Лидия Викторовна Огурцова
Изумрудная скрижаль
Глава 12 Изумрудная скрижаль
Бог на небесах,
Мир безумен и красив,
Душа распята
1
Золотая пирамида была рядом. Вероника потрогала прозрачную грань и восхищённо провела ладонью по идеально гладкой стене. Если мысленно разделить пирамиду на три части, то на втором уровне обнаруживалась дверь, которая вела в другую, меньшую пирамиду изумрудного цвета. Здесь, в самом центре, на постаменте лежала скрижаль, тоже изумрудная.
– Я хочу показать вам святая святых Оркона – сердце мира, – вполголоса заговорил Герхард. – Никто и никогда не сможет близко подойти к скрижали. Само пространство охраняет её, и то, что на ней написано, остаётся тайной для всех.
Они стояли у входа во вторую пирамиду. Пол под ногами был прозрачным и казалось, что они висят в воздухе, наполненном янтарно-зо-лотым светом. Ника сделала шаг и с опаской оглянулась на Герхарда:
– Я читала про Скрижаль Гермеса. Он считался и человеком, и кастой, и божеством. Человек-Гермес – великий учитель; каста – жрецы, хранящие традиции; божество – планета Меркурий. Предполагают, что Гермес принёс людям небесное посвящение. Греки называли его Трисмегистом, или трижды великим, и передавали его знание от учителя к ученику.
Не отпуская руку Герхарда, Вероника сделала несколько шагов к центру пирамиды. Ей показалось, что скрижаль испускает слабый свет, от которого её тело стало лёгким, звенящим.
– Ваше предание утверждает, – отозвался Герхард, – что Гермесом был оставлен главный Символ Веры…
– Да, да, – перебила его Вероника, – Александр Македонский нашёл в Египте могилу Гермеса, а на ней – табличку из прекрасного изумруда, на которой был вырезан загадочный текст. Считают, что это он и скопировал надпись на скрижали. Потом этот текст бесчисленное число раз переписывался, но так и не был до конца разгадан людьми.
Голос Вероники, отражаясь от прозрачных стен, эхом возвращался к его хозяйке.
– Всё это красивая легенда. – Герхард указал в центр пирамиды. – Изумрудная скрижаль здесь. Та, что у вас, – тусклый отпечаток знания, доставшийся от первых небожителей.
На противоположной стене появилось изображение птицы-феникса, кормящей семерых птенцов.
– Это символ Души Мира, которая оживляет семь уровней вселенского бытия.
За птицей, в центре креста, светилась роза.
– Роза означает служение, – вспомнила Вероника.
– Жертвенное служение, – поправил Герхард. Он показал на скрижаль. – Вы можете задать ей любой вопрос, Ника.
Вероника задумалась. В душе она чувствовала благоговейный трепет. Так чувствует себя верующий человек в храме, перед лицом Господа.
– Как познать Бога? – тихо произнесла она.
По изумрудной стене побежали золотые буквы:
«Ни одна из ваших мыслей не в состоянии понять Бога и никакой язык не в состоянии определить Его. То, что бестелесно, невидимо и не имеет формы, не может быть воспринято вашими чувствами; то, что вечно, не может быть измерено короткой мерой времени; следовательно, Бог невыразим…»
– Но есть же люди, посвящённые в тайное знание?
«Иногда Бог может сообщить нескольким избранным способность подниматься поверх естественных вещей, дабы приобщиться к сиянию его духовного совершенства, но эти избранные не находят слов, которыми могли бы перевести на обыденный язык бесплотное видение, повергнувшее их в трепет. Они могут объяснить человечеству второстепенные причины творчества, которые проходят перед их глазами как образцы космической жизни, но Первопричина остаётся нераскрытой, и постигнуть Её возможно лишь по ту сторону смерти».
– Как тогда жить?
