Лика Селебрити
Я знаю – ты вспомнишь!

Глава 1

– Всё, закончили. – я накладываю последний шов и отхожу от операционного стола, предоставляя возможность ассистирующему персоналу привести пациентку в порядок. Пройдя в душевую, устало снимая с себя перчатки, шапочку, маску, бахилы и халат. Включаю воду, выворачивая вентели до упора. Мне нужно как можно скорее смыть с себя напряжение после сложнейшей операции, которая длилась шесть часов подряд и почти обессилила меня. Вода приносит мгновенное расслабление и я прикрываю глаза, впитывая в себя освежающую влагу. Подняв голову, даю струям воды массировать мне глаза, в которые как будто кто-то насыпал острого мелкого стекла. Перед внутренним взором проносятся кадры, в которых девчушка пяти лет лежит передо мной на белой простыне и смотрит своими огромными карими глазищами. В них одновременно плещутся страх и доверие.

– А я пойду с мамой и папой в Луна-парк, когда поправлюсь? – спрашивает она перед тем, как анестезиолог дает ей наркоз.

– Конечно, солнышко, обязательно! – я улыбаюсь ей и именно это она видит, закрывая глазки.

Вот уже четыре года я работаю кардиохирургом в своём небольшом городе. Мне приходит множество предложений из крупных городов и даже заграницы, но я не могу отсюда уехать. Здесь покоятся самые дорогие мне люди: мама и папа, погибшие в автокатастрофе, которая и определила мою дальнейшую работу. В ту роковую ночь водитель грузовика уснул за рулём и многотонная неуправляемая громадина выехала на встречную полосу, где в это время мои родители возвращались домой, торопясь увидеть меня. Папа умер мгновенно, а вот маму можно было спасти, если бы в нашем городе в медицинском штате находился хоть один хирург, специализирующийся на операциях с сердцем! Но в наших больницах таких врачей не было и приняли решение отправить маму вертолётом в областную клинику. До перелёта она не дожила. Я в это время заканчивала интернатуру и как раз должна была определяться с узкой специализацией. И моим решением стало выбрать кардиохирургию. Пусть я уже никогда не помогу маме, но смогу спасти жизни людям, которые будут нуждаться в таком специалисте, как я! Закончила с красным дипломом медицинский институт в столице и вернулась в свой город, где устроилась в самую крупную больницу. Главный врач, Михаил Геннадьевич, долго не мог поверить в серьёзность моего решения, но мне удалось убедить его, что никакие предложения, как бы заманчиво они не звучали, мне будут не интересны. Вот так я и влилась в большой коллектив. Нагрузка сразу была не маленькой, так как с такими операциями отправляли в областной центр и очереди на них растягивались на несколько месяцев. Моё появление давало возможность не потерять это время и я отдавала себе отчёт о всей ответственности, которую на себя взяла, но это только укрепило мою решимость! После нескольких проведённых операций стало понятно, что я из себя представляю и Михаил Геннадьевич не уставал говорить, что я – бриллиант его больницы. Постепенно обо мне узнавали и начали приезжать пациенты из других городов. Я оперировала взрослых людей, но Марика, девчушка с большими карими глазищами, стала моей первой маленькой пациенткой. Её родители, Павел и Кира, привезли дочку из другого города и сказали, что доверят свою девочку только мне. Её диагноз – открытый артериальный проток – не оставлял другой альтернативы, кроме операции. Для меня это было очень трудное решение и я пробовала на собеседовании донести до родителей девчушки всю серьёзность ситуации, но в их глазах видела решимость и постепенно сама прониклась их уверенностью. Когда привели Марику, то я прям залюбовалась этой крошкой. Волосы, тёмные как горький шоколад, небрежными волнами спускались ниже поясницы, огромные влажные карие глазки, пухлые губки бантиком – всё это приковывало взгляд и вызывало восхищение и желание обнять, защитить эту красоту, не дать причинить ей вред! Даже бледность её личика и небольшая синюшность носогубного треугольника не портили это великолепие.

– Привет, солнышко! – улыбнувшись, я присела перед ней и взяла её маленькие ручки в свои.

