Ли Данре
Тотариал

Глава 4. Голос

“…Коль скоро правда ненависть рождает,

Должна неправда порождать любовь.”

Джузеппе Баттиста “Обманщица”

Перевод Евг. Солоновича

Френк

Гордость – единственное качество, которое держит меня все эти годы на плаву. Даже проигрывая, обычно, я предпочитаю преподносить сей факт как победу или же начинаю гордо игнорировать его. Глубоко дыша, я урезонила свою ненависть, пусть и через попытки пресечения диалогов с плетущимся за мной юношей. Но я знала что он там, позади меня, и я ведущая, хоть и проигравшая.

–

"Дорогой Мартин,

А ты был когда-нибудь на большой-большой полянке одуванчиков? Не важно белых или желтых. Главное, что – одуванчики. Говорят, на одной из планет во вселенной, есть такая, где таких полян очень и очень много. Куда ни глянь они повсюду. Поэтому люди потеряли интерес к ним, больше не говорят восторженно: "О, ты видишь это? Это же целая полянка одуванчиков", а всего лишь "смотри, опять эти одуванчики..". Я рада что в нашем мире это большая редкость, что мы можем при виде такой мелочи получить кучу позитивных эмоций. Сегодня мы с Джефферсоном нашли такую поляну и я бы хотела подарить тебе наши впечатления об этой находке. Мы тщательно ищем тебя и скучаем, только, прошу, пожалуйста, не теряй надежду.

С нетерпением жду встречи,

Элизабет. "

–

Девушка с желтым одуванчиком сидела на лавочке и о чем-то мило ворковала со своим собеседником. Я не видела ее лица, она сидела ко мне спиной, желтый одуванчик приковал мой взгляд как под гипнозом. Медленно и неуверенно я подняла свои глаза на юношу, что сидел рядом с этой очаровательной особой и тогда я встретилась взглядом с ним. Кареглазый брюнет, с веснушками на лице. Это лицо мне было знакомо мне ближе всех, я узнала бы его из тысячи, грудь сжалась под давлением его мимолетного взгляда и я тут же кругом развернулась к моему спутнику.

– Джей, ты ведь понимаешь, что мы не пара? – сбивчиво затараторила я, чувствуя как спину прожигают взглядом.

– Да, но это поправимо, малыш, – назло мне этот придурок медленно протягивал каждое слово, вылетающее из его уст.

– Знаю, что поправимо, ты только сильно не обольщайся, – прежде во мне никогда так сильно не боролись два чувства, где первое – чувство брезгливости, а второе – соперничества. Я шагнула на встречу к Джеймсу, все еще ощущая на себе внимание со стороны, запустила свои пальцы в его темные, слегка взлохмаченные волосы и нежно прикоснулась к губам. Шах и мат, Стив Форбс. Эти карие глаза, что остались за моей спиной принадлежали моему бывшему парню. Наши отношения продлились недолго, около месяца, но дружили мы намного дольше. Нас с детства растили как будущую пару, которая унаследует крупные компании богатых родителей. И мы свыклись с этой мыслью, любви там толком не было, только уважение, но он его растоптал, когда изменил мне на вечеринке в моем доме. Сейчас мы оба находились на тропе соперничества, где победившим будет тот, кто вперед найдет хорошую замену другому. Джеймс поддался на мой поцелуй и сильной хваткой прижал к себе за талию. Этот поступок я расценивала как крайнюю меру. Но самое ужасное во всем этом то, что мне начала нравиться физическая близость с ним, хотя морально меня окутало отвращение. Неприязнь к этому человеку, нет, не к человеку, к себе захлестнула меня волной.

– Может поедем ко мне? – прошептал он мне на ухо, когда мы отстранились друг от друга. Я аккуратно обернулась через плечо, но на скамье уже никого не было. Выдох. Тут до меня дошли слова Коллина и я резким движением оттолкнула его от себя.

– Фу, даже не мечтай! Это было мерзко, научись сначала целоваться.

