Лея Стоун
Безжалостный король фейри

Я немного напряглась, обменявшись взглядом с матерью. Мужчины, которые не пили, делали это только по одной причине: у них были с этим проблемы.

Теперь все стало на свои места. Истории о его вспышках гнева, замораживании королевства, отрезании языка придворному – все обрело смысл. Это все то, что сделал бы неуравновешенный человек, будучи пьяным.

Иерихон был проверенным временем слугой и знал протокол. Если почетный гость отказывался от выпивки, то больше никому на вечеринке вино не подавалось.

Вместо того чтобы наполнить пустой бокал моей матери или попросить гостей сделать заказ, бутылки с вином и медовухой медленно и бесшумно на подносах вынесли из зала.

– Мой король, я очень надеюсь, что вам понравится ужин. Мы очень ценим нашего шеф-повара, и приготовленная дичь была убита всего пару часов назад. – Мама всегда была экспертом по смене тем и разрядке напряженности.

Люсьен ласково улыбнулся ей:

– Не могу дождаться.

Остаток вечера прошел гладко. Люсьен трижды похвалил блюдо, подробно поделившись впечатлениями о тушеном мясе, пропитанном розмарином, и сладкой глазури на картофеле. Он был вежливым гостем, и все, казалось, прекрасно проводили время.

Я, однако, была неестественно спокойна, представляя себе пьяного короля, который приложился к бутылке после смерти своей матери. Как долго он не пил? В нашем дворе возникла проблема с одним из старейшин. Он был болен, пил вина больше, чем воды. Мама отправила его в эльфийский лечебный центр из-за подобной проблемы. И с тех пор он не пил уже более десяти лет.

Я знала, что должен был быть какой-то изъян, причина для слухов, которые его окружали. У всех в прошлом бывали промахи, и я не стану держать на него зла, если он излечился. Именно это не давало мне покоя.

Исцелился ли он? Я не могла спросить, это было не мое дело.

Вечеринка закончилась раньше обычного – вскоре после ужина, – вероятно, из-за отсутствия вина, и я пожелала всем спокойной ночи.

Завтра мы отправимся в нашу многодневную поездку по дворам. Это будет единственный раз, когда я смогу поближе познакомиться с зимним королем, прежде чем мы навсегда свяжем себя узами брака.

Когда мы с Люсьеном вышли в коридор, я ожидала, что поверну направо к своей комнате, в то время как он свернет налево, в гостевые покои, но вместо этого он остановился и посмотрел на меня сверху вниз.

Я замедлилась, чувствуя, что он хочет что-то сказать.

Сунув руку в карман, он вытащил неизвестный предмет и зажал его в кулаке.

– Я… надеялся, что ты наденешь его, но я пойму, если тебе захочется создать свое собственное. – Он потянулся к моей руке и вложил в нее изящное кольцо.

Взглянув на золотое кольцо с инкрустированной посередине снежинкой, я ахнула.

– Оно принадлежало моей матери, – признался он, и мое сердце ушло в пятки. – Я знаю, она бы хотела, чтобы оно было у тебя.

По традиции после выкупа невесте дарили кольцо, но кольцо его матери? Это было очень трогательно. Я не знала, что сказать.

– Оно прекрасно, – сказала я ему, а затем надела его на свой безымянный палец. В тот момент, когда я увидела кольцо на своем пальце, все стало таким реальным.

– Приятных снов, Мэделин. – Он слегка поклонился мне, что было неслыханно и снова затуманило мой разум.

– Спокойной ночи, Люсьен. – Я слегка поклонилась ему, когда мы были готовы разойтись по своим комнатам.

То, как он произнес мое имя, деликатно и с такой нежностью, еще долго не выходило у меня из головы, даже после того, как я скользнула в постель.

Глава 3

Либби не очень хорошо восприняла эту новость. Она плакала, причитала и обнимала меня, а потом убежала в свою комнату и заперлась там. У меня разрывалось сердце от ее истерики, но я знала, что вернусь меньше чем через неделю и снова увижусь с ней, поэтому мы сразу отправились в поездку по четырем дворам Торнгейта. Осенний был первым, и мой народ был взбудоражен при виде меня, они скандировали мое имя и осыпали экипаж лепестками, когда мы проезжали мимо. Но были и те, кто смотрел на короля как на чудовище, как я, когда впервые увидела его.