– Привет! – она подняла на меня свои невероятные глазки, опушённые длиннющими загнутыми ресницами и доверчиво посмотрела на меня. – А я смогу пойти с мамой и папой в Луна-парк, когда ты меня вылечишь?

– Конечно, солнышко! – я подняла взгляд на её родителей, которые смотрели на неё с таким умилением и гордостью, что сердце зашлось в мгновенной тоске из-за воспоминаний о том, что также на меня смотрели всегда мои родители. И в этот миг решение о положительном ответе укоренилось во мне. Я вдруг поняла, что это будет правильно.

– Вам нужно будет привезти согласие от областной комиссии. – этим самым я дала понять, что беру их дочурку на операцию.

Глава 2

Я вынырнула из воспоминаний и взяв свой любимый шампунь-гель со вкусом клубники со сливками, быстро помылась. Мне ещё нужно написать отчёт о проведённой операции, который отправится в ту же областную комиссию, что дала мне положительный ответ. Впереди ещё период выздоровления, но уже то, что операцию Марика перенесла отлично, отметало сомнения в положительном результате. Одев чистый халат, я скрутила свои волосы в жгут и заколола их на затылке. Выйдя из ординаторской, я прошла в VIP-палату, где находилась моя маленькая пациентка. Всё было оплачено сразу и, плюсом, в бюджет нашей больницы поступила немалая сумма от родителей девочки, давая понять, что люди они не бедные и со связями. Как сказал Михаил Геннадьевич, сумма за операцию была предложена именно ими и номиналом не уступала платным клиникам столицы. Но для меня это было всё фоном. На первом месте стояло здоровье Марики. Зайдя в палату, я сразу увидела её маму и папу, которые с двух сторон держали дочку за ручки. Она ещё спала, но показатели были в норме и опасность больше не грозила.

– Анжелика Марковна, доброго дня! Позвольте выразить Вам свою безмерную благодарность! – отец девочки порывисто поднялся и подошёл ко мне, протянув руку, которую я пожала.

Кира же проявила свою признательность более ярким образом: она просто обняла меня крепко-крепко и тихо заплакала. Я легонько поглаживала её по спине, давая время успокоиться. Я прекрасно понимала, что не смотря на доверие ко мне, страх за ребенка грыз её сердце острыми клыками. Это было сильнее её.

– Михаил Геннадьевич уже заходил и сказал, что лучше никто бы не смог провести операцию! – она прерывисто вздохнула и снова прижалась ко мне. – Я перед Вами в неоплатном долгу!

– Что вы, это моя работа. – я улыбнулась ей открыто и успокаивающе. – Теперь Марика сможет жить полноценной жизнью и для меня это высшая награда. Большего не нужно.

Павел, обняв жену, серьёзно на меня посмотрел и сказал:

– Если Вам что-то понадобится, не важно, сколько времени пройдёт, только дайте нам знать!

– Я бы хотела иметь возможность наблюдать за Марикой. Если Вам будет не сложно, периодически информируйте меня о её состоянии. – я была очень тронута безмерной благодарностью этих людей. И чувствовала, что это не обычное проявление вежливости, а намного большее.

– Конечно! Можете приезжать даже, мы будем ждать Вас всегда! – Кира светло улыбнулась мне.

Покинув палату, я прошла в ординаторскую, чтобы сесть за отчёт, но не успела включить компьютер, как зашёл главврач. Подтянутый, импозантный мужчина, выглядевший на отлично для своих пятидесяти семи лет. Серо-зелёные глаза, казалось, сканируют, когда он смотрит на собеседника и от них ничего не скроешь. Губы, чётко очерченные, в уголках поднимались вверх и создавалось впечатление, что он всегда улыбается. Волосы тёмно-русого цвета, тронутые серебром на висках, были подстрижены под полубокс, что очень ему шло. Его любил и уважал весь коллектив нашей больницы. Благодаря Михаилу Геннадьевичу, мы имели самое усовершенствованное оборудование, начиная от санузлов и заканчивая операционными. Это был человек и профессионал с большой буквы и для меня было неоценимо, когда в его глазах я читала гордость и восхищение моими способностями. Мне с ним всегда было спокойно и уютно. Узнав мою историю, он взял меня под свою опеку и заменил мне отца. С Михаилом Геннадьевичем я могла говорить обо всём, что меня радовало и тревожило. Он всегда был открыт для меня. Как бы ни был загружен, откладывал всё, если видел, что мне нужно его общество. Поэтому, думаю, не нужно говорить, как сильно я его любила и ценила.

