Лин Да
Девочка Серого. Часть 3
7.
Новый год мы встретили все вместе. Целый день я с мамой резала обязательные салаты. Папин – "селедка под шубой" и мамин – "оливье" и между делом смотрели душевные фильмы.
Мои темный ангел больше не появлялся, и в глубине души этот факт меня очень расстраивал. Я старательно топила в себе это чувство, но оно неумолимо лезло из меня как дрожжевое тесто, заставляя горький комок слез подступать к горлу, вызывая приступ тошноты. После поздравительной речи президента я нацепила улыбку, чтобы не расстраивать родителей и пригубила бокал шампанского, которое мне совершенно не лезло, что показалась даже странным, ведь ограничивать меня в алкоголе теперь некому. Наверное, сработал принцип, когда становится можно, то уже и не нужно.
Когда, просматривая свой любимый фильм «Служебный роман» сюжет дошел до письма, которое написала Ольга Рыжова своему возлюбленному – Юрию Самохвалову, а он совершил жестокий поступок – публично обнародовав их связь, слезы потекли из меня ручьем и я, в очередной раз, спряталась в ванной, выплескивая свои эмоции.
Вся наша роль – моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль – моя лишь боль.
Но сколько боли. Сколько. Сколько.
Эта боль просто разрывала мне сердце, и не было никакой надежды на то, что это когда-нибудь закончится.
Вернувшись, я плюхнулась в мягкое кресло, поджав под себя ноги, но уже через пару часов оставила родителей перед телевизором, которые увлеченно смотрели новогодние фильмы, и поплелась в спальню.
Проворочавшись с час, я поняла, что мой Олле Лукое, со своим цветным зонтиком явно запаздывает, видимо встретившись с Дедом Морозом. Я улыбнулась, представив себе эту картину и пошла на кухню, надумав чего-нибудь перекусить. Увидев полупустую бутылку шампанского, подумала: – А почему бы и нет, – и решительно наполнила фужер игристыми пузырьками. Первый же глоток пошел носом, второй с трудом удалось проглотить, а после третьего стремительно понеслась в туалет.
– Что за черт, он меня тайно закодировал что ли? – ругалась я шепотом, пытаясь подняться на ноги.
Наверное, в этом месте и в такой позе сейчас уже пол страны прибывает, успокоила я себя и поплелась опять в постель, и моментально отрубилась.
Первый день года давался мне с трудом. Все тело простреливало легкой болью и ознобом, а во рту словно кошки нагадили. Я прямо засмеялась мысленно, вот что не говори, а крылатые фразы очень точны, прямо не в бровь, а в глаз. Но в этот момент я сразу же скривилась и стала быстро сглатывать вязкую слюну, в срочных попытках побороть приступ тошноты.
Прямо в сорочке я пошла на кухню, собираясь запить неприятные ощущения персиковым соком.
– Лиза, уже проснулась? Идем тогда чай пить, – позвал меня папа.
– Слушай, ты не заболела? Выглядишь не очень, – обеспокоено спросила мама, а папа тут же озабоченно стал меня разглядывать.
– Не знаю, но меня знобит немного.
– Иди переодевайся, а я градусник принесу, – и мама понеслась в свою спальню.
– 37,1. Я так и знала. Давай чай с лимоном сделаю, а ты в постель ложись. У тебя что еще болит, горло? Насморк есть? Ночью кашляла? – засыпала меня вопросами наш семейный доктор.
– Вроде ничего такого нет пока …
– Вот именно, это пока. Как на зло выходные, врачей не дождешься, а вообще-то может и к лучшему, за выходные дома отлежишься, а то у тебя сессия на носу, во время нее не поболеешь.
– Мам, я полежу, может и пройдет все, – и мои пророческие слова сработали, к вечеру температуры уже не было, правда состояние не очень улучшилось.
Все выходные я провалялась в обнимку с учебниками в сопровождении неизменного бокала чая с лимоном. В больницу я так и не обратилась, мамина забота оказалась гораздо продуктивнее.
