Cтоя над мужчиной, я лучше разглядела тугие мускулы, скрытые под облегающей рубашкой, красивый цвет волос. Как вороново крыло, на солнце они отливали синим.
Он лежал на животе, и я не видела его лица. Но воображение нарисовало красивые строгие черты.
А сердце забилось еще сильнее.
Такое со мной было впервые… Незнакомец на наших землях, и я. Одна, нашедшая его по воле случая.
Неужели он мертв? Неужели я нашла труп – недобрый знак в свете предстоящего замужества.
Я присела и, как учила целительница нашей семьи, приложила два пальца к сонной артерии. Пришлось просунуть руку ему под шею, чтобы нащупать ее, и касание обожгло. Кожа была слишком горячей для обычного человека, даже раненого, к которому подбирается жар лихорадки.
Мгновение ничего не происходило. А потом я вдруг ощутила тонко бьющуюся в нем жизнь. Она пульсировала под моими пальцами едва слышно…
Я облегченно выдохнула. Понятия не имею, что с ним делать! Но сердце залила радость – мужчина жив. Так радуются, оказавшись в одиночестве и вдруг встретив другого человека.
Ран на спине у него не было, поэтому я попробовала его перевернуть. «Какой же он тяжелый!» – пронеслось в голове. Но и я не только на фортепиано играла все эти годы. Я сильная девушка. Пришлось поднатужиться, но вскоре удалось перевернуть его на спину.
Одно мгновение отдышаться. И я замерла.
Я глянула в его лицо, и время словно застыло.
Да, он действительно красив. Строгие нависающие брови – как стрелы, проведенные от переносицы к вискам, длинный прямой нос, тоже похожий на стрелу. Четко очерченные приоткрытые губы. Между ними я увидела белоснежные крупные зубы. Высокие скулы, твердый овал лица, кожа намного смуглее моей. Но не это поражало…
Поражал диссонанс. Лицо мужчины было потрясающе красивым и… сильным. Его черты выдавали яркий, решительный характер. Но сейчас оно было бледным настолько, что казалось абсолютно беззащитным. Сильный человек, ставший беспомощным, как ребенок. И отчаянно нуждающийся в помощи.
«Я не могу бросить его здесь», – подумалось мне, словно кто-то другой уже принял решение внутри меня.
Пусть. Пусть мне придется вернуться в замок из-за него. Но я должна отвести мужчину туда, где целительница и ее помощники вылечат его. Это будет сложно – путь вдвоем с тяжелым незнакомцем на коне, который почему-то его испугался. Но я должна справиться.
Лишь после этого я смогла перевести взгляд ниже.
На крепкой груди черная рубашка была разорвана посередине. А между кусками материи зияла огромная рана – что-то или кто-то просто выворотил его грудь.
Всегда считала себя сильной и смелой, но при виде такой раны тошнота подступила к горлу. Ошметки тканей торчали снаружи, и из раны текла, но тут же застывала, запекаясь темной коркой… синяя кровь.
Испуг заставил сердце громко ударить и словно остановиться.
Я отпрянула.
Этот мужчина не был человеком.
«Что же делать?!» – подумалось мне, прежде чем я задалась вопросом, кто передо мной.
Не человек, значит, согласно королевским законам, я должна доставить его сначала в людное место, а потом его отправят в тюрьму для дальнейшего разбирательства. Ведь на севере по сей день живут вампиры и волки-оборотни. Порой они пересекают границу и разоряют ближайшие деревеньки. Только вот мы далеко от границы… А еще есть драконы – там за полосой туманов. Ни одного из них не видели в наших землях уже сотни лет, о них остались лишь сказки и легенды. Но кто знает, вдруг они снова начали появляться? Говорят, в давние времена драконам платили дань, чтобы они не уничтожили человеческие города и селения. А в сказках они похищали женщин, особенно красивых…
По закону я должна была отвезти мужчину в замок и предоставить его судьбу отцу. Кому-то, кто лучше разбирается в жизни. Или еще вернее – поскакать обратно и привести тех, кто заберет его отсюда на королевское разбирательство.
