Лилия Орланд
Родной. Чужой. Любимый
Глава 5
Артём переводил растерянный взгляд с бабушки на родителей.
Что здесь вообще происходит?
О чём она говорит?
Какая-то чушь про Алинку…
Но отец выглядел подавленным, а мама – виноватой. Бабушка же, напротив, смотрела горделиво и улыбалась. Как будто высказала то, что уже давно копилось в её душе и требовало выхода.
Она явно была уверена, что сделала хорошее дело.
Кирилл и его жена тоже выглядели растерянно. Похоже, они не ожидали, что окажутся в центре семейного скандала.
Папа не выдержал, подошёл к своей матери и начал что-то говорить вполголоса. Артём не слышал слов, да и стоял отец к нему спиной. Но довольное выражение лица быстро слетело с Татьяны Викторовны.
И Тёма был этому весьма рад.
Старая ведьма!
– Мне очень жаль, что так получилось с твоей сестрой… – с лёгким акцентом раздалось рядом. На плечо Тёме легла изящная девичья рука, а ноздрей коснулся лёгкий дразнящий аромат.
Артём повёл носом, вдыхая глубже, и перевёл взгляд на девчонку, которая явно хотела познакомиться поближе.
Убегающую из комнаты Алинку он заметил почти в последний момент, когда её светло-зелёное платье мелькнуло в проёме двери.
Чёрт!
– Извини, – он вскочил с дивана, задев коленом придвинувшуюся к нему француженку. Похоже, забыл её имя.
Да и какая разница, его сестрёнке нужна помощь.
– Алина!
Она стояла на улице, согнувшись в три погибели. У неё явно была паническая атака.
Услышав его голос, Алина распрямилась. В глазах появилось затравленное выражение. Так сестра никогда на него не смотрела. И Тёме стало страшно.
А потом она села в своего новенького «жука» и захлопнула дверь прямо у него под носом.
– Алин, открой! – он постучал в окно костяшками пальцев. Смотрел, как она сидела, глядя перед собой. В никуда. Сложно было даже представить, что творилось у неё внутри.
Потом сестра перевела взгляд на него. В её глазах застыла решимость.
– Не надо, не делай этого, – просил он, уже понимая, что она собирается сделать.
Сбежать.
Это всегда самым первым приходило ей в голову, сколько Тёма ни учил её давать отпор неприятностям. Как тогда в детстве, когда Алинка заехала ему в глаз. Но это был, пожалуй, единственный раз, который он смог вспомнить. Во всех остальных случаях сестра сбегала от проблем и где-нибудь подальше обдумывала варианты их решения.
Или звонила ему.
И сейчас Тёма предпочёл бы именно этот вариант.
Но Алинка отвернулась от него и нажала на газ. Артём отчаянно цеплялся ладонями за стекло, как будто это могло остановить машину.
– Пожалуйста, – продолжал умолять он.
Но она не слышала. Выехала задом за ворота и исчезла за поворотом улицы.
Чёрт! Чёрт! Чёрт!
Хотелось рвать и метать. А лучше – что-нибудь разбить.
Артём ударил ногой, взметнув с дорожки гравий, рассыпавшийся по траве газона. Потом ещё раз. И ещё.
Но легче не стало.
Внутри закипала злость на старую дуру, которая не умела держать язык за зубами. И причинила боль его близкому человеку. Пожалуй, даже самому близкому.
Он решительно зашагал внутрь дома.
Створка двери от потока воздуха слегка сдвинулась, частично перегораживая проход, совсем немного, но достаточно, чтобы вызвать ещё большую злость. Артём изо всех сил толкнул её и почувствовал мстительное удовлетворение, когда дверь с громким стуком ударилась о стену, а затем захлопнулась за его спиной.
– Ну что, ты довольна? – спросил он с порога.
Отец с матерью и Гришкой уже двигались к выходу. Решили, что с них тоже достаточно родственного гостеприимства.
Бабушка повернула к нему лицо и растянула рот в улыбке, похожей на гримасу. И в этот момент с неё слетело всё наносное, весь пафос и попытки выглядеть величественно. Перед ним стояла больная одинокая старуха. И теперь Артём ясно видел, что она действительно умирает.
Похоже, Татьяна Викторовна прочла это на его лице. Потому что её глаза сузились от злости.
И она почти по-змеиному прошипела:
– Да, теперь я довольна. Я наконец-то сказала правду. Этой приблуде не место в нашей семье.