Золотое сияние заскользило по изумруду, отражаясь в расширенных зрачках Вероники:
«Слушай в своей собственной глубине и смотри в бесконечность Пространства и Времени. Там звучит пение небесных Светил, голос Чисел, гармония Сфер. Каждое солнце есть мысль Бога, и каждая планета – видоизменение этой мысли. Для того, чтобы познать божественную мысль, о души, спускаетесь и поднимаетесь вы по тяжкому пути семи планет и окружающих их семи небес…»
2
– Почему мы не спросили, кому принадлежит браслет? И про Леонардо тоже нужно было узнать, – огорчённо вздыхала Вероника, спускаясь по лестнице и стараясь не отстать от Герхарда. На ней была белая туника, подаренная Дусей, удобные туфельки и сумочка, прикреплённая к поясу. Старая одежда находилась в ужасном состоянии и была отдана Дусе на «реставрацию».
Они сошли вниз и двинулись к зданию напротив, которое чем-то напоминало пузатую улитку с острым кончиком наверху.
– Скоро у меня будет вся необходимая информация, а пока отдыхайте, Вероника. У нас с Вами запланировано посещение музея, вот и давайте его посетим, – как ни в чем не бывало улыбнулся Герхард.
Но стоило им войти в прохладное помещение чрева огромной улитки, как Герхард стал рассеянным, отвечал невпопад и, не дождавшись экскурсовода, виновато произнёс:
– Если я Вас ненадолго оставлю, Вы не обидитесь?
Как будто Вероника могла выбирать? Даже если бы она сказала, что десять раз обидится и вообще не будет с ним разговаривать после этого, ничего бы не изменилось – он всё равно поступит так, как ему нужно, а ей остаётся только смириться и не задавать глупых вопросов типа: «А как же я? Я так плохо ориентируюсь в этом странном остроконечном городе, и Вы оставляете меня одну?»
Она обречённо кивнула: ладно уж – и поискала глазами экскурсовода.
Зал, в который вошла Вероника, назывался Голографической экспозицией развития человечества и был заполнен детьми.
Высокий молодой мужчина, видимо, учитель, одетый в оранжевый костюм, возвышался в центре группы. Дети, облачённые в курточки такого же цвета, стояли полукругом и слушали его на удивление внимательно. Вероника придвинулась к группе, посматривая на экспонаты, среди которых проводилась экскурсия.
– … как видите, ребята, четыре расы, последовательно сменявшие себя в третьем слое земного Шаданакара, появились в различных странах, – продолжал начатый ранее рассказ учитель. В руке он сжимал маленькое устройство, похожее на пульт от телевизора.
– На протяжении тысячелетий каждый континент, поднимаясь из глубины морей, развивал свою флору и фауну, формируя своё человечество с определённым цветом кожи.
Учитель нажал какую-то кнопку и показал на голографическое изображение индейцев, появившееся в левом углу зала.
– Посмотрите сюда. Южный континент, поглощённый последним великим потопом, стал колыбелью красной расы. Индейцы Америки – всего лишь остатки тех, кто успел подняться на вершины гор перед разрушением континента.
Краснокожий воин, издав гортанный звук, жестом указал на восток. Вытянувшись в цепочку, соплеменники строем проследовали за своим вождём сквозь расступившуюся толпу изучающих их школьников.
Вероника чувствовала, как эти представители давно вымершего прошлого источали в пространство тоскливую меланхолию людей, потерявших надежду на будущее. Насколько могла вспомнить Вероника, учёные считали, что красная раса занимала континент, исчезнувший в океане и названый Платоном Атлантидой.
– Африка – продолжал учитель, показывая в противоположный угол зала, – мать чёрной расы, эфиопской…
Вероника знала, что хранителями характерных черт чёрной расы были вовсе не негры, а абиссинцы и нубийцы. По одной из теорий, в те далёкие времена чёрные сплошь наводнили юг Европы. Со временем они были вытеснены оттуда белыми, и даже воспоминание о них исчезло из народных преданий. Но если хорошенько подумать, то можно найти оставленный ими след в верованиях и сказках народов: страх перед драконом, который был эмблемой королей чёрной расы. С тех пор у белых появилась уверенность, что дьявол чёрного цвета. Чёрные тоже не остались в долгу и отплатили «бледнолицым братьям» за оскорбление, сделав своего дьявола белым.
