Лили Занганех
Карусель. Время не лечит
Глава 3. Марта
Марта Сергеевна проснулась и открыла глаза. Какое-то непонятное чувство заставило ее беспокоиться. Она хотела, как всегда, встать и пойти на кухню попить воды, но, оглядевшись вокруг, пришла в шок: это была комната в той самой квартире, в которой когда-то жила с родителями в юности. Еще не веря в это, она легко вскочила с кровати, оценив отменное самочувствие, и подбежала к большому трюмо у окна. То, что она увидела в зеркале, никак не могло быть реальностью: на нее смотрела шестнадцатилетняя девушка с роскошными длинными волосами, с нежной, как лепестки розы, кожей и огромными зелеными глазами, опушенными длинными ресницами.
– О боже, что это?! – она ощупала всю себя руками, не веря своим глазам: упругая грудь, красивые сильные ноги, загорелый плоский живот. И тут она начала вспоминать: карусель, пустырь, свою никчемную жизнь, полную одиночества, потому что он погиб, а больше она ни на одного мужчину так и не посмотрела. Была верна его памяти всю жизнь. Ни родителей, ни родственников не осталось. Только она в своей пустой квартире один на один со своим одиночеством, которое она сама и предпочла. Этим она наказала себя за тот день, что привел к гибели любимого.
Вдруг она вспомнила, как старик, что открывал карусель, попросил их вспомнить день, о котором они жалеют больше всего, и она вспомнила такой день. Да-да! Он был самым решающим в ее жизни. Не будь его, Михаил остался бы жив, потому что никогда не прошел бы по тому маршруту. А тот путь был длиной всего в два километра между ее домом и универмагом города. Эти два километра и сделали ее жизнь пустой.
В тот день ее засватали его родители. Марта и Михаил с седьмого класса испытывали друг к другу нежные чувства. «Миша решил, что должно быть все по правилам и с отцом пришел к нам домой», – вспоминала Марта.
Она подбежала к письменному столу, где всегда лежал ее настольный календарь, – перед выходом в школу она всегда отрывала листик.
– 29 Апреля… это же тот день, – прошептала девушка.
– Марта, Ма-а-рта, – звала ее из кухни мать, – давай вставай. Через час должны прийти Мишины родители, а ты все спишь.
Марта села на кровать и, кусая губы, стала думать. Сколько раз на протяжении всей жизни она прокручивала в голове этот день. Она вспомнила, что, когда она ответила Мише «Да» на предложение быть его женой, он вышел из ее дома и побежал в универмаг: он объяснил отцу, что хотел купить подарок любимой. Хотя и подарил уже Марте кольцо на обручение, ему хотелось сделать ей что-то приятное в благодарность за ее «Да». И не дошел до магазина несколько метров: в трехэтажном доме, где бушевал пожар, и начался обратный отсчет его жизни.
Люди пытались погасить огонь всем, чем могли: кто водой, кто песком, кто хлопал по желтым языкам пламени своей курткой. Пожарные задерживались. А по толпе пронеслась весть, что в доме остался ребенок – мальчик семи лет. Его мать отлучилась из дому. Видно, пока он спал, в это время в доме произошел взрыв и возгорание газа. Помещение сразу было охвачено огнем. Как это произошло, предстояло еще только выяснить. Подоспевшая к месту пожара женщина как безумная бросалась в огонь к ребенку. Ее держали люди, никто не готов был войти в пылающие комнаты. Вдруг все услышали, как из дома донесся детский плач. Где-то внутри, в пылающих комнатах, плакал ребенок, но путь к нему преграждала стена огня. Пожарных все не было. Миша, до этого просто пытавшийся помочь тушить пожар, не задумываясь ни на минуту, схватил какое-то покрывало, намочил его в бочке с водой, что стояла поблизости, накинул на себя, ловко увернувшись от пытавшихся остановить его мужчин, ринулся в огонь. Через несколько минут из жаркого пламени выпрыгнула черная фигура с почти горящим свертком в руках, от которого шел пар. Парень сбросил загорающееся одеяло с ребенка и сам, как подрубленный, свалился на землю, возле бессознательного, но не пострадавшего от огня малыша. Кожа Миши полностью обгорела: ни ресниц, ни бровей, ни волос на голове не осталось. Одежда на нем кое-где еще горела. Люди приводили в чувство ребенка и пытались потушить горевшую куртку на храбром парне. Михаил умер в тот же день по дороге в больницу.
