Лилия Фандеева
Куда приводит судьба
Выйдя из ванной комнаты, Ксения первым делом открыла футляр, который вручил ей Дмитрий. На красном бархате лежала золотая цепочка с овальной подвеской, на которой был изображён лик святой Ксении Петербургской. Она застегнула цепочку на своей шее. Заменив постель, она доверила её стиральной машине и перешла в кухню. От мрачных мыслей и кофе казался невкусным. Заменив воду в цветах, решила разобрать подарки. В пакетах, в основном, лежали коробки дорогих конфет и поздравления. В одном, который принёс Логинов, она обнаружила новый смартфон и не удивилась. Скорее всего, его купили с подачи Владислава. Он навещал Ксению в больнице, видел «многострадальный» аппарат, который ей вернула полиция. Убрав всё по своим местам, она вернулась в кухню. «Каменские вернутся из отпуска тридцатого, Макс уедет в спортивный лагерь третьего – нам хватит времени собрать вещи», – рассуждала она, садясь завтракать. В восемь утра она села в свою машину и поехала на работу, а в голове крутилась мысль: «почему Митя говорил о Наташе в прошедшем времени?» Было около полудня, когда прозвенел входящий звонок от Наташи.
– Ксюша, вчера мне было не до звонков. Я тебя поздравляю с прошедшим днём рождения, – сказала она и замолчала. – Ты не занята? Можешь говорить?
– Могу. Что у тебя с голосом?
– Нормальный у меня голос для женщины, получившей развод. Сижу в баре, отмечаю финал семейной жизни.
– У Мити появилась другая женщина?
– Это у меня появился другой мужчина. Я выходила замуж и надеялась, что бизнес Егорова станет стартом. Собиралась делать карьеру и утереть нос отцу Дмитрия. Не получилось. Этот старый козёл уложил меня в постель, пообещав золотые горы. Димка на мне никогда бы не женился, но я оказалась беременной, потом он не мог мне простить аборта, а я не собиралась рожать ему брата или сестру. Ты понимаешь, о чём я говорю? Мне теперь всё равно, что он обо мне подумает, – говорила Наташа, а Ксения понимала, что она пьяна.
– Почему вы изображали счастливую пару? Зачем?
– Затем, чтобы в вашей семейке был хоть кто-то внешне счастливый. Ты у нас бедная и несчастная всё время попадаешь в истории. Все тебя используют, обижают. А на самом деле – ты в шоколаде. Один раз ошиблась и десять лет живёшь без забот и хлопот. У тебя есть всё, о чём я могла только мечтать. Я тебе завидую, а Димка жалеет. Так и будет вытирать тебе сопли, пока не найдёшь себе мужика. Мне жаль, что ты, слепая дура, этого не чувствуешь.
– Себя пожалей, – не выдержала Ксения. – Что будешь делать?
– Жить, подруга! Работа у меня есть, квартиру мне муж оставил. Я не пропаду, а вот ты подумай.
– О чём слепая дура может думать? Чем вы лучше меня? Ладно, я слепая, а вы смотрели мне в глаза и врали. Даже не знаю, что хуже.
– Не обижайся. Так могу думать не только я. Живи для себя, заведи любовника, удели внимание себе. Попытайся полюбить себя, а не вызывать жалость. Димка звонил?
– Он приезжал вчера после работы. Уехал рано утром.
– Что говорит?
– О разводе я услышала от тебя.
– Опять пожалел сестру и не сказал правды.
– Мне ваш развод на руку. Я не чувствую себя виноватой, проведя с ним ночь. Я счастлива и не нуждаюсь ни в жалости, ни в сочувствии. Извини, у меня работа. Будет желание – звони. «Какая работа после таких новостей», – подумала Ксения и, набрав номер Кати, попросила её зайти.
– Ты сидишь как в цветочной оранжерее, – сказала Екатерина, присаживаясь к столу. – Есть вопросы?
– Вопросов много, ответов я не нахожу, – глядя на подругу, сказала грустно Ксения.
– С этого места и как можно подробнее.
