Ли Лонли
Dream girl
Рукописи не горят
Рукописи не горят? Серьёзно? А вот сейчас мы это проверим… С какой-то не свойственной мне издевательской ухмылкой я взяла единственную бумажную копию моего последнего (собственно, он же и единственный) сборника рассказов и вышла на улицу. Сейчас на моей любимой набережной ветер, поэтому туда просто нет смысла идти… Дорога к парку заняла ещё несколько минут. Раннее утро, только-только светает. Сегодня солнце, похоже, не спешит вставать. Я присела возле тяжёлой урны и заглянула внутрь. Пусто. Отлично. Самое место для крематория никем не признанного творчества. (А, так тебе ещё признания хотелось, гений ты доморощенный!) Достала спички, в ярости рванула обложку из подшивки. Снова стало невыносимо больно от безапелляционной размашистой надписи поверх моего названия – "Вернуть аФФтару. В макулатуре не нуждаемся"…
Да кто ты такая, чёрт бы тебя подрал! Сильно сомневаюсь, что ты это вообще читала… Да, возможно, я не гений. Но ты вообще никто. Богатенькая девочка, упивающаяся властью единоличного руководства в единственном в городе издательстве. В единственном… Был бы у меня хоть какой-то выбор, в жизни не пришла бы к тебе. Ну не люблю я приторных кукол, хоть режь! Тошнит меня от вас. Это просто смешно, что у вас есть власть над нами – раз уж мы хотим получить хоть каплю известности…
Всё, хватит. Конец антилирическому отступлению. Достала спичку, чиркнула о коробок и поднесла к листу – тот мгновенно вспыхнул и опалил мне пальцы. Чертыхаясь, бросила горящий лист в урну. Вот так легко… Ещё как горят, рукописи эти… Собственно, я проделываю это уже не в первый раз, если уж быть честной до конца – несколько толстых тетрадей с подростковыми стихами я точно так же рвала на клочки и жгла: горят как миленькие, не оставляя и следа. Точно так же, как в этот раз. Никаких тебе поучающих незнакомцев, никаких менторских наставлений… Вдруг вспомнился Иван Бездомный и его первый разговор с Мастером: «Ваши стихи хороши? Скажите мне, и я вам поверю. – Чудовищны. – Не пишите больше. – Не буду» (не дословно, да и чёрт с ним – смысл ведь от этого не меняется)… Вообще странно, что поэт так легко согласился, и ему даже стало от этого легче… Если уж ты считаешь свои стихи чудовищными, ну не пиши их, действительно… Зачем же ждать указания сверху… Вот тут уже вспомнился Егор Летов: «Если то, что ты делаешь, не заставляет тебя самого прыгать до потолка от радости и гордости, значит, ты делаешь дерьмо». Он прав, конечно. На все сто…
Ну что? Второй пошёл? Пошёл, куда же он денется… И второй, и третий… Не могу сказать, что мне становилось легче. Потому что нет, не становилось. Просто другого выхода не было…
– Что, не становится легче?
От неожиданности я вздрогнула. Я и не заметила, как старик подошёл и присел на лавочку неподалёку. Интересно, давно он за мной наблюдает? Я вздохнула:
– Не становится…
– Вы не верите, что рукописи не горят?
Я злорадно ухмыльнулась:
– Вы же видите: горят, ещё как горят…
– Это ничего, что на вашем компьютере дома остался оригинал?
– Ну-у… может быть, поэтому мне и не становится легче от физического уничтожения этого… – я откинула длинную чёлку с лица и решительно взглянула на собеседника. – Но это ничего. Я вернусь домой и закончу то, что начала. Удалить это с компа вообще никаких проблем не составляет. Я это сделаю нажатием одной кнопки.
– Не жалко?
Я пожала плечами:
– А смысл жалеть?
Он покачал головой.
– Никто не жалеет. Поначалу.
Разговор нравился мне всё меньше.
– Вы меня извините? У меня нет желания это обсуждать.
– Разве? – спросил он, и я вздрогнула. – Если бы вы действительно хотели сделать то, что вы сейчас делаете, я бы здесь не появился. Всему на свете есть причина.
– Откуда же вы появились?
– Вы ведь не это хотите знать, правда? Спросите то, что вас действительно интересует.
