Лика Ви
Твой герой
1. Настоящее начало
Я лежу в гараже и никак не могу понять, почему моя жизнь катится к чертям, а я при этом думаю о какой-то малолетке. Нет, я конечно понимаю, что ей недавно исполнилось двадцать, но воспринимать иначе девочку с косичками, даже если я ее уже пару раз оттрахал, не получается. Малолетка, что с нее взять?
Правильно. Трахнуть, выдать за себя замуж по залету и получить билет в совершенно другой круг, туда где на меня перестанут смотреть как на мусор.
Кальмар так и вовсе гад, сначала согласился денег дать в долг под процент, все по-чесноку, а потом, тварь такая, давай условия загибать. Неужели он и правда думал, что я соглашусь открыть свой автосервис, чтобы потом помогать ему разбираться с тачками в угоне? Дерьмовей просто не бывает, а я ведь был уверен, что у меня совершенно другая репутация. Давно же сказал, что я в это не полезу.
Хотя чего я злюсь, сам знаю же, кто я есть. Двоечник, хулиган, вредитель, еще и наследник знаменитого мокрушника. Чего еще от меня ждать? Дал бы мне кто нынешние мозги хотя бы пять лет назад, а лучше десять, чтобы я фигней не страдал, а сразу делал, что нужно. Когда ты думаешь, что твои родители – конченая алкашня, а ты – король мира, гоняющий на байке уже в пятнадцать, то как-то срать, что в голове у тебя ничего толкового нет. Лидка, дура этакая, вечно причитает, что "вот если бы были условия, то я…". Да нихера бы я не сделал. Во-первых, все семь гениальных пядей мимо моего лба пролетело. Во-вторых, условия и так были. Жрачка была, одежда была, спасибо бабке, работать мне надо было разве что на понты, бухло и сигареты, кто ж знал, что в этом нет никакого смысла, а теперь хер бросишь.
Я снова вмял сигарету в гору окурков, торчавшую из консервной банки, ничего не видя на ощупь, просто зная, что вот тут эта гребаная банка стоит. Она меня злит и жизнь такая тоже. Сколько раз говорил себе, что свалю, перестану жить в гараже, но снова и снова оказываюсь здесь, а эта дура…
Господи, как же я ненавижу семейку Луневых.
От распиравшей меня неприязни приходится в банку еще и сплюнуть. Гадкая прилизанная семейка. Правильные, интеллигентные твари! И малолетка эта луневская меня бесит, а когда еще и подкатить попыталась, так придушить ее захотелось. Барыня развлекается!
Только мордашка у нее хорошая, так что схватил ее, через байк перегнул и просто трахнул, чтобы больше не лезла. Еще и в нее спустил, чтобы потом побегала, а потом… да жалко ее как-то стало, смотрит на меня странно, ни то трахаться любит по-жесткому… хотя какое там, это же был ее первый опыт. Короче, отомстил Луневым так, что мне самому и стыдно стало, виду не подал, еще и перед парнями повыделывался, типа "все, будешь моей бабой по вторникам". Сейчас хочется огреть себя по голове, только она на этот бред совсем не так реагировала, как я от нее ждал – обрадовалась, дура!
Потом реально зазвал ее в гараж во вторник. Эти огромные глаза с мерзким блеском меня бесили так, что я вел себя, как полный придурок, еще и не мешал себе в этом, а она все равно радовалась! Я ей член в глотку запихиваю, а она счастлива, даже попросила остаться. Тогда совсем совестно стало.
Думал, она развлекается, острых ощущений ищет, романчиков начиталась и решила побывать в руках плохиша, типа у каждой хорошей девочки должен быть свой хулиган, который будет въебывать ей по самые гланды. Лидка какую-то бурду тогда вгоняла, а эта, блин, – искренняя.
