Ли Чайлд
Джек Ричер: Средство убеждения
– Когда его выловили, он оказался живым? – спросил я, хотя уже знал ответ.
– Едва дышал, – сказала Даффи. – Одна пуля засела рядом с сердцем, у него был проломлен череп. А также сломаны рука, обе ноги и кости таза. К тому же он наглотался воды. Его оперировали пятнадцать часов подряд. Затем он пролежал месяц в реанимации, а потом еще шесть месяцев приходил в себя в больнице.
– Его личность была установлена?
– При нем не нашли никаких документов. В медицинской карточке он значился как Джон Доу[4].
– А опознание не производилось?
– Отпечатки пальцев в картотеке не значились, – ответила Даффи. – В числе пропавших без вести никого похожего не было. За ним никто не пришел.
Я кивнул. Компьютер на запрос об отпечатках пальцев отвечает то, что ему велено отвечать.
– И что дальше? – спросил я.
– Он поправился, – продолжила Даффи. – Прошло полгода. Врачи стали думать, как быть с ним дальше, но тут он сам выписал себя. С тех пор его никто не видел.
– Он ничего не рассказывал про себя?
– Ему поставили диагноз «амнезия», что было естественно вследствие травмы. Врачи считали, он действительно мог ничего не помнить о самом несчастном случае и предшествующих двух-трех днях. Однако более ранние события он должен был помнить, и у врачей возникло сильное подозрение, что он притворялся, изображая полную потерю памяти. Его история болезни весьма объемистая. Отчеты психиатров и тому подобное. Осматривали его регулярно. Но он очень упрямился. Так и не сказал о себе ни слова.
– Какое было его физическое состояние, когда он покинул больницу?
– Довольно приличное. На лице заметные шрамы от огнестрельных ранений, но больше ничего серьезного.
– Хорошо, – сказал я.
Закинув голову, я уставился в небо.
– Кто этот человек?
– Ваши предположения? – спросил я.
– Ранения пулями маленького калибра в голову и грудь? – сказал Элиот.
– А потом сброшен в океан? Дело рук организованной преступности. Заказное убийство. С ним расправился профессиональный киллер.
Я молчал, уставившись в небо.
– Кто этот человек? – повторила Даффи.
Глядя в небо, я вернулся на десять лет назад, в совершенно другой мир.
– Вы разбираетесь в танках? – наконец спросил я.
– В боевых танках? С гусеницами и пушками? Не слишком.
– Тут нет ничего сложного, – сказал я. – То есть, конечно, хочется, чтобы танк ездил быстро, был надежным, ну, не помешает и экономия горючего. Но если у меня есть танк и у вас есть танк, какой единственный вопрос меня интересует?
– И какой?
– Смогу я подбить вас до того, как вы подобьете меня? Вот что будет интересовать меня в первую очередь. Если мы находимся друг от друга на расстоянии мили, достанет ли вас снаряд из моего орудия? И достанет ли меня снаряд из вашего орудия?
– Ну и?..
– Разумеется, против законов физики не попрешь, так что разумно будет предположить, что если я смогу поразить вас на расстоянии мили, то и вы сможете меня поразить. Таким образом, все сводится к боеприпасам. Если я отъеду дальше на пару сотен ярдов, так чтобы ваш снаряд отскочил от меня, не причинив никакого вреда, можно ли создать снаряд, который не отскочит от вас? Вот что главное в танках. Тип, которого выудили из океана, был сотрудником военной разведки, он пытался шантажировать специалиста по танковому вооружению.
– Почему он оказался в океане?
– Вы смотрели по телевизору войну в Персидском заливе? – спросил я.
– Ну я смотрел, – сказал Элиот.
– Забудьте о самонаводящихся бомбах, – продолжил я. – Настоящей звездой этого шоу стал основной боевой танк М-один А-один «Абрамс». Счет встречи был четыреста – ноль в его пользу, а иракцы выставили все лучшее, что только смогли достать. Но поскольку войну показывали по телевидению, это означало, что мы раскрыли свои карты всему миру, так что нам пришлось к следующему разу изобрести что-нибудь новенькое. Что и было сделано.
