Ли Чайлд
Джек Ричер: Гость
– Джулия, сходи приготовь нам кофе, – сказал Блейк.
Ламарр покраснела и поджала губы, но тем не менее поднялась с дивана и вышла на кухню. Блейк подался вперед и заговорил, понизив голос:
– Она заведена. Вы должны отнестись к ней со снисхождением.
– Вот как? – спросил Ричер. – Это еще почему, черт побери? Она сидит у меня дома, пьет мой кофе и обзывается.
– Категория жертв весьма специфическая. И вероятно, она значительно ýже, чем вы думаете. Знаете, скольким женщинам, выступавшим в делах о сексуальных домогательствах, пришлось впоследствии покинуть службу? Вы сказали, их сотни, возможно, даже тысячи, но Министерство обороны утверждает, что этим параметрам удовлетворяет только девяносто одна женщина.
– И?..
– Мы полагаем, что убийца решил расправиться со всеми. Поэтому мы должны быть готовы к тому, что он будет продолжать до тех пор, пока его не остановят. Если его удастся остановить. А он уже успел совершить три преступления.
– И?..
– Одна из оставшихся восьмидесяти восьми – сестра Джулии.
Снова наступила тишина, нарушаемая лишь звуками из кухни.
– Поэтому, естественно, Джулия беспокоится, – продолжил Блейк. – Конечно, это еще не паника, потому что одна из восьмидесяти восьми – это не слишком плохие шансы, и все же Джулия принимает все близко к сердцу.
Ричер медленно наклонил голову:
– В таком случае она не должна заниматься этим делом. Она не может оставаться беспристрастной.
Блейк пожал плечами:
– Она настаивала. Принимать решение предоставили мне. Я, наоборот, рад этому обстоятельству. Давление может приносить плоды.
– Только не в случае Ламарр. Она несется, не признавая узды.
– Джулия – мой ведущий специалист по составлению психологических портретов преступников. Она очень плодотворно занимается этим делом. Поэтому она мне нужна, даже если она и не может оставаться беспристрастной. Вы нужны ей в качестве посредника, а мне нужны результаты, так что вам нужно отнестись к ней со снисхождением.
Откинувшись назад, Блейк пристально посмотрел на Ричера. Полный пожилой мужчина, неуютно чувствующий себя в этом костюме, потеющий, несмотря на ночную прохладу, с упрямым выражением на лице. «Мне нужны результаты». Ричер ничего не имел против людей, которым были нужны результаты. Но он ничего не сказал. Пауза затягивалась. Наконец в комнату вернулась Ламарр с кофеваркой. Ее лицо снова стало бледным. Она взяла себя в руки.
– Я продолжаю считать, что сделанный мной психологический портрет верен, – сказала она. – Убийца в точности похож на вас. Возможно, вы его знали. Возможно, работали с ним.
Ричер посмотрел на нее:
– Я сожалею по поводу вашей сестры.
– Мне не нужна ваша жалость. Я должна поймать убийцу.
– Что ж, удачи вам.
Наклонившись, она налила кофе Блейку, затем подошла к Ричеру.
– Благодарю, – сказал он.
– Так вы нам поможете? – спросила Ламарр.
Он покачал головой:
– Нет.
Наступила тишина.
– А как насчет того, чтобы выступить в роли советника? – спросил Блейк. – Только консультации? Ваш большой опыт?
Ричер снова покачал головой:
– Нет, меня это не интересует.
– Ну а что-нибудь совсем уж пассивное? – не унимался Блейк. – Просто «мозговая атака»? Нам кажется, вы очень похожи на убийцу. По крайней мере, вы люди одного типа.
– Нет, я пас, – сказал Ричер.
Снова наступила тишина.
– Вы дадите согласие на то, чтобы вас загипнотизировали? – спросил Блейк.
– Загипнотизировали? Зачем?
– Быть может, вы вспомните что-то такое, что похоронено в глубинах подсознания. Например, кто-то кому-то угрожал, делал какие-то злобные высказывания. А вы в свое время не обратили на это внимание. Возможно, сейчас вы это вспомните. Что-нибудь полезное.
– Вы все еще прибегаете к гипнозу?