К первому экзамену я была готова на все сто, и как итог безоговорочная пятерка.
– Лиза, выручай. Давай мне все, что у тебя есть, – обратился ко мне одногруппник Кирилл, как только я вышла из аудитории.
– Да ты всегда у нее берешь, – завозмущались остальные.
– Вон фотки наделаете и хватит с вас, – распоряжался по-хозяйски Кирилл моими записями, как только они оказались у него в руках.
Я просто остолбенела, но не от наглости одногруппника, а от приступа накатившей на меня тошноты, вызванной резким парфюмом Кирилла. Я в панике сорвалась с места и еле успела добежать до туалета, извергнув в него свой завтрак.
– Черт, черт, черт! Это уже явно не простуда, – разговаривала я сама с собой, благо рядом никого не было.
Я напрягла свою память.
– Сегодня десятое января, а месячные должны прийти … Последний раз они были четырнадцатого, минус три дня, значит должны прийти одиннадцатого … Собственно, задержки пока нет, сегодня завтра должны прийти.
И тут волоски на моем теле стали медленно подниматься. Месячные были четырнадцатого ноября! Значит, прийти они должны были одиннадцатого декабря, а сейчас – январь! Задержка – месяц!
После минутного шока и полноценного осмысления всей ситуации, медленная улыбка заиграла на моих губах – я беременна!
8.
Все три теста, купленные мной в аптеке после экзамена, уверенно показали две полоски. Я не была так счастлива даже в тот момент, когда мой темный ангел признался мне в любви. Ведь в его слова я не до конца верила, а в том, что я беременна, теперь уже не было никаких сомнений.
Жизнь заиграла новыми красками. Вот оно – логическое завершение наших отношений. Его частичка теперь навсегда останется со мной!
Но родители не разделяли со мной мою воодушевленность. Первым заговорил папа, когда я объявила им о своей беременности.
– А отца своего ребенка ты в известность собираешься ставить? – он был совершенно растерян.
– Нет, – ответила, а про себя подумала, – категорически нет, мой темный ангел безусловно захочет стать отцом своему ребенку, а потом он захочет и меня, а я … Ну а про меня слабохарактерную и так все понятно. Вот только потом, сопли и слезы в подушку всю ночь от того, что каждый раз, когда он будет уходить от нас, мой темный ангел будет прямиком топать к своей законной семье.
– Лиза, как же ты ему не скажешь? Это ведь и его ребенок тоже, – подала голос мама.
– У него уже есть ребенок, ну или вот-вот появится. Поэтому ему там не до нас, – и я положила ладонь на свой живот в непроизвольном инстинктивном жесте.
– Как ребенок? – папа гневно свел брови на переносице.
– Я просто не говорила вам. Не хотела расстраивать еще больше, – и виновато потупила взгляд.
– А как же твоя учеба? Это же твое будущее, – спросила мама, и тут я оживилась, так как у меня уже было все распланировано, ну, как мне казалось.
– Малыш появится в конце лета …
– Ты уже и у гинеколога была? – перебила меня мама своим вопросом.
– Нет, просто прикинула. В общем в июне я как раз успеваю сдать все экзамены, в конце лета рожаю вам внука, а уже в сентябре опять вернусь на учебу.
Мама с папой заулыбались переглянувшись.
– Ты думаешь это все так просто. Знаешь, как тяжело на последних сроках беременности, а у тебя в это время сессия будет, нервничать начнешь …
– Наоборот, мне все будут поблажки делать, и я со всем справлюсь, по поводу учебы даже не переживайте, – настала моя очередь перебивать.
– А с ребенком ты нам предлагаешь сидеть, пока ты на учебе будешь? – услышала я папин голос и мои амбиции немного подутихли.
– Не просто с ребенком, а с вашим внуком, на минуточку, – и мама тут же яростно уставилась на папу.
– Конечно же, мы не против сидеть с нашим внуком или внучкой. Правда же? – и мама вопросительно изогнула бровь, буравя папу своим острым взглядом.