– Что именно? – спросила Даффи.
– Если вы хотите, чтобы снаряд летел дальше и причинял при ударе больше вреда, можно увеличить заряд.
Или сделать снаряд легче. Или сделать и то и другое. Разумеется, для того чтобы сделать снаряд легче, надо предпринять что-то радикальное. Именно это и придумали наши специалисты. Они убрали из снаряда взрывчатку. Звучит странно, правда? Казалось бы, зачем нужен такой снаряд? Подумаешь, ударится о броню и отскочит.
Но была изменена форма снаряда. Было придумано что-то похожее на гигантский дротик для игры в дартс. С оперением. Все это отливается целиком из вольфрама и обедненного урана – металлов с самой высокой удельной плотностью, какая только есть. Такой снаряд летит очень быстро и очень далеко. Его окрестили «длинной пробивной штуковиной».
Взглянув на меня из-под полуопущенных век, Даффи одновременно улыбнулась и покраснела. Я улыбнулся в ответ.
– Официально он называется по-другому, – поспешил успокоить ее я. – БПСО. Как я уже говорил, в армии любят аббревиатуры. Бронебойно-подкалиберный со стабилизирующим оперением. Как правило, такой снаряд имеет собственный реактивный двигатель. Он попадает в неприятельский танк, обладая огромной кинетической энергией. Эта кинетическая энергия превращается в тепловую, как нас и учили в средней школе. За долю секунды снаряд плавит броню, прокладывая себе дорогу, и врывается внутрь неприятельского танка струей раскаленного металла, которая убивает танкистов и поджигает все горючее и взрывающееся. Штука просто бесподобная. Любое попадание обязательно приводит к желаемому результату. Если вражеская броня оказалась слишком толстой или вы стреляли со слишком большого расстояния, снаряд просто застревает в броне, словно дротик, и расщепляется, при этом внутренний слой брони разлетается вдребезги, осыпая все вокруг осколками, как граната. Экипаж вражеского танка после этого напоминает лягушек, прошедших через мясорубку. Это оружие стало поистине революционным прорывом.
– А при чем тут тот тип из океана?
– Он получал от инженера, которого шантажировал, копии чертежей, – сказал я. – Постепенно, в течение длительного времени. Мы за ним следили. Нам было известно, чем он занимается. Мерзавец собирался продать информацию иракской разведке. Иракцы намеревались к следующему раунду уравнять силы. Американская армия не собиралась этого допустить.
Элиот пристально взглянул на меня:
– И поэтому тот тип был убит?
Я покачал головой:
– Мы отправили пару военных полицейских, чтобы его арестовать. Поверьте мне, все должно было быть сделано в рамках закона. Но произошли непредвиденные осложнения. Этому типу удалось бежать. Он мог исчезнуть. Но американская армия очень этого не хотела.
– И тогда его попытались убить?
Я снова уставился в небо. Ничего не ответив.
– Это уже было не в рамках закона, так? – спросил Элиот.
Я молчал.
– В архивах данных об этом нет, – продолжил он.
Я снова ничего не сказал.
– Но он не умер, – сказала Даффи. – Как его звали?
– Куинн, – ответил я. – На мой взгляд, самый плохой человек из всех, кого я знал.
– И именно его вы видели в субботу в машине Бека?
Я кивнул:
– Шофер увез его от Симфони-холла.
* * *
Я сообщил Даффи и Элиоту все известные мне подробности. Но мы понимали, что эта информация бесполезна. Нельзя было даже представить, что Куинн оставил свою прежнюю фамилию. Так что я смог только предоставить описание внешности ничем не примечательного белого мужчины лет пятидесяти с двумя шрамами от пуль 22-го калибра на лбу. Лучше, чем ничего, но все же пользы от этого никакой.
– Почему мы не нашли в архивах его пальчиков? – спросил Элиот.
– Все данные о нем стерли, – сказал я. – Как будто Куинна никогда не было.
– Почему он остался в живых?
– Двадцать второй калибр с глушителем, – объяснил я. – Оружие стандартное для тайных операций. Но не слишком мощное.
– Этот Куинн до сих пор представляет собой опасность?
