Лили Чу
Камбэк

Полная версия

This edition published by arrangement with Laura Dail Literary Agency, Inc and Synopsis Literary Agency

© Литвинова И. А., перевод на русский язык, 2023

Copyright © Lily Chu, 2023

© Малахов Н. В., художественное оформление, 2023

© Издание, оформление. ООО Группа Компаний "РИПОЛ классик", 2024

* * *

Для Найлы

Навеки, навсегда

1

В миг, когда на мой телефон приходит уведомление, я начинаю злиться еще до того, как вижу его текст. Этим напряженным рабочим утром сухость в глазах такая, что я с трудом моргаю, когда отрываю взгляд от монитора.

«ДР ^[1] Фиби», – мигает напоминание.

Я машинально смахиваю уведомление и на пару секунд зажмуриваюсь, пытаясь избавиться от раздражения. Последние несколько лет моя старшая сестра прекрасно справляется со старением без моих поздравлений, и нет причин нарушать традицию и в этот раз.

Даже не знаю, что бы я могла ей пожелать. Радостного дня, свободного от назойливых напоминаний о том, что у тебя есть сестра, – звучит не в духе «Холмарк»^[2]. С днем рождения, надеюсь, ты отлично проведешь время, не рассказывая мне ничего о своей жизни, как обычно, а вот это может подойти.

Я подумываю о том, чтобы вообще удалить это событие из своего календаря, когда всплывает еще одно уведомление, сообщая мне, что пришло электронное письмо от отца. Сосредоточься на своих целях для достижения успеха, – гласит тема письма, как будто это прорывная идея. В тексте, перед адресной строкой, отец оставил обычное вдохновляющее напутствие: Увидел это и подумал о тебе. Сейчас самое время поработать над тем, чтобы стать партнером^[3]. Не позволяй жизни отвлекать тебя от главного.

Я не утруждаю себя переходом по ссылке, зная, что она приведет меня на сайт «Гарвард Бизнес Ревью», а у меня уже израсходован ежемесячный лимит на бесплатное чтение статей. К тому же я прочитала их достаточно, чтобы знать, что это, скорее всего, очередная банальная сентенция о расстановке приоритетов или соотнесении целей с результатами, изложенная в виде списка я слишком занят, чтобы читать полные предложения, удобоваримом для деловых людей.

В моем случае успех имеет только один показатель, насколько быстро я могу стать партнером в юридической фирме «Йестерли энд Хавингс»^[4], где до сих пор тружусь наемным юристом. Это не значит, что я не честолюбива. Если кто и хочет, чтобы я стала партнером, сильнее, чем мой отец, так это я сама.

Не могу вспомнить, когда он в последний раз интересовался моей жизнью вне работы. Видимо, для него это не имеет значения. Но ничего страшного, все равно у нас не сложились доверительные отношения.

Я убираю телефон обратно в сумочку и углубляюсь в составление памятной записки для Мередит – партнера, которого давно пытаюсь заполучить в качестве наставника, – когда раздается стук в дверь моего кабинета. Ричард Хавингс, один из управляющих партнеров и правнук первых Хавингсов из «Йестерли энд Хавингс», жестом приглашает высокую женщину пройти внутрь.

– Ариадна, это Бриттани Кэбот, с сегодняшнего дня она в нашей команде.

Досадуя на то, что меня потревожили, встаю и протягиваю руку, лишь слегка поникая под натиском ослепительной улыбки Бриттани.

– Рада познакомиться, – выдавливаю я из себя.

– Ариадна, я бы хотел, чтобы ты ввела Бриттани в курс дела. Оставляю ее в твоих надежных руках. – Ричард бросает теплый взгляд на Бриттани, и та лучезарно улыбается ему в ответ. – Нам повезло, что мы украли ее из прежней фирмы.

– Конечно.

Экскурсия по офису для Бриттани стоит часа или около того, что мне придется дополнительно вкалывать этим вечером. Но ничего не поделать, Ричард повернут на политесе, поэтому я делаю все возможное, чтобы излучать благодушие и вежливость, о чем бы меня ни попросили.

