Левсет Насурович Дарчев
Обожженные «Бураном»
Через несколько дней братья шальными окрестными тропами добрались до аэродрома, никого не спрашивая, как идти, потому что они боялись раскрыть другим свой секрет. Они все-таки добрались до аэродрома. Олег нашел лазейку в бокс и тихо подошел к самолету – его сердце замерло от восхищения. Механик чистил самолет с тряпкой в руке. А когда увидел рядом мальчуганов, удивился. «А ну брысь отсюда!», – механик пошел в наступление, подняв в воздух обе руки. Олег взмолился: «Дядя, пожалуйста, разрешите нам помочь вам почистить самолет».
Вот так Олег впервые коснулся железного, холодного тела самолета, что окончательно решило будущее мальчика. В 1952 году он поступил в летний техникум, параллельно пошел в аэроклуб, где начал изучать азы летного дела. В двадцать лет он работал инструктором аэроклуба, но желание летать томило его. Выбора нет, и он начинает летать на вертолетах: Ми-2, Ми-4, самолете У-2 «кукурузнике» по сельхозработам – так проходит семь лет. Он, чувствуя в себе талант летчика, хочет избавиться от рутины, но не знает, как. Он вскоре узнает у своего друга Шевченко о существовании школы летчиков-испытателей. Олегу удалось пройти большой отборочный конкурс и поступить в эту школу. Но вот опять не то – школа оказалась вертолетной. Но ему повезло в том, что инструктором по летному делу оказался известный испытатель Карнаев, специалист по аппаратам вертикального взлета, а рядом шли испытания самолета вертикального взлета Як-36.
Спустя десяток лет, когда конструкторское бюро Яковлева выпустило первый образец палубного штурмовика Як-38, возникла проблема – никто из летчиков не мог держать самолет в воздухе. Долго думали и решили пригласить вертолетчика для испытаний. Так, в 1972 году, первым испытателем этого типа самолетов стал Олег: высокий, чуть сутулый, в демисезонном пальто и кроличьей шапке с опушенными ушами по кличке «студент». На тот момент ему было 34 года. Глядя на него, никто не мог подумать, что в этом человеке по кличке «студент» сидит ас летного искусства. С первого же раза он повис в воздухе как вертолет – конструкторы были счастливы, что оправдались их расчеты. Вот так они встретились: самолет, не похожий на самолет, и летчик, не похожий на летчика. Они заметили в нем талант испытателя, прекрасно разбирающегося в аэродинамике, динамике и управлении самолетом. Вот поэтому вертолетчики только ему доверяли самые сложные программы, такие как отказы двигателей на различных этапах полета, критические режимы при боевом маневрировании, посадки в сложных условиях. Очень важен талант летчика, способность мгновенно реагировать на поведение аппаратов в воздухе. По словам его коллег, Олег отличался наблюдательностью и большой работоспособностью.
Он любил в свободное время писать письма домой, потому что знал, что его все время ждут.
«С работой у меня все нормально. В последнее время начал летать на самолетах. Но все время хочется домой – бегать на корточках по дому с сыном Олегом на спине, попивать чаи, вкушать щи, радоваться жизни и смеяться от счастья».
Связь КБ с испытателем крепла, и новая машина шаг за шагом шла к серийности – мечта любого летчика-испытателя, и иногда они к ней идут всю жизнь: взлеты, падения, аварии, переломы, больницы и снова опять по новому кругу – такова безжалостная жизнь летчика-испытателя.
* * *
В Кубинке в 1973 году Брежнев лично с генералитетом присутствовал на демонстрации возможностей Як-38 и был в восторге от мастерства летчика.
– Кто это? – спросил Брежнев маршала Гречко. Брежнев был в белой сорочке без рукавов и галстуке, и оттого казался худым, не похожим на настоящего Генсека с экрана телевизора…
– Это Олег Кононенко, – ответил маршал с гордостью. Он был на голову выше всех. – Настоящий мастер своего дела. Были бы в армии все, такие как он.