– Только не для армии, – сказал я. – Это уже дело прошлое. С тех пор минуло больше десяти лет. Бронебойно-подкалиберный снаряд скоро отнесут в музей. Как и танк «Абрамс».
– Тогда зачем же он вам нужен?
– Потому что в зависимости от того, что именно Куинн помнит, он может быть опасным для того, кто его брал.
Элиот кивнул, ничего не сказав.
– Куинн произвел на вас впечатление важной персоны? – спросила Даффи.
– В субботу? В машине Бека?
– Определенно, он выглядел человеком состоятельным, – сказал я. – Дорогое кашемировое пальто, кожаные перчатки, шелковый шарф. Он произвел на меня впечатление человека, привыкшего к тому, что его возит личный шофер. Он просто сел в машину, словно так и надо было.
– Он поздоровался с шофером?
– Я не заметил.
– Нам необходимо точно определить его место, – сказала Даффи. – Попытайтесь восстановить весь контекст. Как вел себя этот Куинн? Он пользовался машиной Бека. При этом он вел себя так, будто машина была его по праву? Или как если бы кто-то сделал ему одолжение?
– Он вел себя так, будто машина была его по праву, – подумав, сказал я. – Будто он пользуется ею каждый день.
– Значит, он ровня Беку?
Я пожал плечами:
– Возможно, он босс Бека.
– В лучшем случае партнер, – возразил Элиот. – Наш парень из Лос-Анджелеса не отправился бы в такой дальний путь лишь для того, чтобы встретиться с чьим-то подручным.
– Не могу себе представить Куинна чьим-либо партнером, – заметил я.
– Что он собой представлял?
– Был нормальным человеком, – сказал я. – Для офицера военной разведки. В основном.
– Но только он стал шпионом, – заметил Элиот.
– Да, – согласился я. – Он стал шпионом.
– А также он в чем-то провинился, и его решили убить втихую.
– И это тоже.
Даффи умолкла, напряженно думая. У меня возникло сильное подозрение, что она пытается придумать, как можно меня использовать. И я совершенно не возражал против этого.
– Вы еще задержитесь ненадолго в Бостоне? – наконец спросила она. – Где мы сможем вас найти?
Я сказал, что задержусь, и на этом закончился день номер пять.
* * *
Познакомившись в спортивном баре со спекулянтом билетами, я провел большую часть дней номер шесть и семь на стадионе, наблюдая за тем, как бейсбольная команда «Ред сокс» пытается набрать форму в начале сезона. В пятницу в матче было одиннадцать периодов, и он закончился очень поздно. Поэтому почти весь день номер восемь я проспал, а вечером отправился к Симфони-холлу, чтобы посмотреть на выходивших после концерта зрителей. Вдруг Куинн приобрел абонемент на сезон. Но он так и не показался. Я прокрутил в памяти то, какой именно взгляд он бросил на меня неделю назад. Такой взгляд мог бросить простой прохожий, недовольный толпой, запрудившей улицу. Но может быть, за этим стояло что-то еще.
Сьюзен Даффи перезвонила мне утром дня номер девять, в воскресенье. Ее голос прозвучал совершенно иначе. Прозвучал как голос человека, который много думал. И придумал какой-то план.
– Вестибюль гостиницы, в полдень, – сказала она.
Даффи приехала на машине. Одна. У нее был «форд-таурус», самая простая модель. Салон мрачный. Такие машины выдает своим служащим правительство. На Даффи были вытертые джинсы, дорогие ботинки и видавшая виды кожаная куртка. Вымытые волосы были зачесаны назад. Я сел рядом с ней, и она, проехав поперек через шестиполосную магистраль, нырнула в туннель, ведущий к Масс-Пайку.
– У Закари Бека есть сын, – сказала Даффи.
Машина быстро промчалась по подземному повороту, туннель закончился, и мы снова очутились на бледном апрельском солнце.