Ричард кивает, как только убеждается, что мы поладим, и оставляет меня наедине с Бриттани. На ней платье-футляр цвета кэмел и блейзер в тон, а ее лицо настолько идеальное, что я не могу не задуматься о том, что его черты явно претерпели коррекцию.

– Рада к вам присоединиться, – говорит она. – Ни хао!^[5]

Только не это. Я изо всех сил пытаюсь сохранить улыбку.

– Я не говорю по-китайски.

– Прости. Я имею в виду конничива!^[6]

Далеко не самое удачное начало разговора.

– Я – канадка.

Она хмурит брови, но явно не от стыда. Я знакома с ней всего тридцать секунд, но уже могу сказать наверняка, что Бриттани неведомо это чувство. Окружающий мир определенно никогда не ставил ее в неловкое положение.

– Но на двери табличка с твоим именем, и там написано Хюи.

– Произносится «Хуэй»^[7], – поправляю я. – Рифмуется с сэнсэй.

– Ты уверена?

– Абсолютно, – сдерживаюсь, чтобы в ответ не исковеркать имя Бриттани и с мстительным удовольствием решаю отныне мысленно называть ее Бритни.

– Хм. – Она смотрит в окно поверх моего плеча. – Не могла бы ты показать мне, где что находится? Я знаю только, где мой кабинет.

Обычно этим занимается один из помощников, но Ричард поручил задачу мне, поэтому я закрываю свой ноутбук и веду ее на экскурсию. Мы не успеваем пройти и пары метров по коридору, как из-за угла появляется Мередит. Ее светлые льняные волосы блестят в безупречной укладке, а макияж, как и всегда, идеален. Туфли-лодочки телесного цвета и темно-синий костюм с юбкой так и кричат: «Прочь с дороги, или прирежу», в корпоративном смысле. Мередит настоящая бизнес-леди – я никогда не видела, чтобы она улыбалась на совещаниях.

Я хочу быть такой же. Неуязвимой. Непоколебимой.

– Бриттани, привет. Рада, что теперь ты с нами. Позволь мне показать тебе наш офис, а потом за чашечкой кофе поговорим о клиенте, о котором я упоминала.

А все мои приглашения на чашечку кофе, которые я посылала Мередит, были либо отклонены, либо перенесены в последнюю минуту. Ее взгляд скользит ко мне.

– Ариадна, мне нужна та памятка.

– Пока! – Бриттани/Бритни небрежно махнула мне рукой. Предоставленная самой себе, я смотрю им вслед, пока они, беззаботно посмеиваясь, удаляются по коридору.

Я возвращаюсь в свой кабинет и пытаюсь выполнить дыхательное упражнение по методу треугольника: вдох на три счета, задержка на три счета, выдох на три счета, повторить три раза, – но почти тотчас же отбрасываю все преимущества этой успокоительной техники и устраиваюсь за компьютером, чтобы погуглить свою новую коллегу-конкурентку. Оказывается, она окончила учебу позже меня, и, конечно же, ее мать дружит с Мередит и некоторыми другими ключевыми партнерами.

Я не должна злиться из-за этого, поскольку большинство сотрудников фирмы, включая меня, получили работу через личные связи и нетворкинг^[8] – так, мой отец учился в юридической школе вместе с Ричардом. Однако во мне живет дух противоречия, и то, как все носятся с этой неженкой, вызвало у меня ярое негодование, от которого, по-хорошему, мне нужно избавиться, прежде чем я вернусь к работе.

Даже если Бритни всего мира могли начинать карьеру с более высокой ступеньки, в конечном итоге, как говорил мой папа, результативность – главное мерило успеха. И я с ним согласна. Мне только нужно работать усерднее и показать себя.

* * *

Домой я приползаю около одиннадцати вечера. В течение дня Бриттани несколько раз заходила ко мне, задавая никчемные вопросы, с которыми выпускнице одной из лучших юридических школ страны следовало бы разобраться самостоятельно – скажем, самой найти четко обозначенные туалетные комнаты. Я проявила бы больше радушия, если бы она не называла меня Адриенной всякий раз, когда отвлекала своими дурацкими просьбами.

Я скидываю туфли на высоком каблуке и ставлю их у двери, прежде чем положить сумочку на угловой столик. Снимаю с плеча черную сумку с ноутбуком, в котором меня ждет еще работа. Если повезет, удастся лечь спать раньше двух ночи.