– Нет, я не против, конечно, просто уточнил, – сразу же сбавил обороты наш глава семейства и я улыбнулась, возвращая хорошее расположение духа.
Пока я с энтузиазмом сдавала сессию, Светка благополучно вернулась из Тайланда к ее концу.
Она прожужжала мне все уши про свой увлекательный отдых, а я терпеливо слушала, настраиваясь озвучить подруге такую волнительную для меня новость.
После получасового разговора, от которого у меня даже ухо стало гореть от долгого контакта с телефоном, я решила перебить ее на самом интересном месте или может не на самом, честно говоря, последние пять минут я ее практически не слушала, вернее слушала, но точно не вникала в суть.
– Свет, – перебила я, привлекая ее внимание.
– Я беременна!
9.
До меня стали доноситься звуки, которые постепенно начинали складываться в разговор двух мужчин. Медленно открыв глаза, я убедился, что рядом со мной стоят Макс и Иван.
– Все показатели в норме в общем-то …
– Так какого хрена я еще лежу, – уставился я на своих друзей, а они в свою очередь удивленно на меня.
– Что со мной произошло?
– Пациент скорее жив, чем мертв, раз внимания требует, – очнулся первым Макс.
– Не так быстро, – Иван пресек мои попытки встать и помог только сесть.
– Взорвать тебя хотели, и ты проспал Новый год, спящая красавица.
– Макс, давай серьезно, – я повысил голос, не разделяя веселый тон друга.
– Если серьезно, ты в больнице уже две недели.
– У тебя было сотрясение мозга, ты несколько раз приходил в себя, но вероятно этого не помнишь. На данный момент состояние стабилизировалось и в ближайшие дни … – Иван не успел договорить.
– Я уже сегодня домой вернусь, – решительно перебил я друга, а он лишь выразительно посмотрел на Макса, типа "я же тебе говорил".
– Что по взрыву, Макс? – обратился я к нему, движением руки пресекая дальнейшие причитания Ивана.
– На днище твоей машины был установлен взрывной механизм, который сработал через пятнадцать минут, после того как она завелась, и если бы в этот момент ты был в ней, то …
– То мы бы сейчас не разговаривали, – сделал заключение я.
– Ну почему же. Я бы с удовольствием пообщался с тобой, зная, что ты мне ничего не сможешь ответить, – выдал с усмешкой Макс и тут же отпрыгнул, опасаясь получить капельницей по башке.
– Так, хватит. Вам здесь не спортзал, – отчитал нас Иван, предусмотрительно отодвигая капельницу подальше, и вышел из палаты.
– А вообще странно, что тебя в машине не было, время именно так и было рассчитано, чтобы ты наверняка был там. Успел в нее сесть, но не успел никуда доехать, – объяснял мне Макс то, что и так было понятно.
Все именно так и произошло бы, если бы в то утро я не засмотрелся на падающий снег, зависая в воспоминаниях о Лизе. Лиза! А если бы в тот момент она была со мной?
– Что по организаторам известно?
– Как и в прошлый раз, когда твою машину расстреляли – ничего, практически, но люди работают, – начал неуверенно Макс переминаясь с пятки на носок и глядя в пол.
Лиииза, как хотелось обнять сейчас свою маленькую девочку, но пока все не проясниться, со мной рядом ей делать нечего.
– Я тут Лизе звонил, а у нее телефон выключен, но на сессию она ходит, – прочитал мои мысли Макс, – я так понял у вас не все в порядке, поэтому лезть не стал, ты вон в норму пришел, сам уж теперь давай, а то потом я опять у тебя виноватым останусь.
– Она узнала о моем браке и ушла …
– Пф, а я тебе чего говорил, и правильно сделала, – съязвил Макс.
– Спасибо за поддержку, – ответил таким же тоном, – с Лизой я сам разберусь, без твоих советов.
– Ага, или она с тобой, – не унимался Макс, раздражая меня еще больше.
– Ладно, тут немцы звонили, тебя вызывают, совещание у них с гендиректорами всех филиалов. Ты сам или пошлем кого-нибудь?
