Лилия Фандеева
Наследница первой очереди
Полина резко опустила ноги с кровати и выстрелила, не целясь в эту свиноподобную фигуру дважды. Баринов начал оседать и упал по ту сторону двери, в проёме появился второй. Полина сделала ещё один выстрел, он ей ответил. На улице прозвучали два выстрела, потом послышалась короткая автоматная очередь и наступила тишина.
– Полина, Поля, – услышала она голос Дмитрия.
– Я здесь, тихо ответила она и села на пол у стены, не выпуская пистолет из рук.
На пороге появился Подольский за ним Родионов.
– Полюшка, всё закончилось. Успокойся, родная моя. – Он поднял Полину с пола и прижал к себе.
– Наша амазонка во всеоружии. Давай его сюда, он больше тебе не понадобится, – говорил Родионов, принимая из её рук пистолет. – Откуда он у тебя?
– Из утопленной машины.
– А я думал, врёт твой пассажир с отвёрткой в шее.
– Он жив? А за дверью точно Баринов? Я его убила?
– Ты его ранила, но боюсь, он не дотянет до больницы, а парень из машины жив. Он нам и рассказал, как ты его сделала. Полина, я начинаю тебя бояться.
– Я сама себя боюсь. Как Арина? Сильно напугана?
– Не успела. Я позвонил в полицию, она им открыла и с ними дождалась моего приезда. Поехали домой, она тебя ждёт с женой Гриши. Позвони Кристине, они за тебя волнуются.
– Где Фёдор Петрович? Он жив?
– Жив твой егерь, жив! Меткий старик, двоих в ноги ранил, а одного собака догнала, – сказал Григорий. – С тобой всё в порядке? Пойдём, тебя доктор посмотрит.
Полину вдруг охватил озноб, а в глазах потемнело. Григорий подхватил её на руки, помня о позвоночнике друга, и вынес к машине скорой помощи, где перевязывали подстреляных.
– Это шок, – сказал врач, снимая манжету тонометра с руки Полины. – Давление подскочило. Сделаем укол, а дома в постель. Сон лучшее лекарство.
– У меня есть более важное дело. Возьмите мою сумку, – она подошла на ватных ногах к Фёдору Петровичу, разговаривающему с Говоровым, и обняла его. – Простите, Владимир Григорьевич, вы у меня на второй очереди.
– Вы знакомы? – удивился егерь.
– Это моя племянница, а я ей дядька, – усмехнулся Говоров.
– Фёдор Петрович, спасибо вам и извините за неудобства. Я могу вас навестить, скажем, через неделю? Это мой муж Дмитрий – он врач, его друг Григорий – он из полиции, – представила своих спутников Полина.
– Приезжай, буду рад гостям. Мы и не поговорили с тобой по душам. Я думаю, как он рискнул затеять всё это, зная, кто за тобой стоит? Не козни себя. Ты, дочка, всё сделала правильно. Нечисть нужно уничтожать. Езжай домой, тебя там заждались, хотя прошли сутки, но какие.
Только садясь в машину Дмитрия, она заметила бойцов, которые усаживали задержанных в микроавтобус. Всю дорогу до квартиры Полина просидела, положа голову на плечо Дмитрия. Она слышала разговор друзей, но мозг отказывался что-либо понимать. Её словно оглушили, и всё чего она хотела, чтобы её не трогали. Дома её ждали.
– Мамочка моя, я так за тебя испугалась. С тобой всё в порядке? – Арина обняла Полину и не хотела её отпускать.
– Всё хорошо, радость моя. Мне стоит принять душ, потом переодеться и мы с тобой поговорим. Дашь мне десять минут?
– Не торопись. Я приготовлю тебе поесть.
– Полина, ты отдыхай, а бумагами займёмся завтра. Мы поедем домой, говорил Григорий, пожимая Дмитрию руку.
– Спасибо вам, ребята. Увидимся.
