Ли Макинтайр
Отрицатели науки. Как говорить с плоскоземельщиками, антиваксерами и конспирологами
Сперва я просил его еще рассказать о его жизни. Она была к нему сурова. Имея угрожающий жизни диагноз, он жил в трейлере, но владелец земли потребовал освободить территорию, и наш герой перевез трейлер к дому своей матери. Однако владелец ее дома тоже не позволил остаться, так что трейлер пришлось продать, что было особенно обидно, так как на его покупку в свое время собирало средства сообщество плоскоземельцев. Где он живет теперь, так и осталось неясным, и я не стал уточнять.
Потом настал его черед. Было ясно, что ему любопытно, как это ученый вроде меня решил посетить конференцию плоскоземельцев. Он держался настороженно (что естественно), но притом подкупающе искренне и открыто и сразу решил задать вопрос: «Как человек, который только сейчас что-то узнал о плоской Земле, не думаете ли вы, что эта идея несколько обогнала время?» Опасаясь, что прямой ответ тут же настроит его против меня, я ответил: «Давайте вернемся к этой теме позже, когда я услышу от вас что хочу». Мы так и не вернулись к этому вопросу, что, пожалуй, хорошо, поскольку мой ответ был бы: «Нет, вы на пять столетий отстали от времени».
И мы перешли к делу. Я знал, что такого шанса, скорее всего, у меня больше не будет. Я беседовал с плоскоземельцем – умным, искренним и весьма поднаторелым в искусстве спора. Он даже нравился мне. Было бы глупо пустить на ветер те доверие и взаимное расположение, которые между нами установились, но в то же время никто не гарантировал, что мы их сохраним надолго, так что я решил начать с самого важного вопроса. «Я понимаю, – сказал я, – что ваши убеждения вполне совмещаются с теорией креационизма, но не похоже, что они основаны на вере. Ваши люди все время ищут доказательств, а значит, для ваших воззрений важны факты. Тогда какое доказательство могло бы убедить вас в том, что ваши взгляды на форму Земли ошибочны?»
Он посмотрел на меня с болью в глазах. Не думаю, что ему приходилось отвечать на такой вопрос прежде. Он поморщился, но, очевидно, принялся думать, разбирая мой вопрос. «Ну, во-первых, какой бы ни был эксперимент, я должен участвовать в нем сам. На веру я ничего не приму». Я сказал, что понимаю. Он принялся рассуждать, что, пожалуй, настоящая космическая ракета, поднимающаяся на высоту в сто километров (до воображаемой границы космоса), могла бы дать ему возможность увидеть своими глазами. Я сказал, что военные самолеты поднимаются на высоту 24 километра и оттуда уже заметна кривизна Земли, но он возразил, что картину может искажать изогнутая поверхность иллюминатора и потому уверенным быть нельзя.
Мы с минуту пожонглировали мыслью о том, каково было бы долететь до границы космоса и выглянуть в окно. Мой собеседник заметил, что в движении «Плоская Земля» его любят и, если он вернется из космического путешествия и сообщит, что больше не разделяет его идей, это будет убийственно. Многие утратят веру. И конечно, совершенно напрасно было бы думать, что когда-нибудь он сможет такое путешествие совершить.
Тогда я предложил тот самый опыт, о котором шла речь на семинаре Скибы: отойти на судне по озеру Мичиган дальше того места, откуда можно наблюдать верхний мираж, и посмотреть в сторону чикагского берега. Скажем, со 150 километров. Если мы увидим на горизонте силуэт города, выйдет, что плоскоземельцы правы; если же нет, их теория неверна. Это будет эксперимент, твердо устанавливающий истину. Но мой собеседник не согласился. Он сказал, что здесь слишком много непредсказуемых факторов: погода, водяной пар в воздухе… Я предложил ждать сколь угодно долго условий, которые он сочтет идеальными для наблюдения, но он ответил «нет»… слишком много переменных.