– …Азия сформировала жёлтую расу, которая затем укоренилась в китайской народности, – монотонно говорил учитель, периодически меняя голограммы. – Последней возникла белая раса. Она благополучно созрела в лесах Европы…
В воздухе повисло сияние и подул холодный ветер. Вероника поёжилась. Рыжеволосые люди с голубыми глазами зашагали по залу в окружении собак и оленей.
– Отличительными признаками белой расы, – указывая на них, продолжал учитель, – являлась потребность в свободе, а также особая чувствительность, способная вызвать у мужчин привязанность к одной женщине. Тогда же появилась семья. Центром религии этой расы всегда оставался культ предков…
Под огромным дубом посреди лесной поляны возникла голограмма женщины. Сделав величественный жест, женщина заговорила. Торжественный ритмичный напев её речи был похож на музыку. Поднявшийся ветер, заглушая магические слова, растрепал белокурые волосы женщины и погнал клубы тумана с неясными, почти мистическими силуэтами. Вокруг пророчицы в призрачном сиянии луны сидели старцы.
Учитель выключил пульт, и поляна с её обитателями исчезла.
– Все расы поочерёдно господствовали в третьем слое земли, рождая могучие цивилизации, оставившие след в архитектуре, тайных письменах и иероглифах.
Вероника вспомнила беседу с одним скучающим профессором. Она участвовала в международном форуме, где готовила очередной материал для журнала. Профессор оказался общительным, а Вероника, передав материал в редакцию по телефону, томилась на пленарных заседаниях в ожидании окончания форума и была рада любому общению. Тогда-то она и узнала о разном способе письма, существующем и поныне. Оказывается, письмо было привилегией священнослужителей, и на него смотрели как на божественное вдохновение. Когда жрецы чёрной расы чертили на коже животных свои таинственные знаки, они поворачивались лицом к южному полюсу, рука же их направлялась к востоку – источнику света. Вот почему они писали справа налево. Священники белой расы научились писать от чёрных жрецов и вначале писали так же. Но затем вместо того, чтобы обращаться лицом к югу – стране чёрных, – они повернулись на север, чтобы смотреть в таинственный источник небесных зорь, продолжая во время письма направлять руку к востоку. Отсюда и написание букв слева направо.
Дети, окружив учителя, перешли в следующий зал. Пристроившись к стайке школьников, Вероника у колонны заметила Леонардо. Она замахала ему рукой и стала протискиваться между детьми, но Лео развернулся и быстро направился к выходу.
Глава 13 Безумный профессор
Думай о Боге –
Возвышен будешь мыслью.
Тяжело падать
1
Тысячи тонких иголок воткнулись в Наташкино тело. Она не могла пошевелиться.
«Надо предупредить Веронику».
На противоположной стене, превращённой в лабораторный монитор, она видела свою подругу в сопровождении симпатичного блондина.
«Ника, беги – это ловушка!» – мысленно кричала Наташка трёхмерному изображению подруги. Но та напряжённо улыбнулась и исчезла за входной дверью лаборатории.
Профессор Итоко удовлетворённо похлопал Наташу по щеке. Девушка с ненавистью смотрела в его глаза. Она была приманкой, выставленной в холле для привлечения долгожданных гостей. Приманка сработала, и Куратор вместе с девчонкой попали в ловушку.
Итоко повернулся к застывшему в ожидании Клону.
– Ты знаешь что делать. Эту, – он указал на Наташку, – в третий отсек лаборатории, к детям, а после займёшься Куратором. Девчонка слишком глупа, чтобы обнаружить подмену.
Настроение профессора немного улучшилось несмотря на то, что всё с самого начала было не так, как он задумал. Таинственный браслет, о котором он с вожделением мечтал, был похищен из хранилища Клоном №1313. Но вместо того, чтобы вернуть браслет Итоко, Клон скрылся с ним в третьем слое Шаданакара. Своевольный и непредсказуемый, неудачная генетическая копия профессора, №1313 решил сам опробовать действие браслета.
