Лили Мокашь
Цветок вампира – аконит
– Что, не любишь карри?
Вопрос застал врасплох, и я тут же обернулась. Вьющиеся волосы с золотистым отливом, насыщенно-голубые глаза. Он смотрел на меня сверху, игриво улыбаясь и обнажая ровную улыбку.
– Никита? – В удивлении я смотрела на парня, растеряв остальные слова.
Одноклассник присел рядом и начал, прищуриваясь, всматриваться в длинный ряд из приправ.
– А вот и она! – воскликнул он и выудил один из зеленых пакетиков с надписью «Приправа для птицы». – Здесь сублимированный чеснок, соль, майоран, кориандр и, честное слово, ни грамма карри.
Ник подмигнул и протянул приправу, которую я с благодарностью приняла. Не то чтобы мне была нужна помощь, но домой хотелось вернуться до заката, и одноклассник мог очень кстати сэкономить время.
– Спасибо, – улыбаться Нику было легко и приятно. – Ты что, следил за мной?
Теперь настала моя очередь застать его врасплох. Лицо парня приобрело растерянное выражение, и он тут же поднялся, вытянув руки перед собой:
– Нет-нет. – Взгляд Никиты обезоруживал, и мне тут же захотелось прикусить язык, чтобы не сорвалась очередная нелепая шутка. – Я просто здесь работаю.
Щипком он одернул на плече красную жилетку. По правую сторону, в районе сердца, виднелся потрепанный логотип магазина, который я заметила на вывеске перед входом. Изучая взглядом лицо одноклассника, я совсем не обратила внимания на одежду.
Я отмахнулась, стараясь улыбнуться как можно шире, желая дать понять: мой вопрос не был задан всерьез.
– Должно быть, я сильно выделяюсь с ярко-желтым дождевиком.
– Как светлячок, – добавил Ник.
– Точно. Какое милое сравнение. Наверное, копишь на машину?
– Все проще: семейный бизнес. – Он раскинул руки, словно хотел охватить весь магазин, если бы мог. – Отец считает, что лишь начиная с низов, можно по-настоящему разобраться, как работает бизнес изнутри. Так что меня можно найти здесь от двух до четырех дней в неделю. – Последние слова оказались окутаны в тонкое одеяло из грусти, но через мгновение в глазах парня мелькнул огонь, словно он ухватился за идею, которую давно искал. – А тебе, случайно, работа не нужна? Нам рук не хватает, а людей, кто готов работать в вечернюю смену, трудно в городе разыскать.
– Я думала, в Ксертони все закрывают самое позднее в шесть.
Никита кивнул.
– Так было раньше. После открытия объездной трассы сюда часто заезжают дальнобойщики и всякие праздные путешественники на тачках. А что будет, когда отец Татьяны достроит спа! Видела заправку с торца здания? Вот из-за нее-то все в эту часть города и стекаются посреди ночи. Заметив приток, папа решил, что стоит работать круглосуточно. Мы же не только продаем всяческие товары, но и готовим навынос. На кухню быстро людей добрали, а вот за кассой и на обслуживании до сих пор не хватает. Так что приходится выходить на смены почаще.
Никита замолчал, продолжая идти рядом с тележкой, чуть придерживая ее пальцем за край. Я удивилась упоминанию Татьяны, но расспрашивать о семье не стала. Куда интереснее было узнать побольше о подработке.
– А платят хорошо?
Ответом мне было неоднозначное покачивание ладони из стороны в сторону. Не поняв, как его расценить, я вопрошающе подняла одну бровь.
– Ну, как тебе сказать, – запнулся тот, словно сомневаясь, что у нас одно и то же восприятие денег. – Для Москвы мало, для центра Новосибирска тоже. А вот по меркам Ксертони вполне ничего.
– Я не знаю, сколько зарабатывают ни в Новосибирске, ни в Москве.
Никита сразу приободрился:
– Тогда забудь все, что я сказал. Много! – Мы остановились у стеллажей с макаронами, и Ник облокотился о ручку тележки. – Так что скажешь?
– Пока ничего.
– Черная, тебе предложение века делают, а ты ничего не скажешь? – Ник так улыбался, что на мгновение я приняла это за флирт.
