Лил Алтер
Эскортник
Глава 3
А почему бы и нет?
«– Как приятно видеть зрелые любовные отношения!
– Спасибо, но это адюльтер!»
Некоторое время Эля и Лёшек просто стояли, ладони в ладонях, и смотрели, отмечая все изменения, произошедшие за прошедшие годы – седину, морщины – те шероховатости и рельефы, которые жизнь накладывает на гладкость и податливость юности. Самое главное не исчезло – их по-прежнему неудержимо влекло друг к другу.
Лёшек потянул Элю к постели, но в мозгу у женщины вспыхнули картины происходившего там прошедшей ночью, и она отдернула руку.
– Ты… Не хочешь меня? – он не мог понять её реакции.
– Не здесь, поехали в «Сосновку»?
– Я там уже сегодня был! Размышлял, вспоминал.
– Ты был там один, – лукаво улыбнулась Эля. —Вдвоём гораздо интереснее. Подожди, я быстро.
Она исчезла в ванной и вскоре появилась без косметики, в лёгком летнем платье, на котором цвели ирисы, и босоножках на босу ногу. Лёшек перевёл дух от восторга и чмокнул её в щёку. Через лобби они шли уже в обнимку, и консьерж смерил неожиданную пару удивлённым взглядом.
– Я недалеко, на стоянке, или тачку поймать?
– Хочется как раньше, на метро, можно? – смущённо попросила Эля.
– Да я в метро уже лет двадцать, как не спускаюсь. Ещё подцепишь чего. Ладно, ностальгировать, так по полной.
Эля шла по улице рядом со «своим» Лёшеком, и ей, как когда-то, казалось, что прохожие смотрят им вслед и завидуют их счастью. Было уже поздно, толпа в метро поредела. Они стояли рядом, ощущая тепло друг друга, Лёшек изредка прижимал Элю ближе к себе, наклонялся к её лицу и целовал, не обращая внимания на возмущённые взгляды пассажиров.
– Сейчас на нас ругаться начнут, что приличия нарушаем, – Эля хихикнула и отвела с глаз прядь волос таким знакомым движением, что у Лёшека запершило в горле.
– Ну и пусть, плевать на них. Я давно ни на кого не обращаю внимания.
В ответ, Эля только погладила его по щеке.
В последних лучах заката «Сосновка» выглядела совсем такой, как много лет назад. Бабушки давно увели малышей домой, только кое-где попадались старики, прогуливавшиеся перед сном, и молодые влюблённые парочки. На «их» месте в роще было абсолютно тихо, и они обнимались и целовались, уже не сдерживая овладевавших ими чувств. Заморосил тёплый дождь, придавая вечеру волшебную призрачность. Эля закрыла глаза и отдалась порыву любви.
Удовлетворённые, но нисколько не пресытившиеся, они сидели на мокрой скамейке в пустынной аллее. Дождик всех распугал, а им, наоборот, было хорошо. Лёшек накинул свой пиджак Эле на плечи. Ей было совсем не холодно, но влажная тяжесть ткани, сохранявшей слабый запах его одеколона, приятно успокаивала, даже убаюкивала. Эля находилась в том состоянии, какое бывает, когда добираешься до верхушки горы и смотришь вниз на расстилающийся перед тобой великолепный вид: цель достигнута, а новые желания пока не возникли. Мир пребывает в равновесии. По опыту она знала, как редки в жизни такие моменты, как быстротечны, а потому старалась продлить его подольше.
Разговор шёл сначала медленно, потом всё свободнее и увереннее. Они говорили о прошедших годах, о супругах, о работе, о детях. Некоторые воспоминания причиняли боль, но в них всё равно надо было разобраться.
– Эля, прости меня, – выдавил Лёшек признание, которое досталось ему тяжело. – Я так ревновал тебя, что совсем с ума сошёл. Какие-то ерунда и глупость получились.
– Я сама виновата, мне надо было просто поговорить с тобой, сказать напрямую, что мне плохо, что я не могу без тебя, но у меня были странные понятия о гордости и чувстве собственного достоинства. Как будто можно унизиться, признаваясь в любви! Я всё это поняла только потом и дорогой ценой. А тогда просто мучилась и строила из себя «Маргариту», вот же начиталась: «никогда ничего не просите у других».