– Иногда, – сказал Блейк. – Бывает, он помогает. Джулия – большой специалист по этой части. Она может этим заняться.
– В таком случае спасибо, но нет. Она заставит меня пройтись голышом по Пятой авеню.
Снова наступило молчание. Блейк отвел взгляд, затем снова повернулся к Ричеру:
– Ричер, обращаюсь к вам в последний раз. Бюро просит вас о помощи. Мы постоянно прибегаем к помощи советников. Вам хорошо заплатят. Да или нет?
– Именно с этой целью вы меня заграбастали?
– Порой это дает результат.
– Каким образом?
Подумав, Блейк решил ответить. Ричер видел, что он готов пойти на откровенность ради того, чтобы добиться своей цели.
– Это встряхивает людей, – сказал Блейк. – Понимаете, если убедить человека в том, что он главный подозреваемый, а затем сказать, что это не так, получается своеобразный эмоциональный переключатель, и этот человек проникнется к нам чем-то вроде благодарности. Он хочет нам помочь.
– Вам уже приходилось делать подобное?
– Да, и результат чаще бывает положительный, чем отрицательный.
Ричер пожал плечами:
– Я психологией никогда не увлекался.
– Образно говоря, психология – это наше ремесло, – заметил Блейк.
– Вам не кажется, что это довольно жестоко?
– Бюро выполняет свой долг.
– Несомненно.
– Итак, да или нет?
– Нет.
В комнате наступила тишина.
– Почему?
– Наверное, потому, что в моем случае ваш эмоциональный переключатель не сработал.
– А мы можем получить какую-нибудь формальную причину – для отчетности?
– Формальной причиной является мисс Ламарр. Она постоянно мне хамит.
Блейк беспомощно развел руками:
– Но она хамила вам только для того, чтобы переключатель сработал. Это просто тактический прием.
Ричер скорчил гримасу:
– У нее получилось чересчур убедительно. Отстраните ее от дела, и я, возможно, подумаю.
Ламарр сверкнула глазами, а Блейк покачал головой:
– Я на это не пойду. Здесь решаю я, и я не потерплю никакого диктата.
– В таком случае мой ответ – нет.
Молчание. Уголки губ Блейка опустились.
– Перед тем как приехать сюда, мы переговорили с Дирфилдом. Надеюсь, это вы понимаете? Так вот, Дирфилд уполномочил нас заверить вас, что Козо снимет все обвинения в рэкете, если вы окажетесь сговорчивым.
– Мне наплевать на обвинения в рэкете.
– А напрасно. От рэкета всегда дурно пахнет, вы не находите? Рэкет вредит бизнесу, калечит жизни. Если Козо умело представит дело, здешние присяжные из мелких торговцев проникнутся к вам лютой ненавистью.
– Мне на это наплевать, – повторил Ричер. – Я развалю все обвинения против себя за одну секунду. Вы забыли: я не начинал рэкет. Я, наоборот, остановил его. Для присяжных из здешних мелких торговцев я буду Робин Гудом.
Блейк опустил голову и провел пальцем по губам.
– Вся беда в том, что дело не ограничивается обвинением в рэкете. Один из тех громил в критическом состоянии. Нам только что позвонили из больницы. У него проломлен череп. Если он умрет, вам предъявят обвинение в умышленном убийстве.
Ричер усмехнулся:
– Неплохо придумано, Блейк. Но сегодня никто никому череп не проламывал. Поверьте, если я хочу проломить кому-нибудь череп, я знаю, как это делать. Но случайно это произойти не может. Так что давайте послушаем остальное.
– Что остальное?
– Ну, ваши страшные угрозы. Бюро ведь выполняет свой долг, верно? Вы хотите любой ценой добиться от меня согласия сотрудничать. Так что давайте вываливайте остальные страшные угрозы, которые вы приготовили, чтобы меня запугать.
– Нам просто очень нужна ваша помощь.
– Понимаю. И я хочу услышать, как далеко вы готовы зайти ради этого.
– Так далеко, как потребуется. Это ведь ФБР, Ричер. На нас давят обстоятельства. Мы не можем терять время. Его у нас нет.