Я задумалась.
– Зачем я это делаю? То есть не то, что сейчас, а… Зачем я вообще пишу? Для кого? Для чего? Кому это надо?
Старик ответил моментально – словно у него были заготовлены ответы на любой вопрос, который я могла задать:
– Людям, конечно… Вы ведь не думали, что я сейчас скажу, будто ангелы на небе читают ваши нетленные творения и плачут от восторга?
Я улыбнулась сквозь слёзы.
– Нет. Просто я не верю в ангелов.
– А вот это зря, милая. Они-то в тебя верят!
Я взглянула на него резко и осуждающе: мол, взрослый человек – и такая банальность! Не смешно даже… Отвернулась и подожгла очередной лист:
– Если там, на небе, читают мои творения и считают их нужными, почему они ничего не делают для меня? Сейчас, когда я усомнилась, стоит ли мне продолжать писать…
На этот раз ответом мне была тишина. Я повернулась к старику, но его уже не было. Мне на секунду стало страшно – но только на секунду, потому что почти сразу же мной овладела привычная апатия. Я молча дожгла свои творения, выбросила спички и пошла домой.
На выходе из парка краем глаза увидела яркий плакат, на котором крупными кровавыми (ну что я говорю – конечно же, красными) буквами было напечатано: числа такого-то, по адресу такому-то, открывается новое издательство. Приглашаем молодых, ранее не публиковавшихся, авторов посетить праздничное мероприятие по случаю нашего открытия. Произведения первых ста посетителей будут опубликованы за счёт издательства.
И ниже мелкими буковками: посмертно.
***
Солнце в это утро так и не встало.
февраль 2008г
Каждый сам выбирает чему верить
Может быть, это странно, но я никогда не боялась их. Не могу объяснить, кого – их: для меня это просто – они… То есть те, кого не видят простые смертные. А что их бояться? Если бы я была им нужна, они бы давно уже со мной что-то сделали.
То, что они есть, не вызывает лично у меня никаких сомнений. Многие видели их… Карлос Кастанеда видел, когда сидел в темноте во дворе Дона Хуана и смотрел короткими взглядами сквозь опущенные ресницы. Он видел быстрые тени – это и есть они. И бояться их смысла нет. Просто примите их присутствие как данность и живите себе спокойно. Или – если вам так проще – успокойте свои сомнения. Сделайте вид, что их нет. Что вы в них не верите. И тогда… тогда они просто уйдут и не будут вам докучать. А смысл тратить время на тех, кто в тебя не верит?
Они не злые. То есть среди них попадаются, конечно, и злые, но они такие не все…
Зачем они приходят к нам? А зачем обычно приходит блуждающий в темноте уставший, голодный, замёрзший странник, если видит впереди свет в окне или огонь костра? Редко когда он приходит поесть. Чаще просто погреться. Поговорить немного и погреться – чтобы хоть на какое-то недолгое время перестать быть одиноким в этой холодной бездушной темноте…
***
Я чувствую тебя. Ты всегда со мной рядом, и мне неважно, кто ты. Ты хотел рядом со мной спастись от одиночества, а вышло так, что ты спас от одиночества меня, и я благодарна тебе за это…
Я чувствую тебя… Не знаю точно, с какого времени, но это и неважно – всё на свете потеряло значение с тех пор, как ты со мной. Я не знаю, ангел ли ты мой или просто голодный путник, случайно согревшийся у моего огня. А может быть, ты и есть огонь для моей уставшей, насквозь замёрзшей души…
Я чувствую тебя. Иногда я вижу твою тень. Иногда я слышу твоё дыхание за спиной. Я лгала самой себе, когда убеждала себя, что тебя нет… когда просила тебя не говорить со мной и ничем не обнаруживать своё присутствие… прости меня. Я очень боялась сойти с ума… теперь уже не боюсь.