Я прикрываю глаза, чтобы насладиться долгожданной тишиной, и потираю лицо, ноющее от вежливых улыбок, расточаемых целый день. В квартире пусто – моя соседка, Хана, консультант по разнообразию^[9], в командировке. На этот раз ее поездка длится вот уже месяц, и тишина – именно то, что мне нужно, чтобы расслабиться. Зевая и круговыми движениями разминая затекшие плечи, я расстегиваю темно-синий блейзер и пересекаю кухню, смежную с гостиной, проходя мимо спящего на диване мужчины.

Ступая в свою комнату, я замираю, когда вялые синапсы мозга подают запоздалый сигнал тревоги. Кажется, я прошла мимо мужчины, спящего на диване.

Мужчина. На моем диване.

Я прокрадываюсь обратно на кухню, чтобы проверить, не померещилось ли мне.

В гостиной определенно лежит мужчина. Мое сердце подпрыгивает и бьется где-то в горле, в то время как я пошатываюсь, не в силах сосредоточиться на чем-либо, кроме незнакомца. Я гордилась тем, что всегда знала, как лучше поступить в той или иной ситуации. Но сейчас я в полной растерянности. Надо позвонить в полицию? Ринуться в атаку? Спрятаться в холодильнике? Прежде чем созревает решение, человек открывает глаза и смотрит на меня сквозь копну обесцвеченных платиновых волос. Я перестаю дышать. Мой мозг сосредоточен на единственной и совершенно бесполезной мысли о том, как разозлится мама, когда парамедики найдут меня мертвой в рваном нижнем белье. Похоже, мне суждено умереть в трусиках для месячных, поскольку у меня ранее не хватило времени на душ и стирку.

И тут вторженец отрывается от дивана и встает.

Мозг рептилии ^[10] командует: Бей, а не беги. Ты сможешь его одолеть.

Мозг неомлекопитающего спорит: Нет, ты не справишься. Посмотри на него.

«Посмотреть» как раз не проблема; я не могу оторвать от него взгляд просто потому, что оцепенела, будучи не в силах даже моргнуть. Незнакомец строен, высок, одет в черный свитер с вкраплениями красной нити, обтягивающий хорошо развитые мышцы шеи и предплечий.

Мозг рептилии: Вау!

Мозг неомлекопитающего: Вау!

Все части мозга хором: Вау, вау, вау!!!

Неважно, кто этот парень, но его внешние данные производят впечатление на мои гормоны, и оно сильнее паники.

Он откашливается:

– Привет.

И делает два шага в мою сторону, гибкий и уверенный, словно профессиональный танцор… или серийный убийца, выслеживающий свою жертву.

Эти движения выводят меня из ступора, и я хватаюсь за нож.

– Не… Не подходи, – только со второй попытки мне удается выдавить слова из пересохшего горла. К счастью, между нами есть преграда в виде кухонной стойки.

Его глаза округляются, и он поднимает руки, словно сдаваясь.

– Я – Джихун. Джихун! – Он настойчиво повторяет свое имя, словно это заклинание, способное уберечь от острой стали в моей руке.

– Мне плевать. – Я крепче сжимаю нож и поднимаю его выше. Прилив адреналина заставляет мое сердце биться так сильно, что трудно дышать. У меня в руках оружие, и при необходимости я им воспользуюсь.

Не стоит забывать и про телефон: им я тоже могу воспользоваться, надо только успокоиться. Не сводя глаз с парня, который, в свою очередь, таращится на меня, вытаскиваю мобильник из кармана, намереваясь позвать на помощь. Пока мой большой палец тянется к цифре «9» номера «911», поскольку я, хоть убей, не могу вспомнить, как добраться до экранного меню экстренного вызова SOS – девушка в беде, почему же так усложнили задачу? – телефон разражается нестройной веселой трелью да-ДА-ДА, которую я присвоила сообщениям Ханы.

Не сейчас, Хана. И все же, несмотря на угрозу, не сдержав любопытства, я немедленно проверяю экран. Если я умру из-за того, что отвлеклась в критический момент, виноваты в этом будут технологии с их алгоритмами, вызывающими зависимость.