– Даже предложение века стоит обдумать, прежде чем согласиться. Вдруг я этим только набью цену?
Глаза Никиты скользнули сверху вниз и после как-то по-новому увлекли меня в свои пленяющие сети.
– Не сомневаюсь, что у тебя получится.
Благодаря Нику я быстро нашла все, что хотела. Как профессиональный гид, он подводил меня к нужным полкам, точно зная, где какой отдел. Трудно сказать, сколько бы времени я потратила, самостоятельно блуждая в длинных рядах.
Едва мы подошли к автоматическим дверям, как стало ясно – уже стемнело. Солнце давно зашло за горизонт, и над маленькой Ксертонью нависла тьма. Двери разошлись, и лицо окатила волна холодного вечернего воздуха, отчего я поспешно стянула куртку с талии и набросила на плечи, присвистнув.
– Уже так быстро темнеет, – раздосадованно сказала я, думая, как буду теперь добираться домой. – Слушай, а у вас не продаются фонарики на велосипеды?
– Не-а. Такие вещи разве только в центре купишь. – Ник слегка нахмурил брови, продолжая катить за мной тележку. – А где твоя машина?
– Я на велике. Мне и восемнадцати еще нет, – уклончиво добавила я, чтобы не пускаться в подробные объяснения выбора транспорта.
Лицо златовласого на мгновение вытянулось. Он бросал взгляд то на меня, то на содержимое тележки, пытаясь что-то прикинуть в уме.
– Как же ты все это увезешь?
Молча я подвела одноклассника к велосипеду. Отцепив от багажника одну из сложенных сумок, я демонстративно развернула ее на глазах у Каримова, показывая размер.
– Ты даже не представляешь сколько сюда влезет. – Мое лицо растянулось в легкой улыбке. В Ростове никто не понимал, как я умудряюсь возить огромное количество продуктов на велосипеде, и мне нравилось доказывать другим, что такой вариант имел право на жизнь.
Ник продолжал смотреть во все глаза, редко моргая. Точно ребенок, он стоял прямо, вытянув руки вдоль тела, и наблюдал, как я шустро расфасовываю продукты по двум сумкам. Ближе к концу я поняла, что все же набрала с излишком, но не подала вида – остатки легко поместились в рюкзак.
Легким движением я отстегнула велосипед от стойки с тележками и уже перебросила ногу на педаль, готовая к старту, как Ник положил обе руки на руль:
– Ты что, ТАК поедешь?
Я пожала плечами:
– Ну да. Вдоль дороги потихоньку доберусь. Трасса вроде неплохо освещена.
– Но ты же поедешь не по самой трассе, а по пешеходной, внизу?
– Ну да. – Я не понимала, к чему он ведет.
Ник испытывающе смотрел в глаза, будто пытаясь достучаться, а я упорно не понимала, что не так.
– Там нет света, а у тебя, между прочим, нет фонаря.
– И что прикажешь делать? – бросила я с усмешкой, представляя, как остаюсь ночевать из-за бравого рыцаря внутри супермаркета и даже не могу позвонить отцу.
Но Никита резко убрал руки с руля и широким шагом пошел обратно, через главный вход в супермаркет, бросив что-то неразборчивое, похожее на «подожди». Когда он вернулся, фирменная жилетка оказалась свободно переброшена через локоть, а вместо нее одноклассника укрывала от холода черная кожаная куртка. Настала моя очередь смотреть широко раскрытыми глазами. Всего одна деталь в одежде, а как сильно она повлияла на восприятие человека со стороны: вот Никита – добродушный работник супермаркета, а вот Ник – дерзкий парень в рокерской куртке. Он широким шагом направлялся прямиком ко мне. От него веяло притягательной энергией, и внутри меня все замерло, стараясь запечатлеть момент.
Магия не прошла и тогда, когда Никита подхватил обе сумки и кивком подал знак следовать за ним. Он шел так быстро и легко, словно ноша ничего не весила. Мне стоило усилий не отстать.