Мои мысли о мужчине передо мной шли вразрез с историями, которые я слышала о нем. Когда мы проезжали последние отдаленные поля Осени, Люсьен откинулся на спинку сиденья кареты и выглянул в открытое окно. Мы направлялись к Весеннему двору, после этого посетим Летний, а потом и его царство. Зиму. По завершении он отвезет меня домой, и я больше не увижусь с ним до нашей брачной ночи. Вся поездка должна занять около пяти дней, и рядом со мной будет Пайпер, чтобы пресечь любые слухи о порочности перед первой брачной ночью.

Мои родители с Либби остались в Осени и ждут моего возвращения.

Я взглянула на Пайпер, которая читала откровенную романтическую книгу, которую я ей одолжила, а затем мой взгляд скользнул к королю. У него не было при себе оружия, что было обычным делом для очень могущественных фейри в нашем королевстве, и он был очень чистоплотен. Если хоть одна пылинка оседала на его брюках, он снимал ее и выбрасывал в открытое окно кареты.

– Король То… – начала было я, а потом вспомнила, что он просил меня называть его по имени. – Люсьен, расскажи мне о себе. Чем ты увлекаешься? Что делает тебя счастливым? – Если мне суждено связать с этим мужчиной всю оставшуюся жизнь, то мне стоит узнать его получше.

Он ощетинился от этого простого вопроса, переводя взгляд с Пайпер на меня, а затем уставился в окно на проплывающие мимо деревья.

В карете повисло неловкое молчание, и я уж было подумала, что он собирается проигнорировать мой вопрос, когда он, наконец, заговорил:

– По правде говоря, я не могу вспомнить, когда в последний раз был по-настоящему счастлив. Вероятно, незадолго до смерти матери. Раньше мне нравилось кататься на лошадях.

Его честный ответ проник мне в самое сердце и выжал из него всю кровь до последней капли. Я почувствовала, что Пайпер примерзла к сиденью рядом со мной, но не отводила взгляда от книги. Он не знает, что делает его счастливым? Его мать умерла, когда ему было шестнадцать. Сейчас ему двадцать один… он не был счастлив уже пять лет? Душераздирающе.

Неужели он бросил любимую верховую езду после трагического несчастного случая с его матерью? Я с трудом сглотнула, зная, что за этим таилось нечто более глубокое, но также понимая, что я не могу углубляться в расспросы. Не поэтому ли он начал пить вино, а потом у него возникли проблемы с этим?

– Ох, что ж, мне стоит попытаться изменить это и подыскать что-нибудь, что осчастливит тебя, – сообщила я ему.

Вчера я ненавидела этого мужчину, а теперь обещала его осчастливить? Что происходит?

Его стальной взгляд встретился с моим, и все мое тело словно растаяло. Его пристальный взгляд скользнул вниз по моему платью к обнаженным лодыжкам, и он ухмыльнулся.

– У меня на примете несколько способов, которыми ты осчастливила бы меня.

Пайпер шумно втянула воздух, и я ахнула, протягивая руку, чтобы игриво хлопнуть его по плечу.

– Люсьен Торн, ты не можешь так говорить. Это неприлично. – Я взглянула на Пайпер в поисках поддержки, но она словно приклеилась к своей книге. Делала вид, что увлечена сюжетом, а на самом деле пыталась скрыть улыбку.

Люсьен подался вперед, бросив на меня дьявольский взгляд.

– У меня никогда не получалось вести себя прилично.

Вот это да!

Этот мужчина… возмутителен! Я откинулась на спинку сиденья, всю мою грудь обдало жаром. Я украдкой поглядывала на него, ожидая, что он рассмеется и скажет мне, что пошутил, но он этого так и не сделал.

Ведь он и не шутил вовсе.