Хана: Мой кузен Джихун приезжает погостить ненадолго. Оставила ему свой ключ. Извини, забыла предупредить.

Подобно хамелеону, я скашиваю один глаз, чтобы еще раз просмотреть сообщение, в то время как другой стараюсь не спускать с парня. Она, видите ли, забыла предупредить! Ни словом не обмолвилась о том, что по возращении домой я столкнусь с незнакомым мужчиной в нашей гостиной.

Если я переживу это, Хане несдобровать.

Наконец, я отрываюсь от телефона. Парень стоит не шелохнувшись.

– Как, ты сказал, тебя зовут? – грозно спрашиваю я.

– Джихун, – вырывается у него почти умоляющим шепотом. – Чхве Джихун.

– Ты – двоюродный брат Ханы.

– Из Сеула. – Его плечи опускаются. – Прошу прощения. Я не хотел вас пугать своим вторжением. Я пойду. Я могу остановиться в отеле.

Выражение его лица несчастное, но меня не прошибешь – я закалена убойным щенячьим взглядом Ханы. Хотя я на девяносто девять процентов уверена, что он тот, за кого себя выдает, это не те сто процентов, что мне требуются в чрезвычайной ситуации. Или, честно говоря, в любой другой ситуации, потому что я всегда действую только после достижения полной уверенности.

– Положи свой паспорт на журнальный столик, затем иди в ванную и закрой за собой дверь. – Мне нужно поговорить с Ханой, и я хочу, чтобы в это время он соблюдал безопасную для меня дистанцию.

– Это действительно необходимо? – спрашивает он, разглядывая нож. Когда я поигрываю холодным оружием, парень тяжело вздыхает и наклоняется к черной кожаной сумке, что стоит на полу. Швыряя на стол книжицу паспорта, он медленно пятиться в ванную, опасаясь повернуться ко мне спиной. Мы поддерживаем зрительный контакт, и щелчок замка, когда он закрывает дверь, звучит как выстрел.

Если этот парень и впрямь кузен Ханы, он, должно быть, искренне сожалеет об ее приглашении пожить у нас.

Я кладу нож на столешницу поблизости и звоню Хане.

– Привет, Ари, – поет в трубке бодрый голос Ханы. – Ты вовремя! Я как раз получила багаж. Джихун уже там?

– Здесь какой-то странный человек, это точно. – Я не спускаю глаз с двери ванной на случай, если предполагаемый Халк Джихун выскочит оттуда, чтобы сцапать паспорт.

– Я знаю, извини. Хотела сказать тебе раньше, но на работе полный завал, и я опоздала в аэропорт, – в голосе Ханы не слышно ни капли раскаяния. – А потом я просто забыла и вспомнила, только когда прилетела в Ванкувер.

Забыла. С таким же успехом можно сказать, что «забила».

– Ты никогда не упоминала о нем.

– Я уверена, что упоминала. Ну, не знаю. Как часто ты говоришь о своих кузенах?

– Я бы непременно сказала, если бы один из них собирался остановиться у нас.

Фоновый звук усиливается, как будто она вышла из терминала, чтобы поймать такси.

– Я знаю, ты не любишь сюрпризы, но все случилось так внезапно.

Я открываю паспорт и благодарю Бога за то, что имя написано латиницей и его можно прочитать. Чхве Джихун. Фотография соответствует, хотя он, должно быть, единственный человек на земле, кто хорошо выглядит на официальном удостоверении личности. Я почти готова поклясться, что тут не обошлось без фотошопа.

– Назови его фамилию. – Вряд ли она звучит как Чой.

– Он бы произнес ее как Чхве. Звучит так же, как у меня, но мы произносим, как белые люди. Чвээй, – она преувеличенно растягивает гласные.

Еще одно подтверждение. Теперь я уверена на девяносто девять целых и девять десятых процентов, но нужно убедиться до конца.

– Опиши его.

– Хм. – Я слышу, как она раздумывает. – Он мой двоюродный брат, так что кореец, это очевидно. Выше меня, рост около пяти футов десяти дюймов^[11]. Невероятно суперстильный. На пару лет моложе нас.

Его паспорт подтверждает, что ему двадцать восемь. Неуместно просить Хану оценить его внешность, но она, словно услышав мои мысли, говорит:

– Все говорят, что он хорош собой.