Пройдя через парковку, Никита остановился у темно-бордового джипа. В свете ночных фонарей стекла выглядели тонированными, но даже несмотря на это, с улицы виднелся бежевый салон и плюшевые игральные кости на зеркале заднего вида. Он открыл багажник и положил сумки с продуктами, после чего забрался внутрь и отстегнул сиденья заднего ряда так, чтобы они сложились. Свободного места стало больше, благодаря чему в багажник легко поместился велосипед. Едва Никите удалось устроить железного коня поудобнее, как я заметила плотно налипшую грязь на колесах и пустилась в извинения: идея положить грязный велосипед в бежевый салон ужаснула, но одноклассник быстро меня успокоил, указав на под-кладку.
– Мы с отцом часто перевозим здесь цемент и песок. Строительство в самом разгаре, так что грязи в салоне и без того предостаточно. Не переживай, это мелочи.
– Что строите? – спросила я, уже устроившись на пассажирском сиденье, и потянулась за ремнем безопасности.
– Псарню, – коротко отрезал Ник, и из-за тона я поняла, что Каримов не хочет об этом говорить. – Ты где живешь?
– Прямо у въезда в город, в поселке Буград.
Не скрывая удивления, Никита обернулся на меня и нажал на кнопку старта:
– И ты поехала так далеко? У вас же куча продуктовых рядом.
– Да? На карте ничего не было… – Я замялась, не понимая, как могла не заметить.
– Карты мало чего тебе расскажут о Ксертони. – Ник отмахнулся, принижая тем самым заслуги сетевых источников, и машина мягко тронулась с места.
– А ты? – Если он будет почаще носить эту кожаную куртку, я могла бы согласиться на большую экскурсию по городу. В свободное от учебы время, разумеется.
Мгновенье Никита помолчал, словно всерьез обдумывая ответ:
– Смотря как будешь себя вести.
* * *
Всю оставшуюся дорогу я расспрашивала Никиту о городе. Выяснилось, что сердцем Ксертони считалась старая лесопилка на окраине, а вовсе не современная гимназия и нашумевший вуз. История основания города передавалась из поколения в поколение, рассказывая о приехавшей издалека семье помещиков, которые первыми обосновались в изумрудных лесах. Здесь они построили фамильный дом и занялись добычей древесины, привлекая к труду крестьян. Город разрастался в геометрической прогрессии, привлекая своими перспективами новых поселенцев – тех, кто странствовал, ища лучшей жизни, сбегая кто от засухи, кто от наводнений. Слухи о живописном месте, где всегда нужны рабочие руки, заставляли скитальцев отправляться на запад, пробираясь сквозь дикую и порой враждебную природу в надежде, что здесь они обретут новый дом.
Так произошло и с предками Никиты. Он был потомком в пятом поколении переселенцев, добравшихся до Ксертони с юга, о чем я едва ли могла бы догадаться, разглядывая черты лица: ничто во внешности парня не отсылало к горячим корням. Куда легче было поверить по полупрозрачному цвету глаз, что семья Каримовых пришла откуда-нибудь с севера.
– А дом первых переселенцев сохранился? – Я спросила, когда машина повернула у указателя «Буград».
– Да. – Никита сделал паузу, сосредоточенно, сведя брови, объезжая дорожную яму. – А что?
– Я бы посмотрела на него. Терпеть не могу стеклянные офисные здания и безликие муравейники. Они буквально крадут красоту пейзажа, в отличие от старых построек: малоэтажные, величественные, с высокими потолками и широкими оконными рамами – восхитительно.
Никита понимающе кивнул, и его губы растянулись в улыбке, с легким налетом сожаления.
– Тогда тебе наверняка понравится. Поместье восемнадцатого века очень похоже на миниатюрную версию Зимнего дворца Петра I на набережной Невы. Вот только не думаю, что у тебя получится побродить внутри.
– Закрыт на реставрацию, да?