Но я смотрела на беззащитное лицо, даже не гадая, кто передо мной. Кто-то из них. Из тех, кого мы называем «не людьми». Из тех, кто опасен и непредсказуем. Из тех, о ком рассказывают древние сказки и легенды. Но я не могу.
Я просто не могу так поступить с умирающим.
Жаль, что я не вижу его глаз, подумалось мне. Может быть – открой он глаза – и я поняла бы, кто он.
Мои руки заработали раньше, чем я приняла окончательное решение.
Сняла с пояса флягу с водой. Воды у меня было мало, поэтому лила ее в рану маленькими порциями, осторожно. Какого бы цвета ни была кровь у живого существа, нужно промыть рану, пока не загноилась. Скинула плащ и камзол, сняла белую рубашку и начала рвать ее. Не сразу вышло, но в итоге я получила несколько длинных полос. С трудом приподнимая его, чтобы подсунуть полосу под спину, перевязала рану. Затянула крепко – может быть, перевязка поможет частично остановить кровотечение.
А вот что дальше?
Я остановилась отдышаться. Ехать в замок и отдать это неведомое существо в руки закона? Или…
Я должна успеть в охотничий домик, прежде чем рядом с ним окажутся те двое, кого отец приставил следить за мной. В домике я положу его на кровать, там есть сушеные целебные травы, бинты и пища.
Я должна попробовать.
Только вот как я уговорю Перрино везти это существо? Ведь теперь понятно – конь почуял нелюдя, поэтому не хотел идти на поляну. Говорят, в древности именно собаки и лошади предупреждали о приближении других рас. Они чуют их, в отличие от людей.
И все же мне удалось. Я обернула мужчину в свой плащ поверх повязки и пошла за Перрино. Конь с ужасом смотрел на меня, когда я отвязывала его, когда потянула в сторону поляны… Но, наверное, мы не зря столько лет были неразлучны. Это была битва, в которой я и ругалась, и говорила ласковые слова, уговаривала… Снова ругалась. А он вставал на дыбы, натягивая привязь, громко ржал, взбрыкивал ногами. Но в какой-то момент моя решимость победила.
Словно осужденный на казнь, конь пошел за мной на поляну. Когда мы приблизились к мужчине, большие глаза Перрино опять выражали потусторонний ужас, но он больше не сопротивлялся, лишь мелко дрожал, глядя на существо перед ним.
Почти столько же времени ушло на то, чтобы уговорить Перрино лечь. А потом я одним усилием – ведь знала, что пробовать много раз может не хватить сил – приподняла мужчину и перекинула через седло. Самой придется идти пешком. Но это не страшно…
Путь к домику был тяжелым. Перрино дрожал, не переставая, порой останавливался, поворачивал голову и косил глазом на свою ношу. И мне стоило больших усилий заставить его идти дальше. А у меня истошно билось сердце…
Что я делаю? Спасаю нечисть. И, может быть, рискую собственной жизнью. Но еще страшнее было что раненый умрет прямо сейчас. Что я не успею довезти его туда, где есть лекарства.
Душа ухала и уходила вниз от этой мысли, а я прибавляла шагу. Срезала дорогу, шла через дебри, молясь лишь о том, чтобы Перрино не подвернул ногу, а раненый не потерял последние искры жизни. То, что меня хлестали по лицу ветки, мошкара лезла в глаза и рот, а руки отваливались от необходимости дергать поводья, принуждая коня идти в нужном направлении… все это сейчас было неважно.
Впервые в жизни я делала что-то по-настоящему значимое. Пусть и противозаконное. Почему мне так важно спасти его? Почему мое сердце умирает при одной мысли, что он может не дожить до утра…
Наконец густой ельник перед нами раскрылся аркой света. В дальнем конце знакомой до боли поляны стоял охотничий домик. Последний рывок!