Тогда я решила, что безопаснее вообще ничего не говорить. Я совсем не знала, как вести себя с Люсьеном Торном. Мне гораздо больше нравилось, когда я ненавидела его и представляла суровым, жестоким придурком. Но этот мужчина таким не был. Он не был ни черным, ни белым, он был серым, и я не знала, что с этим серым делать.

К тому времени, когда мы добрались до Весеннего двора, уже стемнело, и мы направились прямиком в Весенний дворец, где нас приняли герцог и герцогиня. Как только я ступила из кареты, принцесса Шира взвизгнула и подбежала ко мне. Я рассмеялась, когда она притянула меня в объятия.

– Невеста короля Зимы! Пойдем, нам надо поговорить. – Она потянула меня за руку, но потом остановилась.

Следом из кареты вместе с Пайпер вышел Люсьен, и Шира низко поклонилась, когда подошли ее родители и встали позади нее.

– Добро пожаловать в Весенний двор, ваше величество. – Голос Ширы был резким, а взгляд сквозил неприязнью. Он ей явно не нравился.

– Благодарю. – Голос Люсьена был так же резок.

Люсьен завел разговор с герцогом и герцогиней, а Шира потащила меня во дворец. Пока мы шли, я вдыхала теплый вечерний воздух. Я любила весну – конечно, не так сильно, как осень, но ведь невозможно отрицать прелесть пурпурных цветов, растущих вдоль дорожки? Благоухающего ветерка, витающего в воздухе, и запаха приближающегося дождя.

Я рассматривала медово-каштановые волосы Ширы и темно-коричневую кожу, которые резко контрастировали с ее ледяными голубыми глазами. Кончики ее заостренных ушей были припудрены блестящей пыльцой, и я улыбнулась, восхитившись последним писком моды. Шира всегда знала наперед, что станет стильным новшеством.

Я дважды в год приезжала навестить ее – в день весеннего равноденствия и на собрании лидеров, которое посещали мои родители, и она поступала точно так же. Четыре раза в год мы не спали всю ночь, разговаривая о парнях, магии, о тех, за кого мы однажды выйдем замуж. Никогда, даже в самых смелых мечтах, я не думала, что Люсьен Торн станет моим женихом.

Как только мы оказались в ее комнате за закрытой дверью, она молниеносно развернулась.

– Расскажи мне все. Он ужасен? Он обидел тебя? – поспешно спросила она. – Мы можем сбежать вместе, укрыться на Пепельной горе, если понадобится.

Я быстро обдумала ее вопросы, не виня ее за то, что она считает Люсьена монстром, еще вчера я считала так же. И, возможно, так оно и есть, но не со мной. Не то, что я видела.

– Он… вроде как… милый?

Я не была уверена, верна ли моя оценка. Я едва знала этого человека, но он позволил мне самой договориться о моем выкупе и заплатил за меня столько, сколько я попросила. Он делал мне комплименты на каждом шагу и создавал впечатление, что на самом деле хочет жениться на мне не только из-за политики.

Темно-каштановые брови Ширы сошлись в центре лба. Протянув руку, она коснулась моей щеки.

– Ты больна? Ты только что назвала Люсьена Торна милым.

У меня вырвался нервный смешок, и я начала расхаживать по комнате.

– Мэделин, он заморозил все королевство, убив при этом десятки людей. И с тех пор появляется бесчисленное количество историй, обличающих его грозное правление. Милый – совсем не то слово, каким бы я его описала. – Ее голос был резким и язвительным. Я никогда не слышала, чтобы она так говорила.

– Ну, он был… любезен, – исправилась я. – Мои слуги сказали, что он был добр с ними.

Она наблюдала за тем, как я расхаживаю по ее комнате.

– Потому что ему нужны твои способности. – Она встала передо мной, и я остановилась, чтобы повернутся к ней лицом. – Мэдди, всем известно, что ты вторая по силе фейри после него. Он наговорит тебе все что угодно, лишь бы ты вышла за него замуж и нарожала ему наследников.

Я нахмурилась. Неужели он добивался именно этого? Притворялся милым со мной, чтобы я не стала сопротивляться?

– Я ему сообщила, что не хочу детей так сразу. Он сказал, что все в порядке.