– Он учится на третьем курсе колледжа, – продолжила Даффи. – Какое-то захудалое заведение художественного толка, как выяснилось, находится здесь неподалеку. Мы поговорили с однокурсником этого сынка. Он многое нам поведал в обмен на обещание замять дело о марихуане. Сынка зовут Ричард Бек. Всеобщей любовью на курсе не пользуется, вообще парень со странностями. Похоже, его психику очень травмировало одно происшествие, случившееся около пяти лет назад.
– И что это было?
– Его похитили.
Я промолчал.
– Видишь? – продолжила Даффи. – В наши дни часто похищают детей обычных людей?
– Нет, – подтвердил я.
– Теперь этого больше не происходит, – сказала она. – Это исчезающий вид преступлений. Значит, похоже, мы имеем дело с преступными разборками. Похищение мальчишки практически доказывает, что у его отца рыльце в пушку.
– Это только предположение.
– Ну хорошо, однако доказательства весьма убедительны. Заявления о похищении не было. В ФБР о нем нет никаких данных. Все было устроено тихо, с глазу на глаз. И не слишком хорошо. Однокурсник утверждает, что у Ричарда Бека нет уха.
– И?..
Даффи ничего не ответила. Она просто ехала дальше на запад. Вытянувшись на сиденье, я краем глаза следил за ней. Посмотреть было на что. Она была высокая, стройная и красивая, и ее глаза сияли жизнью. Косметикой Даффи не пользовалась. Она принадлежала к тем женщинам, которым это абсолютно не требуется. Я был очень счастлив, что она катала меня на машине. Но на самом деле она меня не катала. Она меня куда-то везла. Это было очевидно. Она приехала за мной, имея план.
– Я изучила твой послужной список, – снова заговорила Даффи. – В мельчайших деталях. Ты произвел на меня впечатление.
– Ты мне льстишь.
– И у тебя большой размер ноги, – продолжила она. – Это тоже хорошо.
– Почему?
– Увидишь.
– И все же скажи.
– Мы очень похожи друг на друга, – сказала она. – Ты и я. У нас много общего. Я хочу подобраться к Закари Беку, чтобы вернуть своего агента. Ты хочешь подобраться к нему, чтобы найти Куинна.
– Твоего агента нет в живых. Прошло восемь недель, можно надеяться только на чудо. Ты должна взглянуть правде в глаза.
Даффи промолчала.
– И мне наплевать на Куинна.
Мельком взглянув на меня, она покачала головой.
– Неправда, – сказала она. – Он тебе нужен. Я это чувствую. Этот Куинн гложет тебе душу. Он для тебя незавершенное дело. А ты, насколько я успела понять, терпеть не можешь незавершенные дела. – Она помолчала. – Ну а я буду исходить из предположения, что мой агент до сих пор жива – до тех пор, пока ты не представишь мне убедительных доказательств обратного.
– Я? – переспросил я.
– Своих людей я использовать не могу, – объяснила Даффи. – Это ведь ты понимаешь, правильно? С точки зрения Министерства юстиции вся эта затея противозаконна. Так что все свои дальнейшие шаги я буду делать как частное лицо. А ты, как мне кажется, как раз тот человек, который прекрасно разбирается в подобных делах. И не имеет ничего против. Больше того, по-моему, ты даже предпочитаешь работать сам по себе.
– И?..
– Мне нужно, чтобы мой человек попал в дом к Беку. И я решила, что этим человеком будешь ты. Ты станешь моим «бронебойно-подкалиберным снарядом».
– Как?
– Тебя туда введет Ричард Бек.
* * *
Даффи свернула с магистрали милях в сорока к западу от Бостона и направилась на север вглубь Массачусетса. Мы проезжали мимо живописных селений Новой Англии. Пожарные в депо у дороги начищали до блеска свои машины. Щебетали птицы. Фермеры засевали поля и стригли кустарники. В воздухе висел запах костров.
Мы остановились у одинокого мотеля, затерявшегося в сельской глуши. Безукоризненно чистое местечко с аккуратными кирпичными фасадами и ослепительно-белыми наличниками. На стоянке стояли пять машин, перегораживавших двери пяти крайних номеров. Все машины были служебными. В среднем номере нас ждали Стивен Элиот и пятеро других мужчин. Они притащили с собой стулья из своих номеров и расселись полукругом. Даффи провела меня в номер и кивнула Элиоту. Я предположил, что этот кивок означал: «Я ему все рассказала, и он не ответил „нет“. Пока». Пройдя к окну, Даффи развернулась лицом к собравшимся. Ее силуэт четко вырисовывался на фоне яркого солнечного света. При этом черты ее лица потерялись в тени. Даффи кашлянула, прочищая горло. В номере воцарилась тишина.