Но прежде чем совершить его, я прошептала Перрино «Тшш!» и выглянула из-за кустов. Слава Богу! Двое моих «сопровождающих» еще не появились. Должно быть, им не приходит в голову, что я решила закончить охоту так рано, и уже приехала сюда.
И поглядывая вокруг, я кинулась через поляну. Теперь Перрино не сопротивлялся, послушно бежал рысью, чуть обгоняя меня. Видимо, понял, что скоро его мучения закончатся.
Мы остановились лишь у самого крыльца, а потом правдами и неправдами я уговорила Перрино на него подняться. И опрометью кинулась в подсобное помещение за санями, на которых зимой возили дичь. Заставила Перрино лечь и переложила раненого на них.
На мгновение его лицо откинулось перед моим взглядом, и я кожей ощутила легкое, но очень горячее дыхание. И вдруг, прежде чем я встала рядом с санями, с его губ сорвался стон. Мое сердце дрогнуло.
– Бедный! – прошептала я, испытывая желание прижать его голову к груди и плакать. – Потерпи! Немного еще потерпи! Хорошо?!
Мужчина снова застонал, а его прежде неподвижное тело дернулось на санях, и одна рука слабо пошарила в воздухе.
– Потерпи, слышишь!? Я мигом! – я вскочила на ноги и быстро повела Перрино в конюшню. Запру его, чтобы не болтался «под ногами», а то еще начнет ржать и привлечет к нам ненужное внимание моих «преследователей». Почищу и приведу его в порядок… когда-нибудь потом. Когда жизнь моего раненого не будет висеть на волоске! Ничего, большой конь, сильный – потерпит!
А когда прибежала обратно к саням, мужчина на санях весь горел и метался. Глаза он так и не открыл, но сквозь смуглую кожу век я видела, как крутятся глазные яблоки. Руки его хватали воздух, он словно размахивал ими. Понимая, что он вот-вот ухватит меня за камзол, я подошла к саням с дальнего края, и потащила их в домик.
У него горячка… Нужно как можно скорее снять ее.
Если, конечно, я смогу.
Сама обливалась потом, кряхтела, ворчала, почему он такой тяжелый. А потом выдохнула, когда сани оказались возле кровати. Осталось перевалить его…
Но в момент, когда я наклонилась, чтобы приподнять его и рывком (иначе мне просто не хватит сил) перекинуть его на кровать, руки мужчины, хлеставшие воздух, вдруг замерли. Шевельнулись и резко сомкнулись вокруг меня. Одним яростным движением он притянул меня к своему горячему телу, прямо к груди, где сквозь повязку и мой плащ уже сочилась синяя кровь. Ноги подогнулись от рывка, и я упала на него.
Ужас охватил меня – я не могла даже дернуться в этих насильственных объятиях. Горячее тело мужчины передавало мне свой жар – и моя кожа словно запылала. А мужчина прижимал меня все сильнее…
«Очень сильный, слишком сильный даже сейчас!» – пронеслось в голове.
И тут стало нечем дышать, а кости захрустели.
Сейчас он просто раздавит меня! Вот почему нельзя спасать нелюдей… Даже в беспамятстве они опасны, подумалось мне – где-то на краю сознания. В глазах начало мутнеть, а страх смешался с тошнотворным удушьем.
Но в последний момент, когда в глазах совсем помутнело, я умудрилась просунуть ладонь между собой и его грудью, упереться в нее. Голова раненого дважды дернулась, и хватка немного ослабла.
Я аккуратно начала отодвигаться, хоть хотелось отскочить рывком и жадно ловить ртом воздух. Но так я могу заставить его вновь рефлекторно прижать меня… Кто знает, какие повадки у него в крови… Интуиция подсказывала – как бы страшно не было, отодвигайся плавно, спокойно. Если хочешь жить.