Все эти болезненные воспоминания страшными картинами проносились в ее голове. Марта осознала, что сейчас она здесь и сегодня этот самый день, когда она может все изменить. Все-все.
Ни секунды не промедлив, девушка, быстро одевшись в спортивный костюм и легкую ветровую куртку, прошла на кухню.
– Мама, мне нужно срочно уйти: когда придут сваты, ты, пожалуйста, попроси их подождать меня и никуда, прошу тебя, не отпускай их. Это очень важно, – девушка чмокнула маму в щеку и ринулась по коридору к двери. Растерянная женщина так осталась стоять посреди кухни с деревянной лопаточкой в руках, которой только что переворачивала жарящиеся оладьи.
Марта выбежала на улицу и направилась в сторону, противоположную той, откуда должен был прийти Миша с отцом. Она как раз заметила их высокие фигуры вдалеке, но, не оглядываясь на них, продолжила свой путь.
Сколько раз она проходила по этому маршруту, знал только Бог. Сколько раз она подходила к развалинам сгоревшего дома и тихо плакала, думая о том, как сложилась бы ее жизнь, не случись этого пожара.
Кто скажет, что вечной любви не бывает и что она была глупа, что всю жизнь была верна одному мужчине, которому дала согласие на брак, тот просто никогда по-настоящему не любил. Настоящая любовь бывает именно такой: верной, сильной и реально-ощутимой до самой смерти.
Поэтому сейчас она, не задерживаясь ни на секунду, бежала к этому дому. Девушка хорошо помнила время смерти любимого – полдень. Значит, пожар мог начаться около одиннадцати часов.
Подбежав к месту, Марта на минуту закрыла глаза и облокотилась на стену у входа в подъезд. Она пыталась лихорадочно придумать что бы сказать женщине – хозяйке квартиры. Идея озарила ее, как молния. Она, оттолкнувшись от стены, побежала, перепрыгивая через несколько ступенек, на третий этаж, где все это и произошло.
Марта подошла к двери и, глубоко вздохнув пару раз, чтобы восстановить дыхание, постучала в дверь.
– Здравствуйте, это к вам из домоуправления пришли. Проверка. Откройте, пожалуйста.
Открыла маленькая пухленькая женщина с большими голубыми глазами курносым носиком и светлыми локонами и впустила ее в квартиру.
Девушка деловито шагнула в коридор и прошлась по комнатам, не забывая для убедительности постукивать по батареям и цокать языком, оглядывая потолки.
– Обычная плановая проверка: все ли в порядке. Так, а теперь попрошу проводить меня на кухню, – Марта прошла за женщиной на маленькую кухоньку и, оглядевшись вокруг и потрогав для большей убедительности все трубы, незаметно от хозяйки успела закрутить два винта на газовых трубах, перекрыв доступ газа в квартиру.
– Ой, спасибо вам. Наконец-то начало домоуправление работать, хоть проверка пришла, – женщина радостно взмахивала руками, показывая девушке, где что-то заменить надо и что восстановить. Марта утвердительно кивала головой и делала вид, что записывает все в блокнот.
Попрощавшись с женщиной, она спустилась по лестнице во двор и, облегченно выдохнув, присела на лавочке перед домом. Солнце ярко светило и слепило ей глаза. Оно напомнило ей странную поляну и карусель, на которую она там, где-то в другой жизни, села покататься. Сейчас вся прошлая жизнь ей казалась просто страшным сном. Она решила, что, возможно, ей просто все приснилось: смерть любимого, одиночество, старость и этот странный аттракцион на пустыре.
Взглянув на часы, она счастливо улыбнулась. Был полдень. Улица мирно гудела, ничем не нарушаемая в своей повседневной неге. Но это девушке теперь уже не было интересно. Она со всех ног бежала домой. И, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, она ворвалась в дом. Мать вышла ей навстречу и начала что-то возмущенно говорить, но Марта уже не слышала и не замечала ничего вокруг: к ней из гостиной выходили Михаил со своим отцом. Время как будто замедлило свой бег в эти секунды и остановилось. За столько лет одиночества и тоски девушка опять видела его любимые горящие глаза и родные черты, которые ей снились каждую ночь. Марта раскинула руки ему навстречу и, крепко сжав его в своих объятиях, закрыла глаза.