Она взяла вещи и прошла в ванную комнату. Включила воду и тихонько заплакала. С одной стороны причины для слёз не было – всё закончилось хорошо. С другой стороны, мысль о том, что она убила человека, не давала ей покоя. Осознавала и то, что не успей полиция подъехать вовремя, она могла быть ранена или убита вместе с Петровичем, а не выстрели – объектом физического и морального насилия. Вот эти мысли и вызывали у неё слёзы. «Такие люди, как Баринов, не шутят. Мне в очередной раз повезло. Видимо, я родилась под счастливой звездой. Водителя подпёрло, и он остановился, я не сломала ногу, меня не сдал Фёдор Петрович – всё сыграло мне на руку», – думала она, погружаясь в ароматную пену.
– Ариша, спасибо за завтрак. Я засыпаю на ходу. Пойдём, полежим.
– Пап, что с мамой?
– Доктор ей сделал укол, чтобы организм отдохнул во сне. Пусть поспит, а мы посидим рядом.
– Она не будет спать так долго как ты?
– Нет. Она проснётся ещё до вечера. Если у тебя есть дела, можешь заняться ими. Завтра тебе в сад, а нам на работу.
Арина тихонько вышла, а Подольский смотрел на жену и не мог поверить, что эта хрупкая женщина не дала себя в обиду. «Надо иметь силу воли, чтобы прыгнуть из машины на ходу, выстрелить в похитителя. Даже Арину обезопасила от похитителей, а дочь молодец, сообразила, что хочет от неё мама. Они понимают друг друга лучше, чем я. Обиделся, что старика кинулась обнимать, а не меня. Получается, я ревную. Дед действительно герой. Смог бы я, так как она, рискнуть и спутать всю игру? Мне бы и в голову не пришло беседовать с бандитом под запись, а потом переслать её. В лучшем случае, позвонил и сказал, где нахожусь. А дальше? Получается, всё моё недовольство Полиной – это осознание того, что я никогда не стану таким как она и это меня раздражает. Но это неправильно. Она – это она, а я – это я. Такого исхода я не мог и представить», – думал он.
Полина проспала часов шесть. Поднявшись с постели, она прошла на кухню, где колдовали отец и дочь.
– Митя, надо бы в выходной поехать к Фёдору Петровичу.
– Зачем?
– Разве непонятно?
– И без него полиция бы справилась.
– Без него она бы и не приехала, а если и приехала, то с большим опозданием. Ты забыл, кто с тобой поддерживал связь?
– Поля, я не то хотел сказать. Надо, поедем. Для начала тебе нужно успокоиться, и не воспринимать все мои слова в штыки. Я тоже волновался. Тебе потребуется пережить это всё не раз, пока не закончится следствие. Присаживайся к столу, мы будем тебя кормить.
– Мам, все покупки я без тебя не разбирала. Они так и лежат в пакетах. А ещё твой телефон звонил. Это бабушка. Я не знала, что говорить и не отвечала. Позвони ей.
– Спасибо, солнышко. Позвоню бабушке, пообедаем и займёмся разбором покупок. – Мам, ты чего беспокоишься? Мы вчера с тобой беседовали из торгового центра.
– Полинка, на душе не спокойно, а ты трубку не берёшь.
– Мам, все живы и здоровы. Сидим за столом обедаем. Телефон разрядился, – на ходу сочиняла Полина. – Обещаю быть внимательной. Целую. – Арина, я знаю, что обманывать плохо. А как сказать бабушке правду?
– Нельзя. У бабушки сердце больное. Я ей тоже ничего не скажу. Это будет наша тайна. Мне было тоже страшно.
– Сейчас мы поднимем себе настроение и устроим для папы показ моделей Осень-2018. Пусть позавидует.
Занятия с Ариной отвлекли Полину. Девочке нравилась предложенная ею игра. Она примеряла одну вещь за другой и дефилировала по комнате, изображая модель на подиуме.
– Пап, а это мама купила для тебя, – протягивая отцу упаковку с тонким джемпером, сказала дочь. – Надевай и пройдись, как супермодель, а мы на тебя посмотрим. Пап, а зачем тебе белые носки?
– Какие носки?
– Белые, три пары. Мама сказала: «То, что нужно».