Я чувствую тебя. Ты всегда со мной, и чаще всего тогда, когда рядом больше никого нет. Когда я ложусь спать, я слышу твоё дыхание очень отчётливо, и мне от него спокойно… Спасибо за то, что ты есть. Я чувствую тебя…
***
Нет, доктор, что вы… зачем мне говорить с самой собой? Я и так прекрасно знаю все свои мысли, мне вовсе незачем озвучивать их. Я ведь уже объясняла – я говорю с ним… Нет, я не больна. Никаких голосов я не слышу. Ничего они не просят и не требуют. Я не должна убивать кого-то или себя. Никому от меня ничего не надо…
Эй, да вы не слушаете меня! Вы так сильно заняты разговором с дежурной сестрой? Чем она вам поможет? Я ведь лучше знаю, что со мной происходит! И я здесь, стою возле вас, говорю с вами – и уже начинаю переходить на крик, пытаясь объяснить вам хоть что-то, пытаясь достучаться до вас, обратить на себя ваше внимание… Вы даже не смотрите на меня… Стою рядом… Доктор, взгляните на меня, наконец! Вот же я: стою рядом с вами и кричу…
Но кто это лежит, привязанный к моей кровати?
***
– Попытка самоубийства. Как это могло прийти ей в голову? Зачем она открыла окно, если на нём всё равно решётки?
– Доктор, мы этого не знаем. Она всё время молчит… Мы услышали глухой удар, и я пришла посмотреть. Когда я увидела в глазок, что она стоит на подоконнике и бьётся головой о прутья решётки, я вызвала санитаров.
– Они пришли сразу же?
– Да, доктор. Ключи были у меня. Они быстро вошли, схватили её и надели рубашку. Мы завязали рукава, вкололи успокоительное, положили пациентку на кровать и ушли.
– Вы хотите сказать, что не привязали её сразу?
– А зачем? Она и так была в состоянии крайнего истощения, не спала несколько ночей. Полнолуние пугало её. Руки были связаны. Окно было закрыто.
– Вы это хорошо помните?
– Конечно, доктор. Я лично закрыла окно. На замок… А когда мы во второй раз услышали то же самое, вошли в комнату и снова увидели её на подоконнике… Я не знаю, как она могла открыть окно. Клянусь! Как могла освободиться из рубашки, каким чудом смогла открыть окно… Она снова билась головой в решётку. Тогда мы и привязали её к кровати. Добавили успокоительного. Оставили санитара дежурить возле неё, и вот… – худенькая женщина растерянно развела руками.
– И вот она в коме, а позвонили вы мне только полчаса назад, – доктор чеканил каждое слово так, будто хотел отхлестать сестру этими словами, а та с каждым звуком всё больше сжималась, сутулилась и втягивала голову в плечи, словно каждое слово-удар достигало цели, причиняя ей физически ощутимую боль. – Вы будете наказаны, сестра. За превышение служебных полномочий. Вы не имеете права давать пациентам успокоительное. А если она скончается, вы будете отданы под суд. Теперь остаётся только ждать…
– Да, доктор, – еле слышно произнесла медсестра и ещё больше опустила голову вниз.
– Продолжайте дежурить возле неё круглые сутки. Как только что-то изменится – сразу дайте мне знать, – доктор резко развернулся и ушёл, оставив худенькую женщину в моей палате.
Она повернулась в сторону единственной в комнате койки и в бессильной ярости уставилась на меня – то есть на ту, кто лежала там сейчас, связанная и полностью обездвиженная. Я не чувствовала её больше. Не чувствовала её собой…
***
– Не спится?
– Нет. Я никогда не сплю, когда луна круглая. Она как-то влияет на меня…
– Тревожно?
– Не всегда. Иногда она просто манит меня к себе. Иногда я хочу спрятаться от неё. А иногда просто люблю любоваться её отражением в падающих каплях дождя…
Я почувствовала, как он улыбается в темноте:
– Ты всегда была романтичной… Даже когда отказывалась признаться в этом самой себе.
– Почему ты так думаешь?.. То есть… откуда ты знаешь?
– На самом деле ты просто хотела спросить, кто я.
Я усмехнулась, несколько долгих секунд всматривалась в его – такое родное – лицо, и покачала головой.
– Правда? Если бы хотела, именно это и спросила бы. Мне неважно, кто ты. Гораздо важнее, почему ты здесь.