Вообще создание своей копии было для Итоко ошибкой. Усовершенствованная программа, введённая в матрицу Клона, на которую он возлагал большие надежды, постоянно давала сбой. Итоко
долго не хотел себе признаться, что проект не удался. Даже после того, как заметил, что Клон №1313 часто возвращается из третьего слоя обкуренный или накачанный транквилизаторами.
В тот день, очутившись на Земле, Клон с самого утра начал дегустировать новые сорта вин, а после уснул в московской квартире новой знакомой. А когда немного пришёл в себя, то увидел, что девчонка оказалась на редкость любопытной и нагло примеряла блестящую вещицу. Злой до умопомрачения, вернее, до самоуничтожения сверхсложной системы, Клон №1313 швырнул барышню на кровать, пытаясь сорвать тонкую змейку браслета, но пространство вдруг начало меняться, и ворвавшийся в третий слой антимир втягивал в себя клона. Он всё же успел сорвать браслет и забрать девушку с собой, но впопыхах не заметил, как та сунула змейку браслета внутрь кожаной шкатулки, которая так и осталась в старой московской квартире.
Вернувшись ни с чем и выслушав от профессора утончённую брань, №1313 был тут же законсервирован в подземном хранилище лаборатории Центра зачатия Идеального пространства.
Неудачное начало не остановило Итоко. Браслет нужно было вернуть, даже ценой потери следующего клона.
Новый помощник – №1314 – не содержал генетической матрицы Итоко. Это был добротный клон, полученный в результате лабораторной погрешности в 1960 году. Донором клеток стал куратор, работавший в третьем слое Земли, который, выйдя на пенсию, получил разрешение Совета на конструирование сына. Но то ли по оплошности, то ли из вредности профессор Итоко вставил в память будущего младенца свои воспоминания. Сохранив ошибочную копию у себя, из оставшихся клеток профессор вырастил второго идеального ребёнка-клона, который затем и был отдан счастливому отцу.
Кстати, с самим отцом тогда произошла неприятная история. Новоявленный родитель-пенсионер оказался большим шалунишкой и ухитрился заполучить ещё одного ребёнка, но уже от земной женщины, что по закону Идеального пространства было категорически запрещено. Правда, за последнее столетие нравы изменились. Детей, отцами которых были небожители, не уничтожали, а наоборот, жалели: забирали в четвёртый слой, учили, воспитывали, давали работу. Вот это-то и не нравилось профессору. Если так пойдёт дальше, то лабораторию просто закроют, тем более что земные дети физически выносливее, и если их правильно воспитывать, они становятся гораздо умнее своих двойников-клонов.
Но решения Совета не обсуждались. Более того, профессору была поручена новая программа по изучению земных младенцев. Свои выводы он обосновал и представил Совету ещё год назад. Правда, Итоко скрыл, что и после завершения программы земные дети продолжают поступать в лабораторию центра зачатия. И если младенцы, участвовавшие в первом эксперименте, были благополучно возвращены родителям, то тех, которые находились сейчас в его лаборатории, ожидала другая участь.
С браслетом получилось совсем плохо. Решившись похитить его, Итоко не ожидал таких трудностей. Казалось, он всё продумал. Отправленный вслед за бестолковым №1313, Клон №1314 быстро взял след, но, к сожалению, опоздал: в квартире побывала подруга девчонки, некая Вероника Серебрякова, которая впопыхах прихватила бесценную вещицу и сбежала.
Дальше стало ещё хуже. Похитительницу браслета охранял ликвидатор, небезызвестный Леонардо – сын того шалунишки и генетический брат Клона №1314. Это немного успокоило Итоко. Решение заманить девушку в Оркон совпадало с решением Совета. Сделать это было проще простого: куколка влюбилась в Леонардо и готова была отправиться за ним хоть на край света. Испортив проход в портале, Итоко решил не рисковать и отослал молодёжь к игвам. Но и тут ему не повезло – вмешался Герхард. Просто семейный подряд какой-то! Три брата: Леонардо, Герхард и «незаконнорождённый сбой программы» Клон №1314 только и делали, что мешали профессору.