Раздался свист ветра, она почувствовала, что началось вокруг какое-то кружение. Вспышки света и картинки начали мелькать в ее сознании одна за другой. Вот их веселая свадьба: танцы, цветы, поцелуи и слезы мамы, свадебный вальс и золотое колечко на безымянном пальчике. Потом окончание университета: друзья, праздник и пляски студентов. Счастливые Миша и Марта размахивают дипломами перед родителями. А вот картинка из роддома: первенец, мальчик – Максим. Миша гордый держит на руках сына, друзья перед входом в роддом обливают их шампанским. А вот и рождение девочки – принцессы. Молодые назвали дочку Алиной. «Странное имя для того времени, нет бы Светлана назвать, очень модно же», – приговаривают друзья. Годы продолжают мелькать, как калейдоскоп, сменяя друг друга. Дети растут, учатся, хорошеют, вырастают. Сын женится, и вот долгожданная внучка. Михаил – профессор филологии, учит студентов в университете. Марта ведет хозяйство и присматривает за малышкой. Они оба уже постарели, им немного за пятьдесят…
Глава 4. Мария
Марья Васильевна вздрогнула и открыла глаза. Она лежала на кушетке в больничной палате в одной сорочке. Ничего не понимая, она привстала и огляделась. Обычная больничная палата, но увиденное здесь заставило ее тело покрыться мурашками. Это была та самая больница, та самая палата, где она лежала когда-то. Может, и тот самый день, за который она казнила себя всю жизнь. Не сон ли это? Марья Васильевна вытянула перед собой руки, стала разглядывать их и увидела ручки совсем молодой девушки – синеватые венки проглядывали под нежной гладкой кожей. Она потрогала лицо и убедилась, что явно очень молода: ни намека на складочку или морщинку.
А что это был за день, что так перевернул всю ее жизнь и заставил мучиться и страдать? Началось все со школьной любви. Вначале были записочки и рисуночки, потом жаркие встречи по подъездам, когда Витечка провожал ее домой. Неумелые страстные поцелуи в губы и горячие руки, что пытались пробраться повыше под юбку. И однажды он пригласил ее на день рождения к себе. Она тогда даже и представить не могла, что случится с ней. На тот момент им было уже по шестнадцать лет. Он открыл ей дверь, сам был в красивом строгом костюме и при галстуке. То, что потом было, она помнила смутно: родителей его не оказалось дома, они оба были учеными в одной академии и как раз уехали на научную конференцию. Танцы, бокалы шипучего вина один за другим, и впервые в жизни непонятное состояние, когда совсем не остается воли. Во время одного из медленных танцев Витя подвел ее к дивану и мягко повалил, и уже не хотелось отталкивать его любимые руки, волны тока проходили по ней – ей этого хотелось. И он, не встречая сопротивления, овладел ею.
Проснулась она только утром, ничего не понимая, озиралась вокруг: вся ее праздничная юбка была в пятнах крови, Витя абсолютно голый спал рядом. Собрав быстренько свои вещи, она пулей вылетела из его квартиры и без оглядки побежала домой. Дома ее уже ждала разъяренная мать: они с отцом всю ночь ждали ее, но так и не дождались. Утром отец ушел на службу, он был майором в местном городском отделе милиции. Маша сбивчиво все рассказала матери. Женщина велела пока молчать и никому, ни одной душе об этом не говорить: этот случай мог плохо сказаться на репутации отца.
Уже через три дня у девушки началась рвота по утрам и плохое самочувствие. Мать через неделю поняла, что случилось. Недолго думая, собрала дочку, крепко схватив за руку, потащила в ближайшую больницу. Там у нее были знакомые, с которыми она всегда могла договориться и сделать все по-тихому. В тот день девочке без анестезии сделали аборт. Это был самый страшный день в ее жизни.