–Привет, Анжелика. – по-отечески поцеловав меня лоб, присел в кресло, стоящее напротив моего стола.

– Устала? – добрые глаза всматривались в моё лицо. Заметив тёмные круги под глазами, встревоженно нахмурил кустистые брови.

– Может, всё-таки домой поедешь, отдохнёшь? Отчёт подождёт. Ты же огромную работу проделала! – ласково провёл своей большой рукой по моим волосам.

– Я же знаю, что тебя будут трясти с этим отчётом. В областной комиссии уже в курсе, что операция закончилась, так ведь? – я нежно беру его руки в свои и слегка поглаживаю.

– А как же! Позвонили, как только ты вышла из операционной. Дали мне указание лично провести осмотр пациентки в палате, доложить о результатах и прислать видео самой операции. Дед Марики очень большая «шишка» в области. – пояснил он, увидев мои брови «домиком».

– Ооо. Вот даже как! Ну мы в грязь лицом не ударили. Пусть знают, что в нашей глубинке ещё не всё потеряно! – усмехнулась я.

Михаил Геннадьевич довольно рассмеялся, явно поддерживая мой лозунг. Он хотел ещё что-то сказать, но его голова повернулась в сторону двери, по коридору к которой приближался дробный стук каблуков.

– А я всё думал, когда же появится эта егоза.

Глава 3

Одновременно с этими словами в ординаторскую почти забежала платиновая блондинка с фигурой, копирующей стан гитары и бесконечно длинными ногами. С овального лица смотрели ярко-зелёные, с лисьим разрезом, глаза. Идеальной формы брови, губы цвета спелой вишни, ямочки на щеках. Это убойное сочетание, разящее наповал мужчин всех возрастов, принадлежало психологу нашей клиники, моей самой близкой подруге, Карине Мусиной. Как ни странно, но наша дружба началась ещё в садике, где более высокая, чем я, девчушка, всегда отгоняла от меня расшалившихся мальчишек, грозящих смести всех на своём пути. Её авторитет, похоже, достался ей в наследство вместе с геном красоты. Она была рождена повелевать мужчинами! Наша дружба прошла проверку на прочность во втором классе, когда у Карины появился маленький братишка и семья переехала из нашего района в свой дом почти на другой конец города. Моя подруга прям отвоевала право ходить в школу, в которой мы начали учиться. Мои родители считали её своей второй дочерью. Мама гордилась успехами подруги как моими собственными, поощряла её увлечение рисованием. Именно мой папа буквально вырвал Карину из рук нашего школьного короля, мажора Андрея Зимина, когда после выпускного бала он надумал силой увезти девушку. Мало кто понимал наши отношения, потому что не верили, что женская дружба может быть долгой. Находились и такие, кто утверждал, что я не найду себе парня, потому что все они будут падать к длинным ногам Карины. Вот только для нас все эти пересуды были пустыми словами, потому что, несмотря на модельную внешность, Карина была справедливым и чутким человеком, умеющим понимать, выслушивать людей, при этом не думая о своей собственной выгоде. Таких, как она, практически не встретишь в нашем эгоистичном, погрязшем в своих проблемах и интересах, обществе. Карина Мусина была как чистый горный родник, вода которого освежает и очищает. К ней всегда тянулись люди, а она никогда никого не отталкивала, умела дать им понять, что они не одиноки со своими бедами. Я думаю, что и профессия, которую она выбрала, была заложена в её генах.

– Клубничка моя сладкая, как ты себя чувствуешь?