Раз уж не задался эксперимент, так ничего хорошего и не жди. Сейчас под угрозой оказалась не только лаборатория, но и сама жизнь великого Итоко.
– Кажется, ещё не всё потеряно, – успокаивал себя профессор. – Девчонка пришла сама, и в кармане у неё то, что мне нужно.
2
Пропустив Веронику вперёд, Герхард замешкался. Вероника толкнула следующую дверь и вошла в просторное помещение. Шаги эхом отозвались под аркой закруглённого свода.
«Странная лаборатория. Белые стены, белый пол, белый купол над головой и всего одна дверь – та, в которую она вошла. Герхард сказал, что где-то здесь может быть Наташка. Но где?»
Вероника обошла комнату и опять остановилась возле двери. Может, поискать второй слой? Квартира Герхарда была многослойной: вначале появлялась всего одна комната, но тронешь на пульте кнопку – и возникнет гостиная, затем кабинет, столовая, и так до бесконечности. Как всё это устроено, Вероника не понимала, но система работала без сбоев.
Дверь бесшумно отворилась. От неожиданности Вероника сделала шаг назад.
– Лео?!
Леонардо, целый и невредимый, насмешливо смотрел на неё.
– Как поживает великая путешественница? – спросил вошедший голубоглазый красавец.
– Лео, где ты был?
– С игвами сражался. Ты же своим браслетом переполошила весь Шаданакар!
– Я так испугалась, когда ты исчез. А тут ещё Герхард… Ты не предупредил, что у тебя есть брат…
– А зачем? Вдруг ты в него влюбишься? Он о-о-о-чень обаятельный. Такой, знаешь ли, клон-сердцеед!
Вероника вспомнила улыбающиеся глаза своего опекуна.
– Он обо мне заботился и с Дусей познакомил. Представляешь, Дуся никак не могла тебя обнаружить!
– Не надо меня обнаруживать, я давно уже большой мальчик и сам могу о себе позаботиться! Ну, иди ко мне, малышка! – Леонардо вытянул руки, обнимая девушку.
Вероника уткнулась в его плечо и засопела.
– Ты чего? Плакать надумала? – он насмешливо заглянул ей в глаза.
– Значит, всё кончилось? Кончилось? Мы найдём Наташку и вернёмся домой?
– Послушай, крошка, я думаю, пришло время расстаться с этой вещицей, – он легонько похлопал её по карману.
– Да, конечно, – Вероника послушно опустила руку в карман и поискала злополучный браслет.
«Где же он? Ага, вот эта ненавистная металлическая змейка, с которой всё и началось. Нет, началось, пожалуй, всё с пропажи Наташки и её дневника. Но сейчас это неважно. Главное, Лео рядом, значит, всё будет замечательно!»
Она осторожно протянула ему зажатый в кулаке браслет.
– И к чему так спешить? – раздался за её спиной насмешливый голос.
Леонардо резко обернулся и загородил собою Веронику.
Вид у вошедшего был уставший. Капли пота стекали по неестественно бледному лицу. Он был чем-то похож на Леонардо. Только глаза…
Да это же Клон!
Вероника в ужасе прижала ладони к лицу.
– Отойди от этого самозванца, Вероника, – губы Клона искривились в брезгливой гримасе, – и, пожалуйста, спрячь браслет!
– Что Вы хотите?! – испуганно произнесла девушка.
– Отойди от него… Это не Лео…
– Мне кажется, всё это уже было. Потому что не-Лео уже был. И это был Герхард!
Тот, которого она считала Клоном, посмотрел на неё почти нежно.
– Солнышко моё, – сочувственно произнёс он, – в это трудно поверить, но Леонардо – это я! Просто я в другом теле.
«Ничего себе «просто»! А своё где оставил? В камере хранения, что ли?!»
– А Ваше… твоё… где? – только и смогла выдавить Вероника.
– Моё?.. Спроси у этого самозванца! – он с ненавистью смотрел на того, кто загораживал собой Веронику.
– Да что ты его слушаешь! – встрепенулся самозванец. – Вспомни, как мы познакомились! Помнишь, как пел местный карузо, и я заставил его молчать? Ты ещё тогда удивилась, как я это сделал. Вспомнила? Посмотри, это я, твой Леонардо!