– А ты уверена, что у тебя есть семья? – это произнёс отец. Он несколько секунд смотрел в глаза своей матери. И с каждым мгновением она словно бы становилась ниже ростом.
И Артём понял, что эта озлобленная женщина никогда не была по-настоящему ему бабушкой. Она всегда находилась вне их семьи. И теперь от её потери для них ничего не изменится.
– Оставь этот дом себе, здесь слишком много злобы и зависти, чтобы быть счастливыми, – сказал отец, перед тем как выйти из гостиной.
– И деньги твои нам тоже не нужны, – добавил Артём, поймав согласный кивок Гришки.
Да пошла она со своим грёбаным наследством…
На улице папа первым делом набрал Алинкин номер. Из трубки доносились длинные гудки. Она или не слышала звонка, или не хотела отвечать.
– Поехали искать вашу сестру, – велела Саша, садясь в машину.
– Вы езжайте, а я зайду в наше любимое кафе. Может, она там сидит…
– Хорошо, встретимся дома через час. Если будут какие-нибудь новости, сразу звони, – напутствовала мама, в глазах у неё стояли слёзы.
– Мы найдём её, – пообещал Артём. И это была правда. Он разобьётся в лепёшку, но отыщет свою сестру. И пофиг ему на всякие ДНК-тесты. Она член семьи, и этого никто не сможет отнять.
В кафе было пусто. Точнее пару столиков занимали какие-то парочки. Но вот Алины не было видно.
Артём заказал себе чашку кофе. Чёрный с одной ложкой сахара. И капучино для Алинки. Посыпанный корицей и очень сладкий. Как она любила.
Всё-таки он надеялся, что сестра заедет сюда.
Ну вот куда она ещё может пойти?
Может, на пляж? Но сейчас там много людей, а Алинке в такой момент наверняка захочется уединения.
Несмотря на уверения себя, что всё между ними останется по-прежнему, что совершенно ничего не изменилось, Артём понимал – как раньше уже не будет. Потому что это знание никуда не исчезнет. И в первую очередь для самой Алины.
Как бы он себя чувствовал, если б узнал, что его семья – вовсе не его семья?
А ведь этой способности – ставить себя на место другого, чтобы понять, что тот чувствует, его тоже научила Алинка. Ему раньше и в голову не приходило заботиться о чьих-то там переживаниях.
Пока в его жизни не появилась сестра – хрупкая, напуганная неотвратимыми переменами, но решительная, собиравшаяся отстаивать тех, кто ей дорог.
Алинка…
Сейчас он даже не представлял жизни без неё.
Артём несколько раз набирал номер и слушал долгие гудки. Потом нажимал кнопку отбоя и снова набирал.
Затем позвонила мама и встревоженным голосом спросила, есть ли у него новости. Новостей у него не было, у родителей тоже. Дома Алина всё ещё не появлялась.
И Артём решил, что нужно ехать к родным. Вместе они решат, как быть дальше.
Он попросил счёт и оставил официантке щедрые чаевые, присовокупив к ним описание Алины, свой номер телефона и просьбу позвонить, если сестра вдруг зайдёт в кафе.
Но домой Артём не доехал, потому что после очередного долгого гудка трубка вдруг ответила голосом Алины, тихим и испуганным:
– Алё…
Свой первый порыв – высказать ей всё, что накопилось за этот долгий час ожидания – Артём сумел смирить. Собрал силу воли в кулак и проявил максимум терпения, на который был способен. Устроить взбучку он всегда успеет. Главное, чтобы сестрёнка сначала вернулась домой.
Но Алинка и тут отличилась…
Оказывается, в «жуке» кончился бензин. Потому что заехать на заправку ей, конечно, в голову не пришло. А в бесплодных попытках завести машину его умница-сестра умудрилась посадить аккумулятор. К тому же заехала она бог знает куда и теперь не представляла, где находится.
Да уж, умеет она задать ему задачку…
Первым делом Артём позвонил домой и успокоил родителей. Алина жива, только кончился бензин в машине. Да, он поедет за сестрой и привезёт её домой. Нет, он справится сам. И не стоит волноваться. Всё будет хорошо.
Затем отследил местонахождение сестры при помощи специального приложения. Его разработал один знакомый хакер. Скорее всего, программка была не совсем законной, поэтому и продавалась только для своих, причём за немалые деньги. Артём приобрёл приложение просто на всякий случай. Мало ли где понадобится. Вообще, оно было создано для детей, но вот пригодилось и для поиска двадцатидвухлетней девицы.
