Дэвид был не очень-то рад меня видеть.

– Слушай, Дэвид…

– Дэйв.

– Дэйв, это очень важно.

– В прошлый раз тоже было очень важно. Меня же с работы выгонят! – испуганно прошептал он.

– Это последний раз, я обещаю! Больше никогда!

Он молча посмотрел на меня, потом на кухню, потом снова на меня.

– Последний раз! – сказал он. – И если тебя поймают, то я тебя тут не видел, ясно?

– Конечно.

Он кинул мешок с картофельными очистками мне на голову и захлопнул крышку. Я бы выругалась, но это могло меня выдать. Ещё пять минут я сидела скрючившись, пытаясь снять с головы мокрый пакет и при этом не издать ни звука. Я слышала, как Дэйв выкатывает баки к воротам. Могу поклясться, что мой контейнер он специально вывез самым последним, чтобы я подольше помучилась.

Наконец я ощутила, как сместился центр тяжести. Контейнер, подскакивая, поехал к площадке, потом с глухим стуком остановился, и на этом моё путешествие закончилось.

Я подождала немного, чтобы Дэйв успел зайти обратно. Из пакета капало, и холодная струйка затекала мне за шиворот. Брр! С пакетом на голове не так-то просто осторожно выглянуть и узнать, всё ли чисто вокруг. Но я больше не могла тут находиться и выпрыгнула из бака.

Контейнерная площадка была уже за пределами школьной территории, рядом с автобусной остановкой. Какой-то дедуля, увидев меня, в ужасе вжался в неё спиной.

– Извините! – воскликнула я и припустила по дороге, закинув сумку на плечо.

– Стой! – закричал он. – Ах ты… малолетняя преступница!

Я не могла не поправить его и крикнула:

– Я не преступница! Я детектив!