– Позовите его ко мне, – приказал Генсек.
Олег Кононенко пожимал руку Генсека и с волнением смотрел в его улыбающиеся глаза, осененные широкими бровями, принимая от него именные часы с тридцатью драгоценными камнями, на которых был выгравировано: «От Брежнева».
* * *
Для увеличения боевой мощи самолета, особенно в южном полушарии, где высокие температуры воздуха убавляли его функциональные возможности, решили использовать короткий разбег по палубе и моментальное включение маршевого двигателя. И как тут опять обойтись без Кононенко – он из «студента» превратился в авторитетного и уверенного в себе учителя. Одно лишь его появление на палубе крейсера у летчиков вызывало восторг. Но к тому времени он был зачислен в отряд космонавтов Игоря Волка.
– Олег, ты никуда не поедешь, – сказал Волк. – Оставь свои опасные шутки. Там достаточно летчиков, чтобы справиться без тебя.
– Не могу, Игорь Петрович, – сказал Олег с грустью. – Раз зовут, значит нужен и к тому же я это дело начал и должен довести до конца.
Волк прекрасно понимал Олега: любой летчик-испытатель должен, обязан дошлифовать аппарат и сдать. Он – конечное звено и решающее. Игорь Петрович промолчал и грустно попрощался с Олегом.
Декабрь 1979 года. «Голос Америки»: «сегодня в 13,00 в районе Владивостока потерпел крушение самолет-штурмовик вертикального взлета и посадки палубной авиации Советского Союза. О судьбе летчика ничего не известно…»
Лариса, жена Кононенко, взяла трубку разрывающегося телефона.
– Алло, Лариса, – раздался голос Олега. – Поставь чайник, я скоро буду дома.
Как только Лариса увидела мужа, ее радость исчезла: у Олега под глазом была синяя гематома, а когда он вошел в ванную, она ужаснулась – все тело было в синяках.
– Что с тобой, дорогой? – с ужасом в глазах спросила Лариса.
– Я катапультировался, – с застывшей мимикой произнес Олег. Он опустил голову – жена никогда не видела его таким убитым и растерянным.
В конце августа Олега вызвали на продолжение испытаний. Сын и жена провожали его в аэропорту. Жена на всю жизнь запомнила его открытую ладонь с растопыренными пальцами, прижатую к холодному стеклу с наружной стороны. Он прощался с семьей, а в уголках глаз были слезы. Он тогда показался маленьким, беспомощным: чувствовал, каким-то образом знал, что он видит свою семью в последний раз.
8 сентября 1980 года, в 6 часов 13 минут по московскому времени, в Южно-Китайском море при взлете того же самолета с того же корабля при той же операции – отработке методики укороченного взлета на предельных режимах не переложились створки сопла подъемно-маршевого двигателя, самолет «просел», ударившись колесами об ограничительный брус. Выйдя за обрез палубы, самолет стал полого снижаться. Кононенко не катапультировался, до последнего пытаясь спасти самолет. Перед ударом о воду в 150 метрах впереди корабля бурлящими струями воды, поднятыми работающими двигателями, от самолета оторвало закрылок, машину крутануло на 180 градусов. Як-38 с номером 45 на борту еще минуту находился на плаву, но никаких движений в кабине не было. Сочетание боковой и вертикальной перегрузок вызвало у летчика внезапную потерю сознания, и поэтому катапультироваться он не смог. Он погиб и похоронен в Жуковском в одном ряду с товарищами.
* * *
При новом наборе в «волчью стаю» многие летчики отказывались идти в «проклятый “Буран”». Не смогли этого сделать Владимир Туровец, Виктор Заболоцкий, Урал Султанов, Магомед Толбоев, Сергей Тресвятский, Юрий Шеффер и Юрий Приходько – они по-настоящему, с детства, болели космосом. Суеверие и слухи их не касались.