Артём усмехнулся.
А потом нахмурился, увидев, где она находится… Получалось, что Алинка успела умотать на семьдесят километров от Анапы. Причём рядом с ней не было ни одного населённого пункта.
Он точно устроит ей порку, когда найдёт!
Найти бы только поскорее…
Артём вызвал эвакуатор, неуверенный, что отсутствие бензина и севший аккумулятор – это единственные проблемы, которые Алинка успела создать своему «жуку». Сам же вернулся домой и взял папин кроссовер. Его собственная машина осталась в Москве, потому что Тёма хотел лично доставить подарок сестре.
Ехал по навигатору, куда забил координаты. Двигаться приходилось медленно, поскольку эвакуатор не был способен выдавать больше восьмидесяти километров в час. И как ни была сильна внутренняя потребность скорее найти сестру, крепко обнять её, отругать, а потом ещё раз обнять, Артёму приходилось напоминать себе, что нельзя слишком усердно выжимать педаль газа.
Дождь начался, когда до места оставалось около десяти километров. Сначала на лобовое стекло начали падать редкие крупные капли. Только тогда Артём, слишком сосредоточенный на мыслях о сестре, заметил нависшие над трассой тёмно-свинцовые тучи.
Сверкнула яркой вспышкой молния, вслед за ней раздался оглушительный раскат грома, и спустя несколько секунд над машиной разверзся небосвод, выливая на ветровое стекло плотный поток воды.
«Дворники» работали на пределе, но видимость была почти нулевой. Артём снизил скорость почти до минимума, включил фары на дальний свет, но продолжал двигаться вперёд.
Он попытался набрать сестрёнку, успокоить, сказать, что помощь едет. Но телефон Алины оказался вне зоны действия сети. Наверное, разрядился.
Раздражение на сестру мешалось со страхом, который с каждый минутой всё нарастал, в конце концов, обратившись в панический ужас. Который ещё больше усиливался оттого, что Артём не знал точно, где Алина, в каких условиях и не грозит ли ей прямая опасность.
Что если она застряла в болоте и теперь медленно тонет, умоляя о спасении? Вот только мольбы её никто не слышит. А по такой погоде Артём не способен ехать скорее и может опоздать…
Вот о последнем он старался не думать.
Всё будет хорошо. Он обязательно найдёт Алинку и вытащит её из беды.
Время, как и машина, тянулось ужасающе медленно. Точка на навигаторе почти не приближалась. Водитель эвакуатора уже пару раз набирал Тёмин номер, но тот лишь искоса смотрел на экран телефона и не реагировал. Он понимал, что постороннему человеку нет смысла спешить в такую непогоду. Потому что ему, в отличие от Артёма, некого спасать.
Когда навигатор сообщил, что Тёма прибыл на место назначения, гроза уже разошлась вовсю.
Артём припарковался на обочине, оставив включённым аварийный сигнал, ритмично моргающий жёлтым. Пару минут спустя позади него остановился эвакуатор.
Мимо них по трассе медленно проплывали редкие машины. Те, кто поумнее, решили пересидеть непогоду где-нибудь в тепле и сухости. Тёма усмехнулся, они с Алинкой к этой категории явно не относились.
По левую сторону в плотной пелене дождя можно было с трудом различить высокую, уже слегка примятую водой траву и плескавшиеся на ветру ветки кустарников, густо прилепившиеся к обочине. За ними с трудом угадывалось поле с уже украсившейся колосками пшеницей. А дальше темнел лес.
Машину Артём разглядеть не сумел и понял – придётся спускаться туда, чтобы разыскать Алину.
Он уже открыл дверь, собираясь броситься под дождь, когда зазвучала мелодия мобильного телефона.
Эвакуаторщик.
Чёрт, он совсем забыл о нём.
– Серёг, слушай, я спущусь вниз, поищу сестру и наберу тебя. Жди пока тут.
Артём нажал кнопку отбоя и сунул мобильник в карман брюк. Будем надеяться, что не промокнет.
А потом набрал полную грудь воздуха и, словно в море, нырнул под дождь. Тут же холодные капли изо всей мочи забарабанили по спине и рукам. Футболка промокла насквозь в считанные секунды. В кроссовках захлюпало.