На его лице отражалась внутренняя борьба. Насколько мне не терпелось развенчать плоскую Землю, настолько же ему хотелось сообщить мне, чтó он мог бы воспринять как неопровержимое доказательство моей правоты. Он был достаточно умен, чтобы понять, что мой вопрос загнал его в ловушку: если он отвергает любые контрсвидетельства, то, выходит, его убеждения основаны все-таки на вере.
Некоторое время он молчал. Тогда я предложил вместе пролететь в самолете над Антарктидой. В тот день несколько выступающих заявили, что Антарктида – не материк и существование заговора вокруг нее подтверждается тем, что над Антарктикой не проходят воздушные трассы. Мой собеседник отвечал: «Но над Антарктидой самолеты не летают». «Неужели?» – сказал я и потянулся к заднему карману, где у меня был припасен маршрут прямого перелета между Сантьяго (Чили) и Оклендом (Новая Зеландия). Если плоскоземельцы правы, то такого рейса не должно бы существовать. «Вы летали когда-нибудь этим рейсом?» – спросил он меня. «Нет, но вот его маршрут».
Тогда он сказал, что должен совершить этот перелет, чтобы поверить в его реальность. И если он сможет взять с собой оборудование и произвести во время полета опыты, которые сочтет нужным, то поверит в шарообразность Земли.
Ого! Это меня впечатлило. Впервые на этой конференции я получил ответ на свой самый трудный вопрос. В некотором смысле Майк Хьюз тоже ответил на него, сообщив, что откажется от своих взглядов, если увидит кривизну Земли, поднявшись на линию Кармана. Но вероятность, что он сумеет достичь космоса на самодельной ракете, представлялась ничтожной. И вот передо мной сидит адепт плоской Земли, который готов отправиться в полет обычным коммерческим рейсом, и мы можем лететь вместе.
Цена одного билета 800 долларов. Мой собеседник сказал, что у него нет этих денег. Но сложно ли будет мне, вернувшись домой, запустить на фейсбуке или на GoFundMe краудфандинг среди моих коллег, философов и ученых, чтобы оплатить такое путешествие? Вы бы пожалели полсотни зеленых, чтобы увидеть, как плоскоземелец полетит рейсом, которого, по его утверждениям, не существует, и затем, когда самолет пролетит над Антарктидой, вынужден будет признать всё, что из этого следует? Я сказал, что смогу собрать нужные деньги примерно ко времени своего возвращения в Бостон.[4]
Теперь мой сотрапезник выглядел не на шутку встревоженным; сказать по совести, я и сам начал слегка нервничать. Дело принимало серьезный оборот. Если мы и в самом деле полетим, мне понадобится какая-то гарантия того, что он после приземления не скажет: «Ну, иллюминаторы же были кривые», – или что-то в таком духе. А что за опыты он собирается делать? Не хотелось бы мне собрать и потратить 1600 долларов чужих денег, чтобы этот парень в итоге пошел на попятный. Нам нужны были какие-то четкие критерии.
Я осторожно предложил: если мы всерьез затеваем этот опыт, то будет, видимо, разумно заранее условиться, что мы будем считать «успешным» подтверждением или опровержением плоской Земли. Я подал идею, что хорошим критерием могла бы быть дозаправка. Если я прав и Антарктида – это материк диаметром всего лишь 1500 километров, то мы сможем долететь в пункт назначения без посадки и дозаправки. Строго говоря, если подумать об этом, то момент посадки в самолет должен был стать великим подвигом веры: ведь если не веришь, что полет возможен без дозаправки, где в Антарктиде можно сесть и залить керосин? В то же время, если он прав и Антарктида – это горная цепь длиной около 38 000 километров, то мы точно не сможем обойтись одним баком. Самолеты вообще не летают больше чем на 15 000 километров без дозаправки. Ни один кругосветный перелет (даже с востока на запад) невозможен без промежуточной посадки. Итак, договорились?