Он повернулся к девушке и раскрыл объятия.
«Да, да, – это Лео! Вот его глаза, улыбка, протянутые руки».
Всё её существо истосковалось по этим рукам, по чудесному, только ему принадлежащему голосу, по запаху его тела.
«Конечно, я помню, как мы познакомились. Море, лунная дорожка, одинокая фигура на пирсе…»
– Не верь ему! Он читает твои мысли. Он знает всё, что знаешь ты, – с отчаянием произнёс тот, что был в теле Клона.
Вероника замерла.
Кто из них настоящий? Они так похожи. Даже свет, который пульсирует над их головами, один и тот же. И ещё тёплый ветерок любви, такой ласковый, притягивающий… Можно ли обменяться телами? А почему нет? Она ведь ничего не знает о способностях своих новых друзей. Ну, может, только чуточку. Самую малость.
Вошедший первым вкрадчиво заговорил:
– Вероника, Леонардо – я! А это – Герхард. Он просто завидует мне, он всегда мне завидовал, ещё в школе. Он ведь клон, а клоны завидуют людям. Там, у портала, он похитил тебя, а ты, глупая, поверила, что я даю объяснения Совету.
– Вот здесь ты прав, уродливое чудовище! – взорвался второй претендент на Леонардо. – Там, у портала, ты забрал моё тело. Ты считал, что уничтожил меня! Но ни один клон, слышишь ты, урод, ни один клон не сможет запустить спящий генокод, – он бросил взгляд превосходства на своего противника. – Ника, перед тобой наш третий брат, Клон №1314, которого ты видела у гостиницы!
Девушка растерянно ахнула.
– Он может рассказать всё, что ты помнишь, – продолжал Леонардо, – однако он не знает то, о чём ты забыла. А я знаю, любимая, – голос говорившего сделался нежным. – Когда я увидел тебя в первый раз, там, в поезде, ты стояла у окна и думала. Ты помнишь, о чём ты думала?
– Нет. Может, о Наташке? – попыталась припомнить Вероника.
– Ты думала о том, что отпуск получился неправильный, что шеф не хотел тебя отпускать, и пришлось унижаться и упрашивать, что нельзя работать с неудачниками и козлами…
– Я вспомнила! Я думала: «Неудача перейдёт к тебе, а козлы подставят в любой момент. Так говорил…»
– …твой друг Сева, когда провожал тебя в Москве, – закончил её мысль настоящий Леонардо, в чём Вероника теперь убедилась окончательно.
3
– Я давно предупреждал: земные дети лучше обучаются и со временем могут стать опасными для небожителей. Что, собственно, Вы, Леонардо, с готовностью нам и продемонстрировали, – подал голос профессор Итоко, преградив друзьям выход из лаборатории.
Ещё минуту назад Веронике казалось, что всё встало на свои места: Леонардо без помех нейтрализовал Клона, возвратился в своё тело и, произведя какие-то несложные манипуляции с физической оболочкой Герхарда, которого вышеупомянутый Клон №1314 оглушил перед входом в лабораторию, вернул его в нормальное состояние.
– Странно всё это, – размышляла Вероника, понемногу приходя в себя. – Мы в детстве с подружками часто чем-то менялись – одеждой, например, или бусами, но чтобы вот так, телами… Не понимаю!
– Наше тело и есть одежда, – засмеялся довольный собой Леонардо. – В Орконе дети начинают упражняться в «переодевании» в другое тело с первого класса. И я был не худшим учеником!
– А помнишь, как мы разыгрывали отца? – весело подхватил Герхард. – Знаете, Вероника, наш отец всегда считал, что Леонардо трудно приспособиться к миру небожителей, поэтому жалел его и подарки ему чаще дарил. Но я не в обиде. Лео по-братски делился: я «нырял» в его тело и выпрашивал у папочки всё, что хотел.
Леонардо дурашливо прижал Герхарда к себе.