– Ты мне нравишься, и я пришёл, чтобы забрать тебя отсюда. Или у меня просто есть приказ доставить тебя в одно место… и мне абсолютно всё равно, кто ты. А может быть, я призрак… Был когда-то сумасшедшим, лечился в этой клинике, в этой самой палате, а дежурная сестра проводила на мне эксперименты, довела до самоубийства, и теперь я хочу ей отомстить. Впрочем, ты и сама сумасшедшая. Так что, возможно, я лишь плод твоего воображения… Могу предложить тебе ещё кучу вариантов, но времени у нас не особо много… Выбирай сама, что тебе больше нравится – или придумай собственный ответ. И в любом случае собирайся, я действительно пришёл за тобой.
Я помедлила, пытаясь определить хотя бы для себя, какая версия мне нравится больше, но так и не решила. Это было совершенно не важно.
– Ты хочешь сказать, что моя жизнь закончена?
– Жизнь? – он широко улыбнулся. – Милая, это ты называла жизнью?
– Но я была счастлива…
– Ты не знаешь, что такое счастье. Пойдём со мной, я тебе покажу.
– Ты это серьёзно? Ну пойдём… всё лучше, чем оставаться здесь. Какой смысл мне здесь торчать? – Вспомнив кое-что важное, я оглянулась на койку, на которой всё ещё лежало тело, бывшее когда-то моим, и с сожалением посмотрела на него. Я привыкла к себе такой… – Я так понимаю, в это тело я уже вернуться не могу?
– Конечно, нет. – Он был нетерпелив. Протянул мне руку слишком резко. – Давай руку, ты ещё не умеешь летать.
– Летать? – моё сердце радостно застучало. Давно такого не было… мне начинала нравиться такая жизнь…
Мы прошли сквозь решётку и остановились на карнизе. Холодный ветер дунул мне в лицо, и я застыла в нерешительности.
– А как же моё тело? А дежурная сестра?
– Тело больше не твоё. Оно уже не принадлежит никому. Или принадлежит демонам ночи, пока луна будет круглой… В любом случае, жалеть о нём не стоит. Через несколько дней никто уже не вспомнит, что оно вообще было… Сестра будет наказана (я увидела, как сильно он стиснул зубы) по заслугам…
– Так это правда? Она виновата в твоей смерти? Значит, остальные варианты были просто для заморочки?
Он секунду помолчал…
– Да, это правда. Но правда и то, что ты мне нравишься… Слушай, ты же не хочешь провести всю ночь на подоконнике "дурки"? Полетели, я покажу тебе рассвет…
***
Вы просто не поверите, каким красивым может быть рассвет. Когда рядом поле спелой пшеницы, дурманящий запах свежескошенного сена и луговых цветов, шёпот ветра в траве и река. И – солнце… медленно встающее откуда-то из-за горизонта, чуть золотящее всё вокруг, улыбающееся всему миру… И рядом кто-то, кого ты знаешь уже тысячи лет, такой близкий и родной…
Честное слово: это самый прекрасный рассвет в моей жизни. Я хочу сказать – это просто мой первый рассвет…
***
…Только что проснувшийся, ещё зевающий и потягивающийся, рыбак случайно, краем глаза, увидел две дрожащие тени. Сначала они, казалось, были сотканы из плотного густого тумана, но вот туман рассеялся, и через мгновенье взмахнули серебристыми крыльями две большие светлые птицы. Они легко поднялись в воздух, покружили над рекой, как будто с кем-то прощаясь, и улетели навстречу солнцу.
Рыбак ещё несколько минут тёр глаза и всматривался вдаль, думая об удивительных птицах, но вскоре забыл о них. А смысл? Всё равно ему никто не поверит…
февраль 2008г
Луна была не круглая
Луна была не круглая. Не зловещая. И не было страшных, нависающих над городом грозных туч. И не было никаких тревожных предчувствий. И не было в жизни Элис никаких несправедливостей, несчастных любовей, невзаимностей и прочей дребедени, за которые можно было бы кому-то отомстить. Да и вообще: кто придумал, что всё происходит исключительно в полночь или полнолуние?
Конечно, в этом что-то есть. В полнолуние ведьмы летят на шабаш, оборотни ищут добычу, вампиры зовут жертв, а несчастные сумасшедшие в больничке начинают волноваться… А как тут не волноваться, когда ночью за стенкой вдруг услышишь протяжный волчий вой?