– Это был твой порыв чувств, не мой, солнце, – он аккуратно поправил мне прядь волос за ухо, я же замотала головой в стороны, пытаясь тем самым отряхнуться от его рук и губ. Мерзость.

– Чувств? – я попыталась как можно больше вложить пренебрежения в голос, – Я воспользовалась твоей слабостью, чтобы доказать свою правоту. Не драматизируй.

– Ууу, драматизируешь здесь, кажется, ты, детка, – он заулыбался пуще прежнего, – И перед кем же ты хотела доказать правоту?

– Это не твое дело, – зло ответила я. С каких пор Джеймс Коллинз стал таким проницательным? Бесит.

– Эй, солнце, ты воспользовалась мной, поэтому это как раз мое дело.

– Думаю, ты утрируешь, – высоко задрав голову, я толкнула парня в плечо, проходя мимо. Мне показалось это будет выглядеть очень круто, хоть и пошла я не в том направлении, но чем черт не шутит. Моя неуклюжесть внесла свою лепту и, со следующим шагом, я почувствовала острую боль большим пальцем ноги, а следом, по законам гравитации, полетела вниз прямиком в лужу грязи. Колени обожгло от падения, одежда приняла мокрый вид, изменив цвет на коричневый. Стыд затмил все мои предшествующие чувства и только спустя секунду, подняв глаза на Джеймса, я увидела, как тот уже пополам согнула от смеха.

– Ауч! – громко сказала я, уже вся красная от злости. Аккуратно выставляя руки на сухую поверхность я принялась вставать.

– Подожди-подожди, – задыхаясь от смеха повторял этот придурок, – давай я тебе помогу, – он протянул мне руку, я грубо ее оттолкнула.

– Да пошел ты! – и поднялась с колен, отряхнувшись, грязь всё равно осталось на одежде. Мишель подождет, завтра с ней поговорю.

– Ты куда? Машина в другой стороне! – Джеймс кричал мне вслед. Я, не оборачиваясь, показала ему средний палец и пошла домой.

***

Незнакомый мужской голос, ворвавшийся в мое сознание вдруг резко принялся молить о помощи. Ни имени, ни понимания того, где я нахожусь, меня преследовали только три слова:

– Френк, помоги мне…

Глава 5. Услуга за услугу

“Крупное предательство похоже на преданность.”

Японская пословица

Френк

– Френк, помоги мне..

Этот голос явился ко мне во сне, голос молодого юноши. Странно было то, что я не была способна его увидеть, потому что сама я странствовала в темноте. Место походило на больничный бокс, только не с белыми стенами, а с черными. И этот голос, он проносился по всему помещению и отдавался эхом от стен, словно теннисный мячик. У этой комнаты была атмосфера темницы, что меня настораживало и даже немного пугало. Но парень, который просил о помощи, звучал куда более встревоженно. Возможно, его пугало что-то более страшное, чем неизвестность, что-то жестокое и невообразимое. И что же тогда скрывается в этой темноте?

***

7:05. Звук бьющиеся посуды, крики родителей и воспоминания о вчерашнем дне – свалились тяжелым грузом мне на голову. Доброе утро, мир. Я уже не помню, когда последний раз заводила будильник, с большим успехом, его функцию заменили мои "любимые" родители.

“Какой позор” - по крупицам я вспомнила вчерашний проигрыш, Стива и этот чертов поцелуй с Джеймсом, а потом лужа грязи и как я шла по улице в этом тряпье. Взгляд упал на брошенную грязную одежду в углу, я скорчилась и, зайдя в гардеробную, подобрала себе новый образ, под стать моему настроению – черная блузка с кружевом и черная кожаная юбка. На скорую руку я закинула тетради в портфель и спустилась вниз, чтобы как можно быстрее проглотить завтрак и покинуть дом.