К моему удивлению и радости, он согласился. И мы пожали друг другу руки! Меня разбирало нетерпение, поскольку в этот момент я уже ясно понимал, что выиграл. Похоже, на каком-то уровне и он это понял, потому что стал вдруг нерешительно качать головой. «Нет, я не могу, – сказал он наконец. – Я отказываюсь». «Почему?» – спросил я, и он ответил, что, возможно, посадка и дозаправка были иллюзией. Что нас таким образом приучили думать, будто на всех других рейсах дозаправка нужна, чтобы, когда придет час нам лететь над Антарктидой, мы думали бы, что плоская Земля потребует дозаправки тоже. Но что, если это не так? Что, если облет Земли на самом деле возможен и на одном баке, а все те перелеты с дополнительной посадкой – только инсценировка для отвода глаз?
Я не верил своим ушам.
– Давайте-ка уясним, – сказал я. – То есть вы считаете, что вся история реактивной пассажирской авиации, и в нашей стране, и по всему миру, – это спектакль, который затеяли еще до вашего рождения, чтобы подстраховаться на случай, если мы с вами сядем здесь сегодня вечером и попытаемся придумать какой-нибудь способ точно установить, плоская Земля или нет?
Он сказал «Да».
В эту секунду наша беседа во всех смыслах завершилась. Его позиция разлетелась в прах, а мы еще даже не покончили с закуской. Впрочем, вместо того чтобы встать и уйти, я, помня, чему учил мой визави со сцены, остался невозмутим. Иначе вышла бы грубость. А шансов на продолжение диалога не осталось. Просто вернувшись домой «правым», ты никого не переубедил. Однако я со всей остротой ощутил правоту Томаса Генри Гексли, предупреждавшего, что «жизнь слишком коротка, чтобы заниматься развенчанием уже однажды развенчанного». Что было делать?
Видя, что он несколько расстроен, я вернул разговор в привычное русло и стал просто слушать его. Он спросил, верующий ли я, и я ответил «нет». Тогда он принялся рассказывать об отношениях Бога и дьявола и провел для меня мини-семинар по плоской Земле для начинающих. К этому моменту я уже не возражал. Я лишь немного пощупал почву, спросив: «Но если дьявол настолько хитер, что смог спрятать такую фундаментальную правду, почему он оставил столько улик, которые вы вроде бы сумели собрать?» Он ответил, что истина нередко бывает спрятана на самом виду. Что люди, управляющие ситуацией, управляют и интерпретацией фактов, как это было, например, со стрельбой в Паркленде.
Тут у меня кровь прилила к лицу. Племянник близкого друга нашей семьи погиб во время бойни в Сэнди-Хуке. Если я вспылю, обед точно закончится. Но спокойно слушать эти бредни я тоже не могу. Мой сотрапезник пустился вещать, что дети в Паркленде были «статистами». Что мать одной из «жертв» заявила: «Мне не нужны молитвы и сожаления, мне нужен запрет оружия», – и это вызвало у него подозрения. «Не это ли хотели бы услышать от нее сторонники запрета?» – продолжил он. С этого мгновения наш разговор превратился в долгие прения о конспирологии, бремени доказательств, бритве Оккама и о том, почему я упорно не хочу согласиться, что доказательством могут служить подозрения и догадки. Поразмыслив, я решил не сообщать, что лично знаком с семьей, которую подобные бредни больно ранят. Я потом жалел об этом. Пожалуй, следовало бы ткнуть его носом в то, что он – не единственная жертва в нашем мире. Неплохо было бы ему узнать, что логика, которой он пользуется, несет реальные последствия для реальных людей.
К моменту, когда наши тарелки опустели – а прошло больше двух часов, – мы вернулись к теме отрицания науки. Ему не нравится, сообщил мой собеседник, что климатические диссиденты и антипрививочники смотрят на плоскоземельцев свысока. Еще его расстраивает «моральное превосходство» ученых; он настаивал, что настоящие ученые должны хотеть изучать плоскую Землю. Я сообщил ему, что в науке место под солнцем нужно зарабатывать, а дело ученых состоит не в том, чтобы проверять каждый заговор. «Ну, я не ученым не доверяю, – сказал он мне на это. – Я не доверяю псевдоученым». «Я тоже», – ответил я. Так что в конце концов мы в чем-то согласились.