– Отец ни в чём мне не отказывал, и мы с Герхардом постоянно пользовались его добротой. Герхард любил гонки на ротирах, маленьких ракетах, перелетающих из слоя в слой. Я их терпеть не мог. Но и сегодня отец уверен, что самый лучший гонщик – это я. Правда, в то время, когда Герхард носился по слоям Шаданакара, я тоже не скучал. Забравшись в его оболочку, я преспокойно изучал тайны небожителей, сидя в центральной библиотеке Совета.
– Видите ли, Вероника, – пояснил Герхард, – несмотря на кажущееся равенство жителей нашего пространства, существуют сферы, доступ в которые запрещён рождённым на Земле. Леонардо не имел пропуска в некоторые зоны Оркона, и я – по-дружески, заметьте, с радостью – помогал ему, одалживая своё тело.
– А что произошло у игв? – вспомнив своё приключение, спросила девушка. – Как Клон получил тело Леонардо?
– Для того чтобы стать невидимым и не потерять Вас, Лео пришлось путешествовать, оставив тело в портале, где его и подобрал появившийся следом Клон. Когда мы убегали от конницы раругов, Клон вместе с похищенным телом Леонардо был в двух шагах, прячась за кустами красных жгутиков.
В этот момент их и прервал профессор Итоко. Он стоял у двери, сжимая в руке нечто похожее на трость. Огромная лаборатория, заполненная вертикальными сосудами с зародышами клонов, куда полчаса назад Вероника и Леонардо пришли за телом Герхарда, имела только один выход. Его-то и загородил своим мощным торсом профессор Итоко.
– Вы, Леонардо, очень сообразительны, не то, что наши суперсовременные клон-беби. К моему стыду, поколение твоего брата как-то не удалось, – Итоко поднял трость, указывая на Герхарда. – Клонирование в том виде, в котором оно существует, ведёт к гибели цивилизации. Но у меня есть более перспективный вариант…
Тут губы профессора растянулись в довольной улыбке.
– И для него Вам понадобились земные младенцы? – холодно прервал его Герхард.
– Вам-то что? – брови Итоко поползли вверх. – Какое Вам дело до земных детей? Вы небожитель, вот и гордитесь этим, как рекомендует Совет.
– Но зачем Вам люди? Тем более маленькие дети?! – возмущённо заговорила Вероника.
– Милая барышня, всё до смешного просто. Ответ содержится в ваших генах, – Итоко развернул причудливую трость и направил её острый кончик в сторону Вероники. – Знаете ли Вы, какой ген определяет выносливость человека?
– Вы говорите о гене 17-й хромосомы, заставляющем клетки перераспределять энергию, – вместо Вероники хмуро ответил Леонардо.
– Вот именно, молодой человек! Люди, имеющие этот ген, используют меньше кислорода. Они не только живут дольше, но они ещё и прекрасные воины. Но это не всё. У жителей Энрофа есть ген, отвечающий за экстремальное поведение. Кстати, Вы, Леонардо, знаете об этом не меньше меня.
– Ген под кодовым номером Д4ДР обнаружен профессором Дином Хауэром. Пять лет назад мы курировали его лабораторию, – нехотя подтвердил Лео.
– Да, именно Хауэр показал связь между структурой гена и характеристикой человеческой личности. Он открыл две разновидности гена: длинную и короткую. Результат работы гена связан с химическим веществом, вырабатывающимся в мозгу человека, – допамином. Повышение уровня допамина – самое приятное, что может испытать человек. Это ощущение ни с чем не сравнимо. И если вы хотя бы однажды испытали это состояние, всего на мгновение, вы никогда не сможете его забыть. Никогда…
Профессор на секунду умолк и как-то отрешённо посмотрел в пространство, видимо, вспоминая приятные ощущения, вызванные действием гормона счастья.
– Это правда, – повернувшись к Веронике, вполголоса подтвердил Герхард. – Большинство людей очень чувствительны к допамину. Всего лишь прогулки по гребню скалы будет достаточно, чтобы этим людям стало хорошо.