Ричер отпил кофе. Теперь вкус у него был определенно лучше, чем в первый раз. Возможно, Ламарр насыпала больше зерен. Или меньше.
– Ну же, вываливайте плохие новости.
– Проверка налоговой инспекции.
– Вы полагаете, меня испугает проверка налоговой инспекции? Мне нечего скрывать. Если удастся найти какой-нибудь доход, о котором я забыл, я буду крайне признателен, только и всего. Лишние деньги мне не помешают.
– Проверят не только вас, но и вашу знакомую.
Ричер снова расхохотался:
– Ради бога, Джоди – юрист с Уолл-стрит. Работает в крупной фирме, почти партнер. Она одной левой завяжет налоговую инспекцию в узел.
– Ричер, мы настроены серьезно.
– Пока что я этого не заметил.
Блейк уставился в пол.
– У Козо есть внедренные люди. Петросян станет спрашивать, кто расправился с его ребятами вчера вечером. Люди Козо могут как бы случайно упомянуть ваше имя.
– Дальше.
– Могут сказать Петросяну, где вы живете.
– И это известие должно меня запугать? Блейк, посмотрите на меня хорошенько. Вернитесь в реальность. На всем земном шаре найдется максимум человек десять, кого я испугаюсь. Крайне маловероятно, что Петросян окажется в их числе. Если он захочет пожаловать ко мне в гости, я спущу его обратно в город по реке – в гробу.
– Насколько я слышал, Петросян человек крутой.
– Не сомневаюсь. Но достаточно ли он крут?
– Козо утверждает, он половой извращенец. В его расправах над виновными обязательно присутствует что-то сексуальное. Он оставляет трупы обнаженными, изуродованными, со следами насилия. Причем не важно, идет ли речь о мужчинах или женщинах. Нам об этом рассказал Дирфилд. Мы говорили с ним.
– Я уж как-нибудь рискну.
Блейк кивнул:
– Мы думали, что вы ответите именно так. Мы хорошо разбираемся в человеческих характерах. Образно говоря, это наше ремесло. Поэтому мы задались вопросом, как вы отнесетесь вот к чему. Предположим, люди Козо шепнут Петросяну не ваши имя и адрес. Что, если Петросян узнает имя и адрес вашей подруги?
Глава 6
– Что ты собираешься делать? – спросила Джоди.
– Не знаю, – ответил Ричер.
– Не могу поверить, что Бюро способно на такое.
Они сидели на кухне у Джоди, в квартире на четвертом этаже на Нижнем Бродвее. Блейк и Ламарр оставили Ричера в Гаррисоне, и через двадцать минут он уже мчался на юг, в город. Джоди вернулась домой в шесть утра, мечтая о том, чтобы позавтракать и принять душ, и нашла у себя в гостиной Ричера.
– Они говорили серьезно?
– Не знаю. Вероятно.
– Черт, я не могу в это поверить.
– Они на грани отчаяния, – объяснил Ричер. – И еще у них гипертрофированное самомнение. Они любят побеждать. Считают себя элитой. Если сложить все это вместе, получится то, как они себя ведут. Мне уже приходилось видеть подобное. У нас встречались абсолютно такие же типы. Готовые на все ради результата.
– Сколько времени тебе дали?
– Я должен буду перезвонить в восемь утра. И сообщить свое решение.
– Так что ты все-таки собираешься делать?
– Не знаю, – в который раз ответил Ричер.
Плащ Джоди висел на спинке стула, а сама она возбужденно расхаживала взад и вперед, одетая в нежно-розовое платье. Джоди провела без сна и в напряжении двадцать три часа подряд, но на это не указывало ничего, кроме бледно-голубых теней во внутренних уголках глаз.
– Это ведь не сошло бы им с рук, правда? – сказала она. – Возможно, тебя просто хотят запугать.
– Возможно и такое, – согласился Ричер. – Но это игра, понимаешь? Азартная игра. В любом случае беспокойство нам гарантировано. Навсегда.