Она называла меня так из-за моего пристрастия к этой ягоде. Я любила и предпочитала всё с клубникой, начиная от еды и заканчивая средствами личной гигиены. Это был мой личный пунктик. У каждого свои тараканы в голове. Вот мои были фруктовыми. Я отодвинула компьютерную мышку от края стола, зная, что подруга приземлится своей аппетитной попой прямо на это место. Она всегда так делала и, как мне кажется, эта привычка стала безусловным рефлексом – вижу стол – иду на посадку пятой точкой. Потянувшись к Михаилу Геннадьевичу, Карина чмокнула его в щёку. Потом и я утонула в её любящих объятиях. В руках она держала папку с историей болезни Марики.

– Смотрю, ты тоже навестила нашу красотку? – я кивком головы указала на бумаги.

– Очаровательная малышка! Когда я вошла в палату, она уже проснулась. И первый вопрос был, знаешь какой? Где тётя Ангел? Похоже, что ты теперь стала ангелом-хранителем этого чуда! – заливисто смеётся подруга.

– Ты не увидела у неё никаких признаков постоперационного стресса? – с тревогой спросила я.

– Абсолютно ничего! Адекватна, открыта для контакта, стабильна психологически. Думаю, что её реабилитация будет идти семимильными шагами. – вылила бальзам на мою душу Карина.

– Но ведь никто и не сомневался в таком прогнозе. – главный врач вынес свой вердикт. – У Лики светлый ум и лёгкая рука.

– Спасибо огромное! Что бы я без вас делала! – я пошире раскрыла глаза, чтобы не дать пролиться слезам благодарности. Михаил Геннадьевич начинал сразу подтрунивать надо мной, что болото готово, можно лягушек разводить.

– Ну всё, трещотка, пойдём. Нашему бриллианту ещё отчёт строчить надо. Говорит, не уснёт, пока не напишет.

С этими словами он ухватился за локоток Карины и вместе с ней пошёл к выходу из ординаторской, обсуждая какого-то пациента из хирургии. Я откинулась на спинку офисного кресла, дав себе несколько минут на анализ, после чего уверенно потянулась руками к клавиатуре.

Глава 4

Выйдя из здания больницы, я полной грудью вдохнула свежий летний воздух, насыщенный запахом петуний и роз, аккуратные, причудливо оформленные клумбы с которыми шли вдоль всей подъездной дорожки. Глаза радовали насыщенные, яркие расцветки. Каких только сортов роз здесь не было: «Чёрный принц» – бархатный тёмно-бордовый, переходящий почти в черноту, «Осирия» с красно-белыми бутонами, «Белый медведь» с ослепительными белоснежными шапками, кроваво-красная «Сантана», нежная жёлто-лимонная «Казино». Это было детище нашего завхоза Лидии Климовны. Страсть в чистом её проявлении! Женщина никому не доверяла даже поливку, не говоря уже о подрезке и подкормке королев цветов. Мне кажется, что когда она уходила домой, колорит растений тускнел – до такой степени её энергетика была связана с ними. Даже отпуск Лидия Климовна всегда брала только зимой!

Дойдя до стоянки, я подошла в своей чёрной «Мазде 3» и уже хотела нажать кнопку открывания на брелке, как меня окликнул знакомый голос. Повернувшись, я увидела синий «Паджеро», припаркованный через несколько машин от моей. Из окна мне махал Илья Кодаков – наш анестезиолог и Казанова в одном лице. Причём, и то и другое у него получалось просто замечательно. Не очень высокий, но с развитой мускулатурой, каштановыми волосами длиной до плеч, карими, опушёнными длиннющими загнутыми ресницами, глазами, в которых, если присмотреться, вспыхивали зелёные крапинки, прямым, аккуратным носом, квадратным, волевым подбородком, парень сразу располагал людей к себе. А если добавить в этому вечный позитив и заразительный смех, то можно было понять, почему девчата теряли головы и сердечки. Он ко всем представительницам прекрасного пола относился так, что каждая чувствовала себя удивительной, уникальной. Где-то подмигивание глазом, где-то прикосновение рукой, где-то улыбка – это была магия Ильи. Когда я только пришла в больницу, он буквально взял надо мной шевство: провёл экскурсию, познакомил со всем персоналом, показал небольшое, но очень уютное, бюджетное кафе с огромным выбором всяких вкусностей, где у нас вошло в привычку собираться узким кругом. Я видела, что интересовала его куда намного больше других девчат, но вот только во мне ничего не волновалось