Мы поднялись из-за стола; я расплатился по счету, а он оставил на столе брошюрку о плоской Земле – для официантки. Пожав друг другу руки, мы простились насколько возможно дружелюбно. Это был опытный и упорный полемист, не отступавший ни на дюйм. Меня поразило, что у него при этом столько ни на чем не основанных верований; я не понимаю, как это вообще возможно для умного человека. Плоскоземельцев нередко огульно объявляют сумасшедшими или дураками, но мне это не кажется исчерпывающим объяснением явления. Да, налицо незнание основ физики, воинствующее невежество и упрямство такой степени, что может показаться патологией, но само это мировоззрение держится на иных вещах. Вот передо мной парень, который поднаторел в полемике настолько, что смог отразить (по крайней мере, он так считал) все мои аргументы. Разумеется, он был неправ. Но знал ли он это? А если знал, смог бы он это признать? Пожалуй, нет, но даже в таком случае он не обязательно безумен. Там было слишком много других таких же, как он.
Аргументация моего сотрапезника строилась по схеме, общей для всех наукоотрицательских верований. Пусть климатические диссиденты и антипрививочники кажутся не столь оголтелыми, как плоскоземельцы, тактика у них та же самая. Сами сторонники плоской Земли признают, что их теория – это крайность. Кое-кто даже гордится этим. Но я в итоге думаю, что смехотворность плоской Земли даже не в самом содержании этой теории, а в том, как именно эти люди рассуждают. И этот ход мысли свойствен не только плоскоземельцам.
В тот день вечерняя дискуссия в главном зале конференции обернулась балаганом. Привели подставного персонажа, и я ушел через десять минут. Этот человек начал с того, что объявил себя католиком и сказал, что сорок пять лет занимается толкованием Библии и принял ее мудрость «настолько, насколько возможно». Наверное, в Библии не следует искать сведений из области физики, сказал он, хотя кто знает. Я ушел на его фразе «Каждый из нас должен преклониться перед словом Божьим».
Так закончился первый день.
На следующий день я перекинулся парой слов с организатором конференции, Робби Дэвидсоном, встретив его в коридоре. Он не знал, что я не из их рядов, и я спросил его: «Я слышал, как многие исследователи здесь жаловались, что у них не хватает средств на проведение опытов. А вы, должно быть, прилично зарабатываете на этой конференции. Вы что-нибудь жертвуете этим людям?» – «Я тут много не зарабатываю, – ответил Робби. – Первую конференцию мы с женой провели и вовсе в убыток». Я заметил, что у него будут и следующие конференции и, вероятно, стоило бы объявить сбор в пользу кого-то из исследователей. Робби ответил, что поразмыслит об этом.
На фоне того, что я видел вчера, большинство выступлений выглядели повторами. Один за другим докладчики возвращались всё к тем же темам. Единственный доклад, который мне на самом деле хотелось послушать, назывался «Как говорить о плоской Земле с родными и друзьями». И я снова пришел заранее. Доклад должны были читать два «исследователя» – оба казались одинаково самоуверенными, но вроде бы должны были иметь разные точки зрения: один пришел к плоской Земле через христианство, второй назвался неверующим. Неверующий рассказал, что жил около Всемирного торгового центра и 11 сентября видел происходившее в окно. И то, что предстало перед его глазами, не совпадало с тем, что сообщали в новостях. И тогда он начал во многом сомневаться. Очевидно, вскоре после этого он уверовал и в плоскую Землю: стал смотреть видео, пытался их опровергать, но безуспешно (после чего, видимо, решил, что, если человек такого ума, как его, не смог опровергнуть учение, значит, оно верно). Он сказал, что его видение опирается не на Библию – оно опирается на «факты». (Я отметил знакомую уже логику: единственным критерием может быть доказательство. Так что, если вы не можете доказать, что Земля круглая, значит, она должна быть плоской. Что и требовалось доказать.)