Артём вжал голову в плечи, сожалея, что не взял с собой хоть какой-нибудь кепки, чтобы прикрыть голову, по которой барабанили косые струи.
Дорожка отыскалась быстро. По ней иногда ездили, поэтому две колеи чётко отпечатались в густой траве.
Артём начал спуск вниз, то и дело оскальзываясь на мокрой земле, которая чернела в местах проплешин, вырванных колёсами автомобилей или даже тракторов.
По дорожке он прошёл метров двадцать, прежде чем увидел жёлтое пятно «жука». И порадовался, что выбрал эту яркую расцветку. Заметить в серой пелене дождя серую же машину было бы намного труднее.
Впрочем, его опасения оказались напрасны. Подойдя ближе, Артём увидел, что машина стоит прямо на дороге. Значит, в любом случае он упёрся бы прямо в неё.
Быстрыми шагами дошёл до пассажирской двери, распахнул её и юркнул внутрь.
– Алинка, ну ты и напугала нас… – начал он, одновременно поворачиваясь к сестре.
Но глаза наткнулись на пустое водительское кресло. Впрочем, отсутствие Алины в машине он почуял ещё раньше. Но верить в это не хотел до последнего.
Где она может быть?
Нет, она доведёт его до ручки, эта глупая девчонка. Тёма ударил кулаком по «торпеде», чувствуя, как притихшая было паника вновь набирает обороты.
Где она может быть?!
Артём снова выскочил под дождь.
– Алина! – закричал во всю мощь своих лёгких. – Алина! Ты где?! Алина!!!
Дождь затмевал все звуки. Как Артём ни прислушивался, но ответного крика не различил.
Что же делать?
Он уже собрался исследовать подлесок, надеясь, что не заблудится. При почти нулевой видимости это было бы неудивительно. Но тут ему в голову пришла идея.
Артём ударил по рулю, сначала коротко, слушая, как гудок прозвучит в шуме дождя. Но слышно ничего не было. Тогда он нажал всей ладонью и держал долго, пока рука не начала затекать, затем сменил положение и снова жал на клаксон, помня, что гудок у «жука» был громкий, звучный, такой, что можно расслышать себя даже в мощном шуме летнего ливня.
Вот только сейчас машина не издавала ни звука.
Чёрт! Как он мог забыть – сестрёнка посадила аккумулятор. Так что теперь не будет ни гудка, ни света фар. Машина всё равно что мертва и ничем не поможет в поисках Алины.
Но так просто сдаться Артём не мог. Он должен был проверить, убедиться, быть уверенным на сто процентов. Он попытался заглянуть на панель, чтобы своими глазами увидеть показания приборов. Это было неудобно, приходилось тянуться к рулю с пассажирского сиденья.
Пересесть на место Алинки он так и не решился. Может, это было глупо, но подспудно, в той далёкой глубине сознания, что скрывала все прежние перерождения, пряча их в тумане суеверий… Где-то там глубоко внутри Тёма испытывал самый что ни на есть искренний страх, что стоит только занять Алинкино место, как она и вовсе исчезнет, растворится в этом дожде, станет невидимкой, недоступной человеческому взгляду.
В этих глупых страхах Тёма никогда и никому бы не признался.
Но вот прямо сейчас, в пустой машине, отрезанной стеной ливня от всего остального мира, именно эти страхи и стали для него реальностью. Поэтому Артём предпочёл терпеть неудобства, но оставить Алине её место, чтобы сестре было куда вернуться, когда она наконец появится.
Она вернётся!
Тёма это точно знал. Потому что сомневаться сейчас ему было нельзя.
Он должен её найти. Артём открыл дверь и рванул под дождь.
– Алина! Алина! – кричал он, срывая голос. – Алина!!!
Ярко сверкнула молния, и оглушительный раскат грома поглотил его крик.
Нужно было что-то делать. Нужно было искать её. Сейчас. Немедленно. Прямо в эту секунду.
Пока ещё не стало слишком поздно…
– Алина! – голос охрип. По одежде стекала вода, холодя спину, заставляя сонмы мурашек бежать по коже, но Артём вряд ли это осознавал, продолжая звать.
Он нырнул в кустарник, отводя ветки от лица, но они всё равно вырывались, царапали, словно пытались не пустить его к Алинке, задержать, запутать, заставить потерять драгоценное время…
– Алина… – он уже не мог кричать, но всё равно звал, надеясь на что-то. И этой надеждой только и держась.