– ДА ТЕБЯ НИЧЕГО НЕ ЗАБОТИТ КРОМЕ ТВОИХ ПОРТЯНОК!!! – мать судорожно трясла в руках ценные бумаги отца, он выглядел немного напугано, боясь что она их разорвет в клочья. К слову сказать, такой спектакль уже разворачивался в нашем доме, – Я ВЕЧНО СИЖУ ДОМА ОДНА, ТЕРПЛЮ ВСЕ ТВОИ ВЫХОДКИ, А ТЫ, ВИДИТЕ ЛИ, ЗАРАБОТАЛСЯ! ДАВАЙ, ШУРУЙ К СВОЕЙ ШАЛАВЕ, МНЕ ЭТО НАДОЕЛО!

– КАК ЖЕ! ДОМА ОНА СИДИТ, СКУЧАЕТ, – он активно жестикулировал и махал руками, словно птенец, который вот вот выпрыгнет из гнезда. И лучше бы выпрыгнул, – Я ОДИН ПРИНОШУ ДЕНЬГИ В ДОМ, А ТЫ ЖИВЕШЬ ЗА МОЙ СЧЕТ, ТАК ЧТО ДОВОЛЬСТВУЙСЯ ТЕМ, ЧТО ИМЕЕШЬ!

– Доброе утро, мам, пап, – я спокойно прошла между ними, не обращая внимания на очередную ссору. Меня в этом доме все равно никто не слышал, не понимаю зачем стараться привлекать к себе внимание. Я и не вспомню уже тот день, когда мы бы проводили тихие вечера за ужином, делились секретами или рассказывали как прошел день. Все эти простые семейные ритуалы замени вечные злостные оскорбления в адрес друг друга. Мои родители собачились хлеще любой собаки с кошкой, А что касается их единственной дочери – меня никогда не замечали, как только я хотела получить хоть немного внимания от меня откупались. Что у матери, что у отца никогда на первом месте не стоял ребенок, ни говоря уже про любимого родного человека, на пьедестале их ценностей возвышалось хрупкое эго, то самое заветное "Я".

– ДА ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ВОЛНОВАЛО КАК Я И ЧТО СО МНОЙ! ТЫ ВЕЧНО ПЫТАЕШЬСЯ ИЗБЕЖАТЬ КАКОГО ЛИБО РАЗГОВОРА! ТВОИ ВЕЧНЫЕ ВЫХОДКИ, ВОТ УЖЕ ГДЕ МНЕ.. – она запрокинула голову и резким движением ладони демонстративно указала себе на горло. Я усмехнулась, типичный аргумент моей матери.

Подойдя к плите и взбив яйца в миске, я вылила их на раскаленную сковороду. Крики не прекращались. Закончив с приготовлением омлета, я проглотила его в один присест. Возле раковины послышалась новая череда скандалов, причиной тому стала разбившаяся мамина любимая ваза из итальянского фарфора. У них как будто открылось второе дыхание. Прошмыгнув под активно жестикулирующей рукой отца, я выскочила на волю и помчалась в школу.

***

– Оо, Френк, зацени мою новую юбку, – Мишель выловила меня почти у самого входа. Она воодушевленно принялась кружиться вокруг своей оси, раскрывая потенциал красной клетчатой юбки-солнце, которая, как и ожидалось, разлетелась в порыве ветра.

– Ага, круто, – больше из вежливости сказала я, чем с энтузиазмом и приступила к долгожданному расспросу с пристрастием, – Где ты была вчера ночью?

– Ты чего? Тебя же не волнуют мои "ночные похождения", – лицо ее было как всегда беззаботным, на фразе “ночные похождения” девушка изобразила кавычки пальцами, якобы цитируя мои слова.

– Ладно задам вопрос по-другому, – я прищурилась вглядываясь в ее кукольное личико, – Прошлой ночью ты была в кровати у Эрика Смита?

– Боооже, ты серьезно? – Мишель закатила глаза, – Сейчас ты напоминаешь мамашу-следователя. Ой, я не ночевала дома. Ах, отбери у меня телефон и запрети смотреть телевизор, – паясничала она, изображая из себя посредственную актрису.

– Так у него или нет?