– Наташа звонила – они разошлись с Митей. Он ничего не сказал мне о разводе. Я провела с ним вчерашний вечер и ночь, а утром проводила, признав свою ошибку. Но это не самое страшное. По словам Наташи, отношения Мити ко мне – это ни что иное как жалость. Я вызываю у него чувство жалости.
– Я не совсем понимаю: в чём трагедия? Наташа может думать всё, что ей придёт в голову, а учитывая её зависть и уколоть. Митя не сказал о разводе. А если он не был уверен, что их разведут. Ты провела с ним ночь. В чём криминал? Тебе самой это понравилось?
– Это было волшебно. Стыдно об этом говорить, но ничего подобного со мной не было. Только что мне делать теперь, после того, что я узнала и наговорила?
– А чего ты сама хочешь? Хочешь вернуть Митю – позвони или дождись его звонка и скажи ему об этом. Не хочешь – скажи ему об этом прямо, а не води за нос. Всё в твоих руках, подруга. Ксюша, тебе двадцать девять, пора подумать о себе, не о Максиме, Мите и тем более о Наташе, о себе. Делай так, как хочется тебе, и не обращай внимания на окружающих. Живи так, как чувствуешь сердцем. Я тебя убедила?
– Ты меня успокоила. Как чувствует себя будущая мамочка?
– Жду с нетерпением декретного отпуска. Да, Ксюш, давай отменим поход в ресторан. Я согласна приехать к тебе в гости на свой любимый диван. Мы можем заказать еду и посидеть, а лучше полежать в квартире. Подумай, а я «поплыву» к себе.
Дмитрий позвонил в начале седьмого вечера.
– Как настроение?
– Всё хорошо. Утром Наташа звонила. Я в курсе вашего развода, в курсе того, что ты испытываешь ко мне чувство жалости. Сказать, что я разочарована таким отношением – не сказать ничего. Пожалуйста, не звони мне больше.
– Хорошо. Если ты не способна различить любовь и жалость, мне, действительно, не стоит тебе звонить. Но ты не можешь мне запретить общаться с Максимом, пока у него самого есть желание к общению. Пока.
«Несбыточное всегда ценнее. Нас, как ни странно, часто не
интересует, то, что находится рядом, к этому привыкаешь, не замечаешь и принимаешь как должное. Живёшь, мечтаешь, иногда полжизни, а счастье оно рядом, вот оно! Посмотри внимательно вокруг, протяни руку – оно здесь!» – думала Ксения, всё ещё держа смартфон в своей руке.
Глава 8
Ксения проснулась за две минуты до звонка будильника. Часы показывали 06:28. Она выключила сигнал, включила ночник и поднялась с кровати. За окном была ещё ноябрьская ночь, но город уже просыпался. В приоткрытую форточку в спальню ворвался холодный ветер с каплями мелкого осеннего дождя. «Пора выпасть и снегу, – подумала она, накидывая халат. – А мне пора готовить праздничный завтрак Максу. Парню исполняется шестнадцать лет. Десять лет мы рядом. Он вырос на глазах, а у меня не получается смириться, что он почти взрослый». Умывшись, Ксения прошла на кухню, прикрыв за собой дверь. Прошли минут сорок, когда на пороге кухни появился Максим.
– Доброе утро! – сказал он бодрым голосом, проходя и присаживаясь к столу.
– Доброе, – ответила Ксения и поцеловала его в макушку. – С днём рождения, дорогой! Подарок в гостиной. Какие планы после школы?
– А планы не меняются. Возвращаюсь домой, жду тебя, чтобы ехать к деду. Гуляю завтра после тренировки. Когда освободишься?
– Алла Ивановна ждёт нас к ужину. Мы просто обязаны быть вовремя, – улыбнулась Ксения, присаживаясь к столу. – Как тебе завтрак?
– Думаешь, легко устоять? Ещё парочку и мне захочется ни в школу идти, а полежать.
– На улице дождь моросит. Могу подвезти по дружбе.
– Сеня, напомни, сколько мне лет?