– Слушай, мы оба вели себя по-идиотски, но сейчас ведь жизнь даёт нам второй шанс? Давай поженимся? Я хочу быть с тобой всегда и никуда не отпускать.
Эля смотрела Лёшеку в глаза – он не шутил, и ею, такой разумной, ответственной и обязательной, вдруг овладела та шальная бесшабашность, которую только он мог растормошить.
– Знаешь что, правда, а почему бы и нет? Это ты мне предложение сделал, что ли?
Лёшек торжественно опустился перед ней на одно колено в мокрую траву, бережно взял за руку, снял обручальное кольцо и поцеловал её шероховатые без маникюра пальцы.
– Эля, я прошу тебя выйти за меня замуж! – он произносил эту фразу пятый раз в жизни, первый раз по-настоящему веря в то, что говорил.
– Согласна, – Эля беззаботно рассмеялась. —Посмотрим, какой из тебя муж.
– Хреновый, если спросишь моих «бывших».
– Придётся тебя перевоспитывать.
– Кстати, ведь если бы Макс тебя вчера не увидел, я бы не знал, что ты приехала. Ты бы мне позвонила?
Эля опустила голову. Что могла она ему ответить?
– Без Макса, мы бы не встретились, ничего этого бы не было, нас бы не было. Отпразднуем помолвку завтра в ресторане, а я его позову?
Эля смешалась, так и не зная, что конкретно сказал Юра, то есть Макс, отцу, об обстоятельствах их встречи. Явно, не всю правду. Сидеть за одним столом с обоими было страшно, но ей необходимо предупредить Юру.
– Конечно, он хороший парень, ты можешь им гордиться.
– Тут моей заслуги нет. Его, в основном, мать вырастила. И бабушка, моя мать. Она тогда никак не могла принять, что я ушёл из семьи и больше не вернусь. Встала на сторону Нинки, со всеми вытекающими из этого последствиями.
– Что-то же он от тебя унаследовал?
– Надеюсь, что ничего. Гордиться особенно нечем.
– Ты же знаешь, что для меня ты всегда был самым лучшим!
Лёшек смотрел в её лучившиеся любовью глаза, и ему хотелось верить, что он, если и не лучший, то по крайней мере достоин чего-то большего.
– Куда ты хочешь пойти? Можем в «Мансарду» —вид на город сногсшибательный – или в «Терассу»? «Палкин» на углу Литейного крут.
– Да ну, давай что-нибудь поскромнее. Мне всегда хотелось в «Литературное Кафе», но туда никогда не попасть…
– Было не попасть. А сейчас хозяин – мой клиент, так что лучший столик гарантирован.
Эля просияла.
– Позвони мне, и я подъеду после семинаров. Завтра последний день конференции. В субботу я лечу домой.
Странно, Эле уже казалось, что её дом – здесь, с Лёшеком. И они опять начали безудержно целоваться.
***
Когда Эля выбралась из такси перед дверью «Литературного Кафе», Лёшек, в костюме и при галстуке, уже ждал её.
– Ты такой солидный, а я даже не успела переодеться!
Они поцеловались, и вошли в ресторан, о котором когда-то и мечтать не могли. Интерьер, стилизованный под литературный салон девятнадцатого века, Эле понравился – красные стены, бордовые с золотыми кистями портьеры, приглушённый свет ламп под зелёными абажурами, негромкие звуки пианино – всё располагало к интимному ужину. Зал был переполнен, и обходительный официант подвёл их к заказанному заранее столику, отодвинул стулья.
Лёшек уже обсуждал выбор вина, когда Эля заметила Юру (она всё не могла привыкнуть, что это не его имя). Парень задержался в дверях, окинул ресторан внимательным взглядом и направился к их столику. Глаза многих женщин, открыто или украдкой, обратились в сторону его стройной широкоплечей фигуры, и Эля почувствовала укол ревности. Ей почудились его губы на её губах, как она, в порыве блаженства, обнимала его за плечи, откидывала голову, подставляя под его поцелуи нежную кожу шеи. По телу поползли мурашки, и она усилием отогнала противные образы: Макс – сын Лёшека, и когда они поженятся, он станет и её сыном.