И наконец был вознаграждён, услышав приглушённое:
– Тёма…
Он бросился на голос. Острая ветка полоснула его наискось по щеке. Но Артём проигнорировал резкую боль, продвигаясь дальше и дальше.
– Алина… – прошептал он и увидел её перед собой.
Она бросилась ему на шею, такая же мокрая, грязная и исцарапанная, как и он сам, выдохнула:
– Тёма…
Он обнял её. Сжал руками, с силой, возможно, причиняя боль, но не отдавая себе в том отчёта.
В голове билось единственное: «Нашёл, нашёл. Жива…».
А она вдруг отстранилась, вглядываясь в его лицо, в черты, размываемые водой и потому нечёткие, как будто чужие. И было непонятно, капли дождя ли текут по её лицу или то солёные слёзы.
Его губы необъяснимым образом оказались прижаты к её рту, который вдруг раскрылся со вздохом, впуская его внутрь.
И Артём потерял голову…
Глава 6
Мы целовались.
Мокрые, с прилипшей к телу одеждой, окружённые сверкавшими молниями, но счастливые благодаря этой встрече.
Его губы были невероятно нежными и при этом требовательными, жадными и одновременно осторожными. Я никогда не думала, что поцелуй может оказаться таким противоречивым, сладким и волнующим.
А потом поняла, с кем целуюсь…
Я резко отстранилась, даже отскочила, прижав запястье к губам, словно старясь скрыть, спрятать тот ужасный момент, когда позволила себе забыться…
– Извини… – выдохнул он, его глаза тоже наполнились ужасом понимания.
Я молчала. В горле застыл ком, царапающий ледяной крошкой сожаления.
Что теперь делать?
Что теперь будет?
– Идём, – Тёма махнул рукой, указывая направление, развернулся и начал продираться сквозь кустарник.
Я доверила ему выбор пути, сама сейчас неспособная думать ни о чём, всё ещё чувствуя его вкус на губах.
Как такое могло произойти?
Я сидела в машине и ждала Тёму. После его звонка почувствовала себя увереннее. Он всегда выручал меня в трудных ситуациях, значит, и сейчас мне не о чем волноваться.
Даже приближающаяся гроза, которой просто-таки дышала природа вокруг, меня не испугала.
Тёма успеет, он приедет и заберёт меня домой.
А потом мне захотелось в туалет.
Рядом с машиной никого не было. Но я всё равно не решилась. А вдруг вернётся этот охотник, а я тут сижу…
Ну уж нет. Лучше я быстренько сбегаю в кустики. Ветки оказались колючими, цеплялись за платье и волосы. И я уже понемногу начинала жалеть о своём решении, но продолжала продираться в поисках более-менее свободного пятачка, чтобы присесть.
Дождь начался неожиданно.
Я взвизгнула, быстро натянула трусики и помчалась к машине. Но её не оказалось на месте, как и дорожки, и поля… Похоже, я пошла не в ту сторону. Поэтому развернулась на сто восемьдесят градусов и двинулась назад. И опять не угадала…
Я бродила уже среди деревьев, из-за ливня было невозможно определись направление. Небо раздирали яркие ветки молний, оглушительно грохотал гром, заставляя вздрагивать и пугая меня до чёртиков. Я прижалась к стволу дерева, надеясь, что хотя бы лить здесь будет меньше.
Тщетная надежда.
С листьев текло мне за пазуху настоящими водопадами. Я промокла насквозь и дрожала от холода. Теперь тепло салона вспоминалось уютным и безопасным местом.
И вдруг услышала голос…
Я не была уверена, что это не гром. Поэтому долго прислушивалась, пока наконец не поняла – мне не послышалось. Голос снова позвал. Он звал и звал почти без остановки.
Я пошла на него, медленно и осторожно. Но всё равно зацепилась ногой о корень и упала, больно ударившись локтем. В глазах засверкало… Или это была очередная молния?
Но хуже всего было то, что я опять потеряла направление. Из глаз текли слёзы бессилия.
Я уже была почти уверена, что умру здесь, среди дождя, молний и одиночества.
И тогда я закричала я в ответ.
– Тёма! – пусть мне всё это лишь послышалось, пусть это был очередной раскат грома или обман слуха. Но я дошла до последнего предела отчаяния. Уж лучше умереть, спеша навстречу самому близкому человеку, чем оставаясь на месте и дрожа от страха и холода.