Следующий оратор сообщил, что его воззрения основаны на Библии и что учение плоской Земли привлекло его именно тем, что всесторонне соответствует его трактовке Писания. Официальная версия событий 11 сентября не вызывала у него сомнений, пока он не усомнился в форме Земли. Как я успел заметить, это было типично для многих участников конференции: плоская Земля открыла глаза на множество других заговоров. Докладчик сказал, что сомнения в шарообразности Земли привели его к сомнениям в NASA. «Нас не учили думать – нам говорили, что думать». Он видит, что людям промывают мозги, а фтор в питьевой воде еще больше мешает научиться мыслить. Оба оратора тут положительно отозвались о сцене с «красной таблеткой» из фильма «Матрица», и по залу пролетел шелест одобрения. Казалось, этот фильм тут любят все. В зале собрались люди, которые знают правду, и собрались затем, чтобы «разбудить остальных», чему и был посвящен этот день конференции.
Докладчики начали с занятного философского утверждения: не всякая связь есть причина. Наличие свидетельств в пользу того или иного положения еще не составляет доказательства! Факты, говорящие в пользу шарообразности Земли, еще не доказывают, что Земля – шар. Они лишь соотносятся с этим утверждением. Но также они коррелируют (утверждают плоскоземельцы) и с идеей плоского мира. Поэтому ваша задача в беседах с людьми на эту тему – заставлять их делать первый шаг и начинать с сомнений. Строго говоря, одна из самых успешных тактик обращения человека – позволить ему задавать вопросы тебе.
После нескольких смехотворных «свидетельств» в пользу плоской Земли, основанных на тайном сговоре, якобы связавшем Уолта Диснея и Вернера фон Брауна (конструктора ракеты, на основе которой разработан «Аполлон»), мне подарили откровение: если внимательно рассмотреть подпись Уолта Диснея, можно увидеть, что в завитках прячутся три шестерки! Конечно же, это ничего не «доказывает», я догадываюсь, но тем не менее перед нами оно – свидетельство. Значит, его нужно объяснить. Ну и так далее…
Когда доклад вернулся к вопросу о том, как обращать новых адептов плоской Земли, выступающие отметили, что обратить можно не каждого. Например, выступавший на вчерашних «дебатах» оказался безнадежен. «Ему есть что терять, – пояснил один из докладчиков. – Мы никогда его не переубедим». Далее выступающие сообщили, что труднее всего переубеждать ученых и педагогов, потому что они индоктринированы больше всех! Последовал практический совет не тратить время на собеседников, которые утверждают, что не верят ни в какие заговоры. Бесполезно. При этом важно знать детали глобалистской теории. Например, с какой скоростью (якобы) вращается Земля. Докладчик сообщил, что большинство глобалистов плохо знакомы с подробностями своей системы (что, пожалуй, верно), поэтому лучше вытаскивать их в области, где вы «знаете факты». Это особенно помогает в разговорах с незнакомцами, которых ты видишь, вероятно, первый и последний раз. Но общение с семьей и друзьями – это самое трудное.
Цель просветителей от «Плоской Земли» – «посеять» сомнения, продолжили докладчики. Не пытайтесь наседать на людей, особенно если это родные или друзья. С незнакомцами нужно заручиться их согласием потратить время на обсуждение. Никакого наскока. Договаривайтесь о правилах, например: «Вы можете задать мне вопрос, но тогда должны выслушать ответ до конца». О бремени доказывания речь не заходит вовсе. Стратегия такого миссионера – заставить человека усомниться в собственных взглядах или признать, что он чего-то не знает, – и посмотреть, что из этого выйдет.