– Я помню, что ты взрослый юноша, но и не настаиваю. Так, по доброте душевной, предложила. Посуду оставь – сегодня твой день.
К дому Каменских они подъехали в начале шестого после полудня, заметив у подъезда машину Дмитрия. Настроение Макса поднялось, и он с нескрываемой радостью взглянул на Ксению. Алла Ивановна приготовила праздничный ужин, которым все остались довольны. Свой праздник Макс отмечал с друзьями на следующий день. После чая с тортом, Митя и Ксения остались на кухне, убирая посуду, а потом просто беседуя. Они не виделись почти пять месяцев. Дмитрий за это время, казалось, похудел. Он изменил причёску, а на его лице «поселилась» небритость, так модная в последнее время. Ксения внутренне волновалась, но старалась сдерживать свои эмоции, а Дмитрий вёл себя так, как будто они виделись вчера, и между ними никогда ничего не было.
– Рассказывай: как сам? Как остальные?
– С кого начать? – улыбнулся он. – Начну по порядку: отца вытащил из глубокой депрессии. Скажи: как можно быть таким слепым? Взять в жёны женщину моложе себя на тридцать лет и быть уверенным, что это любовь – нормально? Теперь у него нет бизнеса, пусть и маленького. Хорошо, квартиру удалось отстоять. Теперь родитель работает у Берестова простым мастером, гонору поубавилось, а до пенсии ещё далеко. Ты знала о нашем родстве с Романом?
– Знала о возможном родстве. Он летал к матери в Италию, там и узнал обо всём, а мне рассказал в день твоей свадьбы. Это ваши семейные дела и я не могла совать свой нос. Хотя уверена, что Роман поделился со своим отцом этой новостью.
– Мы узнали об этом одновременно, когда отец решил сразу разделить бизнес, а потом и жениться. Не скажу, что это было для меня большим ударом или потрясение, но тест мы сделали. Знаешь, что показал тест? Наша семья – это продолжение сериала «Санта Барбара». Мы с Романом братья, но по материнской линии. У нас с ним разные отцы. Я сын Егорова, а Роман, как это ни странно, сын Берестова. Как тебе новость?
– Выходит, я Берестову никто и бумага в сейфе липа?
– Бумага может и настоящая, но вот чья она, сказать трудно, да и смысла нет уточнять.
– Я уверена, что мама любила Берестова, иначе бы не переехала в его дом. Но на что она рассчитывала, храня в сейфе эту бумагу? Алексей Иванович знает, что я ему чужая?
– Он признался, что ты предлагала сделать тест, он отказался. Сказал, что хотел бы иметь такую дочь.
– Мить, может, мы с тобой тоже состоим в родстве, но не знаем об этом? Кто может быть моим отцом? Где он сейчас и знает ли обо мне? Задал ты мне задачу.
– Странная штука жизнь. Мы росли вместе, можно сказать дружили, и всё держалось на маме Оле, потом её не стало, мы стали взрослее и всё куда-то ушло. Из друзей мы стали знакомыми, а по факту оказались братьями.
– Ты вспоминаешь мою маму?
– Она была и моей мамой. Другой мамы у меня не было. Я был таким как Максим, когда они развелись. Берестов развёлся с тётей Ритой весной, и та уехала в Италию. Родители разъехались летом, а осенью отца арестовали. Отец и так не был подарком, а после всех этих тестов, обвинил и первую жену в неверности, и Берестова в предательстве. Одним словом – кругом одни враги, а он весь в белом. Я оставил его без проблем, а создаст новые – пусть решает их сам. Что ещё? Ни один из Берестовых не женат, сидят на шее у Анны Ивановны. Ну а я, Ксюша, развёлся. Ты это знаешь.
– Знаю. Я хочу услышать твою версию. Мне казалось, что у вас всё хорошо.