Обновленный состав отряда впервые собрался вместе на поминках по Олегу Кононенко.
Владимир Туровец
На поминках за небольшим столом в маленькой комнатушке у членов отряда были мрачные лица. Волк таинственно молчал – его «стая» продолжала таять на глазах. Владимир Туровец развернул исписанный, помятый лист и зачитал стих, заканчивавшийся словами: «Кто будет следующий?» А следующим 8 февраля 1982 года Владимир Туровец оказался сам. Он вместе с Николаем Бессоновым отрабатывали «крайние» режимы посадки вертолета Ми-8. После трех благополучных режимов с обоими выключенными двигателям (на режимах авторотации с «подрывом») планировался режим на «малом газе». Четвертый режим оказался смертельным: вертолет упал с большим углом тангажа, развернулся и вспыхнул как спичка. Туровец погиб в пожаре в 13 часов 40 минут.
После смерти Туровца в отряде все авиакатастрофы вновь расследовала компетентная комиссия и никаких следов вмешательства иностранных спецслужб не нашли. Аварии признали случайностью и возобновили испытания.
Анатолий Левченко
В декабре 1987 года в космос отправился Анатолий Левченко. На землю он возвращался с членами экипажа станции «Мир» Юрием Романенко и Александром Александровым. Посадка проходила в сложных погодных условиях: в казахской степи свирепствовал буран. Спускаемый аппарат сильно ударился о землю, все космонавты получили ушибы. Но если Романенко и Александрова немедленно госпитализировали, Анатолию Левченко предстояло выполнить эксперимент по пилотированию самолета. Медики, прибывшие к месту приземления, рекомендуют космонавту прервать эксперимент, поскольку его состояние нестабильно. Но Левченко настоял на продолжении испытаний. Он успешно справляется с программой, которую уже прошел Игорь Волк, и удостаивается почетной награды – звезды Героя Советского Союза.
Но с того злосчастного дня космонавта начинают мучить сильнейшие головные боли. Он не смог долго сопротивляться болезни и умер. Официальная версия – смерть наступила в результате травм, полученных во время неудачной посадки спускаемого аппарата. А я придерживаюсь другой версии, по которой его отравили медикаментами, которые по программе он испытывал на борту космического корабля.
Александр Щукин
Шестым отряд потерял Александра Щукина. Он разбился в Жуковском на спортивном Су-26 в августе 1988-го.
На похоронах Щукина традиционный проход в небе над ним сделал Римантас Станкявичюс, который в разговоре со мной недавно признался, что чувствует за собой какую-то слежку…
Игорь Волк – особенная личность
Детство и юность
С двумя удочками из камыша и маленьким ведром для рыбы белобрысый мальчик подошел к пруду и расположился на выступе. Он не остался незамеченным двумя мужиками, которые ловили рыбу с самого утра: рядом с ними на дровах кипел обгоревший пузатый чайник. Через час мужики, наделенные большим опытом, заметили, как быстро заполнялось карасем ведро незнакомого мальчика. Им стало интересно, и они, забыв про гордость, подошли к нему, чтобы узнать о чудачестве. Мальчик оторвал взгляд от водной глади, поднял темпераментные глаза и ответил на приветствие.
– Ты откуда, мальчик?
Мальчик подумал, что его могут попросить уйти отсюда, и он насторожился, сжав кулаки, готовясь отстоять свое место.
– Я из города, – ответил он, дергая за удочки. – Мы недавно переехали сюда с Харькова.
– А как тебя зовут?
– Игорь, – ответил он, затем добавил. – Фамилия – Волк.
– А это что за шарики у тебя?
– Это из манной крупы, – ответил Игорь. – Я их помочил в керосине – рыба тянется на запах.
– Отец научил тебя этому?