«Неверующий» плоскоземелец заявил: «Если человек верит, что 11 сентября все происходило так, как показали в новостях, то вам предстоит непростая работенка». В таких случаях, однако, помогает сознание того, что, даже если вы не смогли переубедить человека сразу, семена сомнения, посеянные вами, принесут плод позже. Можно, например, предложить человеку две недели поизучать плоскую Землю тайком, никому об этом не сообщая. Дальше, если изученное показалось убедительным, можно поделиться знанием с окружающими. Затем я услышал самый поразительный совет за всю конференцию: оказывается, лучше завязывать отношения с человеком, которого вы встретили в сообществе плоской Земли. «Посмотрите на тех, кто в наших рядах!» Эти слова зал встретил продолжительными аплодисментами. Выглядело так, будто эти люди пытаются отгородиться от остальных – тех, кто может заставить их усомниться в собственных взглядах.
Потом настало время вопросов из зала.
Первый вопрос был о том, как отстаивать идею плоской Земли в своем церковном приходе. Один мужчина сказал, что встретил враждебное отношение со стороны пастора и боится, что его исключат из числа прихожан. Докладчики ответили, что стоит попытаться обратить других прихожан. Например, можно вкладывать плоскоземельские брошюры в Библии и молитвенники.
Второй вопрос: «Что мне делать, если я прежде всего христианин и хочу знать, не помешает ли увлечение плоской Землей проповеди Писания? Приближается конец света. Мне нужно спасать души». Ответ: «Пытайтесь влиять на свою паству».
Третий вопрос: «Что мне делать, если я куда-то пришел как активист плоской Земли и в аудитории группа людей настроена враждебно к тому, что я говорю?» Ответ: «Установите правила. Они могут задавать вам любые вопросы, но по очереди и до конца выслушивать ответы. Вам не нужно, чтобы вас забросали вопросами, а потом со словами „Да какое мне дело?“ разбрелись кто куда».
Тут один докладчик вспомнил, что один из самых изнурительных разговоров был у него с очень вежливым мужчиной, который раз за разом повторял: «Ладно, Земля плоская, но почему она идеальный круг?» Получив объяснение, этот парень спрашивал снова: «Да, но почему ровный круг?» В этот миг я едва не расхохотался. Если мне случится встретить плоскоземельца на Гарвард-сквер, я теперь точно знаю, что у него спросить. Оратор же, покачав головой, заключил: «Есть люди, которые просто не хотят учиться».
И тут пришло время вопроса, который меня ошарашил. Серьезно. До тех пор я по большей части сохранял самообладание, даже во время вчерашнего обеда, но теперь я не знал, как справиться с эмоциями. Вопрос задал мужчина, рядом с которым стояла девчушка лет пяти-шести с виду. «Что можно сделать, чтобы мою дочь не травили в школе? – спросил он. – Мы взрослые и можем постоять за себя, но она ребенок, и ее притесняют за убеждения родителей». Тут у меня сжалось сердце. Я уже видел на конференции пару ребятишек, но только сейчас осознал всю глубину проблемы. Взрослые плоскоземельцы практически все, по их собственным словам, сначала были «глобалистами» и сменили лагерь после просмотра видео на ютубе. Обратившись однажды, они, наверное, могут еще раз сменить веру. Но какие шансы у того, кто родится и вырастет в секте? Если тебя воспитывают в семье, которая не доверяет науке и день за днем обсуждает заговоры? У этой девчушки невеселые перспективы.
Я ждал ответа со сцены, и у меня задрожали руки.
Сначала зал поаплодировал девочке за верность убеждениям. Затем на лице выступающего заиграла неприятная улыбка. «Дети – лучший пример, которому нужно следовать», – объявил он. Поскольку учитель порицал ребенка за то, что тот заговорил о плоской Земле в классе, человек на сцене посоветовал девочке вести такие беседы в школьном дворе, где учитель не услышит. «Некоторые дети захотят узнать правду». Я оглядел зал. Шансы у меня были один против ста.
Что будет, если я встану и заору «Бредятина!»?
Вместо этого я поднялся с места и вышел из зала.
В тот вечер я не обедал ни с кем из плоскоземельцев и твердо решил выбраться в город. Все равно был последний день конференции, и я не хотел оказаться среди участников торжественного банкета. Так что я устроился пообедать в одном из городских ресторанов.