– Да уж поделюсь, а то будешь гадать о причине. Мы знали друг друга давно, и нас всё устраивало без штампа в паспорте. Она собиралась делать карьеру, а не заводить семью. Но тут Наташа оказалась беременной и я, как честный человек, повёл её в загс, – улыбнулся Митя. – Она сделала аборт, а мне сказала, что выкидыш. Видимо, она переоценила меня, а я не оправдал её надежд. Куда мне было тягаться с отцами её подруг? А она не хотела отставать от них. Мы перестали думать о карьере и мечтали больше о чём-то материальном. Ей не нравилось, что любовница отца имеет больше, чем законная сноха. Года через два начались недовольства: не туда едем в отпуск, не то море, не тот сервис, не тот климат. Пытался отправлять её одну, экономя на себе, – смеясь, сказал он, глядя на Ксению. – Не помогло. Больше всего её расстраивали ваши поездки с Максом. Они её прямо «стимулировали» на подвиги, которые я должен был оплатить. Так из заботливой жены и хозяйки она становилась мне чужой. В этом есть и моя вина. Идея развода была её, а я и не возражал. Это перед тобой мы изображали счастливую пару последние два года.
– И где она теперь?
– Я оставил ей квартиру, у неё есть работа и мужчина. Наташа справится, а меня ждут первого декабря в Омске. Все мои вещи в машине. Буду работать, снимать квартиру и жить, как большинство моих холостых или разведённых сверстников.
– Ты почему раньше молчал?
– А чем ты мне могла помочь? Это я должен был решать твои проблемы, а не нагружать тебя своими. Я проведу с вами выходные и поеду дальше своим ходом. Тебе заменили машину?
– Она не так давно стала лично моей. Оказывается, содержать служебный транспорт гораздо дороже, чем личный. Мне позволили выбрать цвет и марку. Я выбрала привычную модель, серебристого цвета. У машины не такой грозный вид. Алла Ивановна тебе постелила в гостиной. Отдыхай, договорим завтра.
Максим постучал в комнату Ксении минут через десять.
– Можно к тебе?
– Входи. Ты почему до сих пор не спишь?
– Ксюша, можно мне завтра пригласить Митю с собой или у вас есть дела?
– Почему нельзя? Митя и твой друг. Поговори с ним за завтраком, если даст согласие – забирай. Я поеду домой, займусь делами, приготовлю ужин и буду ждать вас. Ты только не забывай об уроках на понедельник.
– Ксюша, а почему Митя должен уезжать куда-то? Разве нельзя найти работу здесь? Он мог жить у деда. Было бы хорошо, если бы ты вышла за него замуж, – сказал он, присев на край кровати.
– Ты сам понял, что сказал?
– Понял. Мне и самому можно уже жениться. Ксюша, я вырос. Мы с тобой десять лет вместе. Митя тебя любит. Мне не веришь, спроси у деда. Он скажет тебе тоже самое. Ты всегда считала его братом, посмотри на него как на влюблённого мужчину. Ты не замужем, он разведён – дай ему шанс.
– Ты действительно у меня взрослый, – сказала Ксения, обнимая Максима за плечи. – Время быстро пролетело.
– Я с тобой серьёзно говорю. Разве он тебе не нравится? Ты ему доверяешь, делишься всем, советуешься.
– Ты меня сватаешь? – улыбнулась она. – Макс, не заставляй меня краснеть. Митя хороший друг, я не могу его обманывать. Чувство либо есть, либо его нет. Понимаешь? Ты хочешь, чтобы я дала ему шанс, а потом обманула? Ты уверен, что он меня любит? Не боишься ошибиться?
– Не боюсь. Если бы он был к тебе равнодушен, уехал уже завтра, а он остаётся на выходные. Подумай. Спокойной ночи.
Максим ушёл к себе, а Ксении не спалось. Она поднялась с постели и прошла в кухню, прикрыв дверь. «Это я открыла ящик Пандоры. Я привыкла к мысли и убедила себя в том, что Берестов мой отец, но не ожидала таких последствий», – думала она, наливая в чашку кофе. Её мысли прервал Каменский, который вошёл тихо и присел к столу.
– Что-то случилось? Ты почему не спишь?