– Так, ребята, не будем терять времени и сразу перейдем к делу, – сказала Даффи. – Напоминаю последний раз, что то, чем нам предстоит заняться, не санкционировано законом. Мы будем заниматься этим в свое свободное время, на свой страх и риск. Если кому-то это не нравится, еще не поздно выйти из игры.
Никто не тронулся с места. Никто не вышел из номера. Я оценил выбранную Даффи тактику. Мне сразу было показано, что у них с Элиотом есть еще по крайней мере пять человек, которые пойдут за ними в преисподнюю и обратно.
– У нас меньше сорока восьми часов, – продолжила Даффи. – Послезавтра Ричард Бек уезжает к себе домой на день рождения матери. Наш источник говорит, это происходит каждый год. Он просто пропускает занятия. Отец присылает за ним машину с двумя профессиональными телохранителями, потому что мальчишка до смерти боится нового похищения. Мы сыграем на этом страхе. Мы уберем телохранителей и похитим мальчишку.
Она остановилась. Все молчали.
– Наша цель состоит в том, чтобы проникнуть в дом Закари Бека, – заговорила Даффи. – Можно предположить, что самим посетителям там вряд ли будут рады. Так что наш друг Ричер сразу же вырвет мальчишку из рук предполагаемых похитителей. Все произойдет очень быстро: похищение, спасение и так далее. Мальчишка преисполнен признательности, и Ричера встречают как героя у семейного очага.
Некоторое время собравшиеся молчали, затем зашевелились. В плане было столько дыр, что по сравнению с ним швейцарский сыр даже выигрывал. Я пристально посмотрел на Даффи. Затем поймал себя на том, что уставился в окно. Есть много способов латать дыры. Я постарался включить голову. Мне стало интересно, как много проколов уже успела заметить сама Даффи. Как много ответов у нее уже есть. Как она узнала, что такое мне по нраву.
– Зрительская аудитория будет состоять из одного человека, – сказала Даффи. – Значение будет иметь только то, что подумает Ричард Бек. Все будет шито белыми нитками от начала и до конца, но его необходимо будет на сто процентов убедить в реальности происходящего.
Элиот посмотрел на меня:
– Слабые места?
– Два, – сказал я. – Во-первых, как вы собираетесь нейтрализовать телохранителей, не устранив их физически? Полагаю, настолько далеко вы заходить не собираетесь.
– Быстрота, шок, неожиданность, – сказал Элиот. – У похитителей будут пистолеты-пулеметы и море холостых патронов. Плюс шоковая граната. Как только мальчишку вытаскивают из машины, мы бросаем туда гранату. Вспышка, грохот. Очень эффектно. Телохранители будут оглушены, но и только. Однако мальчишка решит, что они превратились в фарш.
– Хорошо, – согласился я. – Но остается второе. Все должно выглядеть совершенно логично, так? Я просто оказываюсь поблизости и совершенно случайно спасаю мальчишку. То есть я человек умный и ловкий. Так почему же я не тащу его в ближайший полицейский участок? Или не жду, когда к нам приедут фараоны? Почему я просто не остаюсь на месте, не даю свидетельские показания и не помогаю следствию? С чего бы мне срочно сматываться с места преступления, забрав мальчишку с собой?
Элиот посмотрел на Даффи.
– Мальчишка будет напуган до смерти, – сказала та. – Он захочет, чтобы вы отвезли его домой.
– Но почему я должен буду согласиться? Не важно, что хочет он. Главное – какой мой шаг будет логичным. Потому что наша аудитория состоит не из одного человека. Она состоит из двух человек. Из Ричарда Бека и Закари Бека. Ричард Бек присутствует при происходящем, Закари Бек появляется позднее. Он будет смотреть на все в ретроспекции. Нам необходимо убедить и его тоже.