Все эти дни, до этого случая и после, она никуда не выходила из дома. В школе объяснили, что она больна. Витя пытался звонить, но все его звонки были пресечены родителями. Однажды, еще до аборта, Мария сама подняла трубку и только успела выдохнуть в трубку: «Витя, я беременна». Подбежавшая мать выхватила телефон из девичьих рук и со злостью нажала на рычаг. После этого он уже не звонил и не появлялся. Девушка решила, что он просто испугался ее беременности и ответственности, что она совсем ему не нужна. Даже не сопротивлялась, когда мать вела ее в больницу. Апатия и нежелание жить из-за безразличия любимого к ее судьбе полностью притупили все чувства. А что же было после того кошмара в больнице? О, она хорошо помнила все свои беды и собирала их, как бусинки для ожерелья печали, что украсило ее дальнейшую жизнь.
Когда она пришла в школу после всех событий, у входа ее ждал Витя с огромным букетом цветов и многочисленными свертками в яркой блестящей упаковке.
– Дорогая моя, я все продумал и все решил, – пылко с радостной улыбкой на лице говорил ей Витя. – Одного не могу понять, почему твои родители нам не дают видеться? Я никуда не убегаю: просто отлучался из города. Ездил к родителям в город, где у них конференция, чтобы получить разрешение и благословение на брак. Ты же в положении, нельзя медлить. Я не хочу, чтобы хоть один человек нашего городишки считал тебя плохой и порочной. Ведь ты моя самая любимая, самая родная девочка. Ты согласишься выйти за меня замуж?
Он, протянув ей букет, прижал девушку к себе.
Только тут до Маши дошло, какой ужас с ней произошел, что абсолютно безвольно она позволила матери вмешаться в ее жизнь и все разрушить. Все, о чем она мечтала… А мечтала она только о Витеньке! И все это произошло по ее вине! Это случилось, потому что она испугалась, решив, что он бросит ее, беременную в шестнадцать лет. Маша боялась, что люди плохо будут думать о ней, роди она этого ребенка и став матерью-одиночкой.
– Витя, мне сделали аборт, – она взглянула на него и похолодела: парень изменился в лице. Глаза его стали серьезными и злыми, лицо побелело, костяшки пальцев хрустнули, так сильно он сжал стебли цветов, предназначавшихся ей.
– Та-ак, – протянул он, – ясно. Значит, ты вот так просто и абсолютно спокойно говоришь мне о том, как вместе со своей сумасшедшей мамашей убили моего ребенка? Я жениться хотел на тебе, дура! – еле сдерживая слезы, крикнул Витя и, бросив цветы и пакеты на пол, выбежал из школьного вестибюля.
Прошло столько лет, а она все вспоминала тот день, его слова, растоптанные розы на школьном полу. Что же было потом? Жизнь, полная разочарований и горя. Он, так и не простив ее, уехал на Дальний Восток и стал моряком. Люди поговаривали, что Виктор стал выпивать. Так ни разу не женившись, был зарезан в пьяной драке в одном из многочисленных российских портов. Мария два раза пыталась выходить замуж, но мужчины после нескольких лет совместной жизни начинали мечтать о детях, а после аборта она так и не смогла больше забеременеть. Узнав, что она бесплодна, мужчины охладевали к ней. Да и сама она не хотела быть кому-то обузой или укором в жизни. Марья Васильевна желала всем добра и счастья. Поэтому, когда уже точно во втором браке был подтвержден диагноз – бесплодие, она сама первая подала на развод. Ничего не объясняя мужу, выставила его за дверь. Хоть и пыталась она построить два раза в жизни отношения, но сердце у нее так всегда и болело по Витеньке.
Мария очнулась от своих мыслей и огляделась по сторонам и поняла, что сидит в той самой злосчастной палате, из которой ее повели на аборт. Она взглянула на часы у входа – было восемь утра. Маша не чувствовала боли, и все белье на ней было сухое. Значит, это ранее утро того дня, и только в девять за ней придут.
Она вскочила с кушетки и стала метаться по комнате, придумывая, как сбежать из больницы. Из одежды на ней была только больничная сорочка, из обуви – больничные шлепанцы.