Шира рассмеялась:

– Не будь такой наивной. В ту же секунду, как ты выйдешь за него замуж, маска спадет и проявится его истинная натура. Ты забеременеешь в течение первого месяца, и он заставит тебя сражаться на его стороне.

Я снова нахмурилась.

– Сражаться? С кем?

Казалось, она испугалась, что сболтнула лишнего, и бросила взгляд на дверь.

Я положила руку на плечо своей самой дорогой подруги и заставила ее посмотреть на меня.

– Шира, сражаться с кем?

Она нервно сглотнула.

– Я подслушала, как мои родители обсуждали, что король Зимы собирает свою армию, чтобы объединиться с эльфами и драконьим народом в предстоящей битве.

Мои глаза расширились.

– Совместная битва с Аркмиром и Амбергейтом? Против кого?.. – Но как только я задала вопрос, я все поняла. – Королевы Найтфолла.

Она превратила жизнь других королевств в ад, но оставила нас в относительном покое благодаря Люсьену. Я слышала, что Люсьен время от времени позволял морозу и снегу со своей границы проникать на ее землю, чтобы напомнить ей, на что он способен. Должно быть, это сработало, потому что она не часто беспокоила нас.

Шира наклонилась ко мне:

– Весна и Лето не хотят войны. Мы не будем посылать солдат умирать за короля Зимы, чтобы он мог помочь своим приятелям.

Я облизнула губы.

– Ну, если он этого потребует, тогда у вас не будет выбора.

Она пожала плечами.

– Если он больше не будет нашим королем, то не сможет требовать этого.

Я была в замешательстве. О чем это она? Как Люсьен мог перестать быть королем? Если только…

– Шира, твой отец собирается попытаться свергнуть короля Торна?

Выражение ее лица по-прежнему оставалось непроницаемым, как будто она оценивала меня, больше не видя во мне дорогую подругу, а только недавно обрученную королеву, которая, как я теперь понимала, стала врагом ее семьи.

– Нам нужно пойти поужинать. Я не хочу заставлять своего отца ждать, – сказала она, а затем потащила меня из комнаты.

Мое сердце ушло в пятки, когда она проигнорировала мой вопрос. Я знала, что из-за нашей близости к границам Зимы мой отец, естественно, поддерживал короля Торна в большинстве вопросов, но означало ли это, что Весна и Лето собирались устроить переворот? Моя голова шла кругом от этой информации, пока мы брели по коридорам Весеннего двора к большой столовой. Несколько дней назад я была бы не прочь узнать эту новую информацию, но сегодня… Я разрывалась.

Когда мы вошли в обеденный зал, герцог и герцогиня Весны повернулись, чтобы поприветствовать нас. Люсьен сидел во главе стола, на почетном месте, и я заметила, что место рядом с ним пустовало в ожидании меня.

Пайпер исчезла, что означало, что ее либо попросили уйти, либо она сама решила это сделать. Я не виню ее. Они с Широй никогда не ладили.

Мать Ширы, Петра, встала, чтобы поцеловать меня в щеку.

– Мэделин, прошло слишком много времени с тех пор, как мы принимали тебя у себя. Какой сюрприз – узнать о предстоящей свадьбе.

Ее осторожная формулировка заинтересовала меня. Она назвала это сюрпризом, но не радостью. Могу ли я винить ее? Наши семьи были близки, а Люсьена ненавидели во всем королевстве фейри. Вероятно, она ужасно беспокоилась обо мне.

– Спасибо, Петра.

В ответ я поцеловала ее в щеку. Мы давно опустили формальности, вроде «сэр и леди» или «принцесса такая-то». Мы обращались друг к другу по имени с тех пор, как мне исполнилось десять.

– Что ж, если король Торн чего-то захочет, король Торн это получает, – произнес отец Ширы, Барретт.

Еще одно язвительное замечание.

– Да, и не забывай об этом. – Люсьен поднял свой стакан с водой и послал герцогу леденящий душу взгляд.

Все складывается не лучшим образом.

– Я думаю, мы составим хорошую пару, и королевство выиграет от нашего союза, – сказала я как можно более дипломатичным тоном.