– Это для работы, дочка, – чуть смутился он. – Как-то белый халат, белая обувь не сочетаются с другими носкам. – Он подошёл к Полине и поцеловал её в висок. – Спасибо. Мне приятна твоя забота и внимание.
Полине снился Баринов. Он бежал за ней по лесу, а потом топил в реке. Ей не хватало воздуха, а рядом плавали тела Дмитрия и Арины. Она закричала и проснулась. Голова раскалывалась от боли и знобило так, что трудно было что-то сказать. Она включила ночник и взглянула на часы. Они показывали 23:50. Прошло не больше часа, как она уснула. Проснулся и Дмитрий.
– Поля, что тебя беспокоит, – спросил он и, взглянув на жену, набрал номер неотложной помощи. – Держи градусник, успокойся, я рядом. Это был всего лишь сон. Доктор, мать твою! В доме нет даже тонометра. Ничего, мы это исправим.
Бригада скорой помощи приехала достаточно быстро.
– Гипертонический криз. Что вас, голубушка, так расстроило? – спросил пожилой врач, дав указания медсестре. – Вам тридцати лет нет. Вот так и зарабатывают инсульты, – он говорил, а сам смотрел на Дмитрия.
– Что вы на меня так смотрите? Её вчера пытались похитить.
– Я вас ни в чём не обвиняю, а пытаюсь выяснить причину. Да, давление после укола упадёт, но это может быть временная мера.
– Говорите прямо, я сам врач и пойму чего вы хотите.
– В таком случае, вам следовало дать жене успокоительное на ночь. Шок, стресс – это не шутки, особенно если они не выходят наружу в виде слёз и истерик. Покажите её невропатологу или психологу. Такие вещи не проходят без следа и могут надолго застрять в подсознании. Вы поставьте себя на её место и переживите то, что пережила она. – Он вновь измерил давление. – Давление упало, но вставать ей нельзя и вы знаете почему.
– Спасибо, доктор. Я вас понял.
– Вот и славно. Постарайтесь дать ей больше положительных эмоций. Дайте возможность прожить день так, как она этого хочет. Что-то может показаться вам странным, неправильным, пошлым, детским, а ей это, уверяю, поможет. Думаю, она проспит до утра.
Ночь для Дмитрия выдалась неспокойной. Он просыпался, прислушиваясь к дыханию жены, засыпал и вновь просыпался. Встав по будильнику как обычно в 06:40, чувствовал себя разбитым. Сделав кое-как зарядку, принял душ и зашёл на кухню. Привычного завтрака на столе не было. «К хорошему быстро привыкаешь, – подумал он, включая чайник и делая бутерброд. – Вот и я привык к заботе Полины. Что мне делать с Ариной? Я не успеваю завезти её в сад, рассчитывая время только для себя любимого. Всё это делала Поля. А как её оставить одну? Да, гори всё, синим пламенем! – он набрал телефон Алёхина.
– Я не выйду сегодня на работу. Полина себя плохо чувствует. Ночью вызывал неотложку. Гипертонический криз.
– Я чувствовал, что просто так приключения не закончатся. Отправлю к тебе Карпова и Елену Анатольевну. Пусть снимут кардиограмму, что-то посоветуют. Ты не волнуйся, она справится.
Подольский не стал будить дочь и прошёл в спальню.
– Доброе утро? Который час и почему ты до сих пор дома?
– Позвонил Алёхину и решил остаться. Жди в скором времени консилиум.
– Ты остался из-за меня? Напугала?
– А ты как думаешь? «Придурок, почему просто не сказать: «из-за тебя», – мелькнуло в голове. – Скажи, чего бы ты хотела на сегодняшний день?
– Не видеться с полицией и проваляться весь день в постели.
– Так скучно? Хочешь, после консилиума, я отвезу вас в парк? Погуляем, пока погода позволяет, вспомним детство и прокатимся на детских каруселях.
– Митя, ты считаешь прогулку «бестолковой», не любишь аттракционы. Зачем предлагаешь то, что тебе не нравится?