– С чего ты вообще взяла, что я стала бы спать с врагом народов? – она тревожно принялась наматывать прядь волос на указательный палец и озираться по сторонам, как если бы искала сенсацию, которая поспособствовала бы сменить вектор нашего разговора.

– Так значит, спала…– безнадежно на выдохе произнесла я.

– И что теперь? – она скрестила пальцы на груди и с вызовом кивнула мне, – можно сказать ты святая.

Я опустила голову, снова этот поцелуй встал у меня перед глазами.

– Тоже мне подруга, – фыркнула я

– Ты все равно любишь меня, – навеселе произнесла она и это было правдой. Я мало кого люблю, но любви в ответ никогда не получаю, Мишель хотя бы остается всегда рядом.

–

“– Ауу, – наивно крикнула Элизабет и ее оклик заполнил всю пещеру нежным голосом, голос повторял ее клич с затуханием.

Вдалеке что-то ярко засверкало, таким неестественным огнем, на что Джефферсон сразу же ринулся с места. Это был розовый отблеск, будто игра в зайчика, отражение солнечного света от зеркала.

– Мартин подойди ближе. Смотри, это же амулет, тот самый, понимаешь? – глаза Джефферсона горели как у безумного, десять лет поисков и вот он – долгожданный приз. Парень медленно, неуверенно тянул руки к находке, но когда ладони были готовы схватить амулет из воздуха появилась пожилая бабушка. На голове у нее покоился седой пучок, одета она была в бордовое платье до пола, на плечах лежала шаль, а в руках палка.

– Не так быстро сынок, – ударив его палкой по запястьям, сказала она. Джефф насупился и выпрямился.

– Прошу прощения, но я искал этот амулет довольно долго, разрешите мне его забрать, хотя бы на время, – он узнал стражницу про которую ходили легенды и старался быть предельно учтивым с ней.

– Мне нужна гарантия, что он достается в хорошие руки, – задумчиво произнесла она.

– Он очень добрый и хороший юноша, его помыслы чисты, – склонив голову, Мартин вклинился в диалог друга со старухой.

– Ты должно быть Мартин Вуд? – старушка загадочно улыбнулась.

– Верно, – Мартин был спокоен и вежлив.

– Хорошо, тогда сделка, – она повернулась к Джеффу,– Я заберу вашего друга Мартина взамен на этот волшебный артефакт. Как говорится, услуга за услугу.

– Мной нельзя торговаться, я же не артефакт. С уважением, госпожа Вудворд, но я против, – почти сразу отреагировал парень, съедая последние слова от страха за свою дерзость.

Джефферсон же молча взглянул сначала на старушку и амулет, потом на Мартина и Элизабет, позже его глаза бегали от амулета к Мартина и назад.

– Я согласен, – наконец, твердо произнес он и подмигнул Мартину, тем самым обозначая, что у него все схвачено.

Но оба друга, проигнорировав его мимику, в один голос переспросили: "ЧТО?!?"

– Идет, – с этим словом Шейрон в одно мгновение испарилась вместе с Мартином. Джефф и Элиз оставалось лишь смотреть на призрачную дымку и красиво переливающийся амулет."

–

Глава 6. Мать

“Некоторые люди, как канделябры, все время хотят держать свечку при чужих отношениях.”

Нелли Русинко

Френк

Школьные будни бежали со скорость черепахи. Все время рядом с Мишель, я то и делала, что слушала одно и то же: у кого появился новый парень, какие вещи носить лучше в этом сезоне и кто ей нравится на данный момент, а на последнюю тему она готова говорить хоть вечность, потому что каждый раз это новый человек. С нами многие хотят общаться, поэтому мы постоянно работаем слаженно я ручаюсь за личные контакты с людьми, а она за их информацию и сплетни. Хотя с личными контактами у Мишель тоже не бывало проблем, только налаживала она их обычно в своем стиле, более интимном, в отличии от меня.

Сейчас мы направлялись в столовую. В подростковых фильмах дети часто сидят там, где им угодно и с теми, с кем им хочется. Наша старшая школа была похожего строя, столы делились на подразделения – популярные и богатые сидели с себе подобными, а бедные и изгои часто забивались по углам. Мы взяли сок, яблоко и карбонару и заняли свои места на подиуме.