Но это и вправду был он, Тёмка, мой самый дорогой, родной человек. В тот момент я даже забыла, что стала чужой им всем…
И вдруг он меня поцеловал. И что ещё хуже – я ответила и сама потянулась ему навстречу…
И теперь всё стало ещё хуже, чем после сообщения бабушки Тани о том, что я приблудыш.
И я не знала, не могла решить, что страшнее для меня, то, что Тёма не мой брат, или что мы с ним только что целовались…
Тёмка шёл впереди, не оборачиваясь.
Так было даже лучше. Я не знала, что сказать ему. Как сообщить о том, что я сожалею. Очень сильно сожалею. О том, что убежала. О том, что забралась в такую глушь. Что ему пришлось меня искать. Что началась гроза, и я испугалась. Что он меня поцеловал…
И вот об этом я жалела больше всего.
Потому что теперь знала, что мне понравился этот поцелуй. И теперь я не смогу смотреть на Тёму или думать о нём, не вспоминая его прикосновений, его аромата, размываемого запахом дождя и мокрых листьев, ощущения его тепла, казавшегося таким необходимым моей замёрзшей коже.
Раньше я думала, что уже пережила самые страшные дни в своей жизни, когда папа решил развестись с мамой, а потом она разбилась на машине.
Но сейчас у меня было чувство, что я оказалась в кошмарном сне и никак не могу проснуться.
Мы вышли к Жуку. Тёма прошёл мимо него по дорожке и двинулся дальше к трассе. Я удивлённо оглянулась на ярко-жёлтое размытое пятно, которым представлялась омываемая прозрачными струями машина.
Раньше я бы спросила Тёмку, куда мы идём, и как быть с моим Жуком. Если бы он не расслышал сразу, постучала бы ему по плечу, привлекая внимание. Да и вообще, взяла б за руку, чтобы ощущать его прикосновения и лишь от этого чувствовать себя увереннее.
А сейчас мне только и оставалось, что молча следовать за ним, съёжившись от холода и одиночества, втянув голову в плечи и позволяя дождевым струям выстукивать по мне траурный марш.
Мы поднялись на насыпь. Я увидела папину машину, стоявшую на обочине. Тёма открыл пассажирскую дверь и, дождавшись, когда сяду внутрь, с силой захлопнул её. Я вздрогнула от громкого звука и поёжилась от холода, который теперь проникал не только снаружи, но и захватывал меня изнутри.
Как такое могло произойти?
Вот только сегодня утром у меня была семья, любящий отец, замечательная мачеха и двое братьев. А теперь ничего не осталось. И никого. Я никогда ещё не была столь одинокой, как сейчас.
Дождь становился тише. Уже можно было различить сквозь стекло не только смутные очертания, но и сами предметы.
Мимо проехал эвакуатор, и я невольно проследила за ним взглядом. Машина спустилась по дорожке, на которой оборвалась моя последняя надежда на прежнюю жизнь.
Тёма спускался перед эвакуатором спиной вперёд и жестами указывал, куда ехать. Он выглядел сосредоточенным, а ещё отстранённым и очень далёким.
Теперь у меня не стало не только брата, но и лучшего друга, самого близкого человека…
Весь обратный путь мы оба молчали.
Словно в насмешку дождь прекратился, из-за туч выглянуло предзакатное солнце и засияло в каждой капле, наполняя всё вокруг алмазными переливами. Сумерки наступали медленно, но вместе с ними мрак наполнял и салон папиного внедорожника.
Когда окончательно стемнело, молчание стало и вовсе невыносимым. Никогда раньше я не чувствовала себя рядом с Тёмой столь неуютно. Разве что в самом начале знакомства. Но тогда он был для меня чужим, а теперь…
Впрочем, теперь тоже.
Уже на подъезде к дому я не выдержала. Понимая, что, возможно, мы больше не сумеем остаться наедине и объясниться, обсудить то, что произошло, потому я пробормотала:
– Тём, давай поговорим…
– Не о чем говорить, – перебил он меня. – Это была ошибка… Случайность… Эмоции… Я слишком перепугался. Больше подобного не повторится, можешь не переживать.
Он так сильно стиснул зубы, что я увидела, как под кожей двигаются челюсти.
Меня обуяла злость. Что он делает? Ведёт себя так, будто это я виновата в том поцелуе. Будто я всё испортила.