Первая неловкость не заставила себя ждать.
– Ты сильно возмужал! Сколько же мы не виделись? Год? – спросил Лёшек, хлопая сына по плечу.
– Два, папа, ты что, забыл, как на мой день рождения повёл меня в бар, сам надрался и начал клеить официантку? С ней домой, кажется, и уехал.
– Да ладно, ты преувеличиваешь, – к удивлению Макса, отец смущенно посмотрел на Элю и даже – ничего себе! – покраснел. – Где ты сейчас работаешь?
– Там же, где и раньше, в ИТ, в банке, – Макс невольно повёл плечами.
– Вспомнил, ты тогда мне не дал директору позвонить. Он хочет сам всего добиться, – объявил Лёшек Эле, и Макс, впервые в жизни, услышал в словах отца гордость.
– Конечно, – мягко ответила Эля. – Я уверена, что Макс добьётся всего, чего захочет.
Для Макса ужин показался непривычным в своей обыденности. Парень никогда не видел отца таким «нормальным» – он смеялся, много шутил, вспоминал старые истории, пил меньше обычного. Эля, наоборот, очень изменилась всего за два дня – она все сияла, и смотрела на отца с такой любовью, будто солнце вставало и садилось в его глазах. Вообще, для взрослых людей, они вели себя до неприличности нежно и осыпали друг друга постоянными мелкими знаками внимания: отец клал свою ладонь на ладонь Эли, она невзначай касалась его плеча – а когда они пробовали еду из своих тарелок, Макса начало тошнить.
Перед десертом, Лёшек отошёл, и Эля на несколько минут осталась наедине с Максом.
– Юра, пожалуйста, не говори своему отцу о тех обстоятельствах, при которых мы познакомились, я умоляю тебя!
– Я не знаю, о чём вы говорите, Эля, – Макс слегка усмехнулся. – Я уже рассказал ему, как мы случайно разговорились в баре вашей гостиницы. Больше мне добавить нечего.
Эля покраснела и опустила голову, не заметив странного, ищущего взгляда, которым смотрел на неё парень. Лёшек, наблюдавший за ними от дверей зала, внезапно засомневался: всё ли рассказал ему сын? Так ли невинно было его знакомство с Элей? «Как ты был болваном, дубиной стоеросовой, так и остался, —одёрнул он себя. – Ты уже один раз потерял её из-за тупой ревности, неужели ничему не научился?».
Принесли десерт – яблоко, запечённое в тесте, с мороженным и карамельным соусом, и Эля захлопала в ладоши от восторга:
– Ты помнишь!
– Ещё бы, сколько раз любовался на тебя, когда ты эти яблоки поглощала! Налетай!
Под сосредоточенными взглядами Лёшека, Эля съела несколько кусочков, но вдруг вскрикнула, наткнувшись на нечто твёрдое. Она осторожно залезла вилкой внутрь, и подцепила кольцо с крупным, в окружении мелких сапфиров, бриллиантом, всё вымазанное карамелью.
– Ой, Лёшек, что это?
– Ты что думала, я вчера тебе так просто предложение делал? – Лёшек расцвёл от удовольствия. – Оближи, и я его тебе надену!
Эля провела языком по кольцу, стараясь не проглотить, и протянула ему. Её обручальное кольцо так и осталось в кармане его пиджака, и Лёшек, улыбающийся и счастливый, надел новое на палец любимой женщины.
– Макс, – парень в недоумении наблюдал за происходящим. – Вчера Эля и я решили пожениться, лучше поздно, чем никогда, а? Я сегодня скажу Машке и съеду, а Эля хочет с мужем при встрече объясниться. Потом с разводами всё уладим, она сюда с младшей дочкой переедет, так что всё будет здорово!
Эля слушала уверенные слова любимого, и всё в её жизни становилось ясно, естественно и даже неизбежно.
– Поздравляю! Желаю вам счастья! – произнёс Макс.
По знаку Лёшека, официант разлил по бокалам шампанское, а Макс сидел и смотрел, как самозабвенно целовались его отец и женщина, с которой он только что провёл самую страстную и незабываемую ночь своей жизни.