Сегодня Элис было всё равно, какая там на небе луна. Ей просто хотелось летать. В конце концов, когда ты умеешь летать, а на улице нет людей, от которых надо прятаться, нет сборища бывших подруг, летящих на шабаш, и нет урагана, уносящего тебя по своей воле, куда ему вздумается, почему бы и не лететь? Элис подумала об этом и посмотрела в зеркало. Отражение с улыбкой пожало плечами.
В самом деле – почему бы и не полететь? Ей сразу стало так спокойно и хорошо от внезапно пришедшей мысли… Но не хотелось бежать вот так сразу… Хотелось чуть-чуть насладиться вдруг осознанной свободой. Элис прошла на кухню, налила манговый сок в высокий тонкий стакан, вернулась в комнату, открыла окно, села на подоконник, отпила глоточек сока и зажмурилась от удовольствия… Как же всё-таки здорово, когда не надо куда-то спешить, кому-то что-то объяснять, чувствовать себя виноватой непонятно за что…
Элис и не заметила, как закончился сок. Просто кошка с разбега заскочила к ней на колени и подтолкнула руку, в которой был стакан, а из него ничего не вылилось.
Вместо того, чтобы ругать кошку, хозяйка отставила стакан в сторону и нежно прижала к себе любимое животное. Кошка довольно замурлыкала.
– Тоже помурлыкала бы с тобой, но мне пора, простишь? Я не слишком долго…
Элис встала, улыбнулась, поцеловала кошку в холодный мокрый нос, аккуратно уложила её в уютное кресло, а сама вышла в окно.
***
Луна была круглая – это было прекрасно видно в открытое окно рыжей девушке в шёлковом японском кимоно, сидящей за компьютером. Она вытянула ноги, меняя неудобное положение тела, и медленно потянулась за стаканом сока. Манго, конечно. Её любимый сок. Наслаждаясь маленькими глоточками холодного сладкого напитка, Криста медленно читала на мониторе то, что только что написала. Угу, отлично… хорошо бы где-то (то есть везде по тексту) написать, что волосы у Элис были не рыжие. А то привыкли, чёрт, к рыжим ведьмам… Достали уже! Кем же её сделать? Ммм… блондинкой? От одной этой кощунственной мысли Криста поперхнулась и закашлялась. Не хватало… Брюнеткой, конечно, ещё куда бы ни шло. Хотя можно ведь ничего не писать, и тогда каждый додумает сам (здесь писательница улыбнулась – конечно, у режиссёра Элис непременно будет рыжей: в этом она даже не сомневалась).
И снова луна. Чёрт бы её подрал, эту луну… Хоть и написано, что не круглая и не зловещая, всё равно всё крутится вокруг неё. Не писать о луне вообще ничего? Но как тогда описывать ночь? Ведь даже если пишешь, что "луны не было", всё равно пишешь о проклятом светиле… А вообще ничего, сойдёт. И в целом читается неплохо… Никому не нужные шабаши прекратились. Справедливость восторжествовала. Ведьма освободилась от действия полнолуния и обрела свободу летать, когда ей вздумается. Всё отлично. На этом можно закончить. И так уже дальше всё понятно…
Писательница быстро проскроллила на экране роман в обратном направлении, и на заглавной странице уверенно напечатала большими буквами название своего творения: ПРОКЛЯТАЯ ЛУНА.
Дело сделано. Пусть теперь так и остаётся. И потом – название вполне соответствует описанному сюжету: красной нитью проходит через роман постепенное избавление от полнолуния несчастных зверомагов и свободомыслящей ведьмы. Ну и отлично.
Криста написала электронное письмо редактору, прикрепила в него длинный файл (который всё ещё назывался "Счастливое избавление") и уверенно нажала кнопку "отправить". Всё, на сегодня дел больше нет.
Девушка встала, повела плечом, вздрогнув от щекотки сползающего с её тела шёлкового кимоно, и, оставшись абсолютно голой, поискала глазами метлу… найдя, взяла её в руки, на мгновенье зажала метлу между стройными бёдрами, пока руки были заняты вытаскиванием шпилек из сложной причёски, и уже минуту спустя в полной готовности шагнула за окно. Белоснежное тело в сиянии круглой луны было просто восхитительно.
Ну что, сегодня к реке? Пора уже начинать избавление от этих никому не нужных сборищ…
…Проклятая луна!