Каримов неоднозначно покачал кистью из стороны в сторону, подбирая слова:
– Ну, не совсем. Раньше случались дни открытых дверей. Два раза в неделю проводили экскурсии. Помню, классе в третьем всю параллель повезли смотреть на само поместье изнутри и лесопилку. Она до сих пор функционирует. Родители некоторых стипендиатов из нашей школы даже там работают. Было скорее весело, чем скучно, но я мало что запомнил: столько времени прошло. Но два года назад территорию закрыли для посещения: в поместье вернулись наследники. Пока доктор жил один в городе, музей продолжал работать. Но стоило детям вернуться с обучения откуда-то на севере – выстроили по периметру убогий забор, испоганили вид. Черт знает во что превратили городское достояние.
Я чуть ли не выпучила глаза, услышав знакомую фамилию, а вместе с тем в удивлении раскрыла рот. Кто бы мог подумать: школьная знаменитая пятерка из семьи основателей! Я Смирновых еще мысленно жалела. Получается, это не они не прижились за пару лет в школе, а другие оставались чужаками на их земле.
– Выходит, Смирновы – местные знаменитости, – с усмешкой произнесла я вслух, не понимая своих эмоций. Внутри они смешались в коктейль из разных оттенков, которые никак не могли прийти к единому цвету, вытесняя друг друга и отказываясь действовать сообща.
– Или вроде королевской семьи, – с издевкой дополнил Ник, и я ухмыльнулась.
– Теперь понятно, почему они себя так странно ведут. Во всяком случае, Стас, – я остановилась на полуслове, поняв, что сболтнула лишнего.
Лицо Каримова помрачнело. Воздух в салоне наполнился тяжестью, будто напрямую зависел от настроения водителя.
– Он тебе что-то сделал? – В голосе зазвучали стальные ноты, ранее незнакомые.
Я замялась, обдумывая ответ, и, найдя подходящие слова, поняла, что машина не движется, а за окном виднеется знакомая дверь подъезда.
– Да нет, не то чтобы, – как можно беззаботнее произнесла я, надеясь закрыть тему. Все, что я имела – домыслы, ничем не обоснованные. Ник мне нравился, и вываливать перед ним свой груз из смешанных чувств желания не было. – А ты тоже из стипендиатов?
– Нет. Мои родители платят за обучение. Сам бы я вряд ли пробился – не тягаться мне с медалистами вроде тебя.
– Вроде меня? Это кто же тебе такое сказал?
Ник пожал плечами:
– Никто. Я просто предположил. Ты же дочь полицейского, да?
– Да. Но до медалистки мне правда далеко. Без троек бы окончить – уже хорошо. На олимпиады я тоже никогда не ездила.
– Как же ты тогда попала в гимназию? – Ник удивился.
Я замялась, сама толком не зная ответ на этот вопрос.
– Кажется, папа похлопотал. Я так поняла, что кто-то был у него в долгу. Ну, знаешь, из тех, кто что-то решает. И вот…
Было ужасно некомфортно об этом говорить, ведь головой понимала: я попала в ксертоньскую гимназию не из-за выдающихся знаний, а потому что отец сумел с кем-то договориться. Не знаю, чего только Косте это стоило, но хотела верить в лучшее. Что игра стоит свеч и обучение здесь – мой счастливый билет в лучшее будущее.
Ник промолчал. Когда я набралась смелость и наконец вновь заглянула ему в глаза, то с облегчением заметила – в них нет осуждения.
– Спасибо, что подвез.
Я отстегнула ремень безопасности и вышла из машины. Ник открыл багажник и, тихо бормоча, с трудом достал велосипед.
– Помочь поднять на этаж?
– О нет, не стоит. Ты и так уже сильно помог. – Я улыбнулась, внутренне понимая, что тащить велосипед до квартиры – занятие не из приятных, однако показываться перед Костей с парнем хотелось еще меньше. – Тогда до завтра?
– До завтра. – Голос Ника мягким эхом отозвался в моей голове. Его взгляд, обжигая, провожал меня, пока за спиной не захлопнулась дверь подъезда.
* * *
Как можно тише я старалась открыть дверь квартиры ключом, не зная наверняка, вернулся Костя с дежурства или нет. В конце коридора виднелся рассеянный свет от настольной кухонной лампы, нарушая ночную тьму. На мгновенье я замерла, прислушиваясь к густой тишине, в попытке уловить малейшие намеки на присутствие отца. Уж лучше бы он уже спал. Тогда с утра у меня останется немного времени, чтобы раздобыть новый телефон и избежать рассказа о том, каким образом я потеряла предыдущий.