Глава 4
Зависть
Бойтесь своих желаний. Они могут исполниться.
Уже расплачиваясь с водителем, Макс увидел свет в кухонном окне. «Чёрт, поджидает!» – мысленно выругался парень. Как можно тише открыв и закрыв дверь квартиры, он почти успел исчезнуть в своей комнате, когда мать вышла в коридор и зажгла свет.
– Максик, а я тебя ждала, всё в окно смотрела!
– Не стоило, мам, я устал, спать хочу!
– Ведь я так редко тебя вижу! Утром встаёшь —пробежка, потом на работу, после работы – в спортзал, да и ночами где-то пропадаешь. Всё надеюсь, ты меня со своей девушкой познакомишь.
– Сказал же, если будет с кем – познакомлю, – недовольно пробурчал Макс.
Глядя на мать, он невольно сравнил её с Элей. Мать была, конечно, красавицей: чёрные блестящие, без намёка на седину, волосы, тёмные миндалевидные глаза, румяно-смуглые щёки – наверно из-за её яркой, цыганской внешности отец и решил тогда на ней жениться. Характер у неё был, конечно, стервозный, но видать остальное перевесило. Правда, когда матери что-то было надо, она могла ластиться, как кошечка. Вот и сейчас она ласково взяла сына за руку.
– Я чай заварила, попей, пообщаемся, в кои веки.
Обречённо вздохнув, Макс направился в кухню.
– Где ты сегодня был допоздна?
У сына возникло ощущение, что она и так в курсе. Танька сообщила? «Ей бы в разведчики, покруче Штирлица бы справилась!» – подумал он с некоторым восхищением.
– Отец в «Литературное Кафе» пригласил.
– Просто так пригласил? Я не знала, что вы теперь лучшие друзья! Ещё пить и по бабам гулять вместе начнёте!
– Не думаю.
– Он с номером четыре был?
– Нет, Маши не было.
– Тогда с кем? Новенькая? Пятую себе ищет? Небось совсем малолетка? Машка, и та в дочки ему годится! Совсем совесть потерял.
– Я бы не сказал, что новенькая, скорее наоборот. Там была его бывшая, Эля Липкина.
Максу показалось, что мать хватит удар: она так и застыла с раскрытым ртом, но быстро оправилась и начала кричать, противно брызгая слюной:
– С этой стервой! Что она вообще тут делает? Сто лет не была, и сразу к нему опять липнет! Точно, «Липкина»! Вот уж свято место пусто не бывает! И это при муже и троих детях! Как была шалавой, так и осталась!
Теперь уже Макс застыл от удивления:
– А ты откуда про её мужа и детей знаешь? Следишь за ней, что ли?
– Не твоё дело, ты что, его сторону принимаешь? Забыл, что он нас бросил и даже видеть родного сына не хотел? Ты припомни, кто тебя утешала, когда тебе ночью плохие сны снились? Кто тебя по врачам водила, когда ты всё не мог перестать в кровать писаться? Кормила, одевала, заботилась, вырос на мою голову!
Макс густо покраснел.
– Конечно, ты, мам, и бабушка. Я ни на чью сторону не встаю, глупость сказал.
– Как Элька выглядит?
– Нормально, неплохо даже, для её возраста.
– Вот же ведьма, надо Машу предупредить, а то обворожит, уведёт его, твой отец рядом с этой падлой, как телёнок, только её и видит!
Макс часто слышал подобные тирады, обвинявшие Элю Липкину во всех смертных грехах, и с детства принимал их на веру. Они стали фоном его жизни. Но сейчас, познакомившись с оригиналом, так не похожим на образ, нарисованный матерью, парень засомневался.
– Мам, а почему ты эту Элю ненавидишь? Отец же тебя выбрал, её бросил, всего за месяц жениться решил? Что она тебе такого сделала?
– Ты молод слишком, ничего не понимаешь в жизни, совсем ничего!
– В одном ты права – отец нашёл себе пятую – они с Элей помолвлены, он ей прямо в ресторане кольцо подарил.
– Лёха на ней женится? На этой змее подколодной? Никогда! Я не дам, не позволю! Они не могут получить свой хэппи-энд!