Ведь если он задушит тебя сейчас, то и ему уже никто не поможет. Или очнется – и будет жалеть о совершенном в беспамятстве.
– Вот так, мой хороший, – срывающимся хриплым голосом приговаривала я так же, как прежде уговаривала Перрино отвезти раненого. Так, словно имею дело с животным, которое нужно усмирить. – Я всего лишь хочу помочь тебе… Тебе нечего бояться… Я Аленор, я не страшная… А ты? Вот выздоровеешь и расскажешь мне…
То ли на него подействовал мой голос, то ли силы оставили его, но мужчина неожиданно расслабил руки и обессилено замер на санях.
Я задумчиво смотрела на существо, которое только что чуть не убило меня. В горле еще похрипывало от пережитого удушья, ребра ломило… Но во мне упорно не было страха перед ним. Лишь осторожность, обычная при обращении с теми, кто не осознает себя, или дикими зверьми.
Отдышавшись, я снова принялась за дело…
С третьей попытки мне удалось перевалить его на кровать, но я не выдержала натуги и села рядом.
Нужно действовать. Быстро, пока у нас обоих есть силы. У меня – чтобы сделать все для спасения его жизни. У него – чтобы выжить. Но мне нужна была пара минут прийти в себя.
Несмотря на то, что только что это существо чуть не задушило меня, я взяла его за руку.
Красивая рука. Горячая, смуглая, с крепкими, но изящной формы пальцами. Я чуть сжала ее, как будто хотела ободрить. Но на самом деле мне просто было приятно держать эту ладонь.
Представилось, как она может коснуться… оружия, клавиш фортепиано… моей щеки… И все эти прикосновения были красивыми.
Сильные пальцы, что, наверное, могут крошить камни, и в то же время, способные дотронуться легко, невесомо… ласково.
Я вздохнула, отгоняя ненужные видения.
Какой он человек (вернее не человек), что умеет и какой у него характер, я не узнаю, если так и буду сидеть, одной рукой утирая пот со лба, а другой поглаживая его ладонь.
Ему нужно не это…
Встала и пошла к хранилищу лечебных трав.
Мне предстоит очень много работы. Непривычно много для графской дочки.
Хорошо, что я с детства играла с детьми гвардейцев и вместе с ними училась делать многие вещи, которые не положены графине. Например, разжигать камин… Кажется, это просто, и у меня всегда хорошо получалось. Тем более, и дрова лежали рядом.
Но попробуйте сделать это, когда руки дрожат от волнения, а щепки, уложенные снизу, под поленья, словно назло тебе, не хотят вспыхивать.
Насколько же легче, когда рядом прислуга, выполняющая для меня все эти мелочи! Но сейчас я была одна. И ты всегда думала, что ты сильная, Аленор? Что ж… докажи.
Сейчас ты одна. Тебе принимать решения. И за себя, и за эту нечисть, что ты зачем-то приютила!
Когда огонь наконец разгорелся, я нагрела воды, заварила отвар из трав, убивающих заразу и заживляющих. Достала бинты и принялась промывать рану. Ароматный зеленоватый отвар смешивался с синей кровью, и голубые ручейки текли по его телу на простыни, даже на пол. А мужчина время от времени постанывал или хрипел – в моменты, когда жидкость касалась его тела.
До самого вечера я боролась за его жизнь.
Сделала новую перевязку, положив на рану кашицу из целебных трав. Разрезала и стащила с него рубашку, чтобы лучше перемотать грудь, и на пару секунд замерла при виде мощных гладких мышц – на его теле не было ни одного волоска! «Вот ведь нелюдь!». Я усмехнулась и перебинтовала его уже по-настоящему, благословляя про себя нашу целительницу, научившую нас с Тори этому всему.