Затащив велосипед внутрь, я прислонила железного друга к стене и бросила куртку на примостившийся в углу пуф. Проведя ладонью по взъерошенным волосам, я облегченно вздохнула, радуясь, что квартира полностью в моем распоряжении. Свернув в ванную, я лениво стянула с себя одежду. Выкрутив кран чуть ли не до полной мощности, встала под горячий душ, подставляя хлестким струям лицо и шею. Вместе с водой в сток смывались и тревожные мысли. Стоило закрыть глаза, как я вновь вспомнила то цепкое ощущение пристального взгляда в лесу. По затылку волной скользнула дрожь, усиливая разрастающийся внутри страх. Больше я в этот лес ни ногой. И точка.
Закончив принимать душ, я подобрала мокрые волосы полотенцем и свернула в тугой жгут, соорудив на голове нечто напоминающее тюрбан. Протерев ладонью запотевшее зеркало над раковиной, я ухмыльнулась отражению: сооружение из махрового полотенца напоминало мне Пизанскую башню, потому что сильно косило вправо.
К сожалению, этого не хватило, чтобы поднять настроение. Я пошла в свою комнату, по пути прокручивая в голове рассказ Никиты о лесопилке и доме основателей. Стало любопытно, как выглядел дом. Войдя в комнату, я направилась к компьютеру. Нехитро введя в поисковой строке название города и слово «достопримечательности», я увидела двухстраничный список со ссылками на разные источники. Недолго думая нажала на первый результат и почувствовала, как от удивления опускается челюсть.
На самом верху страницы обнаружился баннер с внушительным особняком, подходящим для жизни скорее императора или, быть может, королевы Елизаветы II, но никак не доктора с женой. Одни только потолки, судя по фотографии, достигали метров восьми, если, конечно, это не было иллюзорным обманом благодаря тянувшимся сквозь оба этажа колоннам на фасаде бледно-голубого здания. Позолоченные орнаменты в виде оливковых ветвей распускались над створчатыми окнами, придавая таинственный вид, словно это были порталы в мир волшебного народца, где всегда пахнет свежескошенной травой и морем.
На сайте нашелся раздел «Галерея» с пятью фотографиями комнат первого этажа. Имелись и небольшие описания. На одном фото был просторный холл с картинной галереей. В рамах без труда угадывались предзакатные и морские пейзажи, а на самой стене красовался внушительный семейный портрет. Люди на картине были изображены в бальных нарядах. Приближение фотографии не позволило рассмотреть лиц из-за плохого качества, однако силуэты выглядели знакомыми. Кто знает: быть может, я уже встречала эту картину в Ростове? Временные экспозиции появлялись в городе довольно часто. Боюсь, никогда не узнаю наверняка: моя память – ненадежная штука. На сайте не нашлось ни имени художника, ни названия картины. Дальнейшие поиски были просто невозможны.
Переведя взгляд в угол экрана, я обратила внимание на время и спохватилась: до полуночи оставалось всего пятнадцать минут. Открыв в браузере карту, я попыталась найти магазины электронной техники, но, к моему сожалению, все они открывались после первого урока. Понадеявшись, что мне удастся скрыть от Кости пропажу телефона, я отправилась спать.
* * *
На следующее утро меня разбудил громкий хлопок входной двери. От неожиданности я резко подскочила с кровати. Перед глазами мгновенно потемнело, голова закружилась, и, пошатнувшись, тело обессиленно скользнуло обратно – в постель.
– Вот уж «доброе утро», – недовольствовала я, растирая ладонями полусонные глаза.
С кухни доносились тяжелые шаги и звон посуды. Должно быть, Костя вернулся с ночного дежурства и суетился с завтраком. Дождавшись, когда сердце успокоится, я поднялась с постели и пошла одеваться. Распахнув дверцы шкафа, я уставилась на одежду всех оттенков зеленого и коричневого цвета. Исключением была лишь белая майка и багровый кардиган. После вчерашнего приключения палитра казалась уже не столь привлекательной, и я подумала, что было бы неплохо отправиться по магазинам. Не зря же мне подарили банковскую карту, в конце концов.