Наш стол находился в самом центре помещения, мы называли его подиумом, потому что к нему нужно было подняться и он один возвышался над всеми остальными. Что-то вроде места где сидят лучшие из лучших, но со своими подразделениями. Например, спортсмены, богачи, компании, которая ручались за все вечеринки, несколько блогеров, которые были известны в социальных сетях. Мы все были как-то взаимосвязаны и мы все сидели здесь, в кругу самых популярных.

– А еще ты знала, что Оливия Биллтс рассталась со своим парнем? Он переспал с ее ма..

– Привет, малыш, – рядом подсел Джеймс, обнимая меня за талию, и вместе с ним Эрик и их еще один друг Артур.

– Щупальца убрал, я брезгую тебя, – я оттолкнула парня, смерив его сердитым взглядом. В этот момент все кто сидели за столом, обратили внимание на нас, прежде такой наглости с его стороны не поступало в мой адрес. Послышались перешептывания.

– А вчера в парке мне так не показалось, – он самоуверенно усмехнулся и наклонился меня поцеловать, я со стаканом в руке стало отодвигаться от него, но он второй раз стал распускать руки и схватив меня за плечи предотвратил мою капитуляцию.С еще большей настойчивостью и веселой ухмылкой на губах он принялся наклоняться к моему лицу. Брыкаясь и совершенно потеряв самообладание, я выплеснула содержимое стакана ему в лицо. Вместе с каплями сока, ухмылка стекла с его самодовольной морды. Так как почти, все на подиуме смотрели только на нас, этим поступком у меня получилось выставить выскочку Джеймса на посмешище. Бонус 2 в 1. Но он резким движением вскочил изо стола, схватил меня за запястье и дернул на себя, что я смогла стойко усидеть упав, ему на грудь.

– Ну, что ж ты так неаккуратно, детка? Неужели твоя мама совсем не учила тебя манерам? – сквозь зубы процедил парень, стараясь сохранить в себе последнюю унцию самообладаниям, но в его глазах я успела увидеть эту яркую вспышку гнева.

Упоминание о матери застало меня врасплох и я истерически рассмеялась прямо ему в лицо.

– А что ты сразу у матери? Неужто маменькин сынок? – мне казалось сейчас я начну плеваться ядом, если эта тема продолжиться.

– Моя мать любящая и заботливая, а твоя кажется нет, – весь его вид был пропитан надменностью. Он хотел меня уничтожить и бил по самым глубоким ранам. Вспышка. Воспоминания неконтролируемо обрушились в моей памяти. Я вспомнила очередную ссору моих родителей, которая была года три назад, но картина казалась совершенно настоящей, словно это происходит наяву:

– Мне это надоело, я ухожу! Живи один, подонок!!! И приводи сколько угодно сюда своих шалав, мне плевать, – голос моей мамы звучал как гром среди ясного неба, от нескончаемых истерик стены содрогались во всем доме.

– Мааам, пожалуйста, хватит ссориться, – я слезно умоляла чтобы это закончилось. Просила родителей, молила богов уберечь нас от этого краха, но все мои попытки были тщетны.

– Ты еще пожалеешь! И будешь гореть в аду! – срываясь на крик, она продолжала свою тираду ненависти, а я знала, что мы уже в аду

Я неуверенно подошла к своей маме и крепко-крепко обняла ее, я вложила всю свою любовь в эти объятия, как бы говоря: “ты не одна, я рядом”. Я так мечтала, чтобы поток этой ругани наконец уже закончился. И я не могла понять почему они просто не помирятся, мы ведь семья.

– Что присосалась ко мне малолетка?!? Не суйся не в свое дело! – она брезгливо оттолкнула меня и смотря куда-то в сторону продолжала проклинать всех, – И так обеспечиваем, как олигархи, хватит вторгаться в личное пространство!!! – хоть слезы и застилали мне взор, но я смогла отчетливо увидеть ее перекошенное лицо от отвращения ко мне и взгляд полной ненависти и обиды.