Джоди упала в кресло и скрестила ноги. Откинула голову назад и тряхнула волосами, распуская их по плечам. В ней было все то, чего не было в Джулии Ламарр. Пришелец из космоса отнес бы обеих к категории «женщины», поскольку они имели одинаковые части тела в одинаковых количествах: волосы, глаза, рот, руки и ноги, но одна из них была мечтой, а другая – кошмарным сном.
– Все зашло слишком далеко, – признался Ричер. – И в этом только моя вина. Я издевался над ними, потому что мне с самого начала не понравилась эта Ламарр. По этому я решил сперва немного потрепать им нервы и лишь потом согласиться. Но не успел я опомниться, как на меня вывалили вот это.
– Ну так соглашайся. Пусть они откажутся от своих угроз. Обещай им помощь.
Ричер покачал головой:
– Нет. Пока угрожали мне, это было одно дело. Угрожая тебе, они переступили черту. Раз эти люди готовы были даже обсуждать подобное, пусть убираются ко всем чертям.
– Но они действительно намерены осуществить свои угрозы? – повторила Джоди.
– Самая верная тактика – готовиться к худшему.
Она кивнула:
– Мне страшно. И наверное, мне по-прежнему будет немного страшно, даже если Бюро пойдет на попятную.
– Вот именно, – согласился Ричер. – Что сделано, то сделано.
– Но почему? Почему они в таком отчаянии? Почему пытаются тебя запугать?
– Корни этого надо искать в прошлом, – сказал он. – Нужно исходить из того, что все ненавидят всех. Блейк сам признался в этом. И это правда. Военная полиция не помочится на Куантико, даже если там начнется пожар. Это из-за Вьетнама. Твой отец смог бы многое рассказать об этом. Он сам был живым примером.
– А при чем тут Вьетнам?
– Существовала такая практика: теми, кто уклонялся от призыва, занималось Бюро, а дезертирами – военная полиция. Это различные категории, верно? Мы знали, как обращаться с дезертирами. Одних сажали за решетку, а для других хватало и небольшого разговора по душам. Джунгли ведь никак нельзя было назвать курортом, а призывные участки, если помнишь, не трещали по швам от наплыва желающих. Поэтому военная полиция успокаивала тех, кто получше, и отправляла их назад во Вьетнам, но в девяти случаях из десяти Бюро все равно арестовывало их – уже по дороге в аэропорт. Такая практика сводила наше ведомство с ума. Наследники Гувера были непреклонны. Шла настоящая война. А следствием ее стало то, что даже такой разумный и рассудительный человек, как Леон, ни за что на свете не стал бы говорить с федералом.
– И с тех пор все по-прежнему?
Ричер кивнул:
– У государственных ведомств хорошая память. Для них все это было как будто только вчера. Ничего не прощать, ничего не забывать.
– Даже несмотря на то, что тем женщинам угрожает опасность?
Ричер пожал плечами:
– А никто и не говорил, что ведомственное мышление поддается рациональному объяснению.
– Значит, Бюро действительно нуждается в помощи?
– Если оно хочет получить результат.
– Но почему именно ты?
– По многим причинам. Я имел отношение к двум делам, меня удалось найти, я занимал достаточно высокое положение, чтобы знать, где что искать, и чтобы нынешнее поколение по-прежнему было передо мной в долгу.
Джоди кивнула:
– То есть, если сложить все вместе, скорее всего, они говорили серьезно.
Ричер ничего не сказал.
– Так что мы будем делать?
Он ответил не сразу.
– Можно начать искать решение совсем в другом месте.
– Например?
– Ты могла бы переехать ко мне.
Джоди покачала головой:
– Мне не дадут. Да я и не могу. Ведь это может тянуться неделями, так? А у меня полно работы. Сейчас как раз обсуждается вопрос о партнерстве.
– Можно подойти с другой стороны, – предложил Ричер.
– Хорошо, но с какой?
– Я могу завалить Петросяна.
Джоди молча уставилась на него.
– Тогда угрозы потеряют смысл. Мы побьем туза козырем.
Джоди перевела взгляд на потолок, затем снова медленно покачала головой.