«Бежать-бежать», – только эта мысль без остановки крутилась в ее голове. Девушка выскочила в коридор. В гинекологии уже начинался утренний обход и весь медперсонал разошелся по палатам. Маша проскользнула в кабинет старшей медсестры и открыла шкаф у двери. Здесь стояли чьи-то туфли, на плечиках висело коричневое платье. Маша быстренько натянула на себя одежду, то и дело высовывая голову из кабинета, чтобы убедиться, что никто не идет. Она надела чуть великоватые ей туфли и вышла в коридор. Пробежав по нему и буркнув на входе в отделение: «Я посетитель», она спустилась в больничный парк и стремглав помчалась на трамвайную остановку.
«Витенька, Витенька! – только о нем сейчас думала девушка. – Нужно срочно к нему, нужно к нему!»
Она, наконец, добралась до его дома. Легко пересчитав все ступеньки до его квартиры, принялась яростно звонить в дверь.
– Иду я, иду! – прокричал из-за двери до боли родной голос, по которому тосковало всю жизнь ее разбитое сердце.
– Ты? – радостно и немного удивленно произнес он. – А я вот к родителям собрался благословения просить, как мужчина все объяснить им и вот готовился к нашей встрече…
Маша стояла на пороге в широком платье, щеки ее пылали, она безумными от счастья глазами посмотрела на Витино лицо и бросилась в его нежные объятия. Как только сомкнулись ее глаза, все вокруг поплыло и закружилось. Мария вдруг вспомнила странную карусель на пустыре, но тут же ее забыла, отвлеченная картинами жизни, что проносились перед глазами то быстро, то иногда замедляя бег. Она могла видеть и ощущать эти события, что происходили с ними в новой жизни. Вот картина поездки к его родителям в другой город и извещение их о ситуации. Радостные глаза его папы и мамы. Злость ее родителей и нежелание общаться долгие пять лет. Веселая свадьба в профессорской квартире, и шумные поздравления одноклассников и учителей. Потом рождение долгожданного малыша. Прекрасное имя выбрали ему Витины родители – Георгий. Витенька стал хорошим отцом. После Георгия родились еще три девочки. Он сам с ними возился, купал и кормил их, если Маша уставала. Росли дети на радость родителям.
Жизнь пробежала с сумасшедшей скоростью. Они не успели оглянуться, как счастливый бег календаря стал замедляться, и жизнь стала размеренной и спокойной. Сколько всего было, а сейчас им уже по пятьдесят.
Марья Васильевна каждую ночь перед сном благодарила Бога за то, что в роковой день она убежала из той проклятой больницы и не совершила ошибку, которая могла бы перечеркнуть всю ее жизнь.
Глава 5. Васька
– Соня, а ну давай вставай. На работу пора! Что ты никак не просыпаешься? И будильником тебя не разбудишь, и криком не проймешь! Васька, на работу, кому говорю! – Василий открыл глаза и опешил. Перед ним стояла и трясла его за плечи его любимая жена – но этого просто не может быть! Как? Она вот здесь – реальная, такая дорогая и любимая – прямо сейчас перед ним. Из кухни доносились голоса их детей.
«Дети, – подумал он, – о, здесь мои дети. Со мной, мои кровиночки!»
Он, как пружина, взвился и быстро прошагал на кухню, все еще не веря ни своим глазам, ни ушам.
– Па-а-па, ну скажи Костику, пусть оставит кошку в покое. Меня уже достал этот тупой малец. Ну, объясните ему, родители, что животных душить нельзя. Это ваш долг, как-никак, объ-яс-нять, – восьмилетняя Василина поправила очки на своем остреньком носике и, нахмурившись, выдрала кошку и цепких рук четырехлетнего мальчонки.
Василий, еще не пришедший в себя от этого чуда, так и стоял посреди кухни в цветастых трусах и заливался, как маленький ребенок, слезами от переполнявшего его счастья. Он понял – сегодня тот самый день, который не мог себе простить всю жизнь, который всегда мечтал изменить. Он хотел, чтобы этот день вообще никогда не наступал: ведь своими же руками он разрушил свою счастливую жизнь. Он так долго мечтал его переделать, что каждую минуту этого дня прокручивал у себя в голове и анализировал, как бы что поменять, будь у него такая возможность. Так что же произошло в тот день?