– Сам полечу. Давай меня домой сейчас, а завтра дела разруливать начну.
– А то без тебя прям все производство встало. Прям вот все позакрывали, – обиженно бубнил Макс, пока мы выходили из больницы.
– Ивану набери, скажи, что я домой.
– Да в курсе он уже. Он так сразу и сказал, что как только ты зенки свои откроешь, сразу срулишь из больницы, – смягчился друг.
Весь вечер у меня прошел в телефонных переговорах, но больше всего мне хотелось услышать Лизин голос. Обнять ее, упокоить, сказать, что я ее не бросил. Так вообще-то это она меня бросила. И тут до меня начало доходить, что в больнице я пробыл две недели, а Лиза за все это время не предприняла не одной попытки увидеться со мной или позвонить хотя бы. Попалась бы мне она сейчас, уж я бы ее … Черт! Нельзя мне пока с ней видеться, так-то это вообще идеальный вариант то, что она от меня ушла, а если я с ней контакт налаживать начну, опять ее под удар поставлю. Нужно сначала со всем разобраться.
Завод уже готов под сдачу, и кто-то видимо на моих лаврах почивать собрался. А на этой теме опять-таки Силиванов в первую очередь сидит. Сейчас он плотно реализацией оборудования занимается, с остальным бизнесом у него не клеится, так что спит и видит поди на моем месте оказаться. Вот пускай Макс им плотником и займется, пока я к немцам слетаю.
Как я не отговаривал себя, но уже на следующий день, вечером ждал Лизу неподалеку от ее дома. Сегодня у нее экзамен и когда она будет проходить мимо, я просто посмотрю на нее, полюбуюсь издалека.
Почти полчаса мое воображение рисовало картины эротического содержания с участием Лизы, и как только я увидел ее вживую, понял, что не смогу сдержаться.
– Конспиратор херов, – выругавшись себе по нос, метнулся за Лизой.
Я шел за ней след в след, а она даже не замечала меня. Как только впереди появилось темное безлюдное место за домом, я утащил Лизу туда, прижав ее к стене и сразу развернув так, чтобы она меня увидела и не испугалась.
Ее зрачки темными озерами растеклись по радужке, превращая ее шоколадные глаза в черные. Удивлению Лизы не было предела, и она все-таки испугалась, хотя не понятно чего. Она даже тихо охнула и непроизвольно прижала свои тонкие пальчики к губам. Перехватив ее руку, я почувствовал, насколько она холодная. Перчаток что ли нет, без них по морозу ходит. Я поднес ее заледеневшие пальчики к своим губам и медленно подул, согревая, и испытывающе глядя в ее глаза.
– Долго ты еще от меня у родителей будешь прятаться, маленькая моя? – голос мой приобрел самый нежнейший оттенок из всех имеющихся в моем арсенале.
– Я, я … какая тебе разница, – опомнившись, Лиза сразу перешла в наступление, а я уже не мог больше так близко находиться от ее губ и не касаться их.
Сперва поцелуй, а уж потом будем отношения выяснять. Я знал, что моя бунтарка начнет сопротивляться, но уговаривать ее не было никакого терпежа. Мне вообще стоило неимоверных усилий сдержаться и не потащить ее в машину.
После нерешительных возмущений Лиза сдалась, а уже через пару секунд с такой же жадностью отвечала на мой поцелуй. Просунув ладони в задние карманы ее джинсов, слегка приподнял Лизу и прижал ее к себе, чтобы она почувствовала, как сильно я по ней скучал.
– Ты же хочешь меня, маленькая моя, зачем сопротивляешься?
– Ты любую соблазнишь, – надула она свои губки, вызывая у меня улыбку.
– Значит, ты тоже соблазняешься?
– Я в первую очередь, – возмутилась она.
– Ну почему же в первую, – ляпнул не подумав, заражаясь ее раздражительным тоном.
– Ах да, теперь уже не в первую, – задохнулась она от возмущения, готовая чуть ли не кусаться.