– Я – яблоко раздора, Виктор Николаевич, – ответила Ксения и рассказала о «родственных» связях. – Получается, я для всех чужая, не знающая родства, а с моей подачи рассорились две семьи.
– Я с этим не согласен. Начала, действительно, ты, а дальше продолжил Роман по своей инициативе. Думаю ни он, ни кто-либо другой не могли и предположить финала. В чём твоя вина?
– Не знаю. На душе неприятный осадок. Выходит, я обвиняла Берестова столько лет напрасно? Кто мой отец и где он сейчас?
– Дети не отвечают за поступки родителей. Родство Мити и Романа на совести их матери и отцов, а твоя мама этой бумагой ввела тебя в заблуждение. Кто знает, какую цель она преследовала? В любом случае, в случившемся нет твоей вины. Кто мешал самому Берестову сделать тест, выяснить всё о вас двоих и закрыть тему? Ты намерена искать своего отца?
– Нет. В моём свидетельстве о рождении в графе «отец» стоит прочерк. Мама родила меня вне брака и говорила, что отец погиб на стройке. Я даже не знаю так ли это. А если это был не роман, а случайная связь? Столько лет прошло, да и родилась я в другом городе. Как я его буду искать?
– Ксюша, а что у тебя с Митей?
– Будете меня сватать как Максим? Нет между нами ничего.
– Мне так не показалось. Иди спать и не думай ни о чём.
Вечер субботы они провели втроём, но ночевать Митя уехал на квартиру Каменских. В воскресенье на обед туда приехали и Ксения с Максимом. Около пятнадцати часов начали прощаться.
– Ксюша, вряд ли мы будем видеться часто. Теперь я буду зависеть от работодателя, да и дорога в три раза длиннее, – говорил он, стоя у машины. – Будет нужна моя помощь, совет, тебе станет грустно – звони, я выберу время и приеду. Ты самый родной и близкий мне человек. Будь сильной. У тебя всё получится, – Егоров прижал её к себе и поцеловал. Поцелуй был далеко не дружеский. – Извини, не сдержался, – сказал он, садясь в машину. Хлопнула дверь, и машина тронулась с места. Ксения смотрела ей в след и ясно понимала, что теряет что-то очень важное и ценное, а внутри сердце сжималось от этой потери. Она поднялась в квартиру, упала на кровать и расплакалась.
– Ксюша, девочка, послушай меня, – говорил Каменский, присев рядом, взяв её за руку. – Догони и верни его. Лучше сделать и пожалеть, чем пожалеть не сделав. Вытри слёзы, садись в машину и езжай следом. Догонишь – вези домой. Максим останется у нас. Слёзы в этом деле не помогут. Митя любит тебя. Он очень хотел остаться. Действуй!
– Вы так думаете? – подняв голову и глядя сквозь слёзы, спросила она.
– Я не думаю, я это точно знаю, – улыбнулся Каменский.
– Ксюша, ты его догонишь. Город знаешь лучше. Дед дело говорит. Одевайся. Обязательно нам позвони.
Ксения поднялась с кровати, оглядывая всех по очереди.
– Простите меня, дуру. Я поеду. Максим, звони ему каждые пятнадцать минут, хотя он может не ответить, – говорила она, беря свою сумку, обуваясь и набрасывая на плечи пальто. – Я позвоню.
Машин во второй половине воскресного дня было на улицах немного. Она без проблем выехала из города минут через сорок, соблюдая все правила и не нарушая скоростного режима. А где-то там впереди ехал Дмитрий, телефон которого звонил каждые пятнадцать минут. «Если я возьму трубку раньше часа – я вернусь, а этого делать нельзя, – грустно говорил он вслух. – Проеду триста километров, остановлюсь на ночлег, но до этого нужно заехать на заправку». Ксения выехала на федеральную трассу, оставив позади аэропорт. Машин на трассе было немного в обоих направлениях. У неё вдруг мелькнула мысль: «А что, если я еду вперёд напрасно? Митя может остановиться где угодно и когда угодно. Возможно, он в городе. Кого я догоняю в таком случае? Что мне делать? Еду до первого кемпинга и жду». Она прибавила скорость. Проехав ещё километров двадцать и обогнав две легковые машины, заметила впереди машину Мити, почти догнала её, пристроилась в хвост и посигналила. Митя свернул на обочину и остановился. Следом за ним остановилась Ксения, включила аварийку и вышла из машины. Словно в замедленной съёмке они двигались навстречу друг другу бесконечно долго. Ксения, в глазах которой стояли слёзы, смотрела на Митю. «Не уезжай, останься», – просила она. Он прижал её к себе и прошептал: – «Я люблю тебя. Я останусь. Не плач». Они стояли, тесно прижавшись друг другу, и молчали.