Я стянула с вешалки «кардиган-исключение» и натянула его поверх белоснежной майки, подвернув рукава до локтя. Мельком бросила взгляд на встроенное в дверцу зеркало и осталась довольна результатом. Подумав, что к наряду не хватает бижутерии, я подошла к столу и, когда потянулась к шкатулке с подвесками, случайно задела компьютерную мышь. Ноутбук вышел из спящего режима, продемонстрировав позорные труды моих вчерашних поисков во весь экран.
Все же по утрам я соображаю куда лучше, чем ближе к ночи. Надув губы, я села за стол и принялась вновь искать информацию о магазинах, где могла бы разжиться новым смартфоном. Попутно искала и салоны связи телефонного оператора, чтобы восстановить номер. Вчера мне это и в голову не пришло. Если я хотела скрыть пропажу от Кости, сим-карта с новым номером мне в этом вряд ли помогла бы.
План был обречен на провал: все магазины открывались после первого урока. Посмотрев на время в углу экрана, я огорчилась еще больше. Даже если кто-то и открывался до восьми утра, то, выйдя прямо сейчас, невозможно успеть в оба места сразу. Как ни крути, первый урок под угрозой.
Я потянулась за рюкзаком и достала распечатку с расписанием. Семь уроков. Ни первый, ни последний пропустить не получится. На первом лабораторная работа, а последний вел директор школы. Все против меня. Придется попытать удачу после уроков.
Предавшись размышлениям, я совсем забыла об украшении и вспомнила только после того, как умылась и отправилась завтракать.
– Доброе утро! – Костя стоял у плиты, перебросив через плечо полотенце.
Отец был в служебной форме, и мера предосторожности в виде небольшого куска ткани казалась скорее наивной, чем предусмотрительной. От сковородки во все стороны отлетали капли масла, и я готова поклясться, что пара пятен была просто обязана оказаться на синей форме дежурного.
– Доброе. – Я выглянула из-за плеча отца, желая узнать, что будет на завтрак.
Яичница. Ну конечно.
– Пап, а можешь придерживать дверь, когда возвращаешься? Я очень испугалась сегодня.
Костя потупил взгляд, пока до него не дошел смысл сказанного. После непродолжительной паузы отец почти шепотом произнес:
– Прости. – Отец продолжил, и от меня не ускользнули скорбные ноты: – Я привык, что один. Постараюсь, честно.
Видя изменения в его настроении, я почувствовала ком в горле. Кажется, моя просьба отозвалась малоприятным осознанием в голове отца. Расстраивать Костю еще сильнее новостью о телефоне не стоило. Впрочем, он и не спрашивал.
– Кстати, я тебе вчера звонил. Хотел узнать, нормально ли ты добралась.
Вот же черт! Думай, Ася. Думай.
– Да? Смартфон разрядился, когда я была в супермаркете. Карта много энергии тратит.
На мгновение я замерла, всматриваясь в уставшее лицо отца. К счастью, фраза прозвучала достаточно просто и голос не дрогнул. Отвлекая Костю от дальнейших расспросов о телефоне, я добавила деталей:
– Даже пересеклась внутри с одноклассником. Оказывается, семья Ника владеет супермаркетом. Жаль, не запомнила название, но на фасаде была ярко-красная вывеска. А еще супермаркет внутри просто огромный! Не ожидала, что в Ксертони такие есть. Пока все обошла, на улице стемнело, и Ник предложил подбросить меня до дома.
– Ник – это в смысле Никита? – Костя пытался припомнить, нахмурив брови.
После утвердительного кивка лицо отца расслабилось, разглаживая складки глубоких морщин.
– А, ты, наверное, поехала в супермаркет возле новой трассы! Он Каримовых. – Завтрак на сковороде подозрительно зашипел, и, спохватившись, Костя быстро поддел яичницу лопаткой и переложил на тарелку. – Хорошие люди.