– Мальчишка наверняка попросит тебя не обращаться в полицию. Как и в прошлый раз.
– Но почему я стану его слушать? Если я человек нормальный, я в первую очередь должен буду подумать о полиции. Я буду делать все как положено.
– Мальчишка станет тебя уговаривать.
– А я не буду обращать на него внимания. С чего бы умному и ловкому взрослому слушать спятившего от страха мальчишку? Это прокол. Я выставляю себя чересчур покладистым, чересчур готовым помочь, и от всего этого здорово разит лажей. Подход слишком прямолинейный. Закари Бек раскусит нас за минуту.
– А что, если ты посадишь мальчишку к себе в машину, а потом за вами будет погоня?
– Я поеду прямиком в полицейский участок.
– Черт! – выругалась Даффи.
– План неплохой, – заметил я. – Но нужно приблизить его к реальности.
Я снова выглянул в окно. На улице ярко светило солнце. Повсюду была зелень. Деревья, кусты, лесистые холмы вдалеке, покрытые пылью молодой листвы. Уголком глаз я видел, что Элиот и Даффи сидят, уныло уставившись в пол. Остальные пятеро были неподвижны. Кажется, ребята способные. Двое чуть моложе меня, высокие и светловолосые. Двое одних лет со мной, ничем не примечательные с виду. Еще один уже в годах, седой и сутулый. Я думал долго и напряженно. Похищение, спасение, дом Бека. Я должен попасть домой к Беку. Непременно должен. Потому что я должен найти Куинна. Думай! Я попытался взглянуть на все с точки зрения мальчишки. Затем с точки зрения его отца.
– План неплохой, – наконец снова заговорил я, – но его нужно доработать. Я должен быть человеком, который не станет обращаться в полицию. – Я помолчал. – Нет, еще лучше, прямо на глазах у Ричарда Бека я должен стать человеком, который не может обратиться в полицию.
– И как ты собираешься этого добиться? – спросила Даффи.
Я посмотрел ей в глаза:
– Я должен еще кого-нибудь убить. Случайно, в суматохе. Другого прохожего. Человека совершенно постороннего. Ситуация должна быть двусмысленной. Например, я кого-то собью на машине. Какую-нибудь пожилую даму, выгуливающую собачку. Задавлю насмерть. Тогда я запаникую и поспешу смыться.
– Срежиссировать это слишком сложно, – возразила Даффи. – К тому же этого все-таки недостаточно для того, чтобы заставить тебя смыться. Я хочу сказать, в таких ситуациях случайности происходят сплошь и рядом.
Я кивнул. Все молчали. Закрыв глаза, я снова начал думать, и в итоге у меня перед глазами стали вырисовываться наброски того, как все это должно было быть.
– Хорошо, – наконец сказал я. – А как вам нравится вот это? Я убиваю полицейского. Случайно.
Все молчали. Я открыл глаза.
– Это гениальный ход, – продолжил я. – Вы согласны? Все безукоризненно. Закари Бек не усомнится в том, почему я не поступил так, как должен был поступить на моем месте нормальный человек, и не обратился в полицию. К полицейским не обращаются, только что убив одного из них, даже если это произошло случайно. Бек это поймет. Кроме того, у меня появится причина остаться у него дома. Чего мы как раз и добиваемся. Бек решит, что мне нужно спрятаться. Он будет признателен мне за спасение сына; а поскольку он преступник, его совесть будет молчать.
Никаких возражений не последовало. Опять тишина, а затем медленно нарастающий неразборчивый гул согласия, одобрения, поддержки. Я разложил все по полочкам, от начала и до конца. Игру необходимо просчитывать на много ходов вперед. Я улыбнулся.
– Больше того, – снова заговорил я, – есть вероятность, что Бек возьмет меня к себе на работу. Лично я уверен, что у него возникнет соблазн это сделать. Потому что мы создадим иллюзию, будто его семейство внезапно оказалось под ударом, он разом лишится двоих телохранителей, а я, на его взгляд, буду лучше, чем они, потому что они проиграли, а я одержал верх. Так что Бек будет просто счастлив нанять меня: раз я убил полицейского, а он меня укрывает, он будет считать, что я буду ему принадлежать.