Я захлопываю паспорт и бросаю его обратно на стол.

– Откуда ты знаешь?

– Мама не перестает указывать на то, какой он красивый, всякий раз, когда всплывает его имя. А потом говорит, что мне нужно брать его в пример и лучше ухаживать за бровями. К тому же ты сама его видела.

Да, видела, и это определенно тот парень, которого я отправила в ванную. Я прислоняюсь к кухонной стойке.

– Я подумала, что он убийца, и наставила на него нож.

– Ты ранила его? – спрашивает она с тревогой.

– Нет.

– Хорошо. Я уверена, что у него имеется медицинская страховка, но поножовщина – это недружелюбный прием, с точки зрения кросс-культуры^[12]. Ари, прости, что сваливаю это на тебя, но он все-таки родственник и находится в затруднительном положении.

Он все же кузен Ханы, и я не могу его выгнать вон, поэтому приходится смириться с наличием нового жильца в квартире.

– Как долго он здесь пробудет?

– Не могу сказать. Но он тихий, – добавляет она.

Хоть какое-то разнообразие, поскольку Хана обладает темпераментом яркой личности.

– Что такого стряслось, раз ему пришлось прыгать на рейс в Торонто?

Она тяжело вздыхает.

– Разрыв отношений. Тяжелый.

Плохие новости. Не хочу показаться злючкой, но у меня большая нагрузка. Если незнакомец будет хандрить, попивая мерло из бутылки, и выслеживать свою бывшую в социальных сетях под аккомпанемент сентиментальных баллад, это не очень хорошо скажется на моей продуктивности.

Не успела тревога осесть, как голову поднял новый страх.

– Твоя мама приедет навестить его? – Вечная борьба Ханы за установление границ со своей матерью так пока и не привела к какому-либо ощутимому успеху. Если ее мама пронюхает, что поблизости томится раненая птица семейства Чхве, то я могу попрощаться с мирной домашней жизнью.

Хана фыркает.

– Боже, нет. Джихун держит это в секрете. Никто, кроме меня, не знает, что он здесь, поэтому не размещай его фотографии в своих социальных сетях. Ты же знаешь, она мониторит их, проверяя, чем я занимаюсь.

– Как будто я собиралась это делать. – Она же сказала, что он будет вести себя тихо. – Ладно, пусть остается.

Хана визжит от восторга.

– С меня должок, обещаю.

Прежде чем я успеваю ответить, с неприятным причмокиванием она посылает мне поцелуй по связи и отключается.

Я кладу телефон на стойку и убираю нож обратно в деревянную подставку. Быстро застегивая блейзер, я выхожу в коридор и стучу в дверь ванной.

– Э-э. Джихун?

– Вы вооружены? – Теперь, когда мои страхи улеглись, я замечаю, что у него глубокий хрипловатый голос без особого корейского акцента.

– Я отложила нож после того, как Хана поручилась за тебя.

Дверь открывается, и Джихун, отойдя к дальней стене, чтобы увеличить расстояние между нами, с опаской поглядывает на меня. Только теперь я улавливаю черты семейного сходства с Ханой. У обоих одинаково острые скулы, переходящие в сильную линию челюсти, и заостренный подбородок. Но даже с таким безупречным костным каркасом он выглядит совершенно разбитым. Темные круги под глазами, бледные губы плотно сжаты.

– Я – Ариадна, – представляюсь я с профессиональной улыбкой, которую обычно использую для работы и социального взаимодействия. Этого достаточно, чтобы передать сигнал «Я дружелюбна и не желаю вам зла», не располагая к чему-то большему.

– Ариадна, – он делает шаг вперед и произносит мое имя осторожно, выговаривая все слоги, так что оно звучит, как музыка. – Чхве Джихун. – Он слегка кланяется. Повисает неловкое молчание, пока он не спрашивает: – Мне можно выйти?

– Конечно. – Я отхожу в сторону. – Я покажу тебе комнату Ханы.