Ничего особенного он не делал. Не убил и не ограбил никого, и не совершил ничего сверхплохого. Хотя, с какой стороны на это посмотреть. Со стороны мужчин – ерунда: всего лишь нелепое недоразумение. Со стороны женщины – непростительное предательство.
В этот день он изменил своей жене. Да, банально, тупо, пошло, грязно и отвратительно. Он предал ее в этот злосчастный день.
Она, как обычно, еле добудилась его утром. Потом накормила сытно завтраком и отправила на работу. Детей он проводил тогда сам: малыша в садик, дочку в школу. И пошел к себе на службу. Занимал он, нужно заметить, хорошую должность заведующего молококомбинатом. Хорошо зарабатывал и был уважаемым человеком среди жителей их маленького городка. Иногда случалось мог приударить за чьей-то юбкой, но измен никогда не было. А две недели назад на их складе появилась молоденькая кладовщица Ирочка. Все бы ничего, но ее полная, аппетитно выглядывающая из большого декольте грудь и упругая попка, обтянутая яркими юбочками, сводили его с ума. Когда она приносила ему на подпись бумаги и облокачивалась на стол перед ним, задорно скаля зубы и щуря свои ярко-голубые выразительные глаза, он покрывался испариной: ему становилось трудно дышать. Так хотелось завалить ее тут же на диване в кабинете, но рассудок всегда останавливал. Она, видно, была тоже не против этого, и по любому поводу приходила в кабинет к начальнику: смеялась, ходила по помещению, покачивая своими шикарными бедрами, и намеками, и жестами показывая свой интерес.
И вот в тот день, когда все ушли уж на обед, он увидел на столе записку от нее: «Василий Иванович, я к вам сегодня зайду в обед, пока все будут на перерыве, для личного разговора за закрытыми дверями».
Волна животной похоти охватила его, он уже не мог сидеть на месте и ждать, когда она зайдет. Наконец, подошло время перерыва. Секретарша зашла сказать, что уходит, и он остался один в корпусе. Раздался стук в кабинет, дверь приоткрылась, и вошла она. Ширинка и так уже лопалась от одних только мыслей об этой похотливой девчонке. Когда же она грациозно шагнула внутрь помещения и, повернувшись спиной к нему, щелкнула ручкой замка, закрывая дверь, он уже еле сдерживал себя, чтобы не наброситься на нее и не овладеть ею тут же возле двери. Она повернулась к нему, и стала медленно идти к столу, снимая по дороге все, что на ней было. Василий встал со стула и пошел к ней навстречу, подхватил на руки, и, быстро прошагав по комнате, бросил на диван…
Ирочка была уже абсолютно голой. Василий голодными глазами смотрел на ее тело, в горле пересохло от перевозбуждения, сильная эрекция вызывала боль. Он спустил штаны и, наконец, яростно начал делать то, о чем так жарко грезил две недели, глядя на эту молоденькую развратную девицу. Уже достигая оргазма и ничего не видя вокруг, когда ликующий стон прорывался сквозь пересохшее горло, он заметил, что глаза Ирочки широко раскрылись. Она что-то увидела за его спиной. Василий, плохо еще соображая, оглянулся на дверь и тут почувствовал, что его будто окатило холодной водой.
В дверях, растерянная, с упавшими плечами, с букетом роз и коробкой с тортом, перевязанной ниточкой, стояла его любимая жена. Он даже не мог представить себе, сколько времени она вот так стояла, растерянная и испуганная, наблюдая за картиной, как ее любимый муж трахает молодую кладовщицу. Света очнулась от нахлынувших эмоций, в глазах загорелся гнев. Она бросила на пол цветы и коробку с тортом. Развернулась и, взмахнув своей праздничной юбкой, стуча каблуками по паркету, побежала по коридору прочь от его кабинета.
Как потом он узнал, ключи от помещения ей дала вахтерша. Жена объяснила пожилой женщине, что хочет сделать мужу сюрприз в честь знаменательной даты для семьи. Ведь в тот день у них была годовщина свадьбы! Света подготовилась, купила цветы и торт, празднично оделась и пришла к мужу на перерыв. Она хотела сделать любимому сюрприз и поздравить. А здесь он, со спущенными штанами, лежал на какой-то голой девке, что лежала под ним с широко раскинутыми ногами, и со звериными похотливыми стонами трахал ее.