Еще тогда понял, что надо с ней мутить, и что залет – единственный способ на ней жениться, а насколько мне это нужно, понял только теперь после разговора с этим сухопутным кальмаром, тварью болотной…
Только теперь важно не это. Как мне эту малую всерьез охмурить сейчас, вчера? И что можно сделать, чтобы она точно залетела, желательно тоже вчера!
2. Фото
Понимаю, что лежать так – совершенно бесполезно, да и курить тоже. Накуриться я успел, пообещал ей, что она меня не забудет, пыль в глаза пустил, а теперь что?
Я за время работы выходных не брал, не болел, короче, надо завтра соврать, что отравился, день они без меня там переживут, а мне надо чет придумать, если уж охмурять, то охмурять!
Встал, пошел назад в клуб.
– Если ты мириться с Лидкой, то зря, – сказал мне Толян, все еще стоявший на входе.
– Она уже пошла сосать самому Кальмару? – спросил я и понял, что мне действительно плевать.
У нас конечно вроде как были отношения, но мы оба знали, чего они стоят. Только секс? Это было меньше чем секс, потому что она трахалась с другими за бабки и даже не скрывала этого. Бабки были нужны на шмотки и понты, а шмотки – чтобы ее брали за бабки. Бред, но не мне ее судить. У нас тут каждая вторая живет так. Вторая половина без бабок пытается залететь и, если выходит, выбивает, по меньшей мере, алименты. Я своего рода вторая половина. Тьфу.
Посылаю Толика в спортзал, качать задницу, это у нас с ним дружба такая, и не слушая его ответов, возвращаюсь в клуб. Да хожу туда-сюда бесплатно, пользуясь дружбой со всем местным народом, но что поделать, сейчас мне это важно.
На танцполе ловлю за шиворот Ваську, местного фотографа.
– Эй! Да ты…
Васька меня увидел и сразу заткнулся.
– Пошли, надо перетереть, – сказал я ему, а сам тут же потерялся.
Че говорить? Че мне надо? Как это сказать? Хоть матерись и беги обратно.
– Так че? – спросил Васька, продолжая щелкать все подряд. Хотя он вроде как умеет поймать кадр, но иногда мне кажется, что он просто щелкает, пока не поймает что-то приличное.
– Это… ты тут давно? – неуверенно спросил я.
– Как всегда с открытия, а че?
– Синеволосую кралю видел?
– Да! – Васька аж фоткать все перестал. – Это ж дочка Парфенова?! Того самого!
Я только отмахнулся. Это все не мое дело, еще вникай, насколько крут этот Парфенов, еще париться начну о влиянии этой Мальвины на мою Малую.
– Девушку, что была с ней, помнишь?
– А, та, возле которой ты терся? – хмыкнул Васька. – Красивая. Нашел себе богатую бабу?
– Ща въебу, – шикнул я на Ваську, а он только хихикнул, но говорить больше ничего не стал.
Вот если честно, найти богатую бабу – это не так уж и плохо, только нахера ей я? Они обычно красивых прилизанных мальчиков берут, умеющих делать массажики внутри и снаружи и вести себя как породистые кобели во время выгула, а я что? Да и не о том речь, что меня сегодня носит?
– Фотки есть? – сразу спросил я.
– Да, есть, – пожал плечами Васька. – Тебе надо?
– Позарез.
– У меня фотки денег стоят, – хохотнул он и тут же получил тычок в бок.
– Тебе напомнить, почему твой харлей на ходу? Сколько там в салоне попросили, напомни?
– Ден, полегче! – тут же перебил меня Васька. – Я ж это просто думал, что ты не для себя хлопочешь и вообще, колись, кто такая? Че куда?
– Это всего лишь Лунева, так что закатай губу, профессорская дочка, мать ее. Пришли мне фотки до утра.
Мне сразу захотелось сбежать подальше от собственного окружения, да не успел.
– Только фотки? Или нужна печать и другие хлопоты? – вдруг спросил Васька. – Если надо ее охмурить, я помогу, а мы потом сочтемся, по рукам?