– Поля, я их просто боюсь. Колесо обозрения застрянет на самой верхней точке с моей персоной в кабине и у меня инфаркт.
– Глупости. Арине все аттракционы нравятся. Правда, до некоторых она не доросла. Знаешь, дорогой, останемся мы дома, а ты поезжай после консилиума в клинику. Завтра операционный день. – Полина помнила выражение лица Дмитрия на прогулке в парке. Его можно было сравнить с лицом заключенного из любого фильма, гуляющего по кругу в тюремном дворе. Вид обречённости и уныния.
Ближе к десяти утра приехали Карпов, мать и дочь Алёхины.
Пока Андрей Иванович снимал кардиограмму, Елена Анатольевна «разгружала» флаконы с настойками. Потом слушали лёгкие, измеряли давление и даже заглянули в горло, проверив язык.
– Здесь календула, мята, ромашка, пустырник и хмель. Объём одинаковый. Сольёшь всё в одну тару, и пить по 10-15 капель три раза в день разводя 50 мл воды. Утром это лучше делать на работе – ты у нас за рулём, а настойки на спирту.
– Полина Сергеевна, ваше сердце в полном порядке, но щадить его нужно. Настойки помогут справиться с бессонницей и лишним волнением. Вы нужны нам здоровыми. Контролируйте своё давление два раза в день хотя бы недельку. Кристина купила вам тонометр. Он очень прост в обращении.
– Ты, сестра, про витамины не забудь. Я купила офигенный виноград, твой любимый сок и фрукты. Арина поможет разобрать, а мы, извини, на работу. Слушай, а может тебе взять больничный лист?
– Ты слышала, что сказал Андрей Иванович? Сердце в норме, давление как у космонавта. Не делайте из меня инвалида раньше времени.
Глава 11
Через неделю Полина и Арина ехали к Фёдору Петровичу вдвоём. Дмитрий от поездки отказался. Маршрут лежал по дороге, ведущей в посёлок Лесной. На сорок втором километре Полина свернула на грунтовую дорогу, согласно указателю. Первым их встретил Тим. Пёс радовался Полине, как старой знакомой.
– Мам, какой он большой и красивый, – с опаской гладя собаку, говорила Арина. – Он меня признает?
– Он не только красивый, он очень умный и добрый. – Добрый день, Фёдор Петрович. Гостей принимаете?
– Честно признаться, я не ждал тебя, Полина. Кто я такой, чтобы обо мне помнили? – грустно говорил егерь, обнимая Полину. – Я рад, что ты нашла время и навестила меня. Знакомь меня и Тима с дочкой.
– Дедушка, тебе здесь не страшно одному? А если волки?
– А я, внученька, не один, мы на пару с Тимом. Пойдём в дом.
Давай мне руку. Тебе лет сколько?
– Уже пять. Я хожу в сад, а через год хочу в школу. Ты как думаешь, меня возьмут?
– Я бы взял, если бы был учителем. – Полина, я не понял, ты ко мне в гости или пожить, что с вещами?
– Дедушка, это твои вещи. Мы с мамой были в магазине, который называется «Охотник-рыболов». А ещё мы тебе привезли конфеты, и всякие каши.
– Зачем тратились? Я регулярно бываю в магазине.
– А зачем вам ехать, если мы приехали. Продукты купила те, к которым вы привыкли. Но кое-что купила от себя. Мне будет приятно, если вы это наденете и вспомните обо мне. Устроите для меня примерку?
– Полина, я вообще-то пенсию получаю и какую-никакую зарплату. Да и есть у меня одежда.
– А такой нет. Скоро осень, а она как раз на это время. Обувь возьмёте сами. С этим могут быть проблемы. Вы как продукты зимой покупаете?
– Полюшка, у меня и электричество есть. Генератор в сарае и снегоход. Мотоцикл меняю на сани с мотором. На реку зимой хожу на лыжах. Холодильник мне без надобности, всё в подполе храню. Ты стол-то открой, посмотри мои запасы. Там на две зимы хватит.
– Прикажете мне назад всё везти?