Я едва знала этого парня, – я не могла сказать, что любила его или была рада выйти за него замуж. Это было бы неправдой, и очевидно, что я пыталась подавить растущее в комнате напряжение. Люсьен встретился со мной взглядом и кивнул.

– Согласен. Два самых могущественных фейри, правящих королевством. Чего еще может желать народ?

Я знала, что отчасти он женился на мне из-за моей силы, но, услышав, как он сказал это подобным образом, я вспомнила о том, что только что сказала Шира в своей комнате. Она посмотрела на меня, как бы подчеркивая свою точку зрения. Я проглотила комок в горле и заняла место рядом с королем.

– Люди хотят продолжения мира, ваше величество, – сказал герцог Барретт. – До нас дошли слухи о войне с королевой Найтфолла, и я должен взять на себя смелость сообщить, что народы Весны и Лета не хотят иметь с этим ничего общего.

Все мое тело напряглось от его отваги. Я посмотрела на Люсьена, который поставил свой бокал и уставился на Барретта.

– Теперь ты говоришь и за Лето, Барретт?

В комнате внезапно ощутимо опустилась температура, в воздухе повеяло пронизывающим холодом.

Барретт заерзал на своем стуле.

– Эм, нет, но мы общались по этому вопросу и пришли к согласию.

Люсьен кивнул:

– Что ж, я король, и, если я решу, что нам нужно начать войну, ты сядешь на своего коня и поедешь рядом со мной, или я отправлю тебя в темницу за измену родине.

Святой Создатель, он только что сказал это вслух. Я снова стала свидетелем его знаменитого вспыльчивого характера, но я не ожидала, что он будет направлен на отца моей близкой подруги. Тем не менее он не повышал голоса и не заколол никого льдом в грудь. Никому не отрезал язык. Он был королем, утверждающим свое господство над кем-то в своем королевстве. Могу ли я винить его? То, что сказал Барретт, было трусостью. Если мы вступим на тропу войны, нам понадобится помощь всех четырех дворов.

– Я думала, это должен был быть праздничный ужин в честь нашей помолвки. Больше никаких разговоров о войне, ладно? – Я изменила голос до приторно-сладкого тона, который использовала, когда хотела чего-то от своего отца, и свирепые переглядки мужчин прервались, когда они оба натянуто улыбнулись мне.

Петра подняла свой бокал.

– За молодоженов. Долгих лет правления.

Мы все чокнулись бокалами, а затем приступили к самому неловкому ужину в моей жизни. Тишина, звяканье вилок, разговоры о погоде, которая полностью контролировалась мужчинами за столом, и снова тишина. Через час все притворились усталыми, и мы все закрылись в своих комнатах. Когда я вернулась в свою спальню, я была так рада видеть Пайпер. Похоже, она только что закончила распаковывать мои вещи. По соседству находилась смежная комната для гостей, в которой она сможет переночевать.

– Как все прошло? – весело спросила она, когда я вошла.

– Ужасно, – признала я, сбрасывая туфли и поворачиваясь к ней спиной, чтобы она расстегнула молнию на моем платье.

– О нет, что случилось? – поинтересовалась она, расстегивая молнию, и я сняла платье.

Я вполголоса пересказала ей разговор, который у меня состоялся с Широй, пока она набирала мне ванну. Сидя в нижнем белье, я рассказала ей, что сказал король, когда Барретт упомянул, что не хочет войны.

Пайпер пожала плечами.

– Можешь ли ты винить короля? Ему нужна стопроцентная преданность. Если он призовет к войне и возникнет несогласие, с нашей стороны будет много потерь, поскольку мы будем слабы перед врагом.

Я улыбнулась Пайпер, из нее получился бы на удивление блестящий королевский советник. Мы с ней мыслили совершенно по-разному – у нее всегда получалось взглянуть на ситуацию с разных сторон.

– Я не могу винить его, и он контролировал себя, – сказала я ей, раздеваясь и погружаясь в ванну.

Пайпер выдавила жидкое мыло в воду, чтобы образовались пузырьки, и повернула кран. Она обычно оставляла меня, как только наполнялась ванна, но в этот раз опустилась на колени и заглянула мне в глаза.