– Мама, сегодня я впервые видел отца в адеквате. Он был нормальный, весёлый, даже счастливый. Брось ты эту злость, отпусти их? Пусть им будет хорошо, если они так друг друга любят! – Макс устало поднялся, поцеловал мать в горячую щёку и пошёл к себе.
Нинка осталась сидеть у стола. На одну секунду ей подумалось, а не последовать ли совету сына? Но внутри с утроенной силой закипели злость, ненависть и зависть. С непреодолимой зависти всё когда-то и началось.
Хотя чего бы это ей завидовать Эльке? Ничего особенного в ней не было. Звездой их компании явно была Нинка – все парни были у её ног. То, что она —красивая, ей с детства внушала мать. «Бог дал тебе такую внешность, – говорила она дочери. – что всё для тебя просто будет! Найдёшь себе богатого, солидного мужа, ничего, если старше. Пусть он работает, а ты будешь развлекаться, радоваться жизни!». Нинкиной матери не удалось ни того, ни другого – своего отца Нинка никогда не видела. Девушка собиралась последовать материнскому совету, но тут в её жизнь вмешалась эта Элька…
В первый раз Нинка увидела их с Лёхой на одной из тусовок – Элька где-то познакомилась с ним и пригласила в их компанию. Они сидели вдвоём на диване, и Лёха, пристроившийся у Эли под боком, по-хозяйски положил руку поверх её груди, только слегка прикрытой лёгкой футболочкой на голое тело, всем своим видом показывая: «Моя, не суйся!». Его светлые вельветовые штаны не оставляли сомнений в том, какие ощущения возбуждали в нём и его девушка, и эти вызывающие объятия. Элька, не обращая ни на что внимания, увлечённо обсуждала то ли поэзию, то ли политику. На Нинку все эти разговоры наводили скуку, так что она рассматривала Лёху. Она должна была признаться, что он симпатичный, хоть и не в её вкусе – ей нравились очень высокие яркие напористые парни. Но что-то в Элькином приятеле её привлекло. Что – она тогда сама не поняла.
Когда ребята вышли покурить, Нинка не удержалась:
– Элька, а твой новый дружок без ума от тебя, прямо в рот смотрит!
– Лёшек – самый хороший, он такой классный! – Элька расцвела в блаженной счастливой улыбке.
Эта идиотская улыбка не давала Нинке покоя, даже ночью она не могла заснуть от злости, представляя её. Да как Элька, стерва, смеет быть такой уверенной в своём Лёшеке и в их любви? Некоторое время Нинка бессильно наблюдала, как эти двое существуют только друг для друга – ходят везде в обнимку, целуются без всякого стыда – бросая ей вызов. Наконец представился удобный случай. Неразлучные поссорились, и Элька ушла домой одна.
Разрушить их идиллию оказалось до смешного легко: несколько звонков Эльке, советов держаться, не терять женской гордости, пусть сам приползёт с повинной головой; будто случайные встречи с Лёхой возле его работы, рассказы про то, что у Эльки появился новый друг, сочувственные вздохи и нежные поглаживания по руке – всё сработало, как по нотам. Почувствовав, что его сопротивление ослабевает с каждым днём, проходящим без Элькиного звонка, Нинка пригласила Лёху домой. Её мать работала во вторую смену, и Нинка, налив парню несколько рюмок водки, начала в мельчайших подробностях рассказывать, что видела Эльку в метро, целующейся с красавцем Андрюхой.
Ещё не дослушав её историю, Лёха завёлся с пол-оборота. Нинка даже не ожидала от него такой прыти: несколько порывистых поцелуев, и он уже стягивал с неё лифчик и грубо шарил под юбкой, на ходу расстёгивая ширинку. Злой и пьяный секс оставлял желать лучшего, но цель была достигнута: Лёха принадлежал ей.
Скоропалительность их свадьбы – всего через два месяца – изумила всех. Нинкина мама даже подозревала, что дочь беременна. Но Нинка торопилась по другой причине: её сжигал страх, что Лёха уйдёт, вернётся к своей настоящей любви. В первую ночь, новоиспечённый муж напился до такой степени, что залез на Нинку, пробормотал «Ну и стерва же ты, Элька!», и тут же заснул.