Прозвучало многозначительно, однако Костя больше ничего не добавил. Приняв у отца тарелки, я отнесла завтрак к столу. Отец достал из выдвижного ящика кухонные приборы, а из холодильника – пакет апельсинового сока, после чего сел напротив меня и с аппетитом приступил к еде. Я хотела уже последовать примеру Кости, когда поняла, что на столе не хватает стаканов под сок. Вернувшись к кухонному островку, я принялась распахивать створки одну за другой в поисках нужной посуды, как вдруг у отца зазвонил телефон. Должно быть, не прошло и пары гудков: настолько быстро Костя поднял трубку и непривычно грубым голосом ответил.
– Да?
Я начала искать стаканы на нижней полке, улавливая лишь обрывки разговора:
– Сколько тел… Адрес… Да… – пусть я и не слышала слов звонившего, ситуация была ясна без лишних слов. – Оцепите территорию и вызовите кинологов. Скоро буду.
Послышался глухой удар. Кажется, отец бросил телефон на стол. Найдя наконец стаканы, я обернулась и поняла – это было так. Черный прямоугольник лежал на противоположном конце стола от своего хозяина. Костя наспех орудовал вилкой, отправляя в рот остатки слегка пригоревшей яичницы и, даже не успевая хорошенько все прожевать, запивал пищу апельсиновым соком в любезно протянутым мной стакане. Доев, отец поднялся и, быстро поцеловав меня в лоб, проследовал в прихожую, на ходу подобрав телефон и кожаную куртку.
– Труба зовет, – коротко произнес Костя, надевая обувь. – Сегодня тебя заберет кто-нибудь из моих ребят.
– Но у меня же теперь есть велосипед, – в недоумении произнесла я, но отец лишь отмахнулся.
– Сколько сегодня уроков?
– Семь.
Отец обернулся, и я заметила, что вид у него обеспокоенный. Подойдя ко мне, Костя положил обе ладони мне на плечи и слегка согнулся. Настолько, чтобы наши глаза стали на одном уровне. Когда он вновь заговорил, тон стал отечески мягким:
– Ася, в городе творится неладное. Я не могу рассказать всего, но, поверь, мне будет куда спокойнее, если возвращаться из школы в сумерках ты будешь с хорошо подготовленным человеком. Порадуй отца, ладно?
Смотря в глаза Кости, я видела столько боли, что внутри ощутила неприятное, царапающее фибры души чувство. Имя ему было «страх».
– Хорошо, – эхом отозвалась я, боясь подумать, какие ужасы отцу предстояло увидеть на службе.
* * *
Доехав до школы, я остановилась у парковки и, спустив рюкзак на одно плечо, принялась искать внутри замок.
Учебники ощутимо мешали. Пытаться справиться одной рукой было рискованно: того гляди уроню библиотечные книги на сырой асфальт и испачкаю. Опустившись на корточки, я поставила рюкзак на землю и пошире раскрыла молнию, впуская свет. Наконец заметив очертания искомого на дне отсека, запустила руку внутрь и постепенно выудила замок.
Стоило поднять голову, как мои глаза встретились с его. Станислав стоял неподалеку от входа в школу, прислонившись спиной к стене. С мгновение, показавшееся мне длиною в вечность, Смирнов испытывающе смотрел на меня. Непроницаемое лицо не выдавало даже малейшего намека на зарождающиеся эмоции, и это пугало настолько, точно Станислав не был живым вовсе. Смирнов напоминал закрытую книгу, запертую за двенадцатью замками, ключи от которых спрятаны на разных концах света. Загадочная история семьи Станислава притягивала и будоражила воображение неразгаданными тайнами. Кем были люди на портрете? Зачем семья вернулась в город и закрыла от любопытных глаз дом-музей? Непреодолимое желание увидеть особняк воочию вновь закралось в мысли. Я тряхнула головой в попытке отогнать наваждение и на секунду утратила зрительный контакт со Станиславом. Исчез. Как странно. Может, я замечталась и не заметила, как прошло время?
Покончив с замком, я направилась через лестницу к входу в школу. Толкнув плечом входную дверь, попала в рекреацию. За столом дежурного учителя сидела та же женщина, что и вчера. На этот раз преподавательница была одета в бледно-желтый костюм-двойку с юбкой. На шее был туго повязан шелковый платок изумрудного цвета с переплетением орнаментов оранжевых оттенков, похожих по форме на толстые ветви.