– Нет, – отрицательно покачал головой Игорь. – Я искал и нашел одного опытного рыбака. Его зовут дядя Тёма. Он подсказал. – В воздухе послышался гул приближающегося самолета. Мальчик аж подскочил, забыв про удочки. Самолет с красными звездами под крыльями пролетел над их головами. Ошеломленный мальчик еще долго взглядом провожал самолет, пока не скрылся из виду. Он опустил голову.
– Это реактивный истребитель МиГ-15, – сказал он машинально по ходу своих мыслей, затем добавил, – он может летать со скоростью тыща километров в час. – Увидев равнодушие на лицах рыбаков, он умерил свое восхищение и опустил палец, направленный в небо. – Попробуйте керосин и у вас получится.
Мужики, вернувшись на свои места, продолжили обсуждение.
– Из вот таких вырастают герои, – сказал один. – Маленький еще, а уже самостоятельный. Не то, что мой Игорь, лоботряс.
– Может он старше твоего по возрасту, – предположил другой.
Первый поднялся во весь рост, повернулся в сторону мальчика и громко спросил.
– Игорь, а сколько тебе лет?
– Девять.
Мужик взвыл вверх брови и сжал губы.
– Слышал? А моему одиннадцать, – с сожалением произнес он. – Из этого, Лева, вырастет настоящий мужчина. Запомни его – Игорь Волк. Наливай!
* * *
Игорь родился 12 апреля 1937 года на Украине в городе Змиев Харьковской области. Его отец Петр был инженером и направлен на работу в Уссурийск Приморского края.
В 1941 году его семья задумала переехать поближе к родственникам, отправив контейнером все домашние вещи. И вдруг неожиданно 22 июня 1941 года – началась война. Контейнер ушел, а семья осталась на месте без личных вещей и домашней утвари – тарелок, чайника, с голыми кроватями, без стола и тумбочки. А отец ушел на фронт. Вот и пришлось Игорю с раннего детства взвалить на себя обязанности старших: рыбачить, собирать грибы, ягоды, чтобы помогать маме и выжить самому – «уличное» детство, которое закалило его характер, от которого его мир и физическое состояние опередили его возраст.
В начале 50-х годов переехали в Курск. Мама Игоря часто болела, и хозяйство было на Игоре.
* * *
Урок физики заканчивался, когда в двери девятого класса зашли двое в армейской форме. Тот, кто постарше, извинился и попросил у учителя разрешение, чтобы обратиться к ученикам. Он стал ходить вдоль доски туда-сюда, сцепив руки на спине, прежде чем открыть рот.
– Мы из аэроклуба, учим ребят летать, – сказал он. – Мы сейчас формируем новую группу и если среди вас есть мужественные, смелые, которые хотели бы связать себя с авиацией, прощу поднять руки.
Рука Игоря взмыла вверх первой и то, как сильно хотел мальчик поступить в клуб, стало достаточным аргументом при отборе из десятка «смелых».
Игорь прибежал домой, чтобы обрадовать маму и объявить о своем решении: вступить в аэроклуб.
Мама закашляла, и кашель затянулся. Игорь тут же налил теплой воды в стакан и подал ей.
– Игорь. Я не хочу, чтобы ты стал военным, тем более летчиком, – вымолвила мать.
– Почему?
– Ты разве не слышал, как жаловался твой дядя на службу в армии?
– Он танкист и ему надоело нюхать солярку.
– А в самолетах что, не солярка?
– Нет, там керосин.
– Какая разница? Игорь загрустил.
– Запах знакомый, – пробубнил он, недвусмысленно напоминая о своей обязанности с самого детства: следить за керосиновой лампой и заправлять ее.
Мать опустила голову.
– Извини, сынок, – проронила мать, – многое из того, что по дому делаешь ты, должна делать я, но, как видишь, я болею и не в силах…
– Не надо извиняться, мама. Я не об этом.