Он метался в горячке, хрипел и стонал, будто что-то жгло и мучило его изнутри. А я прикладывала к его лбу холодные компрессы, смачивала водой с уксусом внутреннюю поверхность рук, шею…
Забыла о еде и отдыхе, не отходила от него ни на шаг. Лишь ближе к вечеру, когда он начал успокаиваться, сбегала на конюшню, чтобы расседлать и привести в порядок Перрино. «Как последняя чернавка!» – думалось мне.
Но я взяла на себя ответственность за эту нечеловеческую жизнь – вампира ли, оборотня ли, дракона… И я должна.
К ночи его дыхание выровнялось. Мужчина все еще был без сознания, но теперь его беспамятство напоминало здоровый сон. Я утерла пот рукавом камзола и, пошатываясь от усталости, пошла к небольшому гардеробу, где хранились мои охотничьи наряды. Надела другую рубашку, с серебряным шитьем, как у спасенного мной нелюдя. Да и поесть нужно…
А позже сидела и смотрела, как мерно вздымается мощная грудь под тугой повязкой.
Жизнь, спасенная мной.
Я знала, что он еще не выздоровел, что подобная рана потребует длительного восстановления сил. Но кризис миновал. Он будет жизнь. Сердце и разум безошибочно подсказывали это.
Смотрела на его лицо. И после дня, проведенного в борьбе за его жизнь, оно стало казаться родным. Как будто я всегда знала это существо, кем бы он ни был. Хотелось взять его за руку…
И я взяла.
Рука все еще была горячей, но уже не пылала, как прежде. Ровный, спокойный огонь. Приятно…
В голову начали сочиться сложные мысли о моей судьбе и об этом существе. Я наконец осознала, кто я теперь.
Я преступница. Та, что укрыла и спасает жизнь нелюдю. Одному из тех, кто может навредить жителям нашей страны. Сейчас было сложно понять, что именно заставило так поступить. Но о своем решении я не жалела.
Что же мне с ним делать? И что делать со своей судьбой?
Ответ напрашивался сам, хоть я гнала его от себя. Мне нужно бежать. Если я не хочу стать женой незнакомого мужчины, которому сосватал меня отец, я должна бежать. От этого становилось страшно. Конечно, я многое умею. Может, мне удастся стать наемницей, стражницей где-нибудь там… в другой стране. Или подмастерьем целителя – неплохо ведь получается!
Но в глубине души я понимала, что вряд ли получится добраться до границы. Отец отправит запрос в столицу, меня будут искать по всей стране. И даже переодевшись мужчиной, вряд ли я смогу ускользнуть от стражей короля. Стоит мне отправиться в путешествие через лес, как отец оцепит его по периметру. Скрываться же на болотах вечно я не смогу…
Я с надеждой посмотрела не нелюдя. Может быть, он поможет мне в благодарность за спасение? Как-нибудь… По сердцу прошел холодок.
Очнется и предложит отправиться в его страну. Например, вампиров. А там не сможет защитить от своих сородичей, охочих до человеческой крови.
Нет, это тоже не вариант.
К тому же вставал еще один вопрос. Как мне его лечить? Сегодняшнюю ночь я могу провести в домике. Этого отец от меня и ждет – взбрыкнула, ускакала, переночевала и вернулась. Но мне ведь нужно ухаживать за раненым и дальше. И довериться нельзя никому, даже камеристке Диане. Здесь я одинока.
«Вот ведь вляпалась, Аленор!» – подумалось мне.
Рассказать отцу о нелюде?
Но сомневалась я лишь мгновение… Нет. Нельзя предавать тех, кому ты помог. Нельзя останавливаться на полпути, подумалось мне при взгляде в успокоившееся лицо мужчины.
Я долго смотрела в одну точку. Усталость начала брать свое. Но вдруг, словно преодолевая сопротивление воды, как будто я выныривала из глубины, решение – единственно верное – всплыло на поверхность.
Да, возможно, я пожертвую собой. Но смогу вылечить и укрыть его.
Я посмотрела на часы. И в этот момент в дверь постучали.