– У нас на работе есть одно правило, – сказала она. – Мы называем его «закон чего-то еще». Предположим, мы разбираемся в делах какого-нибудь банкрота. Иногда нам удается раскопать, что у этого банкрота кое-где припрятаны капиталы, о которых он нам не говорит, которые он от нас скрывает. Банкрот нас обманывает. Так вот, первым делом мы задаемся вопросом: «А что еще?» Что еще он делает? Что еще у него есть?
– При чем тут ваше правило?
– А при том. Чем на самом деле занимается Бюро? Быть может, все дело вовсе не в убитых женщинах. Быть может, главное – это как раз Петросян. Судя по всему, это хитрый, скользкий тип. Быть может, у Бюро на него ничего нет. Ни улик, ни свидетелей. И возможно, Козо пытается с помощью Блейка и Ламарр натравить тебя на Петросяна. Ведь они составили твой психологический портрет. Они представляют себе твои мысли. Они могут предвидеть твои поступки. Они понимают, что, если тебя запугивать Петросяном, первой твоей мыслью будет расправиться с ним. В этом случае он перестанет портить Бюро кровь и можно будет обойтись без судебного процесса, который Бюро, скорее всего, не выиграло бы. И ничто не будет указывать на ФБР. Быть может, тебя решили использовать в качестве убийцы. Наподобие управляемой ракеты. Тебя лишь навели в нужную сторону, а дальше ты сам найдешь цель.
Ричер молчал.
– А может, дело совсем в другом, – продолжила Джоди. – Этот тип, который убивает женщин, судя по всему, тоже очень умный. Не оставляет никаких улик. Похоже, выстроить против него обвинение будет очень трудно. И быть может, Бюро хочет, чтобы ты его убрал. Возможно, для суда доказательств окажется недостаточно, но для того, чтобы убедить тебя, их хватит. В этом случае ты устранишь негодяя, отомстив за знакомых женщин. Дело сделано, быстро и без особых затрат, и опять же к Бюро не ведет никаких следов. Тебя используют в качестве волшебной пули: выстреливают ее в Нью-Йорке, а уж где и когда она попадет в цель – никто не знает.
Ричер продолжал молчать.
– Быть может, ты никогда и не был подозреваемым, – рассуждала вслух Джоди. – Быть может, Бюро и не искало убийцу. Быть может, оно с самого начала искало человека, который убьет убийцу.
В комнате наступила тишина. С улицы доносились звуки пробуждающегося города. За окном серел рассвет, машин становилось все больше.
– Возможны оба варианта, – наконец сказал Ричер. – И Петросян, и тот убийца.
– Да, в Бюро сидят умные ребята, – заметила Джоди.
Ричер кивнул:
– Это уж точно, черт побери.
– Так что ты собираешься делать?
– Не знаю. Я знаю только то, что не смогу уехать в Куантико, оставив тебя в одном городе с Петросяном. Просто не смогу.
– Но может быть, угрозы были пустыми. Неужели ФБР действительно способно на что-то подобное?
– Ты начинаешь ходить кругами. Ответ состоит в том, что мы ничего не знаем. И в этом вся беда. Именно этого и добивалось Бюро. Достаточно одних сомнений.
– А если ты никуда не поедешь?
– Тогда я останусь здесь и буду охранять тебя денно и нощно, не спуская с тебя глаз ни на минуту, пока нам обоим это не надоест настолько, что я пойду и прикончу Петросяна независимо от того, шутило с нами Бюро или нет.
– А если ты уедешь?
– В этом случае меня будут держать на привязи угрозой в твой адрес. Но что такое в их понимании «держать на привязи»? Позволят ли мне остановиться после того, как я найду этого типа? Или заставят пойти до конца и убить его?
– Да, они умные ребята, – повторила Джоди.
– Почему они просто не попросили меня?
– Бюро не может просто попросить. Это будет на сто процентов незаконно. А ты в любом случае не должен соглашаться.
– Думаешь?
– Да. Ни насчет Петросяна, ни насчет убийцы. Ты не должен делать то, чего от тебя хочет ФБР.
– Почему?
– Потому что тогда ты будешь принадлежать ему с потрохами, Ричер. Два убийства, совершенные с ведома Бюро? Прямо у него под носом? Ты до конца дней своих не отвяжешься от федералов.