– Ну, раз хочешь, иди – я не собираюсь всю жизнь напрягать тебя по дому, – сказала мама и тут же залилась новым кашлем. Теплая вода не помогала. Игорь не хотел идти в разрез с решением матери, но и счастливый подвернувшийся случай научиться управлять самолетом не желал упустить. Но воля мамы оказалась сильнее: по семейному совету Игорь направился в Харьковскую артиллерийскую академию имени Сталина. Начались экзамены, казарменная жизнь и строевой шаг. Новые знакомые, среди которых он нашел и единомышленников, которые, как и он, оказались в академии по воле родителей.
– Слава богу, остался один экзамен, – со вздохом произнес новый знакомый Игоря абитуриент Дима.
Они находились на третьем этаже здания среди казарменной суеты.
– А мне все равно, – сказал Игорь. – Поступлю – плохо, не поступлю – тоже плохо.
– Это почему так?
– Я не хочу быть артиллеристом, если даже поступлю. Если не поступлю, не хочу расстроить маму. Я хочу летать на самолетах, Дима, – он просунул голову в окно и мечтательно глянул на небо. – Хочу парить среди облаков, хочу скользить над верхушками деревьев, хочу купаться в синеве неба. Ты один в небе свободный как птица…
– Я тоже хочу, – вторил ему Дима, вдохновившись гипнотическим притяжением слов. – Я тоже хочу. – Он тоже высунул голову в окно, и в этот момент до них донесся гул самолета. Он стал нарастать, и друзья одновременно увидели сверкающий в лучах солнца самолет, который летел прямо к ним. Через некоторое время самолет исчез над крышей здания и гул прекратился. Друзья с открытыми ртами застыли, глядя друг на друга.
– Все, я решил для себя окончательно, – твердо заявил Игорь. – Я отсюда слиняю.
Недолго разбираясь со своими мыслями, Дима тоже заявил:
– И я с тобой.
Два абитуриента с третьего этажа академии сиганули вниз, а затем и со двора, ни сколько не думая о последствиях.
Игорь поступил в Курский аэроклуб ДОСААФ, его первый полет состоялся в апреле 1954 года, затем служба в Бакинском округе ПВО, но он хотел большего. Случайно узнав о существовании Школы летчиков-испытателей, воспользовавшись отпуском, он направился в Москву. В справочном бюро он получил на руки записку с домашним адресом Валентины Гризодубовой, начальника НИИ приборостроения, которая занималась подбором молодых летчиков для испытательной работы: Ленинградский проспект, дом 44. Его встречает мать Гризодубовой, пожилая женщина, которая тяжело передвигалась по квартире. Она его накормила, напоила чаем, и только потом спросила: «Какими судьбами?». Гризодубова пришла домой и была удивлена визитом незнакомца, Она, узнав, что ему всего лишь 21 год, сказала, что еще рано для испытательной работы. Но, по прошествии нескольких лет, 23 февраля 1963 года, она вместе с маршалом Савицким уговорила Командующего войсками ПВО демобилизовать Игоря с военной службы. Вот так он попал в ЛИИ. Гризодубова сказала, что она чувствует в Игоре нового Чкалова.
* * *
В здании управления полетами слышны лишь микрофонные механические команды на взлет и посадку. Аметхан разговаривал с Гарнаевым, делясь впечатлениями об отпуске, но его взгляд был подсознательно прикован к взлетно-посадочной полосе, где только что виртуозно приземлился бомбардировщик – непонятный почерк.
– Кто это? – спросил Аметхан Гарнаева. – Красиво сел.
Гарнаев повернулся и, увидев Ил-6, произнес:
– Это новичок, подающий большие надежды. Но в коллектив не вписался.
– Почему? – спросил Аметхан.
– Не знаю, мне тоже интересно. Сейчас он заглянет сюда и обязательно спросит вот эти слова, – он что-то нацарапал на отрезке листа и протянул товарищу.
– Товарищ майор, бесплатные полеты есть?
Аметхан раскрыл лист бумаги, глянул на Гарнаева, растянул тонкие губы, подняв вверх дугообразные брови, и улыбнулся.