– Хотя и герцога Барретта нельзя осуждать. Война еще никогда никому не шла на пользу, и если герцог не верит в правое дело, то его народ погибнет напрасно.

Сказав это, она оставила меня, и я еще долго чувствовала себя не в своей тарелке. О чем это она? Встать ли мне на сторону своего будущего мужа и короля или на сторону одной из моих самых близких подруг, Ширы, и ее семьи?

Глава 4

На следующий день, выезжая из Весеннего двора, мы приветствовали народ и принимали добрые пожелания, но было их немного. Только половина города вышла поприветствовать нас, и лица большинства горожан выражали повиновение. Это совсем не походило на радушие Осеннего двора, и благодаря этому я имела представление о том, какой прием нас ожидает в Лете. Между принцем Лета, Марселем Хейзом, и королем Зимы давняя вражда. После того как Люсьен заморозил более тридцати представителей его народа, принц Лета начал метать громы и молнии, ворвался в Зимний дворец и потребовал компенсаций и извинений. Судя по тому, что я слышала, в результате он получил лишь побои.

Карета покинула Весенние земли, мы рискнули въехать на территорию Лета, и я окинула взглядом Люсьена. Каким был этот мужчина? Его история была настолько таинственной, мрачной и наполненной фантастическими историями.

– Мы будем воевать с королевой Найтфолла? – вдруг спросила я.

Пайпер сидела рядом со мной и вязала, делая вид, что в этот момент ее чрезмерно интересует вязаный узор.

Люсьен серьезно посмотрел на меня, его глаза потемнели.

– Я еще не решил.

Его тон подразумевал, что дискуссия окончена, но я скрестила руки на груди и сердито посмотрела на него.

– Зачем это нам? – выпалила я. – Все спокойно, и она нас не беспокоит!

Он подался вперед, вторгаясь в мое личное пространство, и я нервно сглотнула.

– Ты знаешь, почему она нас не беспокоит?

Он хотел потешить свое самолюбие, прекрасно.

– Из-за тебя. Она боится тебя.

Он кивнул:

– Она боится меня, но это не отменяет того, что она ненавидит наш вид. Сначала она расправится с драконьим народом и эльфами, а после – с волками. И тогда, на закуску, она придет за фейри, так что к тому времени будет слишком поздно объединяться и пытаться свергать ее. Но не сомневайся, однажды она придет за нами. Вопрос лишь в том, рискнем ли мы напасть на нее первыми?

Пресвятой фейри, от его слов у меня по рукам побежали мурашки, и я ничего не могла поделать с ужасом, который закрался в мое сердце. Королева Найтфолла ненавидела магических созданий, да, но… но она нас не беспокоила.

Почему? Потому что Люсьен прав?

Подозреваю, что так оно и есть, и в тот момент я не могла не осознать, что он был королем не просто так.

Он явно лучше всех подходил для этого: хитрый, могущественный и немного пугающий.

– А я имею право голоса? – спросила я. – Когда мы поженимся, ты посоветуешься со мной, прежде чем втягивать наш народ в войну? Или я буду просто чем-то вроде королевы для украшения, которая будет стоять рядом с тобой для красоты?

Казалось, его задел мой упрек, и я мгновенно пожалела о своих словах.

– Разумеется. Твое решение будет важно для меня, но, в конце концов, я сделаю все возможное, чтобы в дальнейшем обеспечить тебе защиту, даже если ты возненавидишь меня за это.

Он обладал сверхъестественной способностью говорить романтические вещи, которые в то же время звучали немного пугающе.

На его губах растянулась ухмылка, и он пробежался взглядом по мне с головы до скрещенных лодыжек.

– И, думаю, из тебя получится восхитительное украшение.

Пайпер прыснула от смеха рядом со мной, а затем немедленно проглотила этот звук.

Мои щеки вспыхнули, и мне захотелось открыть окно и глотнуть свежего воздуха.

– Я не знаю, что о тебе думать, – призналась я в отчаянии.

Он рассмеялся, и даже воздух переменился. Его голос был глубоким, гортанным, проникающим под кожу и ласкающим сердце.