– Оставляй, но при условии, что возьмёшь у меня мёд и ароматное варенье из земляники и лесной малины. Мёд чужой, а варенье сам варил, сам ягоду собирал.
Они накрыли стол к позднему завтраку или раннему обеду, сидели на улице под навесом и беседовали. Арина ушла играть с Тимом, а Фёдор Петрович рассказывал о себе, потом слушал Полину.
– Поля, а у тебя в семье всё в порядке? Ты девочку не поторопилась удочерять?
– Есть недопонимание, но оно решаемо. Мы живём вместе второй месяц, и, как говорится, либо найдём общий язык, либо разбежимся. Я не могу теперь бросить девочку, она мне поверила. Иногда, кажется, что она нужна больше мне, чем отцу.
– Трудно тебе будет с ним. В семье мужчина должен быть хозяином, а он себя таким не считает. Попробуй ему уступать. Если любит, научится понимать и слышать.
– Фёдор Петрович, я не атаман в юбке, я хочу быть за мужем, как за стеной, но он этого не понимает. Как мне убедить его в том, что я не претендую на лидерство в семье, а решения я принимаю сама по мелочам.
– Не надо ему ничего доказывать. Пока он сам не поймёт, что перегибает палку, что сам себя принижает, толку не будет. Ты не должна делать то, что нравится ему и не нравится тебе. Будь собой, а не удобной для него. Поговори с ним откровенно, выговоритесь и придите к пониманию.
– Здесь мой номер телефона. Захотите услышать меня – идите к речке и звоните. – Полина обняла егеря и села в машину.
В квартиру они вернулись ближе к ужину.
– Как поживает твой новый знакомый?
– Спасибо. У него всё в порядке.
– Папа, в лесу так хорошо. Я подружилась с дедушкой и его собакой. Мам, я вымою руки и разберу свой рюкзак.
– Полина, не сердись. Не стоило превращать свой выходной в благотворительный визит.
– Подольский, что тебя не устраивает, и чего ты добиваешься? Да, я благодарна незнакомому человеку за помощь и твоя ирония не уместна. К тому же мы прекрасно провели время на свежем воздухе. Ты сам отказался ехать с нами.
– Вы отдыхаете, а ужина нет.
– Почему? Если мне не изменяет память, сегодня дежурный по кухне ты. Взгляни на календарь. Ты сам предложил такой вариант на выходные. Скажи честно, почему тебя раздражает любое моё действие? Объясни, я пойму. Обращаюсь за советом, говоришь: «делай, что хочешь». Я делаю – ты недоволен. Я от тебя слышу больше претензий, чем одобрений. Если что-то не так – сделай сам и как нравится. Мне иногда кажется, что ты жалеешь о своём решении остаться. Мы начали уставать друг от друга.
– Полинка, ты что? Я люблю тебя.
– Вы, Дмитрий Сергеевич, любите комплименты в свой адрес, внимание. Вам нравится чистая рубашка по утрам, завтрак, секс. Но вы не возвращаете то, что получаете. Любовь – это не слова, это поступки. Под твоим недовольным взглядом я чувствую себя виноватой, но не знаю в чём. Это ты должен был предложить мне поездку к Петровичу, а не останавливать меня или иронизировать. Ты как-то быстро забыл, на что я пошла, чтобы помочь тебе. Ты не хочешь признать, что егерь помог мне. Ты дошёл до того, что упрекнул меня в контроле над тобой. Ты в себе не уверен или во мне? Такие отношения не могут длиться долго. Один из нас, в конце концов, взорвётся. Тебя раздражает мой статус в клинике? Чем? Я не учу тебя оперировать, а ты далёк от финансов.
– Но все знают теперь, что я твой муж.
– И что это знание им даёт? Людям до этого нет дела, а твоё самолюбие страдает без причины. Многие в городе знают доктора Подольского. А кто знает, кто такая Полина Орловская? Ты на своём месте, я на своём. От тебя в клинике больше толку, чем от меня, но я этому не завидую.
– Ты ещё скажи, что гордишься мной.