Игорь, почувствовав, что попал впросак, покраснел: перед ним сидели легенды советской авиации. Он перевел взгляд на Аметхана.
– Не узнал? – спросил Гарнаев.
– Аметхан? – с восхищением выпалил Игорь. Он сделал два шага и за руку поздоровался с летчиком, который в Великую Отечественную войну сбил 49 самолетов противника. Дважды Герой Советского Союза. Легенда. – Очень рад видеть вас.
– Я тоже, – произнес Аметхан. – Садись к чаю – летать еще успеешь. Окунулся в работу?
– Да, уже макнули.
Смех.
– И все-таки, за что тебя недолюбливают в коллективе? – с иронией спросил Гарнаев.
Игорь засмеялся.
– Я не знаю.
– А тебя это не задевает?
– Нет.
– Игорь, а тебе самому нравится Игорь Волк? – спросил Гарнаев.
– Нет, – ответил Игорь, помотав головой. – Вечно залетаю в какие-то истории. Вечно хочу чего-то большего. У меня не так, как у других, Юрий Александрович.
Гарнаев рассмеялся и положил свою тяжелую руку на плечо Игоря.
– Всеми хитростями я быстро овладел всеми самолетами, которые у нас есть. У плановика полетов первое, что я спрашиваю, есть ли бесплатные полеты. На эту работу охотников находится мало. Некоторые летчики заваливаются спать, а к сапогам прикрепляют записку: «Меньше 1000 рублей за полет не будить!». И я эти бесплатные полеты забираю себе. Что положено по полетному листу выполняю, а потом отрабатываю то, чего мне не хватало. Через какое-то время мой начальничек начинает интересоваться этим вопросом: «Чего это? Что-то подозрительно! Что-то здесь не так. Запретить!».
Но много было таких полетов, когда товарищи летчики утверждали, что этого сделать невозможно. А я считаю, что возможно – дожидаюсь, когда они или выпьют, или насморк схватят, и в этот момент успеваю сделать то, о чем они говорили, что это невозможно.
– Пример можешь привести? – спросил Аметхан.
– Сколько хотите, – сказал Игорь. – Во время испытаний бомбардировщика надо было подлететь к нему на истребителе с кинооператором и произвести съемку с близкого расстояния. В одном месте возникали непонятные вибрации, и на обшивку самолета наклеили ленточки. Надо было зафиксировать, в какую сторону они отклоняются под воздействием потока. Девять полетов были безуспешными, но я это сделал в первом же полете. Или, например, говорили, что на сверхзвуке заправляться в воздухе невозможно. Заправочный конус таскали за Су-7, а для имитатора танкера сделали самый неудачный выбор – Су-15, у которого избыток тяги на этом режиме минимальный. Если подходить к конусу медленно, то, конечно, это было невозможно. Нужно было очень точно, практически мгновенно подойти к конусу. Я это сделал. И что, вы думаете, за это меня полюбили?
– Ты молодец, Игорь, – с восхищением произнес Амет-хан. – Я всегда буду на твоей стороне. Продолжай гневать нерадивых – небо любит смелых и трудолюбивых. Вопросы возникнут – подходи, помогу чем смогу. – Игорь видел черные выразительные глаза, прямой нос и волевой подбородок с ямочкой посередине и думал, что не одинок в большом коллективе испытателей в борьбе за небо – ему хотелось в полетах быть похожим на него: хладнокровным, дерзким и рискованным. – И запомни, – продолжил он, – конструкторы только предполагают, а испытатели – подтверждают и открывают новые возможности для их фантазий. И, к сожалению, это делает наших братьев по крылу расходным материалом. Поэтому, Игорь, я одобряю твое стремление к опыту. Опыт рождает интуицию, а интуиция как сила небесная может спасти нас из любой непредвиденной ситуации. К тому же, потом это может стать правилом для других. Понимаешь?
– Спасибо.