февраль 2008г
Прогулка в раю
Был самый обычный весенний день. Сквозь тучи проглядывали ослепительные солнечные лучи. Зеленела первая пробившаяся трава, щебетали прилетевшие с юга птицы. Время от времени налетал совсем не холодный, а тёплый и ласковый ветерок. Идиллия, да и только. Жанна шла по улице, по которой проходила уже тысячи раз, и вдруг боковым зрением заметила сбоку, на траве, на куче сваленных прошлогодних листьев, труп чёрной кошки.
Отвернулась и зажмурилась. Смерть сама по себе – не самое приятное зрелище, а кошек Жанна любила, так что её радужное настроение мгновенно испортилось. Она вздохнула. Посмотрела ещё раз на несчастную кошку, по всей видимости, сбитую машиной и отброшенную в кучу пожухлых листьев небрежным дворником, зажмурилась и быстро произнесла:
– Господи, спаси душу несчастной кошечки. Пожалуйста. Пусть ей там будет хорошо. Кошки должны попадать в рай – это справедливо.
Вкрай офигевшая, Жанна заметила краем глаза, как от тела мёртвой кошки отделилась полупрозрачная тень, с благодарностью кивнула ей и медленно растворилась в дрожащем воздухе. Девушке стало немного не по себе, она поёжилась и сильнее закуталась в объёмный полосатый шарф. Стоять и рассуждать на тему "что это было" Жанне было некогда, поэтому она решила выбросить странное происшествие из головы и поспешила дальше по своим делам.
Через несколько минут она увидела лежащего на асфальте отвратительно грязного бродягу – то ли смертельно пьяного, то ли просто мёртвого. Внутри неё раздался шипящий шёпот:
– Давай, попроси за него!
По её телу пробежали мурашки.
– Вы что, издеваетесь надо мной, что ли? – пробормотала Жанна и без оглядки поспешила вперёд, сильно ускорившись. Через секунду она услышала за собой шаги, а ещё спустя мгновение на её плечо легла чья-то рука.
– Не так быстро, девушка. Я устал гнаться за вами, – мужчина среднего возраста, одетый во всё чёрное, не казался, однако, загнанным.
– Зачем же вы гнались? – привычно усмехнулась Жанна, но наткнувшись на стальной взгляд незнакомца, тихо добавила: – Простите. Я сегодня немного не в себе.
– Ничего, это бывает, – Жанна в тысячный раз удивилась тому, каким успокаивающим может быть мужской голос в стрессовой ситуации. Она оглянулась туда, где лежал бродяга, и ничего не увидела.
– Его там больше нет. Если вам интересно, я могу немного рассказать об этом.
Жанне было интересно, тем более что шли они всё равно в одном направлении. Дорога проходила через парк, погода была отличная, ей хотелось пройтись там медленно, но одна ходить медленно она не любила, так что неожиданный спутник, ещё и так заинтриговавший её, пришёлся весьма кстати. Да и надо было немного успокоиться – не каждый день видишь такое…
– Что же вы хотели мне рассказать? – спросила девушка, вглядываясь в беспристрастное лицо незнакомца – тот был явно не настроен флиртовать.
– Для начала я бы показал вам кое-что, – без тени улыбки сказал мужчина и кивнул на чудесную тенистую аллею среди цветущих жёлтых кустов.
Несколько минут они шли молча – Жанна подумала, что незнакомцу нужно собраться с мыслями: он продолжал молчать. Вскоре ей надоело смотреть под ноги, бодрое настроение понемногу возвращалось, она стала смотреть по сторонам… и что-то внутри неё неожиданно дрогнуло. Несколько секунд Жанна смотрела на стройные яблоньки с крошечными яблочками, на кусты с нежными чайными розами, на высокую зелёную траву и не понимала, что не так.
Вдруг осознав явное несоответствие картинки реальности, она резко остановилась.
– Так. Стоп. Что происходит? Я чего-то не понимаю? – спросила девушка, ни к кому персонально не обращаясь. – Ещё только конец марта, какие яблочки? Откуда розы? Их здесь вообще никогда не было.
Незнакомец оставался бесстрастным.
– Вы бы очень удивились, если бы я сказал вам, что мы сейчас… в раю?