– Не скажу. Нечем гордиться. Из клиники я не уйду. Говорить только то, что ты хочешь слышать, я не буду. Я перестаю быть для тебя удобной.
– Это как?
– Пример недельной давности. Диалог между нами: «Мить, на обед варить суп или борщ?» «Вари суп, с ним проще». Обед и твой недовольный вид со словами: «Опять суп?» Реакция уважающей себя хозяйки – вылить этот суп тебе на голову. А я молчу, смотрю, с каким аппетитом ты его наворачиваешь. Всё это можно списать на шутку, если бы ни тон и выражение лица.
– Полюшка, прости меня. Я привык всё решать и делать сам, а тут только я подумаю, а ты уже делаешь. Получается, что всё решаешь ты.
– Будь поворотливее. Что я ещё могу сказать.
– Мне было бы проще, будь ты домохозяйкой. Мне трудно смириться с тем, что ты начальник, а я обычный врач. Не сердись.
– Да я особо и не сержусь. Просто я часто не понимаю тебя. Ты мог уйти, подать на развод, но ты остался, уже зная о моём назначении. Почему спустя полтора месяца, ты начал думать по-другому? Я уезжаю на работу на час позже тебя, возвращаюсь на час раньше, и не задаю тебе вопросов, где ты пропадаешь после смены, доверяя тебе. На работе мы почти не видимся, Можно было понять твоё недовольство, если бы ты вернулся домой и остался без ужина. Что не так? Я далеко не идеальна, могу ошибаться, но не обвиняю кого-то в своих промахах, не предъявляю необоснованных претензий.
– По-твоему я зануда? Ты когда-нибудь выходишь из себя?
– Выхожу, но тебе это лучшего не видеть и не слышать. Человек в гневе часто говорит не то, что думает. Я дважды это испытала на себе, и не хочу ранить близких необдуманным словом или поступком. Простить можно многое, но забыть не получается.
– Ты простишь моё глупое поведение?
– Попробую, если это не войдёт в систему. Я не делаю ничего, что может изменить наши отношения в семье. Пойми, вы с Ариной мне дороги. Я нахожу с ней общий язык без нравоучений, запретов или подарков потому, что знаю, это не работает. А говорить то, что ты хочешь слышать и делать, как ты считаешь нужным, я не буду. Да, есть вопросы, которые решаются сообща и я готова к диалогу. Допустим, я пойду у тебя на поводу и, собрав собрание, откажусь от должности. Какую причину мне назвать? Недовольство мужа? И как ты будешь выглядеть в глазах коллег? Не справляюсь с работой? Враньё! Вы хотели получить новое отделение – через месяц, полтора будет вам новое отделение. Я нашла общий язык с акулами-конкурентами, готовыми проглотить клинику. Заметь, я честно вела переговоры в будний день и не в ресторане. Я не могу бросить то, что получается. Брось оперировать и сиди пять дней в неделю на приёме, – Полина вздохнула. Она сказала то, что нужно было сказать месяц назад. – Тебе стоит пересмотреть свои взгляды на наши отношения или подать на развод. Можешь представить, что я возглавляю контору «Рога и копыта», а не клинику, если так станет легче.
Как не странно, но разговор дал свои результаты. Дмитрий перестал её «дёргать» по пустякам. Второго октября Подольский прошёл комиссию и был допущен к операциям. Он пришёл домой раньше жены и дочери, принеся для Полины букет, и собирался устроить что-то в виде торжественного ужина, но передумал. «Это слишком мелко, – подумал он и, заехав в туристическое агентство, купил путёвки в Анталью с 6 по 12 октября. – А вечером свожу своих девочек в ресторан на ужин». Поставив цветы на тумбочку жены, он посмотрел на часы. Жена и дочь должны вернуться с минуты на минуту. Он убрал свою обувь и притаился в спальне.
Его девочки вошли в квартиру, как по расписанию, и прошли на кухню. Было слышно, как открывается холодильник и разбирается пакет с продуктами. Дмитрий вдоль стены прошёл незамеченным в гостиную и остановился у двери кухни.