– Это надо обсудить конкретней, – строго сказал я.
– Никакого криминала, Ден! За кого ты меня держишь?
Он рассмеялся, а я подумал, что совсем дерганый стал, если даже от этого болвана жду подвоха, хотя что уж там, мне нужны и фотки, и что-то такое, чем Малую можно впечатлить, а этот что-то да понимает в этом, уж точно больше моего.
3. Больше героизма
Лезть к ней в окно было плохой идеей. Когда мы были малыми, то лазить с балкона на балкон из дома к Толяну, чтобы втихоря покурить на халяву, было просто, даже весело, а теперь чет напрягало. Стоило ногу перекинуть через перила и сразу стало неясно, как я, мать вашу, это раньше делал и как при этом не помять гребанную фотографию, завернутую рулоном?
Называется, срочно остановись, залезь обратно и сходи к Толику – с его балкона до окна все же проще, но отсюда назад уже никак, просто неудобно. Или вниз или… еще ниже.
Напоминаю себе, как Васька распинался о важности пускать пыль в глаза и быть героем.
– Порази ее своим мужеством! Сделай невозможное! – орал он вчера, а меня какая-то рюмка заставила спросить, подойдет ли забраться к ней в окно?
Шикарно, ничего не скажешь. Он в восторге, она заранее повержена, я тут на пятом этаже, как дебил. Кое-как спустился ниже, дотянулся одной ногой до перила, а она, падла, сразу соскользнула, не удивительно, блин. Пришлось кидать сверток Толику на балкон, крепко хвататься двумя руками за решетку, раскачиваться и прыгать.
Главное на эту самую гребанную фотку не приземлиться.
Пронесло.
Осмотрелся. Хорошо, что шторы задернуты, а то, зная Толика, он вряд ли один.
Окно у малой открыто, как в общем-то и всегда в такую жару, но только теперь я подумал о том, что в это гребанное окно придется прыгать.
Следующий раз, когда я решу погеройствовать, лучше сразу дать себе по голове чем-нибудь тяжелым, если даже проломится – не велика беда, тут уже если рухну, то не то что голову… Все сломаю к…
Даже выругаться мысленно не успеваю, улавливаю ее голос – она там с кем-то говорит – и прыгаю.
Потому что надо прыгать или валить, иначе никак.
Прыгнул, как-то не рухнул, еще и усмехнулся.
Ее ошарашенный вид и горящие глаза того стоили. Да, малыш, я не уехал, и нас с тобой сегодня тоже будет ждать секс!
От фото она в восторге, от меня тоже. Телефон сама дала, "фоточки" попросила. Отлично, просто идеально.
Она почему-то теряется, краснеет и назад через окно меня не пускает, хочет затянуть на кухню и еще какой-то правдой грозит о нас.
Я аж испугался. Не хватало, чтобы она раньше времени своим про меня сказала. Не, дорогая, сначала залет, потом родители!
Уйти на соседский балкон оказалось нетрудно, да и куда проще, чем с него в окно, только лезть к себе я уже не хотел. Без громких матов это точно не обойдется, лучше постучать к Толику и узнать, какой я дибилоид. Главное, что Малая на меня смотрит с полным восторгом. Этого мне и надобно было.
4. Цена красивой картины
Идея с крышей, к счастью, была не так провальна. Вася все организовал как надо, но этот заяц, хрен его знает чем напиханный, какой-то полупустой на ощупь, словно внутри гора мягких шариков и не как мягкие игрушки, а из халата. Такой на ощупь халат у Лидки дома, только розовый, а это белый. Она когда этого зайца к моему лицу поднесла, меня чуть не передернуло.
Хотел отвлечь ее внимание, велел раздеваться, так она сама мне на колени села, поцеловать хотела. Никак не ожидал от нее такой покорности и похоти. Прям прирученная сучка, бери и трахай, когда захочешь, но потом все равно ж окажется, что все сложнее. Надо как-то ввинтить в ее башку мысль, что я тут не ради секса, а ради нее, но так, чтобы секс потом был, а то как там в интернете пишут?