Мне нравится его смех, виновато подумала я.

– Ты разочарована, что я до сих пор никому не отрезал язык? – усмехнулся он.

Я ахнула, и даже Пайпер отложила вязание, чтобы взглянуть на короля.

– Ну… да, если честно, – призналась я ему.

Этот смех снова разнесся по карете, и я почувствовала себя полной дурой.

– Что тут смешного? Уж точно не отрезание языка! – рявкнула я, протягивая руку, чтобы ткнуть его в грудь.

Его рука скользнула вперед и поймала мою, слегка сжав мои пальцы, отчего по руке пробежал леденящий холодок. Тогда его серые глаза впились в меня, и мне показалось, что он видит мою душу насквозь. То, как он смотрел на меня, было не похоже ни на один взгляд, которым когда-либо одаривал меня мужчина. От него у меня в животе все всколыхнулось и одновременно с тем потеплело.

– Я стал королем в шестнадцать, вскоре после смерти матери. Отец отрекся от престола в расцвете сил, из-за чего наша семья выглядела слабой. Как еще я мог утвердить свое положение, чтобы никто не явился свергнуть меня с престола?

Наши пальцы все еще соприкасались, из-за этого я не могла сосредоточиться и осмыслить его слова, но Пайпер ахнула рядом со мной, явно поняв его доводы.

– Вы выдумали эти истории, – произнесла Пайпер.

Люсьен улыбнулся Пайпер:

– Да. Я заплатил своей дворцовой прислуге за распространение слухов о том, насколько я ужасный, могущественный, мстительный король.

Шок пронзил меня, и я, наконец, высвободила свои пальцы из его хватки.

– Не может быть! Но… народ ненавидит тебя из-за этих рассказов.

Он пожал плечами, холодно вперяя в меня взгляд.

– Я предпочту быть королем, которого ненавидят и которого боятся, чем тем, кому бросают вызов и убивают.

Моя голова шла кругом от этого нового откровения. Он прав. Его отец занял трон благодаря тому, что бросил вызов предыдущему королю и в схватке убил его. Таков наш путь. Но никто не смел бросить вызов могущественному королю, который, как было известно, в любой момент мог обезуметь и отрезать тебе язык.

– Это… Ты… – Мне никак не удавалось подобрать нужных слов.

– Гений? – воскликнул Люсьен, обольстительно приподняв одну бровь.

Я усмехнулась:

– Что ж, вижу, слухи об отсутствии у тебя скромности уж точно правдивы.

Люсьен лишь самодовольно усмехнулся, как будто ему приносило удовольствие выводить меня из себя. Теперь все обрело смысл, почему мужчина, который появился, чтобы договориться о моем выкупе, был настолько не похож на беспощадную угрозу, о которой ходила молва.

– Но Стужа ведь не выдумка. Я пережила ее. Ты сам это признал, – сказала я ему, намекая на ту ночь, которая привела к большому количеству смертей в нашем королевстве.

Он вздохнул, его лицо осунулось, когда на нем появилось затравленное выражение.

– Да, пожалуй, не все является слухами. Я не идеален.

Тогда в мое сердце закралась глубокая печаль. Я не знала, почему все эти годы была уверена в том, что он нисколько не сожалеет о той ночи, но выражение его лица, как будто я застрелила его любимого питомца, говорило само за себя.

Та ночь была ошибкой, и он сожалел обо всем, что тогда произошло.

Я протянула руку и нежно сжала его ладонь.

– У меня тоже иногда возникают проблемы с контролем своих способностей, – сообщила я ему. И немного слукавила. Я редко теряла контроль, а когда это случалось, легко могла взять себя в руки.

Он бесстрастно посмотрел на меня:

– Ты когда-нибудь убивала более пятидесяти человек ураганом, который сотворила и не смогла остановить?

Я отпустила его руку и откинулась на спинку сиденья. Это явно была больная тема, и я больше не хотела давить на него.

– Нет, – призналась я, и наша поездка продолжалась в тишине. Его слова повисли в воздухе. И я обдумывала каждое из них.