– В раю?! – повторила она, находясь в полной прострации. – Вы хотите сказать, что я… я…
– Умерла? О нет, что вы! Просто… Скажем так – вы заслужили право на эту прогулку и ответы на некоторые свои вопросы.
– Чем же я заслужила столь неожиданное счастье? – Жанна сказала это немного высокомерно, но незнакомец, похоже, не обратил внимания.
– Вы попросили о кошке. О спасении её души, понимаете? Не задумываясь, есть ли у животного вообще душа и может ли она после смерти попасть в рай. Думаете, много людей разделило бы ваш порыв?
Жанна помолчала, задумавшись.
– Хотите сказать, я ненормальная?
– Нисколько. Я бы сказал – просто более чувствительная и отзывчивая, чем многие другие.
Она улыбнулась:
– Тогда ладно. А кошка… ну… попала сюда?
– А вы посмотрите под ноги.
Жанна глянула вниз и увидела пушистую чёрную красавицу, гордо идущую рядом. Кошка шла, довольно задрав хвост, мурлыкая и не отставая от Жанны ни на шаг. Девушка готова была поклясться, что кошка счастлива и улыбается.
– Я рада, – выдохнула она. И снова оглянувшись по сторонам, спросила: – Так, значит, это здесь обитают святые?
Незнакомец усмехнулся.
– Милая моя, – сказал он неожиданно поучительным тоном. – Если бы здесь обитали исключительно святые, меня бы здесь точно не было. Да и вообще – почти никого не было бы.
– Кто же здесь есть?
– Те, за кого попросили.
Немного поразмышляв над полученной информацией, Жанна недоверчиво протянула:
– Тогда здесь собрались все? Вообще все?
– Вы что же, действительно думаете, что многие в состоянии попросить за кого-то? Даже за человека, не говоря уже о кошке…
– Но… подождите. Это же ни в какие ворота не лезет. Нас всегда учили, что в рай попадают только святые. И что он – ну этот рай – выглядит как безмятежный сад с яблоньками.
– Вы всё ещё цепляетесь своим неограниченным разумом за ограниченные мировоззрения, Жанна. Позвольте себе видеть больше. Вы хотели видеть сад? Вы увидели сад, чего же боле… Кроме того, так было легче привести вас сюда – помните, мы ведь гуляли в парке…
– А вы что видите?
Мужчина вздохнул:
– Я всегда любил море. Так что сейчас я иду с вами по морскому берегу. По чистому песку. Возле самой кромки воды.
– Можно, я тоже увижу ваше море?
Не дожидаясь ответа, Жанна на секунду зажмурилась, и, вновь открыв глаза, увидела берег моря и бесконечную синюю даль. Тогда она подумала о странном чёрном одеянии собеседника и взглянула на него.
Осматривая своё новенькое ярко-жёлтое кимоно с широким красным поясом, мужчина улыбнулся:
– Значит, таким вы хотите меня видеть? Что ж… Мне нравится…
Девушка удовлетворённо кивнула, словно ученица, безупречно выучившая урок.
– На чём мы остановились? – спросила она, готовая принять любую информацию. Теперь она ничему бы не удивилась.
Он улыбнулся:
– Собственно, ваше развитие не останавливалось, Жанна. Вы перешли на другой уровень восприятия. Вся истина внутри вас. Интуитивно вы это знаете. Но ваш разум по привычке продолжал цепляться за условности. Сейчас мы это изменили.
Девушка открыла рот от изумления:
– Изменили? Что именно изменили? Я больше не я?
Незнакомец в очередной раз улыбнулся.
– Физически вы можете жить так же, как раньше. Духовно вы теперь окончательно освободились от навязанных вашим обществом стереотипов. Теперь у вашего восприятия нет ограничений. А прогулка наша подошла к концу, – неожиданно сказал мужчина, наклонился, поднял что-то с песка, выпрямился и положил это "что-то" в руку Жанне. – Прощайте. Мне было приятно встретить ещё одного человека, готового воспринять Истину.
Не успела девушка что-то ответить, как незнакомец исчез. Исчезла и кошка, и яблоньки, и розовые кусты. Остался парк, деревья с распускающимися почками, зелёная трава, пение птиц, яркое солнце и лёгкий тёплый ветерок.
И необыкновенной красоты маленькая морская ракушка, зажатая в руке.
февраль 2008г