И пока я ел, меня одолевали разные мысли.
Я думал о тех, кто считает плоскоземельцев безобидными и находит, что лучше всего их просто игнорировать или высмеивать, – понимают ли они, чего ждать завтра. После конференции мне стало ясно, что «Плоская Земля» – это не только глупость, но и опасность. Эти люди организованы и преданы идее. Каждый день они вовлекают в свои ряды новичков. Одно то, что они провели две сессии регистрации новых членов, не говоря уже про саму конференцию, показывает, что их движение растет. Они собирают взносы и покупают рекламу на щитах. Обихаживают знаменитостей. Проводят уличные пикеты, чтобы «пробуждать людей». Уже этим они угрожают науке и образованию. Но кроме того, плоская Земля – важная часть культуры отрицания, захватившей нашу страну в последние несколько лет; из-за этого сотни тысяч людей не желают прививать детей, политики отказываются замечать проблему глобального потепления, а вооруженные люди устраивают марши протеста во время пандемии.
Но плоскоземельцы, на мой взгляд, опасны и сами по себе. Сегодня большинство людей над ними просто потешается. Но посмотрим, сможете ли вы смеяться и дальше, если окажетесь на каком-нибудь их сборище. Было дело, над креационистами мы тоже смеялись. Сколько лет пройдет, прежде чем плоскоземельцы начнут занимать должности в управлениях образования с целью «обличать противоречия» в школьной программе физики? Если вы думаете, что это невозможно, что до такого абсурда не дойдет, взгляните на цифры: в Бразилии в плоскую Землю верят 11 миллионов человек, это 7 % населения страны.
Из FEIC-2018 я вынес два урока. Во-первых, подтвердилась моя догадка, что механизм рассуждения у плоскоземельцев ровно тот же, что и у креационистов, климатических диссидентов, антипрививочников и прочих наукоотрицателей. Их собрали воедино не только содержание их теории, но и порочный метод суждения. По иронии судьбы я кое-что узнал от самих плоскоземельцев о том, какой может быть лучшая тактика противодействия. Сохранять спокойствие. Демонстрировать уважение. Вовлекать в обсуждение. Пытаться завоевать доверие. Думайте что хотите об их воззрениях и теориях, но вести полемику они умеют. Чтобы изменить убеждения человека, нужно изменить его самоидентификацию.
Утром до обратного самолета у меня было больше времени на размышления. Верно, я понял кое-что о том, как разговаривать с наукоотрицателем, но пробил ли я хоть одну брешь в убеждениях плоскоземельцев? Ну, как знать? Нет, я никого не обратил. Никто не сорвал с шеи бейджик и не вышел вслед за мной из зала. Но в этом ли критерий? И это ли цель? На FEIC-2018 я приехал не переубеждать, а изучать, как работает плоскоземельная мысль. Я бы с великой радостью повлиял на этих людей, но не существует таких волшебных слов, чтобы враз переубедить человека, особенно стоящего в толпе единомышленников, которые все съехались на конгресс с явной целью – сплотиться сильнее.
Но, может быть, я хотя бы заронил в каких-то случаях семена сомнения? Когда я перехватил Скибу после выступления, вокруг нас собралась кучка слушателей. Во время обеда с другим лектором я оставил ему немало поводов для сомнения, даже если он не внял моим словам. Вернуть человека из заблуждений такого типа, вероятно, дело не быстрое. Нужно сначала заслужить его доверие. Я не мог бы просто прийти один раз, сообщить им правду и ждать чуда. Но по крайней мере я сделал шаг. Это должно как-то сказаться. А что, если в будущем и другие, осознав проблему, будут делать то, что попытался сделать я?