– Почему ты мне не сказал этих слов раньше? – не вытирая слёз, спросила Ксения. – Почему ты все эти годы молчал?
– А чтобы я сказал и когда? Ты выбрала Романа, и я отошёл в сторону. Ты вышла замуж, зная, что я не одобрял твоего решения. Развелась и выбор опять был не в мою пользу. Я женился и думал, забуду, не получилось. Ты всегда видела во мне только друга. Мне стоило больших усилий принять решение об отъезде. Виктор Николаевич предложил мне должность, но мне была нужна не она, а ты. Ты, моя маленькая сводная сестра.
– Прости меня глупую. Поехали домой.
– Ты в порядке? Сможешь управлять машиной?
– А то! Я песни петь буду по дороге, как только позвоню Максиму. Они волнуются. Езжай за мной следом.
Через час двадцать они были в квартире Ксении.
– Теперь это твой дом, – говорила она, держа Митю за руку. – Вещи разберём позже. Митя, что с тобой? – спросила она, видя, как побледнел Дмитрий.
– Ничего, – присаживаясь на диван, ответил он. – Я так ждал этого момента, а сейчас растерялся. Сегодня целый день как на минном поле, да и ночь выдалась без сна. Думал, сказать как есть и остаться или промолчать и уехать. Дай пять минут на передышку, – попросил он. Они сидели минут пять-семь и молчали. – Всё! Сердце бьётся как часы, голова ясная, а вот мысли в ней все греховные… – Ты выйдешь за меня замуж?
– Это так важно?
– Мне важно, чтобы ты была рядом. Каменские не будут против моей кандидатуры в мужья?
– Ты удивишься, но именно они отправили меня догонять тебя. Что тебе предложил Виктор Николаевич?
– Должность референта до Нового года, а потом юридический отдел.
– Ты согласен? Тебя не пугает контроль с моей стороны?
– Меня может напугать только унижение и равнодушие, а вот рабочих моментов нам не избежать. Я буду хорошим сотрудником, и тебе не придётся краснеть за меня.
– Мить, так сложилось, что в компании, в большинстве своём, мужчины, но есть и молодые женщины. Обещай не ревновать меня, но и не давать повода для моей ревности. Я порядочная женщина, но и жуткая собственница, – улыбаясь, говорила Ксения.
– Ты мне не веришь? – спросил он и улыбнулся, обнимая её.
– Я верю в судьбу, от которой не уйти и она рано или поздно всё равно тебя настигнет. Я верю в то, что чувства сильнее разума и им не прикажешь. Я верю в то, что мурашки появляются далеко не ко всем, а только тогда, когда человек затрагивает в тебе что-то глубоко в душе. Я верю, если человек твой, то ты чувствуешь его дыхание, один пульс на двоих, одни мысли. Я верю в то, что если мне плохо, он почувствует боль в сердце. Я верю в рассветы с чашкой горячего кофе и закаты, которые отражаются в глазах. Я верю в шепот нежный и ласковый. Я верю в молчание, которое говорит больше слов. Я верю в то, что нужно дорожить тем, что у меня есть, ценить моменты, каждую секунду, каждое мгновение, – говорила она, прижавшись к Дмитрию.