Даффи тоже улыбнулась.
– Что ж, за работу, – сказала она. – У нас осталось меньше сорока восьми часов.
* * *
Двое молодых ребят были выбраны на роли похитителей. Мы решили, что они воспользуются пикапом «тойота» со стоянки задержанных машин Федерального управления по борьбе с наркотиками. «Похитители» будут вооружены конфискованными «узи» с холостыми патронами. Шоковую гранату позаимствовали в арсенале отряда специального назначения. Затем стали репетировать мою роль спасителя. Подобно всем мошенникам, мы решили, что мне нужно будет постараться держаться как можно ближе к правде. Поэтому мне предстояло стать бывшим военным, бродягой, оказавшимся в нужное время в нужном месте. Я должен был быть вооружен, что для штата Массачусетс было бы незаконным, однако соответствовало бы моей роли и повышало мои баллы в глазах Бека.
– Мне понадобится большой старый револьвер, – сказал я. – Что-нибудь такое, что подойдет простому гражданину. Нам надо будет разыграть большую драму. «Тойота» мчится на меня, я должен ее остановить. Я буду в нее стрелять. Значит, мне нужны три боевых патрона и три холостых, заряженных в определенной последовательности. Три боевых патрона на машину, затем три холостых на людей.
– Мы сможем зарядить так любое оружие, – сказал Элиот.
– Но мне нужно будет видеть патронник, – возразил я. – Перед каждым выстрелом. Я не буду стрелять смешанными боеприпасами, не проверив визуально каждый патрон. Так что мне понадобится револьвер. Не маленький пугач, а что-нибудь большое, чтобы я видел отчетливо.
Элиот понял, что я имел в виду. Сделал заметку. Затем мы выбрали пожилого на роль полицейского. Даффи предложила, что он просто случайно попадет под пулю.
– Нет, – сказал я. – Это должна быть ошибка. Не просто случайный выстрел. Мы должны произвести впечатление на Бека-старшего. Я должен убить полицейского сознательно, но безрассудно. Мне нужно показать себя сумасшедшим, но сумасшедшим, умеющим стрелять.
Даффи согласилась, и Элиот, мысленно перебрав список имеющихся в распоряжении транспортных средств, предложил мне старый фургон. Сказал, что я смогу выдавать себя за человека, развозящего товар. Это даст мне законное право болтаться на улице. Мы стали составлять различные списки на бумаге и в уме. Двое парней моего возраста, оставшиеся без дела, похоже, были этим недовольны.
– Вы будете полицейскими прикрытия, – предложил я. – Предположим, мальчишка даже не увидит, как я убил первого. Ну, например, свалится в обморок. Мало ли что? Вы погонитесь за нами на машине, и я расправлюсь с вами тогда, когда буду уверен, что мальчишка на меня смотрит.
– Никаких полицейских прикрытия, – возразил пожилой. – Вы только подумайте, на что это будет похоже? Вдруг оказывается, что это глухое место кишмя кишит полицейскими.
– Это будут охранники колледжа, – вставила Даффи. – Все учебные заведения нанимают охрану из числа полицейских. И они случайно окажутся поблизости. Где им еще находиться?
– Замечательно, – подхватил я. – Они выедут прямо из студенческого городка. Оставаясь сзади, они смогут контролировать все по рации.
– Как ты собираешься с ними расправиться? – спросил меня Элиот так, как будто с этим могли возникнуть проблемы.
Я кивнул, понимая, что он имеет в виду. К этому моменту я уже должен буду выпустить шесть пуль.
– Перезаряжать револьвер я не смогу, – согласился я. – По крайней мере, ведя при этом машину. Только не холостыми. Мальчишка может заметить.
– А что, если ты пойдешь на таран? Столкнешь их с дороги?
– Только не на этой развалюхе. У меня должен быть второй револьвер. Заряженный и спрятанный в фургоне. Наверное, в бардачке.
– Ты собираешься разъезжать с двумя пушками? – заметил пожилой. – Для Массачусетса это будет выглядеть довольно странно.