Дожидаясь своего рейса в денверском аэропорту, я заметил пилота крупной авиакомпании. Внезапно я оказался в «Матрице». Знает ли он? Состоит ли в заговоре? Странное ощущение. Последние сорок восемь часов я провел среди людей, верящих в невообразимый заговор вокруг плоской Земли. А здесь меня окружают люди, скорее всего, ни о чем подобном не думающие. Хотя… как знать? Забавно: даже вернувшись в цивилизацию, я чувствовал себя изолированным. Как будто меня заразили. Может, есть и другая Матрица…
Я поспешил к пилоту, который, остановившись у колонны, что-то писал в телефон. «Могу ли я кое-что спросить у вас?» – обратился я к нему. Он кивнул, но, конечно же, не догадывался, о чем пойдет речь. «Я только что побывал на двухдневной конференции плоскоземельцев. Нет, не беспокойтесь, сам я не из них. Я ученый и приехал, чтобы разобраться, как человек может всерьез поверить в такую дичь. Но некоторые докладчики утверждали кое-что об авиаперелетах и кривизне Земли, и, насколько я понимаю, утверждали ошибочно. Так вот об этом я и хотел бы вас спросить».
Не уверен, что он вполне поверил мне. Хотя я говорил правду, такое не помещается в голове сразу. Но он кивнул и ответил: «Конечно». У каждого из нас было еще немного времени до рейса.
Пилот подтвердил: рассказы о том, что над Южным полюсом компас странно себя ведет, – правда. Об этом есть кое-какая литература, которую он обещал мне прислать (и прислал). Но насчет полетов над Антарктикой все не так. Есть один рейс, о котором мой собеседник знал точно, но вообще-то таких маршрутов немного. Дело в том, что, согласно авиационным правилам, такими маршрутами могут летать только «Боинги-777» или самолеты следующего класса, поскольку борт всегда должен быть в нескольких часах от места, где можно приземлиться в случае нештатной ситуации. То есть, даже если кратчайший путь из Южной Америки в Австралию пролегает над Антарктидой, пассажирские самолеты обычно летят другими маршрутами.
Я спросил, видно ли кривизну Земли из кабины самолета. Он улыбнулся. «Не на десяти тысячах. Я слышал, есть бомбардировщики, которые забираются на двадцать. С такой высоты кривизна заметна. Но сам я никогда этого не видел».
«То есть вы, значит, не в заговоре?»
«Нет, – отвечал он с усмешкой. – Похоже, нет».
Мы обменялись визитками (и позже списались по электронной почте). Я извинился за нелепые вопросы и поспешил на свой рейс. Но, подозреваю, я стал для него героем дня. Ему будет что рассказать друзьям.
К моменту приземления в Бостоне мне стало заметно легче. Я вернулся домой. Два минувших дня казались месяцем, но теперь все было позади. Ездить стоило, но поездка почему-то оказалась тяжкой. Не раз посещало ощущение абсурда и я спрашивал себя: «Это я или это они?» Перед получением багажа я зашел в туалет. Защелкнув дверь кабинки, обернулся и тут же увидел надпись на стене (я не шучу): «Земля плоская».
Было бы красиво на этом и завершить главу, но история о плоской Земле здесь не заканчивается. Вернувшись домой, я благодаря моим наблюдениям и рассказам стал кем-то вроде знаменитости. На вечеринках люди собирались вокруг меня и просили еще раз рассказать о поездке на «Плоскую Землю». Я уже знал, что буду писать об этом в книге, но всем было настолько интересно, что я решил не ждать. Через семь месяцев я опубликовал главную статью одного из выпусков Newsweek (от 14 июня 2019 года); текст вышел с удивительным заголовком «Земля круглая».
Потом я несколько раз выступал на радио и еще в каких-то медиа, и все это привело меня на обед с одним бостонским физиком, который меня услышал на NPR[5]. По его приглашению я написал колонку «Призываю всех физиков» в American Journal of Physics. Там я вновь рассказываю о своих приключениях, но кроме того призываю ученых всерьез отнестись к проблеме плоской Земли. Я провел два дня, беседуя о стратегии убеждения, но теперь я просил людей с физическим образованием помочь мне разгромить следующую конференцию «Плоской Земли», предоставив «железную аргументацию».