При мысли о деревьях в голове, точно кинолента, закружились кадры предзакатного леса с едва пробивающимися скудными лучами солнца. Вместе с пейзажем вернулось и неприятное ощущение пристального взгляда. Стоило мне отвернуться, как дежурная учительница окликнула:
– Ася! Подойди ко мне, пожалуйста.
Я в недоумении направилась к ее столу, не понимая, зачем могла понадобиться.
– Ты не теряла вчера телефон?
– Откуда вы… – но она не дала закончить.
– Опиши его мне.
– Ну-у-у, – я на мгновение замялась, пытаясь вспомнить хотя бы одну отличительную деталь. – Темный такой, немного с отливом в синий. – На правом крае задней панели глубокая царапина, которую я по глупости поставила в попытках приколоть значок с любимой группой к карману джинсов. Историю личной недальновидности я вслух произносить не стала.
Учительница удовлетворенно кивнула, а затем потянула двумя пальцами за ручку ящика, выудила оттуда телефон и протянула мне.
Чем дольше я смотрела на телефон, тем ниже опускалась моя челюсть.
– Ну же, возьми.
Послушно забрав телефон, я на мгновение вышла из ступора. Осмотрела смартфон со всех сторон, не веря своим глазам, но сомнений не было – это он.
– Как он у вас оказался?
– Станислав Смирнов принес сегодня в школу. Сказал, это твой.
Я перестала моргать, пытаясь понять, как такое возможно. На уроках у меня нет привычки доставать телефон, то есть Станислав просто не мог его видеть. Мы пересеклись лишь дважды: на уроке биологии и в столовой. Ни там, ни там я не доставала телефон из рюкзака. К тому же смартфон ведь потерялся вчера в лесу. Не в школе, не на дороге у школы, а в диком лесу у дороги.
– Мм, спасибо, – только и нашлась я.
Ответом стала добродушная улыбка, секунду спустя после которой учительница утратила ко мне интерес и опустила глаза в документ на столе. Отвернувшись, я собиралась пойти прямиком на урок, как вновь наткнулась взглядом на Станислава. Он что, следит за мной? Глубоко втянув воздух через ноздри, я направилась к Смирнову. Губы непроизвольно сжались от злости. Ну я покажу этому сталкеру… Столкновение. Меня отбросило вниз. Голова запрокинулась, и я ударилась затылком об пол.
– Черт, извини! Я тебя не заметил, – извиняясь, неизвестный парень с россыпью рыжих веснушек по всему лицу суетливо пытался помочь мне встать на ноги. – Не ушиблась?
Я отрицательно покачала головой и выдавила улыбку, жмурясь от еще пульсирующей боли в месте удара:
– Все нормально.
Парень еще несколько раз извинился, но, к счастью, внезапно раздавшийся звонок на урок вынудил незнакомца от меня отстать.
Вспомнив о своем желании задать хорошую трепку Станиславу, я повернулась к месту, где видела Смирнова в последний раз, и оно, к несчастью, было пустым.
Посмотрим, как ему удастся удрать от меня на биологии.
* * *
Когда я вошла в класс, наш стол пустовал. Неужели Смирнов решил пропустить урок? Я фыркнула и, поправив рюкзак на плече, прошла к своему месту, попутно одарив учителя извиняющейся за опоздание улыбкой. Как только я опустилась за стол и принялась наспех доставать нужное к уроку из рюкзака, раздался мерзкий лязг. Кто-то отодвинул соседний стул. Следом тихо раздался мелодичный голос:
– Привет.
Я вскинула голову. То, что Смирнов начал разговор сам, было мне на руку. Из класса после начала урока Станиславу не сбежать. Сложно, конечно, будет общаться прямо под носом у учителя, но я не упущу шанс.
Станислав сел на соседний стул и как в прошлый раз придвинулся к самому краю стола. Смирнов быстро достал блоковую тетрадь, обтянутую кожей, и ручку, после чего развернулся ко мне, игнорируя лекцию учителя.