Я кивнул:
– Это слабое место. Но мы должны пойти на риск.
– Значит, я буду в штатском, – сказал пожилой. – Стрелять в полицейского в форме – это уже не случайная оплошность. Тогда слабых мест станет два.
– Хорошо, – сказал я. – Согласен. Замечательно. Ты детектив в штатском, ты вытаскиваешь свой значок, а я думаю, что это пистолет. Такое случается.
– Но как мы будем умирать? – спросил пожилой. – Просто схватимся за животы и повалимся на землю, как в старом кино про Дикий Запад?
– Это не будет убедительно, – возразил Элиот. – Все должно выглядеть правдоподобно. У Ричарда Бека не должно возникнуть никаких сомнений.
– Нам будет нужен реквизит из Голливуда, – сказала Даффи. – Кевларовые бронежилеты и презервативы с фальшивой кровью, взрывающиеся по радиосигналу.
– Ты сможешь это достать?
– Надеюсь, в Нью-Йорке или Бостоне найдется что-нибудь подходящее.
– У нас очень мало времени.
– Можешь мне не напоминать об этом, – усмехнулась Даффи.
* * *
На этом завершился день номер девять. Даффи хотела, чтобы я перебрался в мотель, и предложила отправить кого-нибудь за моими вещами, оставшимися в гостинице в Бостоне. Я успокоил ее, сказав, что у меня нет никаких вещей. Она искоса посмотрела на меня, но промолчала. Я устроился в номере рядом с пожилым. Кто-то съездил за пиццей. Все вокруг суетились и постоянно звонили по сотовым телефонам. Меня оставили в покое. Я лег на кровать и мысленно прокрутил все от начала до конца. Составил перечень того, что мы упустили из виду. Перечень получился длинным. Но больше всего меня беспокоил один пункт. Строго говоря, не имевший отношения к этому перечню. Как бы параллельный ему. Встав с кровати, я отправился на поиски Даффи. Она как раз приехала и шла со стоянки в свой номер.
– Закари Бек тут не главный, – сказал я. – Он не может быть главным. Если в дело замешан Куинн, он босс. Второй скрипкой он не будет. Если только этот Бек не негодяй почище Куинна, но об этом мне даже не хочется говорить.
– А может быть, твой Куинн стал другим, – возразила Даффи. – Как-никак он получил две пули в голову. Быть может, это как-то затронуло его мозг. Сделало его не таким ретивым.
Я ничего не ответил. Даффи заторопилась прочь. Я вернулся к себе в номер.
* * *
День номер десять начался с того, что прибыли транспортные средства. Пожилому достался семилетний «шевроле-каприс», с которым он должен был разыгрывать свою роль полицейского в штатском. Машина была с мотором от «корвета» последнего года выпуска. Внешний вид у нее был как раз такой, какой требовался. Пикап оказался старой облупившейся колымагой красного цвета. Впереди красовался кенгурятник. Я краем уха услышал, как молодые ребята обсуждали, можно ли будет этим воспользоваться. Мне предстояло сесть за руль непримечательного коричневого фургона. Это была самая не привлекающая к себе внимание машина, какую мне только доводилось видеть. Салон без окон; в задней двери два небольших окошка. Я проверил, есть ли бардачок. Есть.
– Все в порядке? – спросил Элиот.
Я похлопал фургон по капоту, как это делают водители грузовиков, и толстый металл глухо загудел в ответ.
– Замечательно, – сказал я. – Я хочу, чтобы револьверы были под мощные патроны сорок четвертого калибра «магнум». Мне нужно три патрона с тяжелыми пулями с мягкими наконечниками и девять холостых. Постарайтесь, чтобы холостые были как можно громче.
– Хорошо, – кивнул Элиот. – А почему именно с мягкими наконечниками?
– Меня беспокоит рикошет, – объяснил я. – Я не хочу задеть кого-нибудь случайно. Пули с мягким наконечником деформируются и застревают в том, во что попали. Я выстрелю один раз в радиатор и два раза по колесам. Подкачайте шины, чтобы они при попадании взорвались. Это будет более зрелищно.