Воспоминания прекратились, но чувство отрешенности осталось, я судорожно принялась парировать на его выступление.

– Не смей впутывать мою мать в наши с тобой разборки! – но я и не заметила, как крикнула фразу на всю столовую, что даже тихий шепот смолк, мой голос встретила гробовая тишина. Но крик был мелочью, что я не успела заметить, ведь как только старые образы заполнили мое сознание, по моим щекам уже градом лились обжигающие слезы. Они словно выжигали тропинки на щеках, в ожидании засухи, чтобы на их месте остались лишь болезненные шрамы.

Джеймс ничего не сказал, он молча приобнял меня за плечи и повел к выходу из столовой. Я с трудом перемещала ноги, они стали стали ватными и все вокруг казалось ненастоящим, я шла с ним, не в силах поспорить или оттолкнуть. Но когда туман в голове рассеялся я поняла, что мы направляемся в… мужской туалет?!?

– Ха-ха, я польщена, что ты проявляешь такие усилия, но я не настолько чувствую себя разбитой, чтоб становиться легкой добычий для твоих плотских утех, -голос еще был дрожащим и смех звучал истерически, но я постаралась выпрямиться и взять себя в руки. Посмотрев по сторонам, я поняла, что рядом ни одного свидетеля его отчаянного поступка.

– Что?! Что ты несешь, идиотка?? Больно ты мне нужна, даже и в мыслях не было, – он нахмурился и слегка рассмеялся моей выходке, – Френк, тебе нужно умыться, а мне, в свою очередь, переодеться. Ничего личного, – парень сказал последнее предложение достаточно спокойно и даже постарался искренне улыбнуться. И, к моему сожалению, я знала, что он прав, поэтому, без лишних сцен, я молча зашла в туалет и включила воду. Свидетелей все равно не было.

Глава 7. Минута слабости

“Чем страсть сильнее, тем печальнее бывает у неё конец.“

Уильям Шекспир

–

“Панорама из большой сияющей голубой луны и чистого светлого зеленого поля сопровождала трех детей. В центре поля они в виде дырявого шалаша составили несколько палок и шепотом, под звук поющих кузнечиков, принялись делиться секретами.

– Джефферсон, почему ты так мечтаешь найти своих родителей? У меня с Элизабет их тоже нет, но мы не видим в этом необходимости, – Мартин старался быть обходительным, насколько это было возможно для десятилетнего ребенка.

– Мне кажется, что я не на своем месте, все вроде как знакомо, но чувство такое, что когда их найду, я пойму, почему ощущаю себя здесь чужим, – мальчик был откровенен, его глаза горели каждый раз, когда тема заходила о родителях.

– Элизабет, когда мы вырастем, ты обещаешь, что выйдешь замуж за кого-нибудь из нас? – детская наивность Оувена, не прекращала удивлять, его легкая улыбка сверкала так же ярко, как и голубая луна в небе. Девочка смутилась и покраснела, пальцами она поглаживала траву, а после, поглядывая на брюнета, робко ответила:

– Обещаю.”

–

Френк

Вытерев лицо бумажным полотенцем и подняв, наконец, голову на Джеймса, я, словно компьютерная программа, зависла, смотря в одну точку. И не так, чтобы на пару секунд из-за каких-то своих мыслей, я можно сказать откровенно пялилась на него. Юноша стоял передо мной без футболки, с чертовым загаром и безупречным прессом. Полуголым он выглядел совершенно беззащитно, лицо его не отобразило привычной злости или надменности, он выглядел на удивление мило, как котенок. Мне даже показалось смешным думать так о парне, который был местным повесой, который то и дело портил мне жизнь и вечно влазил в ненужные драки. Но именно в этот момент, когда я была так слаба и обессилена, мне отчего-то безумно захотелось, чтобы меня обняли, так крепко, словно не хотят отпускать. Никогда.

– Малышка, тебе помочь слюнки вытереть? – усмехаясь произнес он, заметив, как я рассматриваю его тело.