Сперматозоиды живут три дня. У нее когда тот самый день – неясно, значит надо, чтобы живые спермотазоиды были всегда. Надо бы курить поменьше, а то вроде как это их тоже убивает. Только я ж не умею не курить. Вот же…
Останавливаю ее и смеюсь, обещаю, что десерт может быть потом, а сначала рисование.
Она не понимает, зачем ей тогда раздеваться. Вот же дуреха, во-первых, чтобы у меня стоял, во-вторых, чтобы ты сама возбудилась и решила, что секс – хороший десерт. Идеальный же план. Быть голышом на крыше и не потрахаться – ведь не реально?
Вот зря я так думал.
Эта коза малолетняя, мало того что усадила меня с этим гребанным зайцем, так и сама быстро взяла и забыла про неловкость и возбуждение. Кусала губы, кисточки. Сидит, зараза, смотрит на меня, не в глаза смотрит, а серьезно так тело мое рассматривает, аж неудобно. Берет деревянный кончик кисточки, облизывает, обвивает его языком, иногда посасывает, улыбается и рисует.
Ну как есть, маньячка. У меня все затекло, онемело, а она и бровью не ведет. У нее там что, одеяло толще? Правда же, ее явно все устраивает, а я мучаюсь. Едва не рычу от возмущения, а она губки облизывает, дышит тяжело, то ли поздно проняло, то ли скрывала удачно. Член уже просто болит от этого ее взгляда. Я согласен уже на все, только бы она перестала уже смотреть вот так.
Она встала, видимо, устала сидеть на месте, потом подушкой прикрылась. И только потом сказала, что мне можно говорить, еще и с таким видом, будто только сейчас опомнилась. Лицо она, видишь ли, дорисовала, чую, сделала она это давно, а теперь еще и спрашивает:
– Хочешь виноградинку?
Точно, именно виноградинку я и хочу!
Вот, конечно, нет, лучше бы уже заканчивала, а она все равно ко мне ползет, прихватив маленькую веточку, касается зеленым виноградом моих губ, думает, что это весело? Ладно, коза! Я ж отвечу.
Захватываю виноград губами и облизываю ее палец. Она руку отдернула! Отлично, вот так и реагируй.
– А эта уже тебе, – говорю, когда она следующую ягоду отрывает.
Послушно съедает ее, а я не унимаюсь, пусть лучше по себе ее проведет, а потом съест. Виноград в тени стоял, прохладный. Очень хочется посмотреть, как она мурашками покроется, этакая моя дерзкая девочка.
Она усмехается и этой виноградиной мне в грудь. Я аж вздрогнул, едва матом ее не обложил, благо удалось приглушить все это до невнятного бормотания. Она покатала ее по моей груди, к шее подвела, там все же взяла в руки. Вот тебе и малая невинная девочка, а что творит, зараза?! Вот зато будешь знать, а то, видишь ли, решил, что опытный и все понимаешь, знаешь как ее окрутить? Молодец, знай теперь, какой ты опытный и все знающий. Понимаю, что еще немного таких игр и придется позорно хватать ее в охапку и трахать.
– Ты что, хочешь закончить на этом рисование? – спрашиваю, а хочу сверху еще мата навернуть.
Она думает, явно сомневается, а потом говорит, что нет, и ползет в своему мольберту, или как эта раскоряка называется? Рисует и вот мгновение назад была томная барышня, а вот уже задумчивый художник. Как она, мать твою, это делает?
Пытаюсь совладать с собой. Лицо она закончила, да? Отлично! Значит, можно смотреть мимо, и думать… да, давай думать про карбюратор. Только хрен мне, а не карбюратор, когда член стоит и ноет.
Кое-как убедил себя потерпеть. Я ж тут, млять, не ради секса!