Он тащит два самых больших в мире чемодана и закрывает дверь спальни, напоследок одаривая меня вежливой улыбкой. Отлично, теперь я избавлена от неуклюжих светских бесед и могу сосредоточиться на памятной записке, которая должна быть готова к завтрашнему утру. Головная боль, просидевшая в засаде весь день, заявляет о себе. Я достаю из чехла ноутбук, но слишком рассеянна, чтобы работать. Вместо этого я наливаю стакан воды и устраиваю тихое скорбное прощание со столь желанным безмятежным одиночеством. Присутствие незнакомца в моем пространстве требует от меня быть общительной и дружелюбной, а не расслабляться с нечищеными зубами и в драных легинсах. Мне придется быть «включенной» постоянно, а не только на работе. Даже думать об этом утомительно, но я уже согласилась, и ничего уже не поделаешь. Влипла так влипла.

Я допиваю воду и отправляю Хане краткое сообщение, подробно расписывая, как она мне теперь должна. Затем, больше не в силах откладывать неизбежное, я выкидываю Джихуна из головы и открываю ноутбук.

2

Мой неизменный утренний распорядок включает в себя одно нажатие кнопки повтора сигнала будильника, мысленный обзор повестки дня, несколько глубоких вдохов, чтобы справиться с грузом предстоящих проблем, и попытки вытащить себя из постели. Этим утром мой ритуал прерывается сообщением.

Алекс: Время услуги.

Алекс Уильямс – вице-президент по связям с общественностью компании звукозаписи «Хайфен Рекордс»^[13] и его сообщение не сулит мне ничего хорошего. Я смотрю на экран затуманенными глазами и пытаюсь настроиться на рабочий лад, и это после четырех часов сна. Разумеется, все усилия тщетны.

Я: Нет.

Звонит телефон, и я беру трубку, скидывая с себя одеяло.

– Нет – это законченное предложение, Алекс. К тому же сейчас шесть утра.

– Выбора нет. Ты – юрист «Люкс»^[14]. Поскольку «Хайфен» является клиентом «Люкс», у нас общая проблема. Технически я назвал это услугой просто из вежливости, но все куда серьезнее. Инес сказала, чтобы я звонил тебе напрямую.

«Люкс», элитный консьерж-сервис, обслуживающий богатых, знаменитых и в высшей степени придурковатых, – самый хлопотный, но в то же время самый привлекательный из моих клиентов. «Люкс» может предоставить любые потребительские товары или услуги тем, кто способен щедро заплатить: от эксклюзивных ужинов и прогулок в экипаже, запряженном лошадьми белой масти, выкрашенными в мятно-зеленый цвет, до просмотра выступления аргентинской труппы клоунов-акробатов в парке. Компанией владеет Инес, невозмутимая женщина, которую все знают исключительно по имени, как Мадонну или Шер. Из всех известных мне женщин такая самопрезентация может сойти с рук только Инес, поскольку она создает мощный эффект присутствия, заполняя собой любое пространство, где появляется.

– Неужели кто-то из ваших рок-звездных инфантилов облажался? – Я опускаю слово «опять».

– Эй, как будто раньше такое бывало.

– Выкладывай детали.

Все так, как я и ожидала. Рок-группа, у которой славы больше, чем мозгов, разгромила снобистский ресторан, где «Люкс» устроил им приватный вечер от шеф-повара. Поскольку «Люкс» организовал мероприятие, им предстоит взять на себя ведущую роль в работе с командами пиарщиков и юристов «Хайфен», чтобы разрешить конфликт с рестораном и замять скандал. Теперь это становится головной болью и для меня как для адвоката компании «Люкс».

Мне не впервой сталкиваться с такими проблемами – клиенты «Люкс» бывают токсичным сочетанием властной требовательности и пренебрежения социальными нормами, – но ситуацию усугубляет необходимость вытаскивать кучу зазнавшихся придурков из ямы, которую те сами себе вырыли. Работая с «Люкс», я давно усвоила, что селебрити – это блестки человечества: они приятны глазу, бесполезны, кроме как для показа на вечеринках, и уборка после них превращается в сущий кошмар.

Кофе. Мне нужен кофе, чтобы разобраться с проблемами Алекса в такую рань. Я надеваю халат, подхватываю комплект одежды, приготовленный прошлой ночью, и открываю дверь своей спальни, обдумывая, что мне понадобится от клиента.