рядом с ним. Для меня он стал просто классным другом. Карина уговаривала меня повнимательнее присмотреться к парню, мол, всё при нём, да и на руках носить будет, если дам шанс, но я не могла переступить через себя. Зачем нужна односторонняя любовь? Это же просто мучение для двоих! Со временем это человек начнёт раздражать буквально во всём: не так сел, не так встал, не так посмотрел и ещё много чего «не так». И винить в этом кого? Только саму себя, что позволила любить без ответа! Я так не могла, это было против моих жизненных приоритетов, поэтому всё объяснила Илье в одну из наших встреч, предложив остаться во френдзоне, не переходить на следующий этап. Я очень переживала, как он это воспримет, потому что мне было с ним комфортно во всём, даже тишина между нами не напрягала. Но я не могла пользоваться им! В тот раз Илья посмотрел на меня впервые без улыбки, губы сжались в тонкую полоску, руки напряглись. Я прям зеркально чувствовала его эмоции! Мой подбородок задрожал, сердце куда-то ухнуло, по телу прошёл озноб. Замерев, отсчитывала секунды его молчания, сканируя его взгляд!

– Ты действительно хорошо обдумала своё предложение? Я не испугал тебя своим напором, Лика? – Илья протянул мне обе руки ладонями вверх и когда я вложила в них свои трясущиеся, ледяные, его взгляд посветлел, складка на лбу распрямилась. У меня как будто плиту бетонную с груди сняли и дали доступ к воздуху – он не обиделся!

– Илья, я воспитана по принципу «с милым и в шалаше рай». Мне нужна химия в отношениях с моей именно стороны. Я же потом прокляну себя, если понадеюсь на то, что «стерпится – слюбится», а этого не случится! Мы оба будем несчастными! А отношения без взаимных чувств заведомо обречены на провал! Не хочу, чтобы ты меня возненавидел! – я выпалила эти фразы и снова начала сканировать его лицо на реакцию. Он, наконец-то, улыбнулся мне и, потирая мои пальцы, согревая, сказал:

– Ты очень мудрая, Анжелика, и я полностью с твоими доводами согласен. Ты права, химии между нами нет. Я был так тобой увлечён в психологическом плане, что упустил такую важную вещь из виду. На я не приму отказа во всём остальном. У меня впервые в друзьях девушка, настроенная на одну с моей волну. И не говори, что это не так!

– Я и не заикнусь даже об этом, Илья! Мы родственные, дружеские души! – я улыбнулась ему, пожав руки в ответном согласии.

– Вооот, поэтому предлагаю оставить всё как есть не только между нами, но и в коллективе. Ты спасаешь меня от притязаний многих девушек в нашей больнице! Пусть все думают, что мы нашли друг друга. Надеюсь, тебе кто-то серьёзно из наших пацанов не зашёл? – он внимательно на меня смотрел и, дождавшись отрицательного кивка, продолжил:

– Значит, для всех мы увлечены друг другом и никого больше нам не надо! Я всё равно не кручу с девчатами из нашей больницы, поэтому твоя репутация останется стерильной! Я буду верен тебе в стенах нашей клиники! Не хочу терять такую дружку)).

– Я принимаю твои условия, но только обязательно мне скажи, если встретишь свою половинку и появится желание остепениться.) – я шутливо свела брови в строгий «домик».

– Даю тебе своё честное «анестетическое»! – Илья приложил обе руки к груди.

– Тогда друзья навеки! – я отсалютовала ему клубнично-карамельным латте.