– Я решу этот вопрос, – попытался урезонить я ее, не переборщив с применением физической силы.
– А ребенок? Как ты уладишь это вопрос? – в ее глазах стояли слезы, что красноречиво говорило о надвигающейся истерике.
– Как ты узнала об этом? – услышал я свой, чересчур требовательный голос.
– Теперь уже неважно откуда я об этом узнала, важно то, что у тебя не хватило смелости рассказать мне об этом самому, – я взял ее лицо в свои ладони, стирая большими пальцами катившиеся по щекам слезы, а Лиза все так же отчаянно продолжала сопротивляться из последних сил, хотя прекрасно осознавала, что вырваться не сможет, пока я сам ей этого не позволю.
– Я все улажу. Ты мне веришь? – но Лиза упорно молчала, не верила.
И только сейчас я обратил внимание на то, какая она бледная и что Лиза похудела. Я это точно знал, так как не первый раз держал ее в своих объятьях.
Я ничего ей не мог сейчас предложить, и больше никак не мог успокоить, нужно было отпускать ее, а мне нужно было время. Потом я вымолю у нее прощение. Потом. Ощущение дежавю не отпускало меня.
– С учебой помочь тебе? – мой маленький зверек в шапке с большим помпоном, угомонился. Скорее всего, Лиза просто устала сопротивляться мне.
– Нет, я уже почти все сдала, – она смотрела на меня, сменив гнев на милость, и я не удержался, поцеловав ее еще раз пока она такая.
– Мне нужно домой, я … замерзла, – и вместо того, чтобы отпустить ее, лишь сильнее прижал к себе.
Я прикрыл глаза, осознавая неизбежность расставания и не говоря больше ни слова разомкнул свои объятья, отпуская ее.
На следующий день, находясь в самолете, я был полон решимости разобраться со всеми вопросами по обе стороны своего маршрута. Вернее, делом со взрывом обещал разобраться Макс, занявшись этим вплотную, а вот в личной жизни придется разбираться самому. Как только по возвращении Макс мне сообщит хоть о каких-нибудь положительных результатах, я в тот же день верну Лизу обратно.
Уставший после перелета и пребывая не в лучшем расположении духа из-за сложившейся ситуации, я рассчитывал отдохнуть в номере перед завтрашним совещанием директоров, но стук в дверь прервал мой еще неначавшийся отдых.
На пороге стояла Моника с расстроенным выражением лица и без живота.
10.
Я сделал шаг назад, безмолвно приглашая Монику в свой номер.
– Здравствуй, Сергей, – ее голос был подавленным, выдавая убитую горем женщину.
– Здравствуй, – и я жестом предложил место на диване.
В голове только и крутился вопрос: – Что произошло? Но я не стал спрашивать и так ясно, что раз пришла – сама все расскажет.
Выжидающе глядя на Монику, я уже начинал нервничать, а она так и продолжала молчать, гипнотизируя взглядом свои черные туфли. Только сейчас я обратил внимание, что она вообще вся в черном и, когда я подумал о том, что, видимо, если я не спрошу, она так и будет молчать, Моника заговорила.
– Неделю назад я легла в клинику. Все показатели были в норме, но я все равно решила перестраховаться, – начала она, так и не взглянув в мою сторону.
– Все было хорошо, но … в один из вечеров, я обратила внимание, что … – Моника всхлипнула, сделав паузу, – что малыш совсем не пинается. Я решила подождать, ведь он не может двигаться все время … – в этот момент ее редкие всхлипывания переросли в бесконтрольный поток слез, – если бы я … если бы только я обратилась сразу … – после этого ничего уже разобрать было нельзя.
Не выдержав неизвестности, я подорвался к Монике и одним резким движением поднял ее так, что ее ноги зависли в воздухе.
– Что? Что произошло с моим ребенком? – гнев и страх разрастались во мне как снежный ком.
– Его больше нет, – прошептала она одними губами, и в ее расширенных от ужаса глазах я видел свое отражение.