Он солгал. Отрезанные языки, привязывание слуг к лошадям в качестве наказания… все эти безумные истории о жестоком короле… оказались ложью. В некотором роде это и правда гениально, как он и сказал. Никто не осмеливался бросить вызов безжалостному королю Зимы. Семья Торн правила на протяжении нескольких поколений, лишь несколько раз их свергали с престола, но всегда возвращали трон следующему наследнику. Вот почему наше королевство было названо Торнгейт.

Когда погибла мать Люсьена, ходили слухи, что это сломило его отца, и именно поэтому он отрекся от престола. Люсьен должен был сделать шаг вперед и стать королем в шестнадцать лет, иначе кто-нибудь бы бросил вызов его отцу и свергнул его.

Но Стужа – не выдумка, и временами у него действительно был ледяной нрав, но этого было недостаточно, чтобы считать его тем монстром, в которого я верила всю свою жизнь. Чем дольше мы ехали, тем больше разрасталось внутри чувство вины за то, что сказала мне Шира, и я больше не могла его сдерживать. Он мой будущий муж, отец моих будущих детей, мой король.

– Люсьен, если я открою тебе секрет, ты пообещаешь не мстить и не наказывать человека, о котором идет речь? – сказала я, и Пайпер застыла рядом со мной.

Люсьен медленно поднял на меня стальные серые глаза.

– Я не могу дать такого обещания, но я сделаю все, что в моих силах.

Я прикусила губу, зная, что теперь, когда я упомянула об этом, мне придется что-то сказать, но мне не хотелось указывать на Ширу.

У него был дар, как и у всех королей Авальера, – распознавать ложь.

Тщательно подбирая слова, я прочистила горло.

– Будь осторожен с герцогом Барреттом. До меня дошли слухи, что однажды он, возможно, захочет свергнуть тебя.

Это правда, и она защитила мою подругу.

Люсьен расслабился.

– Этому старику не одолеть меня в сражении. Нет, если Барретт захочет свергнуть меня с трона, то со мной сразится принц Хейз. Они объединятся вместе, вероятно, также уговорят твоего отца и найдут способ, чтобы вместе напасть на меня.

Мой рот приоткрылся от его мрачного вывода. Принц Хейз из Летнего двора, к которому мы направлялись прямо сейчас, был самым могущественным Летним фейри в своем роду. Он мог разжигать огонь и посылать в лицо необычайно яркие ослепляющие солнечные лучи.

– Ты задумывался об этом, – отметила я.

Люсьен холодно посмотрел на меня.

– Я самый ненавистный человек в Торнгейте. У меня много врагов. – Его голос, казалось, выражал безразличие, но в нем слышалась затаенная обида. Как будто он не хотел, чтобы его ненавидели.

– Мой отец не стал бы… – начала я защищать его, но Люсьен поднял руку.

– Я никого не обвиняю. А просто говорю, что это возможно, особенно если принц Хейз пригрозит сжечь все посевы.

Я скрестила руки на груди.

– Как ты угрожал заморозить наши в прошлом?

Люсьен легко откинулся на сиденье, подняв руки над головой и сцепив пальцы за шеей.

– Да, ведь я знаю, как получить то, чего хочу, не так ли?

Я застонала. Он абсолютно неисправим! И безумно привлекателен. Это приводило в бешенство.

Я чувствовала, что теряю контроль над своими чувствами. Нравился ли мне король Зимы или он невыносимо раздражал меня? Может быть, немного того и другого. И, возможно, именно этим и был брак. Или, по крайней мере, каким должен был стать этот брак. С одной стороны, мне хотелось отвесить Люсьену Торну пощечину, а с другой – его расцеловать.

В ту секунду, когда мы добрались до ворот Летнего двора, я поняла, что что-то не так. Ворота закрыты, и перед ними выстроилась шеренга из дюжины гвардейцев.

– Что происходит? Разве они не ждут нас? – спросила я. Мы разослали известие по всему королевству о нашей помолвке сразу же после того, как договорились о моем выкупе.

Челюсть Люсьена сжалась, а ноздри раздулись. Карета остановилась, и он вышел. Я рванула за ним, и он поднял руку.

– Оставайся здесь. Я разберусь с этим.