– Нет, спасибо, я справлюсь, – я улыбнулась и отвернулась к раковине, смотря на еще включенную воду. Что со мной? Минута слабости? Наверное, да. Чертова минута слабости. Я подставила ладони под холодную струю, еще раз освежила лицо. Приди в себя, идиотка! Я завороженно смотрела как вода переливается из рук и бежит сквозь пальцы. Еще недолго так простояв, я разозлилась на себя за эту минуту слабости и с разворота брызнула водой в парня, словно это могло смыть это странное помутнение рассудка.

На его темных, смолистого цвета, волосах задержались капли воды, словна роса ранним утром в траве, а голубые, цвета морской волны, глаза лишь подчеркивали картину. Жилки на его скулах начали ходить из стороны в стороны, жалостливый взгляд сменился решительным.

“Слава богу” – подумала я.

– Ах, ты..– он подошел к раковине и тоже набрал воды в ладони брызнув в меня. Мстительный придурок! Я проделала тоже самое и мы звонко рассмеялись, чего прежде никогда не было. Мне вдруг стало так легко на душе. Я понимала, что передо мной Джеймс Коллинз, но это ребячество помогло мне забыть о травмах и боли. Вся моя рубашка уже почти была мокрая, а волосы висели как сосульки, прилипая к щекам. Я пряталась в кабинках, он пытался меня поймать с мокрым полотенцем в руках и, с тем же успехом, старался прижечь мне что-либо, закручивая его морковкой. Мне впервые за долгое время было весело. Я забежала в очередную кабинку, и что-то кричала, такое глупое и наивное. Просила о пощаде.

Джеймс открыл дверцу кабинки, где находились только швабры, тряпки и ведра уборщицы. Сделав один шаг назад, я уперлась спиной к стенке, по моему носу стекали капли воды, рубашка плотно прилегала ко мне, просвечивая все содержимое под ней, лицо было мокрым, впрочем, как и у Джеймса. Он приближался все ближе и ближе, у меня начала кружиться голова, от того насколько он близко ко мне. Я забегала глазами в поисках спасения, но ни за что не смогла ухватиться. Рядом с моей головой он оперся одной рукой на стену, и склонив лицо ближе к моему, заставил сердце биться нестабильно, мое дыхание участилось, и я вжалась в стену, как мышь, которую загнали в угол. Со скоростью света одна мысль начала сменять другую. Оттолкнуть или позволить? В этот момент я прокручивала разные вероятности результата предстоящего события, как вместе, так и раздельно. Что если "да"? Он бдительно смотрит мне в глаза, от чего я теряюсь, я не могу придумать какую-нибудь заносчивую фразу, чтобы оттолкнуть его, а что если я и не хочу отталкивать? Совершенно рефлекторно я опускаю взгляд на его алые потресканные губы.

“Вдох-выдох, вдох-выдох. Успокойся. Не поддавайся соблазну. В конце концов, это же Джеймс Коллинз – самый худший человек в этой школе, для тебя. Почему он? Столько парней, а меньше чем в метре от тебя стоит сейчас именно ОН. Почему..?” – спрашивала я себя.

Я вновь поднимаю взгляд на его глаза, а он все еще смотрит на меня. Почему он так долго смотрит?! Он дает мне время подумать? Мы стоим так секунд пять, а ощущение, что вечность.

Джеймс медленно наклоняется, и его губы соприкасаются с моими. В груди разливается теплые ощущения, словно туда вылили чай, горячий чай с лимоном. Я кладу свои руки ему на шею, а пальцы запускаю в его темные волосы, чувствую, как руки Джеймса обвивают мою талию. Его прикосновения такие горячие. Заставляют меня вздрагивать.

“Не поддавайся соблазну. Выйди из зоны комфорта. Коллинз – твой враг. Не поддавайся. Выйди.” – Раз за разом повторяли в моей голове голоса, но я их уже не слушала. Я ничего не слушала. Мне даже начало казаться, что я влюбляюсь в этого придурка.