Ричер подошел к окну, уперся ладонями в раму и стал смотреть вниз, на улицу.
– Ты попал в ужасную передрягу, – тихо промолвила Джоди. – Вернее, мы оба попали.
Ричер ничего не ответил.
– Так что же ты собираешься делать? – спросила она.
– Думать. До восьми часов еще есть время.
Джоди кивнула:
– Что ж, думай хорошенько. Не делай ничего такого, о чем нам пришлось бы пожалеть.
Джоди вернулась на работу. Предложение партнерства в фирме было слишком заманчивым. Оставшись в ее квартире один, Ричер тридцать минут напряженно думал, затем двадцать минут разговаривал по телефону. Блейк не зря сказал: «Возможно, еще остались люди, которые вас помнят, которые перед вами в долгу». Наконец без пяти минут восемь Ричер позвонил по телефону, который ему дала Ламарр. Она ответила после первого звонка.
– Я согласен, – сказал он. – Мне это не по душе, но я вам помогу.
Последовала короткая пауза. Ричер представил себе кривые зубы, обнажившиеся в довольной улыбке.
– Возвращайтесь домой и собирайте вещи, – сказала Ламарр. – Я заеду за вами ровно через два часа.
– Нет, я должен повидаться с Джоди. Встретимся в аэропорту.
– Мы не полетим самолетом.
– Вот как? Почему?
– Я никогда не летаю. Мы поедем на машине.
– В Виргинию? И сколько времени это у нас займет?
– Часов пять-шесть.
– Шесть часов в машине вместе с вами? Черт возьми, я этого не вынесу.
– Ричер, вы будете делать то, что вам скажут. До встречи в Гаррисоне ровно через два часа.
Контора Джоди находилась на сороковом этаже шестидесятиэтажного небоскреба на Уолл-стрит. В вестибюле круглосуточно дежурила охрана, но Ричеру фирма, в которой работала Джоди, выписала пропуск, по которому его впускали в любое время суток. Джоди сидела в кабинете одна, изучая утренние сводки лондонских рынков.
– Как ты? – спросил Ричер.
– Устала, – призналась она.
– Тебе нужно поехать домой.
– Ну да, как будто я смогу заснуть.
Подойдя к окну, Ричер взглянул на серебряную полоску светлеющего неба.
– Расслабься, – сказал он. – Причин для тревоги нет.
Джоди ничего не ответила.
– Я решил, что делать, – сказал он.
Она покачала головой:
– Только не надо ничего мне говорить. Я ничего не хочу знать.
– Обещаю, все получится.
Какое-то время Джоди сидела неподвижно, затем встала и подошла к нему. Уткнулась головой ему в грудь, крепко прижимаясь щекой к рубашке.
– Береги себя.
– Обязательно буду, – сказал Ричер. – Можешь не беспокоиться.
– И не делай глупостей.
– Можешь не беспокоиться, – повторил он.
Джоди подняла лицо, и они поцеловались. Ричер долго не отрывался от ее губ, чтобы это ощущение осталось с ним надолго, на ближайшее обозримое будущее.
Назад в Гаррисон Ричер ехал быстрее обычного и вернулся домой за десять минут до того, как истекли два часа, отведенные Ламарр. Захватив в ванной складную зубную щетку, он убрал ее во внутренний карман. Запер на засов дверь в подвал и поставил термостат системы отопления на минимум. Завернул все краны и запер входную дверь. Выдернул телефон из розетки и вышел из дома через кухню.
Пройдя между деревьями до конца дворика, Ричер посмотрел на реку. Серая и ленивая, она была прикрыта покрывалом утреннего тумана. На противоположном берегу листья уже начали менять цвет с пожухлого зеленого на бурый и светло-оранжевый. Здания академии Уэст-Пойнт терялись в дымке.
Над крышей особняка появилось солнце, но оно было бледным, лишенным тепла. Ричер вернулся к дому, обогнул гараж и прошел по дорожке. Закутался в плащ и вышел на улицу, не оглядываясь назад. «С глаз долой – из сердца вон». Он хотел, чтобы все было именно так. Ричер встал у почтового ящика и стал ждать, глядя на дорогу.