– Алекс, у нас есть… какого черта? – Моя нога зацепляется за что-то посреди пола, а телефон отправляется в полет. Я неуклюже приземляюсь на четвереньки, распластываясь на чем-то одновременно твердом и мягком и определенно живом.

Это Джихун, и он стонет от боли, корчась подо мной.

– Срань господня! – Я упираюсь ему в грудь обеими руками, но ненароком ударяюсь локтем об угол стула, прежде чем успеваю оторваться от лежащего тела.

– Ай! – Я снова падаю, и теплые руки Джихуна обвиваются вокруг меня, без сомнения, в целях самозащиты.

Обеспокоенные крики Алекса доносятся из-под дивана.

– Ари, ты в порядке? Мне вызвать полицию?

Я скатываюсь с Джихуна, чтобы достать свой телефон.

– Алекс, я споткнулась о своего нового соседа. Дай мне секунду.

– Перезвони мне. – Алекса мало что обескураживает после десяти лет работы в музыкальной индустрии.

Нажимая отбой, я поворачиваюсь к Джихуну.

– Прости, что я на тебя свалилась, но чем ты тут занимаешься?

Неприятная дрожь онемения расползается по моему предплечью. Джихун садится, потирая ребра с гримасой боли на лице, и мой мозг отключается, потому что на парне только пара черных брюк с низкой посадкой. Я даже не знаю, на чем остановить взгляд, который перемещается от впадины между его впечатляющими грудными мышцами к изгибу плеч, прежде чем опуститься вниз, к множеству кубиков V-образного пресса. Я даже не думала, что у мужчин бывают такие рельефные формы, разве что в рекламе нижнего белья. Любопытное открытие, но я не готова разбираться с ним в столь ранний час.

– Я медитировал.

– На полу? – Да еще и без рубашки, но, похоже, эта деталь смущает только меня, поэтому я опускаю замечание.

– Я заснул.

Он поворачивается, осматривая красную отметину, оставленную моим коленом. Я стараюсь не таращиться и почти преуспеваю в этом, пока в поле зрения не появляется стилизованная татуировка в виде черного тигра, которая обвивает его тело, спускаясь по боку от плеча и пересекая поясницу. У меня нет выбора, кроме как дать тату эстетическую оценку, которой она заслуживает, потому что тигр играет и перемещается при движении мускулов Джихуна, как живой. Это искусство, иначе не скажешь.

Впрочем, пора возвращаться к работе: надо бы узнать подробности о долбаных рок-звездах Алекса, а не пялиться на кузена Ханы. К тому же я не фанатка татуировок.

Я пробую согнуть руку в локте, и Джихун с беспокойством поворачивается ко мне.

– Ушиблась? – Он тянется ко мне, чтобы проверить мой локоть, когда я внезапно осознаю, что халат на мне распахнулся и из-под него выглядывает очень уж откровенная майка. Добавить к этому, что я сижу на корточках, а мои пижамные шорты… ну, они суперкороткие.

Он замирает, и мы смотрим друг на друга, кажется, целую вечность, пока не приходим в себя.

– Прости! – Его голос звучит почти как писк, когда он скрещивает руки на груди.

– Сама виновата! – Я запахиваю халат и вскакиваю на ноги. Что ж, свою дозу адреналина я уже получила и теперь могу обойтись без чашки кофе. Наклоняясь, чтобы подобрать оброненную одежду, я слежу за тем, чтобы шорты не слишком задирались на заднице. За спиной слышится какая-то возня: это Джихун спешно удаляется в свою комнату.

Я направляюсь в ванную, задаваясь вопросом, является ли ежедневная медитация на полу без рубашки одним из механизмов преодоления боли расставания, и размышляя о своем отношении к этому. Я щелкаю выключателем и с изумлением осматриваю столешницу. За одну ночь она превратилась в прилавок магазина «Сефора»^[15].

На работе мне нужно выглядеть ухоженной, и мой стандартный набор косметики аккуратно сложен в ящике, подальше от чужих глаз. Джихуну же явно нравится обозревать свою коллекцию: его средства по уходу за кожей представлены в ослепительном многообразии. Я даже не узнаю большинство продуктов в броской упаковке, из-за чего сыворотки и кремы напоминают серьезные фармацевтические препараты. Длинные белые и серебристые цилиндры стоят группой рядом с гладкими черными тубами с различными масками. В основном это корейские бренды, но те, что с названиями на английском, были бы уместны на уроке химии. Гиалуроновая кислота. Пептиды. Ниацинамид.