Глава 5

С тех пор мы поддерживали тесные дружеские отношения, при этом вызывая у всех уверенность в том, что между нами есть что-то более серьёзное, чем мы испытываем на самом деле. Как говорят, люди видят то, что хотят видеть. Знала правду только моя Карина. Она не осуждала, хотя и не до конца одобряла. По её мнению, это держало нас обоих на расстоянии от действительно серьёзных встреч, ставило некий психологический барьер, давало ложное чувство полноты в отношениях. Но она понимала, что я не готова к таким переменам, потому что не отошла от прошлых отношений. Да, у меня был в прошлом парень. Симпатичный, высокий, с перспективой карьерного роста в сфере адвокатуры, Пётр был бы идеальным вариантом для создания семьи, если бы не его маниакальное стремление к контролю. Причём, тотальному! После трёх лет совместной жизни с ним я почувствовала, что скоро реально задохнусь от нехватки свободы или сломаюсь и буду бесправной игрушкой в его руках. Сначала мне это очень нравилось и я ощущала себя полностью защищённой. Но когда Пётр начал контролировать, какое нижнее бельё мне надеть и поставил программу прослушки и определения местоположения на мой телефон, я поняла, что это уже перебор. В тот вечер мы крупно поссорились и я ушла к себе на квартиру. Утром, поймав себя на том, что сижу на кровати и жду указаний по поводу нижнего белья и одежды, я пришла в ужас! Я поняла, что если останусь с этим человеком, то потеряю себя! В тот миг меня озарило, что это нужно прекращать! Разрыв был тяжёлым в эмоциональном плане. Пётр давил, угрожал, умолял. Дошло до того, что я без Карины никуда не выходила, потому что парень стал моей тенью! Стала дёрганой, пугливой. Это не прошло незамеченным для Михаила Геннадьевича. После очередной оперативки он задержал меня в кабинете и буквально тисками выдрал признание обо всём, что происходило.

– Сколько ещё ты собиралась молчать и терпеть?! – его глаза метали молнии. – Ты же умная и понимаешь все последствия! Почему сразу не обратилась в полицию или ко мне?!

– Я не хотела тебя утруждать своими проблемами! – мои глаза быстро наполнялись слезами и голос сорвался.

Михаил Геннадьевич немедленно подошёл ко мне и крепко обнял. Я прижалась к нему и зарыдала навзрыд.

– Ну-ну, доченька моя, не плачь, слышишь! Не рви мне душу и сердце! Видеть не могу твои страдания! Иди, отдохни, посиди с Кариной, а я всё решу. – он нежно вытер салфеткой мои глаза, поцеловал в макушку и осторожно повёл к выходу из кабинета.

Как оказалось, Карина никуда не ушла, а стояла возле двери. Обняв меня за талию, повела к себе. Не говоря ни слова, налила мне мятного чая, достала капкейки с клубникой и апельсином и присела рядом, перебирая мои волосы. После разговора с Михаилом Геннадьевичем и водопада слёз мне стало намного легче, ушло ощущение безвыходности из ловушки.

В этот же день в клинику пришёл майор из полиции, хороший знакомый главврача. Расспросив меня подробно обо всём и тщательно записав, он заверил, что проблема очень скоро решится. Через два дня Пётр, в сопровождении майора, появился в моём кабинете. Он был уже далеко не таким самоуверенным мужчиной. Сказал, что я могу забрать свои вещи без каких-либо препятствий с его стороны, что я и сделала в этот же день. Со мной были моя подруга и мой названый папа. С тех пор слово «отношения» я воспринимала с большим негативом.

Глава 6

– Анжелика, аууууу!

Я недоумённо посмотрела на руку Ильи, мелькающую у меня перед лицом.

– Ты как будто в другом измерении была. – он всматривался в моё лицо.

– Ааааа, извини, просто задумалась. – я улыбнулась другу, тряхнув головой и выбрасывая навеянные мысли.

– Решила всё-таки поехать отдохнуть?

– Да, отчёт написала и Михаил Геннадьевич просто выгнал меня из клиники. – я развела руками и Илья засмеялся.

– Кто же будет спорить с боссом! И он прав.

– Спасибо тебе, Илья, за отличную анестезию. Как всегда, на высоте! Марика уже пришла в себя и никакой побочки нет! – я похлопала его по руке.

– Да брось, это же моя работа. – но я видела, что Илье приятно это слышать.