«Ничего, – успокаивал он себя, – сейчас вернусь и заглажу вину. Придумаю что-нибудь. Например, скажу, она сама набросилась на меня или еще чего. А я не устоял. Потерял рассудок. Света меня любит – простит, у нас тем более двое детей. Куда женщина денется от мужа, если у нее уже двое детей?» – все размышлял Василий по дороге домой, но Света куда-то делась и причем, как оказалось, – навсегда. Больше никогда ни ее, ни детей он не видел. Жена его была из детского дома. Родителей у нее не было, и он даже не представлял, куда она могла уехать. Сколько он ни ждал, ни искал ее, больше в своей жизни он их не видел. Тогда ему было всего лишь тридцать лет, горячий и глупый был. Это теперь он, в свои пятьдесят пять лет понимал, какое он счастье упустил, какую золотую женщину обидел, какую замечательную семью своей глупостью и похотью разрушил. Сколько раз он корил себя за этот день? Да каждый день он его вспоминал и готов был убить себя за то, что сотворил.
Пить он начал сразу, когда понял, что она ушла от него. С должности его сняли уже через две недели, потому что на работу он не являлся. Когда пришедшее домой начальство увидело его пьяного в стельку в компании с бутылкой в грязной квартире, где повсюду валялась тара от водки, то приказ о его увольнении не заставил себя долго ждать. Вот так из уважаемого Василия Ивановича, из холеного богатого и успешного семьянина, он превратился в худого затюканного алкаша Ваську, который, если и работал, то за кусок хлеба да рюмку водки. Ни смысла в жизни, ни ее продолжения он больше не видел.
Теперь осознав и вспомнив все, он понял, что стоит у себя на кухне. Именно в тот день, двадцать пять лет назад. Как и тогда дети «разрывали» на части их кошку. И уже подходило время идти на работу, где и случится тот постыдный эпизод, из-за которого он столько лет мучил себя.
Василий оживился, лицо озарила счастливая улыбка. Он схватил в охапку детей, обнял и, подняв их на руки, понес в комнату.
– Так, детки, собираемся, собираемся…
Через двадцать минут после того, как проводил детей, Василий мчался на рынок. Он купил огромный букет бордовых роз, коробку шоколада и бутылку шампанского. Поймал такси на перекрестке, и уже через десять минут звонил в дверь их дома. Света открыла ему, удивленная его ранним и неожиданным возвращением. Она заметила в его руках букет цветов и, поняв все, засветилась от счастья.
– Любимая моя девочка, – с чувством произнес Василий, – поздравляю тебя с годовщиной нашей свадьбы. Эти десять лет, проведенные с тобой, были самыми счастливыми в моей жизни. Прости меня, если я ненароком когда-то тебя обидел. Я был неправ. Я люблю тебя больше своей жизни!
И он, опустив цветы и бумажные пакеты с покупками на пол в прихожей, наконец-то, обнял свою любимую.
Сколько он мечтал об этом сладком мгновении? Целых двадцать пять лет! Василий закрыл глаза, прижав голову жены к своей груди.
Картинки поплыли и закружились, как в хороводе. Послышался вальс, что играл на пустыре, где была построена странная карусель. Картинки жизни стали меняться, сменяя друг друга, как в кинотеатре. Он наблюдал со стороны, как они мирно жили после того дня. Как шла размеренно их жизнь. Он ушел с высокой должности и пошел работать простым инженером в мужской коллектив на завод, чтобы никогда даже не думать о чем-то плохом, что могло нарушить покой его любимой семьи.
И вот уже вечер, их квартира. Оба они постарели, но большую часть своей жизни они прожили в браке. Им уже по пятьдесят пять, а он все так же с любовью смотрит на свою Свету. Всю оставшуюся свою жизнь он думал: «Как хорошо, что тогда ничего не произошло, и сейчас с ним рядом самая лучшая женщина на Земле».
Ну и пусть, что уже тихо подбиралась старость. Главное он знал: он прожил жизнь не зря. Он пронес сквозь нее любовь и покой семьи и был очень рад и горд за каждый прожитый год.