Сердце глухо забилось. Кого там принесло? Неужели мое «сопровождение» будет проситься на постой? Или того хуже – сам отец приехал забрать непокорную дочку. Я бросила взгляд на окна – слава Богу, догадалась их занавесить. Снаружи не видно, что происходит внутри. Тихонько подошла к двери.
Стук повторился, настойчивее, сильнее. И еще раз – так, словно хотели вышибить дверь.
– Аль, это я! – услышала я знакомый голос. – Знаю, что ты тут! И обещала пристрелить любого, кто подойдет к тебе! По замку слухи ходят… Но я приехал… Поговори со мной, Аля! Пожалуйста!
Уфф…
Тори.
Не самое большое зло. Но все же нельзя допустить, чтобы он узнал он моем нелюде.
– Отойди от двери! – резко сказала я, изображая в голосе настороженность и злость. – И откуда мне знать, что ты один?!
– Просто поверить… Мы всегда были друзьями!
– Ладно… – усмехнулась я. На всякий случай взяла в руки карабин. Если что – Тори сильнее меня, и дерется лучше. Если решит скрутить меня и отвезти домой – придется драться. А, может быть, даже угрожать ему.
Раздался звук шагов, я приоткрыла штору, выглянула. Да, в свете нашей второй луны Киане, он стоял на самом краю крыльца.
Я медленно открыла дверь – не до конца, скользнула в щелку, и тут же закрыла, подперев ее собственной спиной.
Тори сделал шаг ко мне, но я подняла руку – не приближайся, кивнув на карабин.
– Я ясно дала понять, что меня не стоит тревожить, – холодно сказала я.
– Но… – в открытом лице парня появилась внезапная обида. – Мы всегда были друзьями. Я… Аленор… Послушай… Я… – голос Тори срывался, в светлых глазах стояло отчаяние. И мне стало его жаль. Стою напротив с карабином, словно собираюсь обороняться не на жизнь, а на смерть. А он ведь не сделал ничего плохого – всего лишь приехал к подруге поддержать в сложной ситуации. Волновался за меня…
– Что, Тори! – улыбнулась я. Улыбка, наверное, вышла вымученная и усталая. Да и мой встрепанный вид мог навести на разные мысли. Но он заслужил хотя бы разговор.
– Я знаю, кто твой жених! – выдохнул Тори.
– Откуда? – изумилась я. Пожалуй, он действительно не зря приехал… Кто предупрежден, тот вооружен.
– Об этом уже говорят в замке – за спиной твоего отца. Ты же знаешь, прислуга выясняет все первой, просто умеет молчать… Моя мать случайно слышала, как граф приказал дворецкому готовить лучшие апартаменты в западном крыле к приезду герцога Виньялли через пару недель… По всем признакам, речь может идти только о твоем женихе…
– О Господи! – вырвалось у меня. И я сильнее оперлась спиной о дверь.
Еще один удар.
Сильнее, ужаснее всех предыдущих. Сложно смириться с тем, что тебя отдают замуж. Но как принять, что родной отец сосватал меня исчадию ада?
Герцог Саворин Виньялли. Черный вдовец. Три его жены, кроме первой, не пережившей роды, умерли при невыясненных обстоятельствах. Никто не смел обвинять герцога открыто, но в высшем свете ходили слухи… что он просто замучил своих жен. Говорят, они появлялись в свете с синяками под глазами, а на коже рук и шее можно было различить шрамы… Просто женщины молчали, а высший свет опасался влиятельного герцога. Ведь всем известно, что он колдун. И руководил тем таинственным колдовским корпусом, что принес когда-то победу в войне на границе с западными землями.
Неужели моя жизнь ничего не значит для отца?! Неужели он готов отдать меня на пытку и смерть?!
Или в его прошлом произошло нечто настолько ужасное, что он согласился на подобное?!