– Главный удар приняла на себя ты. Я очень горжусь тобой, Анжелика! – он потянул меня на себя и наклонившись, чмокнул в щёку. Внезапно по моему затылку прошёл холодок, вызвав мурашки. Я передёрнулась от неожиданности. Осторожно повернувшись, оглядела пространство вокруг. В беседке, предназначенной для курения в летнее время, находились медсёстры Оля и Валя и физиотерапевт Кирилл. Они над чем-то смеялись и, вроде, даже не смотрели в нашу сторону, но я почему-то чувствовала себя неуютно.

– Давай, хорошо отдохни, накопи силы и снова возвращайся в строй, красавица! – слова Ильи вернули меня к нему.

– Хорошо, мой дорогой, как скажешь!) – я шутливо обняла его, сделала вид, что целую в губы. В этот же миг по затылку и позвоночнику побежала дрожь от чужого взгляда. Теперь я была в этом уверена окончательно. Сердце тревожно забилось. Это были ощущения как во время преследования Петра, но его же здесь не было и это давно в прошлом! Я не могла найти этому ответ! Илья взял у меня ключи, открыл дверь и галантно подал руку, усаживая меня за руль. Его действия вызвали у меня смех и приятную теплоту, прогнав холод недавних ощущений.

– Я буду ждать. – он наклонился и пристегнул ремень безопасности.

– Не гони, у тебя сейчас внимательность притуплена, поэтому осторожнее.

– Обязательно! – я тепло улыбнулась, дотронулась до его руки и завела мотор. В зеркало заднего вида я видела, что Илья подошёл к нашим коллегам в беседку и до меня тут же донёсся кокетливый смех девчат. Но ревности не было, как и чувства собственности и я в очередной раз убедилась, что была права, не дав отношениям развиться в неправильном русле.

Глава 7

Дорога до дома всегда доставляла мне удовольствие, в какое бы время суток это не происходило. Я специально выбирала маршрут, который был намного длиннее, но проходил по очень живописному району нашего городка. Здесь разбили огромный парк, оборудованный для полноценного отдыха населения: в нём росли многолетние деревья, под раскидистыми кронами которых поставили удобные скамейки, разместили клумбы с разноцветными цветами, детские площадки с аттракционами. Но самой главной драгоценностью был небольшой искусственный пруд с водопадиком, в котором плавали самые настоящие чёрные лебеди! Я до сих пор не могла понять, каким образом они здесь оказались, но была просто счастлива! Красота и грация этих птиц завораживали! Я могла любоваться ими бесконечно, просто теряла счёт времени. Природа подарила нам это чудо, в очередной раз доказывая свою многогранность в создании прекрасных существ. Для меня лебеди были символом любви, верности, надёжности! Я неизменно припасала им лакомства, чтобы побаловать чудесных птиц. Правда, сегодня я не стала останавливаться, чтобы погулять в любимом месте. Усталость уже сказывалась на организме и нужно было добираться домой, чтобы не отключиться за рулём. Я выехала на одностороннюю дорогу и прибавила скорость. Я не поняла, как это произошло, но в поле моего зрения попала пожилая женщина, которой, я могла поклясться, буквально секунду назад не было поблизости. Она подошла к краю тротуара и сделала движение, как будто собираясь выйти на дорогу. Я резко нажала на педаль тормоза, чтобы не задеть её! Холодный пот и дрожь пробили всё моё тело! Скрежет тормозов привлёк внимание женщины, но от дороги она не отошла. Машина остановилась буквально в нескольких сантиметрах от неё, но паники я не увидела от слова совсем. Наоборот, чувство удовлетворения отразилось на лице женщины. Она спокойно стояла и смотрела прямо на меня. Ощущение, что мне смотрят прямо в душу, возникло чётко и непреодолимо. Взгляд «глаза в глаза» и мои руки сами потянулись к двери, чтобы её открыть. Страха не было теперь и в помине, наоборот, спокойствие стало заполнять всю меня от макушки до кончиков пальцев на ногах. Я вышла из машины и подошла к женщине. Она рассматривала меня внимательно, но без удивления, как будто знала, но давно не видела.