Став женой, Нинка истребила всякое напоминание о том, что в Лёхиной жизни существовала другая женщина: порезала фото, сожгла номер телефона, даже выкинула брелок для ключей и другие мелочи, подаренные соперницей. Но чувство того, что она заняла чужое место, не проходило. Нинке всё казалось, что Лёха изменяет ей, встречается с Элькой у неё за спиной. Она так и слышала, как они смеются над ней. Каждая задержка на работе, звонок с незнакомого номера, невпопад сказанное слово – вызывали приступ ненависти и ревности. Уже не сдерживая себя, она скандалила и осыпала мужа сочными словечками. То, что Лёха только молчал в ответ, раздражало ещё больше.
Не выдержав, Нинка позвонила Эле. Трубку взял её отец:
– Владимир Иванович, а Элю можно?
– Нина? Эля переехала в другой город. Как у тебя дела? Нравится семейная жизнь?
– Я беременна, только мне всё кажется, что Лёха и нашим, и вашим – и со мной жить хочет, и Элю опять охмурить.
– Я всегда считал, что он парень ненадёжный, никудышный. Не понимаю, что вы все, девчонки, в нём видите. Ты не волнуйся, я его к моей Эле на версту не подпущу!
На некоторое время Нина успокоилась, но затишье длилось недолго: поздние приходы мужа участились, от него пахло водкой и женскими духами, и он даже не защищался от её обвинений.
– А чего ты хотела? – как-то нагло заявил он жене. – Мне одной женщины мало!
Нинка отвесила ему оплеуху, и он ушёл к матери. Так, в ссорах и скандалах, тащились годы. И вот, в разгаре какой-то очередной разборки, она бросила мужу в лицо правду:
– Надо было тебя Эльке оставить! И что она, дура, в тебе увидела? Всё «Лёшек» да «Лёшек»! Словно драгоценность какую нашла! Знала бы я, что ты из себя по-настоящему представляешь, ни за что бы за тебя тогда не взялась!
В первый раз в жизни, Нинке показалось, что муж её ударит. Но Лёха сдержался.
– Да, Элька не считала меня грязью! – и ушёл, громко хлопнув дверью.
– Мама, почему вы кричите? – четырёхлетний Максик стоял в дверях и смотрел на Нинку огромными серо-зелёными, как у отца, испуганными глазами.
– Не бойся, кровиночка ты моя, – Нинка подхватила сына на руки и, крепко прижимая к себе его худенькое тельце в фланелевой пижамке с грузовичками и машинками, гладила по светлым кудряшкам. – Мы и без него справимся, ты и я!
– Папа, я хочу папу, – Максик заходился в плаче и весь дрожал. Только постепенно он успокоился, и матери удалось уложить его в кроватку.
Лёха больше не вернулся домой, и при разводе оставил ей всё имущество, но Нинку это ещё больше злило. Она требовала денег для сына, ревниво следила за повышениями «бывшего», его новыми связями и женитьбами. Сама она, почему-то, замуж больше не вышла. Казалось, «отомстить Лёхе» стало целью всей её жизни, хотя видела она его очень редко – Лёха появлялся раз в год, к дню рождения Макса, дарил подарки и брал его в мороженицу. Он никогда не приезжал с жёнами. С годами, Нинкина ревность притупилась, но не ненависть к той, которую она считала источником всех своих бед – Эльке Липкиной.
При новостях о внезапном появлении Эльки и её воссоединении с Лёхой, ревность запылала с новой силой. Да ещё и Макс думает, что она «ничего»! Вот помирится сын с отцом, и заживут они все вместе, новоиспечённой такой семейкой. Нинка представила себе эту картину, и её чуть не вырвало. А ей тогда что одной делать? Макс был для неё всем. «Я не допущу их свадьбы, чего бы мне это не стоило! Я счастья из-за неё не попробовала, и ей не дам!».
Нинка порылась в старых бумагах и отыскала когда-то давно, на всякий случай, записанный номер. Настала пора им воспользоваться.
– Алло, слушаю? – раздался в трубке мужской голос.