Слезы неудержимо покатились по лицу… Я запрокинула голову, а Тори подался ко мне. Правой рукой отвел карабин, который я держала наизготовку. И быстро, порывом обнял меня, прижал мою голову к груди.
А я не могла остановиться.
Слишком больно… Я не рыдала, просто бессильно плакала. После всего – после утреннего неприятного известия, после тяжелого дня, прошедшего в борьбе за чужую жизнь, после этой, самой сногсшибательной новости, этого удара кинжалом прямо в сердце…
Даже не столько страшно, сколько больно. От обиды и осознания, что из каких-то своих соображений отец обрек меня на подобное.
Не могла остановиться… Сейчас дружеская поддержка, робкие, но надежные руки, гладящие меня по голове, были нужны. Без них никак. Я ведь живая!
Я всего лишь девушка, на которую за один день свалилось слишком много!
Знала, что для Тори эти объятия значат куда больше, чем для меня. Но не могла не принять их.
Так продолжалось несколько минут. И даже образ раненого, лежащего за дверью, отступил перед болью, слезами за саму себя и объятиями друга.
И все же я начала успокаиваться…
– Спасибо, Тори! – я отстранилась. – И прости за недоверие, за это… – я грустно кивнула на карабин.
– Я понимаю, Аля! Я всегда с тобой…
– Подожди, – горько усмехнулась я, высвобождаясь из объятий. – Все точно? Отец произнес именно это имя? Герцог Виньялли? Это не слухи, искаженные прислугой?
– Не может быть сомнений… Аленор, послушай! – в лице Тори появился пыл, решимость, как тогда на лестнице, когда он не хотел отпускать меня на охоту одну. А я как предчувствовала, что нужно ехать без него, что я встречу нелюдя! – Аленор, ты не достанешься ему! Не должна! Я не позволю!
– Как? – грустно усмехнулась я. – Соблазнишь меня, обесчестишь? Примешь за это смерть, но жених от меня откажется? Не думаю, что этот жених откажется…
– Я тоже так не думаю, – твердо сказал Тори. Потянулся рукой к моему локону, упавшему на лицо. Но отдернул руку. – Да и я никогда не пошел бы на такое… Это ведь ты! Но… Аленор, я знаю тебя, и с рождения наблюдаю за твоим отцом – графом! Если он решил, он неумолим! Да и ты тоже… Я ведь понимаю, что ты хочешь бежать…
– Да? – криво улыбнулась я.
Если бы я могла бежать…
Сейчас был бы такой удобный момент. Сейчас Тори скажет, что мы убежим вместе, будет помогать. И не спорю – вдвоем у нас больше шансов.
– Я знаю тебя с детства! Ты попробуешь убежать до его появления! Прошу тебя… – в его лице появилась мольба вперемешку с решимостью. – Не уезжай одна! Я последую за тобой…
– Как кто, в каком качестве? – спросила я. – Хочешь, чтобы мы убежали и стали… парой? Где-нибудь там…
Зря я это сказала. Мои слова задели Тори, его щека дернулась от досады.
– Нет, Аленор, – твердо сказал он, сглотнув обиду. – Я ведь знаю, что ты… не… Что относишься ко мне по-другому. Я поеду с тобой, как слуга, как друг, как защитник. Я даже придумал, как именно мы можем уехать, прямо сейчас… Я видел тех двоих, что отец отправил за тобой – они коротают ночь у костра неподалеку отсюда. Но меня они не видели. Знаю, что мой отец по приказу графа организовал несколько застав по периметру леса – как раз на случай твоего бегства. Но я слышал, где они… Мы сможем объехать их! А вещи и еду возьмем из домика… – Теперь Тори говорил быстро, отчаянно, уговаривая меня.
…И я бы согласилась, если бы не раненый нелюдь… Это было бы решением как раз по мне.
Мысли заметались в голове, как вспышки молний. С полминуты я молчала.
Как мне объяснить другу и влюбленному в меня мужчине, что я не могу уехать сейчас? Как объяснить странное решение, которое я приняла?