Они подали заявление в загс двадцать пятого ноября. Семья Каменских приняла Дмитрия Егорова единогласно. Новый, две тысячи семнадцатый год, встретили все вместе, а второго января втроём улетели на каникулы в Сочи. Двадцатого января Ксения и Митя расписались. Теперь на работу и с работы они ехали вместе на одной машине. Максим закончил хоккейный сезон в марте, а в мае перешёл в одиннадцатый класс. Отношения с Дмитрием были настолько дружескими, что Ксения иногда ловила себя на мысли, что ревнует Макса к Мите. Ей исполнилось тридцать лет и две недели отпуска они провели втроём на берегу Средиземного моря. Лето пролетело быстро. Каменские переехали в новый дом за городом, продав свою квартиру. Дом был небольшой, но очень уютный, с гаражом и небольшим участком.
– Вам не кажется, Виктор Николаевич, что он немного не соответствует вашему статусу, – улыбаясь, спросила Ксения, приехав на «смотрины». – Мне очень нравится, но он как-то не тянет на дворец, маловат.
– Ксения Сергеевна, для хоромов нужна прислуга и, минимум, семья чуть больше чем наша. Нам с Аллой Ивановной с головой хватает первого этажа. Она, ты знаешь, против посторонних в доме. Для вас есть комнаты на втором этаже, если соизволите приехать.
Перед днём рождения Максима, которому исполнялось семнадцать лет, Ксения перед работой посетила женского доктора, позвонила мужу и, пригласив его в кабинет, с виноватой улыбкой рассказала о беременности.
– Я очень рад, – обнимая и целуя жену, сказал он. – Нам с тобой за тридцать. Пора иметь детей. Думаешь, я не заметил, как ты огорчалась, «встречая» свои критические дни. Только вид у тебя какой-то нерадостный. Что-то не так? – глядя ей в глаза, спросил Дмитрий.
– Мить, их будет двое. Пока двое. Доктор сказала нужно быть осторожными и внимательными.
– Мы будем очень внимательными, – подхватывая жену на руки, говорил он. – Я буду очень заботливым мужем и папой, – усаживая жену в кресло, продолжал Дмитрий. – Когда обрадуем Каменских?
– Думаю, Алла Ивановна догадывается о моём положении. Скажем о беременности, но не скажем о двойне.
Пожалуй, Максим был рад этой новости больше остальных. Он «ревностно» следил не только за питанием Ксении, но и за её домашними делами, связанными с физическими нагрузками. Теперь в холодильнике не было «вредных» продуктов, а уборка была на совести Макса. Когда он узнал, что Сеня носит двойню, его контроль стал ещё «жестче». Эта забота вызывала у неё не только улыбку, но и тёплые чувства. «Хороший мальчишка получился», – думала она, возвращаясь с работы и открывая холодильник, где всегда стояли свежие продукты, купленные без напоминания.
Для Ксении начался самый «ответственный» период в жизни. Недель до двенадцати, часто ловила себя на мысли, что забывает о беременности и делает то, чего опасался доктор. Но живот рос, и уже он не позволял ей делать «глупости». Ксения стала ходить, а не «скакать», не поднимала ничего тяжелее собственной сумки, а ела раз пять-шесть в день, но предпочтение отдавала фруктам. После майских праздников пошла в декретный отпуск, занялась покупкой вещей для новорождённых. Она верила в приметы, но знала и то, что доносить близнецов до срока получается не у всех. Если мебель и «транспорт» могут подождать, то вещи, на выписку из роддома и на первое время, нужно купить и приготовить. Нагружать Катю или Аллу Ивановну было неправильным. Им найдётся занятие, когда она будет в роддоме. Для Максима прозвенел в школе последний звонок. Ксения помнила, как отводила его в первый класс, как переводила его в эту гимназию, где отношения с одноклассниками первое время складывались не просто, и не могла отказать парню в своём появлении на торжественной линейке. Теперь он готовился к ЕГЭ и поступлению в университет. Максу очень хотелось набрать больше баллов и пройти на бюджет, хотя дед поговорил с ним и не отказывал в помощи.