Я резко расцепил пальцы, которые впивались в плечи Моники, и она медленно сползла к моим ногам, продолжая рыдать. Невидящими глазами я уставился в стену, ошарашенный неожиданным чувством. Чувством боли и утраты. Оно появилось так внезапно, что я просто не был готов к этому.
– Что произошло? – услышал я свой пугающе-спокойный голос.
– Он обмотался пуповиной и когда … уже было слишком поздно, – Моника продолжала сидеть у моих ног и тихо плакала и ее слабость сейчас меня только раздражала. Я смотрел на нее как на букашку, таракана, которого хотелось раздавить одним движением ноги. И если таракана давишь просто так, просто потому что можешь, ее я хотел раздавить за то, что не уберегла моего ребенка.
Не знаю сколько прошло времени, картинка просто зависла перед глазами, а баланс моих чувств стал меняться. Чувство злости ушло безвозвратно, до краев заполнив меня скорбью. Медленно осев на диван, я прикрыл глаза. Память закинула меня в прошлое, превратив в ребенка. Чувства боли и утраты взыграли новыми красками, напомнив мне, что я испытывал, когда ушел отец. Хотелось любви, тепла, чтобы меня пожалели и утешили. Эти ощущения были лишь воспоминаниями, взрослый мужчина не может испытывать их, но вопреки этому я почувствовал на себе нежное прикосновение женских рук, тепло прижимающегося тела и тихий успокаивающий шёпот.
Я принимал все это не задумываясь, как что-то необходимое мне сейчас. Но тело, реагирующее на такие ласки, захотело большего. Возбуждение пронеслось по моим венам, вытесняя другие чувства.
– Лиза, – выдохнул я, разрывая наш поцелуй, прижимая девушку сильнее, и как только я возобновил его, мое парализованное сознание выдало реалистичную картинку происходящего.
Я ужаснулся от увиденной картины, как будто только что проснулся, не веря округлив глаза.
Мы лежали на диване, Моника подо мной практически обнаженная, переведя взгляд с нее на себя, понял, что и я практически тоже, и до проникновения оставалось считанные секунды. Ее руки коварными змеями обвили мою шею, притягивая к себе, но злость на себя уже во всю бушевала во мне. Я не жестко, но настойчиво отстранил Монику, и буквально соскочив с дивана, стал резкими движениями приводить в себя в порядок.
– Прости, я не хотела, – пролепетала свои извинения Моника, но я успел заметить в ее глазах промелькнувшее жгучее разочарование.
– Тебе лучше уйти сейчас, – произнес, не глядя на нее и стараясь не сорваться.
Как только услышал звук захлопнувшейся двери, со всей силы швырнул в стену то, что попалось под руку. Это была ваза, стоявшая до этого на столе. Легче не стало, ни на грамм.
Поддавшись мимолетным чувствам, даже не чувствам, а просто погрузившись в воспоминания я чуть не совершил роковую ошибку. Если беременность Моники я еще мог оправдать тем, что у меня не было полноценных отношений с Лизой, то теперь мимолетный перепихон оправдывать было бы не чем. Если только скрыть, но это была бы очередная ложь, которая неумолимо отталкивала бы Лизу от меня, как это произошло сейчас. Если бы только в тот раз я послушал Макса и все ей рассказал. Я даже усмехнулся про себя тому, что уже не первый раз он давал дельные советы, а я тупо игнорировал их.
Ведь все было бы гораздо проще, если бы я сразу рассказал Лизе про Монику и ребенка. Ребенок. Теперь его нет. Чувство обиды и боли опять захлестнули меня, но перед этим мой мозг успел подать сигнал недоверия, настолько слабый, что я не сразу принял его в расчет. Только спустя пару минут сомнение, зародившись, стало разрастаться, воспринимая полученную информацию иначе. Я попытался расслабиться, давая мозгу беспрепятственно работать, выстраивая логические цепочки. Я мысленно менял данные системе уравнений, но итог все равно был один – врать Монике ни к чему.