А может, так оно и было?
Может, действительно я во всём виновата?
Казалось бы, хуже быть не может, но когда мы вернулись домой, всё стало ещё невыносимее.
Тёмка остановил машину, вытащил ключ зажигания и выскочил наружу с такой скоростью, как будто в салоне прятался нильский крокодил, страшно клацая челюстями. Усмехнулась было, а потом поняла, что это я была таким крокодилом для брата… Нет, теперь уже не брата, надо перестать использовать это слово по отношению к Тёме.
Он мне – никто.
Когда я подошла к двери, она была распахнута настежь, а Тёмы уже не было видно. Он ушёл.
Зато навстречу мне спешили папа и Саша.
– Всё в порядке? – папа взял меня за плечи и быстро оглядел, отыскивая повреждения.
– Всё хорошо, – убедила я его и улыбнулась. Вышло жалко. И мы все понимали, что всё совсем не хорошо.
– Я набрала тебе ванну, – мягко произнесла Саша, переводя тему и давая нам всем отсрочку от тяжёлого разговора, который всё равно произойдёт. Но позже. И это уже хорошо. Потому что сейчас у меня нет сил разговаривать с родителями о том, что я им никто…
Как там выразилась бабушка Таня? Приблудыш? Очень точное слово…
Я пошла было к лестнице, но Саша меня остановила.
– Там Тёма, иди в нашу ванную.
И я послушно повернула направо. Сталкиваться с Тёмой в нашей общей ванной второго этажа мне совсем не хотелось. Вряд ли теперь можно будет посмеяться над этим, сгладив шуткой любую неловкость.
В родительской ванной тоже пахло Сашиным шампунем, а ещё очень сильно жасмином. Эту пену для ванны моя мачеха любила больше всего. Я сняла всё ещё мокрое и грязное платье, нижнее бельё и опустилась в потрясающе горячую воду.
Меня окутало тепло. Снаружи. А внутри продолжал жить холод. Словно ледяной осколок больно уколол меня в сердце и остался там навсегда. Я не знала, как теперь с этим жить.
Глубоко вдохнула, зажала нос пальцами и полностью опустилась в горячую воду. Спустя несколько секунд вынырнула на поверхность, не умея надолго задерживать дыхание.
В дверь постучали, и я вздрогнула, снова соскальзывая в воду. Затем села, захватив побольше пены и прижав её к груди.
А вдруг это Тёма? Пришёл мириться, сказать, что был неправ. В груди застучало, заколотилось заполошно сердце. Я чувствовала себя очень уязвимой, но при этом где-то глубоко внутри, хотела, чтобы он вошёл и увидел меня такой, обнажённой, с поблёскивающей влагой кожей, в облаке белоснежной пены, словно только что рождённая Афродита…
Я помотала головой, прогоняя наваждение.
– Алина, можно к тебе? – спросил из-за двери Сашин голос.
Разочарование было столь сильным, что мне пришлось больно ущипнуть себя за руку. Алина, очнись! Что за ерунда у тебя в голове?!
– Я в ванне! – крикнула в ответ, надеясь, что Саша уйдёт, не станет настаивать на разговоре, на который сейчас не было сил.
– Не вставай, я знаю, как открыть, – к сожалению, Саша по-своему истолковала мой ответ. Раздался щелчок поворачиваемого замка, и дверь открылась, впуская мою мачеху.
Я глубже ушла в воду. Так, чтобы на поверхности торчало только моё лицо.
Саша присела на краешек ванны. Выражение лица у неё было решительное, и я поняла, что разговора не избежать.
– Милая, мне очень жаль, что так случилось… – она сделала паузу, может, надеясь, что я что-то отвечу, а может, просто подбирая слова. Но я молчала, и Саша вновь продолжила: – Ярослав всё равно очень тебя любит и останется твоим папой, а Тёма и Гриша – твоими братьями.
На это я хмыкнула, и она, услышав, вскинула на меня взгляд. Пришлось снова погрузиться под воду, чтобы не встретиться с ней глазами. Воздуха надолго не хватило, а Саша оказалась терпеливой и всё-таки поймала мой взгляд.
– Я тоже очень люблю тебя, – произнесла она тихим тоном, который заставлял вслушиваться в каждое слово и верить тому, что она говорила. – Мы все любим тебя. И мы по-прежнему одна семья, кто бы ни был твоим биологическим отцом.