Части меня хотелось довериться Тори целиком. Рассказать все, понадеявшись на его милосердие. Ведь в детстве он был бы счастлив найти в поле нелюдя и помочь ему! Это было бы интересной игрой…
Но это в детстве, заныла интуиция у меня внутри.
Заныла – потом завопила. Тори не поймет… Может быть, по моей просьбе, он не побежит докладывать графу о случившемся. Но…в нем проснется ревность. И рано или поздно не доведет до добра… Причем скорее рано, чем поздно. Например, Тори может просто добить раненого – ради моей безопасности.
Я подняла руку останавливающим жестом.
– Постой, Тори! Хорошо, эти посты мы объедем. Но дальше? Сколько мы сможем проехать, прежде чем нас остановит первая же королевская застава? Ты понимаешь, что нельзя планировать побег с наскока!
– Но потом будет поздно! – испугался Тори. И разумом я была с ним согласна.
– Нет, Тори! – остатки слез высохли, и я снова могла говорить решительно и спокойно. – Мы поступим по-другому.
– По-другому никак, нельзя терять ни секунды!
– Можно и нужно. Завтра я вернусь в замок и сделаю вид, что согласилась со своей судьбой. Изображу покорность. Ты же… Тори, придумай любой повод, чтобы уехать… Отправишься с письмом к моей двоюродной тетке в Сурнее. Она всегда благоволила ко мне, но враждовала с отцом. Вспомни… Есть древний закон, согласно которому старейший в роду может воспрепятствовать женитьбе, неугодной ему. Старейшая в нашем роду – тетя Асламбэ. Никто давно не пользуется этим законом… Но он не отменен! Тетя укроет нас на время. А если что, сможет даже воззвать к правосудию короля, сославшись на старинный закон! Привезешь мне ответ от нее. Тори, помоги! Я ведь могу доверять только тебе! А уедем мы накануне приезда жениха. Или даже после его появления…
– Но все это слишком рискованно… – в голосе Тори появилось сомнение. Да, мои слова звучали разумно. Куда разумнее его. Если прикинуться паинькой – но не слишком уж покорной, чтобы не было подозрительно – заставы у леса ослабят, и в целом будет меньше охраны и слежки.
– Нет, слишком рискованно то, что предлагаешь ты. А то, что говорю я – разумно.
С минуту Тори думал… Потом схватил меня за руку:
– Верь мне, Аленор! Я поеду к твоей тетке и уговорю ее… Чего бы мне это не стоило!
– Тогда сейчас отправляйся обратно в замок, пока тебя не хватились. Придумай повод уехать на пять-шесть дней. А утром я вернусь в замок и дам тебе письмо для тети.
– Я останусь с тобой до утра! – решительно заявил Тори. – Аль! Ты измучена, ты переживаешь… Я буду караулить твой сон…
– Ты с ума сошел?! – я в притворном ужасе уставилась на него, сверкнула глазами. – Одно дело вместе охотиться, другое – ночевать вдвоем под одной крышей! Я все еще юная мирри! Довольно того, что мы проведем в дороге столько времени наедине, что на моей репутации можно будет ставить крест… Поэтому прошу – хотя бы сейчас – удались, пожалуйста!
Тори изумленно и испуганно смотрел на меня, вероятно, раздумывая, не сошла ли я с ума. Раньше таких речей от меня никто не слышал. Меня мало волновала репутация. И я всегда слишком много времени проводила с мужчинами.
– Хорошо, Аль… Не сердись, – тихо сказал он. – Сейчас я уеду. Я обещал, что ты можешь рассчитывать на меня. Значит можешь – во всем!
Вскоре я смотрела ему вслед – как Тори вскочил на коня, как блеснули шпоры, и лунный свет заиграл на его голубоватом плаще…
Почему мне кажется, что он уносит последние ноты моей прежней жизни?