– Меня больше заинтересовали те, чей мозг сформирован под влиянием длинной версии гена, – продолжал профессор. – Люди, обладающие длинной версией гена, склонны всю жизнь искать приключения. Для того, чтобы испытать нечто особенное, им нужно сделать тот самый шаг. Шаг в пропасть.
– Никогда не поверю, что поведение людей определяется генетически! – выкрикнула Вероника.
Профессор Итоко снисходительно взглянул на девушку.
– Напрасно не верите, барышня… Есть люди, которые уже в момент рождения обречены стать убийцами. И если Вы, милая, регулярно читаете прессу, то сможете вспомнить, что в США, в 1991 году, адвокат Ден Санер, работая над делом Тони Мобле, организовал процесс, которому было суждено войти в историю американского судопроизводства…
– Я, кажется, знаю, о чём Вы пытаетесь сказать, – прервала его девушка. – Тони Мобле направлялся домой. По пути он увидел пиццерию и решил её ограбить. Он достал пистолет и приказал продавцу вынуть деньги из кассы. Затем он нажал на курок. На суде Мобле признался в преступлении. И что это доказывает?
– Вы не поняли главного, – мрачно усмехнулся профессор. – С детства Тони крал, лгал, угонял машины. Но когда адвокат стал раскручивать историю семьи, он обнаружил предков Тони, которые направляли бьющую через край энергию в куда более мрачные занятия: от насилия до грабежей и убийств. Попросив суд выступить в защиту Тони Мобле его генам, адвокат объяснил его поступки, не как свободный выбор человека, а как программу, заложенную в момент зачатия его родителями. К сожалению, люди до конца так и не уяснили важность этого открытия…
– Если бы люди понимали все свои открытия, то мир уже давно перестал бы существовать, – с горечью отозвался Герхард.
– Совершенно верно, молодой человек! Нанотехнологии землян позволят им погибнуть гораздо раньше. Маленькие роботы, воспроизводящие себя, уже прошли лабораторные испытания и вживлены в человека. Их запрограммировали на пожирание раковых клеток, но…
– …как всегда происходит в третьем слое Земли, процесс вышел из-под контроля, и роботы, продолжая плодить себе подобных, пожирают всю встречающуюся на их пути биомассу, – закончил профессорскую мысль Леонардо.
– Я изобрёл кое-что получше! – лицо Итоко сияло. – Знакомьтесь! «Ужасные детки» – сверхразумные мутанты, созданные мной без участия сперматозоида и яйцеклетки.
Профессор поднял трость. Мощный всплеск голубого огня коснулся боковой панели. Створки её открылись, и в комнату вошли шесть подростков.
– Сильные, здоровые, умные. Новая модель сверхчеловека, отличающаяся от живущих людей, как человек разумный отличается от человека прямоходящего.
Зрачки Итоко расширились, в глазах появился безумный блеск, он весь подался навстречу вошедшим подросткам, продолжая громко говорить.
– Выделив геном человека, я решил управлять его эволюцией. Я стал менять биологические свойства людей, изменять умственные и психические качества, создавать определённый образ мышления. Вы спрашиваете, зачем мне земные младенцы? – Итоко круто развернулся к Веронике. – Но это не обычные дети! Новый эволюционный каприз! Их гены мутировали. А я лишь немного усовершенствовал процесс…
Итоко с гордостью выставил трость в сторону детей.
– Позвольте представить новую генерацию – сверхчеловека, достойного заселить третий слой Земли.
Вероника отметила, как побледнел Леонардо.
– К сожалению, мои дорогие, вы слишком много знаете, – с этими словами профессор отошёл к стене. Казалось, он потерял интерес и к Веронике, и к небожителям. Лёгкий взмах тростью и выражение превосходства на лице выдали его намерение.
Дальше всё замелькало, как при ускоренной прокрутке немого кино. Вероника ощутила себя в центре прозрачной полусферы, по которой забарабанили яркие вспышки. В руках у Герхарда и Леонардо появились полые трубки, из которых периодически вылетали огненные стрелы. Но, не достигнув цели, стрелы ударялись о невидимое препятствие и рассыпались, как разноцветные праздничные искры.