– Мама, а это что?
– Это твоё новое свидетельство о рождении. Я получила его сегодня. Теперь я твоя настоящая мама. Правда, с папой у нас всё очень сложно. Либо я слишком многого хочу, либо он устал от моего общества. Мы не ссоримся, но и не чувствуем друг друга. Ты заметила, что мы больше молчим? А вспомни, каким он был, когда вы решили остаться?
– Вы с папой разведётесь?
– Не знаю, девочка моя, но знаю, что теперь, в случае развода, я имею право быть с тобой. Я тебя не брошу, но тебе самой нужно будет сделать выбор. Я не говорю, что это нужно сделать сейчас, через год, а может и не придётся.
– Я с папой не поеду. Ему проще найти мне новую няню и не возить в сад. Няня ему нужна, а не мне, – девочка заплакала как-то без звука. Слёзы текли, а всхлипов не было.
– Ариша, что случилось? Что ты вспомнила? – Полина была напугана. Так плачут, когда хотят скрыть слёзы. Но откуда это знает пятилетний ребёнок?
– Ничего.
– Расскажи, я пойму и сохраню в тайне, – Полина посадила девочку к себе на колени и прижала к себе. – Не плач, солнышко.
– Он спал с ней и кричал, чтобы я убиралась к себе.
– Возможно, папа был пьян, не понимал, что говорит. Думаю, он извинился.
– Он обо мне утром даже не вспомнил, а Светлана заперла меня на целый день в комнате, я даже описалась. Больше никогда не выходила из своей комнаты ночью, хотя было очень страшно.
– Почему ты не сказала папе, что тебя обижали?
– Он мне не верил, говорил, что я выдумываю. Дядя Гриша говорил, чтобы он поставил камеру, но папа этого не сделал.
– Значит, ты почти полгода жила в аду?
– В выходные и в праздники я была с папой, если он не дежурил. Мама, я останусь с тобой. А если ты опять выйдешь замуж, я уже подрасту и уже не дам себя в обиду. Ты мне можешь ничего не покупать, только не бросай меня.
– Солнышко моё, успокойся. Этот разговор пришёлся к слову. Возможно, папа поймёт, что не прав и всё наладится. Сегодня у него комиссия. Получит допуск к операциям и станет прежним. Займёмся ужином? Умойся и больше не плач. У нас нет причин для слёз.
Подольский едва успел «перебежать» в спальню. «Меня ненавидит собственная дочь, а я цепляюсь к Полине по пустякам. Я действительно самовлюблённый и самонадеянный идиот. Не верил дочери, а верил лжецам и лицемерам. Полина права. Мне лесть, как бальзам на душу. Когда я стал таким? Я искренне люблю Полину. Но почему веду себя так? Чего добьюсь? Я потеряю не только жену, но и дочь. Мне чётко дали понять, что выход у меня один – меняться. Для этого не нужно многого. Не нужно изображать из себя незаменимого и всемогущего. Ещё три месяца назад я зависел от этой женщины, а теперь хвост распушил», – думал он, пока не решил:
– Девочки, я уже дома, – крикнул он из спальни.
– Пап, ты, когда пришёл? – удивилась Арина. – Давно? А цветы маме?
– У меня был трудный день, прилёг и уснул. Меня допустили к операциям и у меня для вас сюрприз. Мы едем в Турцию.
– Когда?
– Рано утром шестого числа. Вернёмся двенадцатого. Путёвки я взял.
–Думаешь, нас отпустят в отпуск?
– Неделю выпросим. Дайте я вас обниму. Поехали ужинать в ресторан.
– Мы устроим ресторан дома и откроем вино. Форма одежды домашняя. Пойдём дочка на кухню.
В новом отделении шла установка купленного оборудования. Его должны открыть в начале ноября. Семья Подольских вылетела в отпуск на семь дней. По возвращению, Полина узнала о приёме на работу врача диагноста со стажем Потапову Светлану Антоновну и молодого перспективного кардиохирурга Матвеева Марка Михайловича. Теперь у Подольского появился помощник и подопечный.