Неудивительно, что он так хорош собой. Я смотрюсь в зеркало, отмечая мешки под глазами и веснушки, усеивающие лицо после многолетнего пребывания на солнце – все из-за того, что в 1990-х годах мои родители с презрением относились к любым средствам, блокирующим ультрафиолет. А это что? У меня что, растут волосы на подбородке?!

Уф, это всего лишь кошачья шерсть. Один из кризисов красоты преодолен, хотя у нас нет кошки, так что откуда взялась шерсть – другой вопрос. Холодный душ помогает мне прийти в себя, и, после того как отвечаю на несколько электронных писем от Алекса в промежутках между укладкой волос в привычный пучок и нанесением штукатурки на «рабочее» лицо, я готова явить себя корпоративному миру.

Джихун на кухне. При виде друг друга мы оба замираем. Теперь, когда мои надпочечники не накачивают тело гормонами страха, я могу лучше рассмотреть его и оценить.

Даже опухший от сна и перелетов, с подобием взъерошенного птичьего гнезда вместо прически, в безразмерном зеленом «худи» длиной до середины бедра, он нереально привлекателен. У него такие же монолидные глаза^[16], как у меня, но гораздо крупнее, и, как говорила Хана, его брови свидетельствуют о тщательном уходе. Нижняя губа настолько полная, что кажется надутой. Я могла бы добиться такого эффекта только с помощью пластической хирургии или кропотливым трудом перед зеркалом, вооружившись средствами для придания объема и скульптурирования и хайлайтером. Треугольное лицо как будто маловато, чтобы вместить все эти выдающиеся черты, но наверняка шикарно смотрится на фотографиях, как и физиономия Ханы. Даже в реальной жизни мне интересно наблюдать за ним.

Он опускает глаза, явно смущенный столь откровенным разглядыванием.

– Привет. – Я пытаюсь вести себя непринужденно, как будто мы не видели друг друга полуголыми некоторое время назад. По крайней мере, я защищена броней делового костюма. И могу справиться с чем угодно в таком прикиде, пусть даже Хана порой называет его корпоративно-андроидным стилем.

– Доброе утро, Ариадна, – его низкий голос звучит еле слышно. Хана сказала, что кузен тихий, и до меня вдруг доходит, что он, возможно, застенчив.

– Можешь называть меня Ари. – Мне остается уповать на силу структурированного блейзера, который поможет скрыть тот факт, что я растеряна и не знаю, что бы еще сказать. – Ты нашел все, что тебе нужно? – Чем не стюардесса?

– Да, спасибо, – он отвечает, как пассажир стюардессе.

– Хорошо. – Правила приличия требуют быть вежливой, но я хочу, чтобы он знал, что у меня полно других дел и возиться с ним некогда. – Я задержусь на работе, так что ты тут распоряжайся на кухне на свое усмотрение. Если тебе лень готовить, могу подсказать несколько хороших местечек поблизости, где можно перекусить.

– Было бы здорово. – Он явно испытывает облегчение оттого, что его оставляют в покое, и я стараюсь не принимать это на свой счет, поскольку хочу того же.

Соблазн дать гостю совет, как насладиться окрестностями, перевешивает угрозу опоздания на работу. В конце концов, я встала в шесть утра, чтобы разобраться с проблемой Алекса. Так что имею право явиться в офис в 7:45 вместо 7:39. Я все равно приду первой.

Я хватаю блокнот и набрасываю карту пеших маршрутов, отмечая рестораны в шаговой доступности, станцию подземки и свои любимые тусовочные места. Мне нравится составлять туристические путеводители. Я даже завела специальный дневник, куда записываю интересные места. Глупо, потому что я редко покидаю провинцию, но для меня это идеальный способ бегства… сама не знаю, от чего. Словом, это пустая трата времени, поскольку время – деньги, если ваша работа оплачивается по часам, но иногда именно мечты о городских рынках специй или голубых водах с альбатросами помогают мне пережить день.