– Я не сильно Вас напугала? Извините, но почему-то не заметила вовремя Ваше присутствие. – я остановилась в нескольких шагах.

– Что ты, милая, я ждала тебя. Это ты меня прости, что напугала. Нужно было раньше тебе показаться. – улыбка озарила красивое лицо незнакомки.

Я не могла оторвать от неё глаз. Чувство узнавания крутилось где-то на подкорке, но ускользало от меня, как только я пыталась за него ухватиться.

– Мы знакомы, ведь так?

– Ты выросла, Лика. Я хорошо знала твою маму, а тебя помню трёхлетней крохой. Марина приходила ко мне вместе с тобой несколько раз. – печаль набежала на лицо женщины, словно туча, вмиг обозначив опустившиеся уголки губ.

– Жаль, судьба забрала её с твоим отцом так рано.

Я стояла и не могла произнести ни слова! Боль пронзила всё тело, сковав его! Перед глазами внезапно, снова и снова, как на репите, закрутились кадры последних мгновений этой трагедии: вот врачи суетливо перекладывают окровавленное тело мамы на носилки, поднося кислородную маску к бледному лицу, вот выкатывают аппарат для прямого массажа сердца…. и вот рука мамы безжизненно падает вдоль носилок и оглушающая тишина, которую нарушает шум лопастей вертолёта скорой помощи. Но только забирать уже некого! Кажется, я пошатнулась, потому что почувствовала тёплую руку на своей ледяной ладони и успокаивающее поглаживание вдоль спины.

– Милая, прости меня! Я не думала, что ты всё ещё так близка к этому! Посмотри на меня, посмотри! – шёпот дошёл до моего сознания и я вскинула глаза на женщину. Меня тут же окутали тёплые волны, как в одеяло завернули и спокойствие стало проходить от её рук по всему моему телу.

– Лика, теперь я понимаю, почему должна была с тобой встретиться. Ты понимаешь, но не можешь отпустить родителей. Но ты должна, слышишь, дитя? Ты должна открыть дорогу и им и себе!

– Как Вас зовут? – я вцепилась в руки женщины, как в спасательный круг в море боли и отчаяния.

– Клавдией меня кличут. Можешь тётей Клавой меня называть. – она не пыталась отстраниться. Наоборот, обхватила моё лицо ладонями, притягивая ближе к себе и укладывая мою голову себе на плечо.

– Почему я увидела так чётко, будто это произошло только что здесь и сейчас?! Я же понятия про это не имела! – мой голос сорвался и перешёл на хриплый шёпот.

– Марина беспокоится за тебя. Чувствует, что винишь себя в этой трагедии. Поэтому и показала всё это для твоего понимания. Ей тоже нет покоя. Поэтому и я здесь, дитя. Просила она присмотреть за тобой.

– Но как?! – я широко открытыми глазами смотрела на Клавдию. Может, мой мозг от переутомления подкидывает мне фортели?!

– Силой некой я владею. Чудеса не творю, но многие вещи вижу и могу. Довезёшь меня до дома, заодно и дорогу ко мне узнаешь. Знаю, что часто встречаться придётся нам.

– Да, конечно! Прошу в машину. – я открыла дверь и помогла Клавдии устроиться на сидении.

Она назвала адрес и я поняла, что живём мы не очень далеко друг от друга.

Её дом располагался в старом районе, окружённом зеленью. Здесь было тихо и спокойно. Старушки сидели почти на каждой лавочке возле подъездов, беседовали друг с другом и зорко следили за порядком. Машин тоже в это время было немного и я спокойно припарковалась в небольшом «кармане». Заглушив мотор, я повернулась к своей попутчице и снова встретила внимательный взгляд. Её глаза были неподвластны возрасту: блестящие, ярко-голубые, не подёрнутые возрастной пеленой, они сверкали на лице. И, хотя морщин было немало, но, как ни странно, они не портили симметрию и не убавляли очарования. Волосы, уложенные в косу на затылке, были густыми и блестящими. Я не могла определить её реальный возраст из-за этих противоречий.