– Давай так, внук, договоримся: сдаёшь экзамены на совесть, а не проходишь на бюджет, идёшь на платную основу. Проходишь бесплатно – через год-два я покупаю тебе квартиру.
– Я постараюсь, дед, но мне и здесь хорошо живётся с Сеней и Митей. Да и в твоём доме у меня есть комната. Зачем мне нужна жилплощадь? Я никогда не жил один, да и не хочу.
– А ты не горячись. Влюбишься, куда подружку поведёшь?
Утром двадцать второго июня, прежде чем уехать на работу,
Дмитрий поздравил жену с днём рождения, вручив ей подарок и цветы.
– Ксюша, отмени праздник. Я приеду чуть раньше, и посидим без гостей. Алле Ивановне позвони, пусть не едет. Хочешь, я это сделаю сам?
– Не волнуйся. Не буду справляться, так и сделаю. Работай спокойно.
– Макс, у тебя какие планы на сегодня? – спросил Дмитрий, входя в его комнату.
– Сегодня я свободен, а завтра у меня выпускной.
– Не нравится мне затея с днём рождения. Ей ходить тяжело, а она собирается у плиты стоять. Остаёшься за старшего. Звони.
Ксения услышала, как щёлкнул замок входной двери, и, поднявшись с постели, прошла к Максиму.
– Доброе утро, выпускник. Ты определился, в чём пойдёшь на выпускной вечер? Помочь?
– Костюм висит, а над рубашкой думаю. Мне не нравится идея с галстуком, да и пиджак мне не нужен.
– Здесь ты не прав. Пиджаком девушку прикроешь, если она замерзнет. Гулять будете всю ночь, а ночи в июне прохладные. Не хочешь галстук – надень рубашку с воротником стойкой. Оставь пиджак в машине, а Митя будет уезжать – заберёшь.
– Жалко тебя не будет.
– Я на последнем звонке всю твою школу «держала» в тонусе. На меня смотрели как на сумасшедшую, которая тайно сбежала из роддома на торжественную линейку. Хочешь повторить? Я теперь и в машину не войду, только в автобус, – смеялась она.
– Пойдём завтракать? Может, Митя прав и не стоит готовить праздничный обед? – засомневался Максим.
– Завтракай, потом поговорим, – ответила Ксения, проходя на кухню. – Переходи на самообслуживание, у меня есть дела. – Она чувствовала слабую боль внизу живота и решила не рисковать. Пакет для роддома был готов, как и два комплекта на выписку. О них Митя знал, получив устные инструкции. Для супругов это были первые дети. Ксения проверила ещё раз его содержимое, добавив необходимые мелочи, и стала не торопясь одеваться. Живот на тридцать седьмой неделе беременности двойней не позволял двигаться так, как хотелось бы. Ещё раз, проверив документы и телефон, она вернулась на кухню.
– Максим, ты сможешь поехать со мной в больницу? – стоя в дверях, спросила она.
– Тебе плохо? Позвонить Мите или деду? – парень слегка побледнел и заволновался.
– Никому звонить не нужно. Я вызову скорую помощь, а ты позвонишь всем, если меня оставят в роддоме. Мне предложили лечь в стационар в понедельник, но ребята, видимо, не хотят засиживаться больше. Успокойся и оставь в покое посуду, – она улыбнулась.
– Сеня, я боюсь? Мало ли что случиться.
– Где-то я уже это слышала. Не бойся. Прямо сейчас ничего не получится. Спокойно одевайся, а я позвоню.
Скорая помощь приехала в девять тридцать, когда Ксения и Максим стояли у подъезда. Хмурая докторша начала раздавать комплименты, глядя на живот Ксении, не выходя из машины.
– Это же надо так раскормить ребёнка. Сама как берёзка, а живот до носа. Потом жалуются, что роды тяжёлые. Где они будут лёгкими с таким весом. Садитесь уже. Какой срок? Куда везти?
– В клинику «Семья», тридцать семь недель, а поправилась я всего на десять килограммов, но у нас двойня, – ответила Ксения, подмигнув Максиму. – Не волнуйся. Мы всё успеем.
