В расползающейся «неисторической» среде гораздо легче пожертвовать своей жизнью во имя идеи, чем провести единство идеи через свою жизнь.
Если вера только обещала двигать горами, то техника, которая ничего не берет «на веру», действительно способна срывать и перемещать горы… В конце концов человек перестроит землю если не по образу и подобию своему, то по своему вкусу. У нас нет никакого основания опасаться, что этот вкус будет плох.
Все развитие человечества идет не по прямой, а по сложной кривой, ибо путь определяется не циркулем и линейкой, а борьбой живых сил, которые тянут в разные стороны.
Революция – великая пожирательница людей и характеров. Она подводит наиболее мужественных под истребление, менее стойких опустошает.
Игра в прятки в политике вещь абсолютно недопустимая. Я уже несколько раз, и по разным поводам, цитировал слова одного французского писателя: «Когда прячешь свою душу от других, то в конце концов и сам перестаешь находить ее».
На каждом этапе официальная ложь служит данному моменту, она не стеснена заботой о вчерашнем и завтрашнем дне, она рассчитана на короткую память большинства и на материальную невозможность для меньшинства публично опровергнуть ложь.
Вообще же скажу по адресу строгих критиков, что гораздо легче в течение часа найти формальные противоречия в чужих газетных статьях за четверть века, чем самому выдержать единство основной линии хотя бы в течение одного только года.
Память не автоматический счетчик. Она меньше всего бескорыстна. Нередко она выталкивает из себя или отодвигает в темный угол такие эпизоды, какие невыгодны контролирующему ее жизненному инстинкту, чаще всего под углом зрения самолюбия.
С точки зрения так называемой абсолютной ценности человеческой личности революция подлежит «осуждению», как и война, как, впрочем, и вся история человечества в целом. Однако же самое понятие личности выработалось лишь в результате революций, причем процесс этот еще очень далек от завершения.
За революциями в истории всегда следовали контрреволюции. Контрреволюции всегда отбрасывали общество назад, но никогда – до той черты, с какой начиналась революция. Чередование революций и контрреволюций вызывается некоторыми основными чертами механики классового общества, в котором только и возможны революции и контрреволюции.
В революционной партии, которая опирается на научную доктрину и великую традицию, понадобилось превратить руководство в капище, где Каганович, в качестве жреца, кадит идолу вечного совершенства. Не хватает только, чтоб к догмату непогрешимости присоединили еще догмат непорочного зачатия: тогда система будет окончательно увенчана!
Каждый серьезный большевик должен иметь вокруг себя несколько молодых, чтобы вводить изо дня в день в круг основных вопросов марксизма и международной революции.
Чугунные полосы рельс и проволока телеграфа одели весь земной шар в искусственную сеть, точно школьный глобус.
Теория естественного отбора учит, что в борьбе побеждает наиболее приспособленный. Это не значит: ни лучший, ни сильнейший, ни совершеннейший – только приспособленный.
Революционер, когда нужно и можно, сламывает исторические препятствия насилием, когда нельзя – обходит, когда нельзя обойти – упорно и терпеливо подтачивает и дробит. Он – революционер потому, что не боится взрывать, применять беспощадное насилие, знает ему историческую цену. Он всегда стремится свою разрушительную и творческую работу развернуть в полном объеме, то есть из каждой данной исторической обстановки извлечь максимум того, что она может дать для движения вперед революционного класса.
В чем, товарищи, смысл и задача человеческой культуры? В том, чтобы обеспечить человеку победу над враждебными силами природы, в том, чтобы человека, который был рабом стихий, рабом холода, голода, болезней, сделать господином и повелителем всех сил природы.
Наиболее бесспорной чертой революции является прямое вмешательство масс в исторические события.
Известно, что империалисты, чтоб укрепиться в какой-либо отсталой стране, нередко вооружают одно племя против другого, одну провинцию против другой, один класс против другого. Так, например, систематически поступают Соединенные Штаты.
Хотя восстание может победить лишь как наступление, но оно развертывается тем успешнее, чем более похоже на оборону.
Политическая борьба есть по самой сути своей борьба интересов и сил, а не аргументов.
Всякая революционная партия прежде всего находит опору в молодом поколении восходящего класса.
Политическое одряхление выражается в утрате способности привлекать под свое знамя молодежь.
Самостоятельный характер, как и самостоятельная мысль не могут развернуться без критики.
Культура питается соками хозяйства, и нужен материальный избыток, чтобы культура росла, усложнялась и утончалась.
Революция происходит тогда, когда не остается другого пути.
Весною 1917 года Ленин, запертый в швейцарской клетке, воспользовался «пломбированным» вагоном Гогенцоллерна для того, чтобы дорваться до русских рабочих. Шовинистическая печать травила Ильича, называя его не иначе как немецкий наемник и Herr Ленин. Запертый термидорианцами в клетку Константинополя, я воспользовался пломбированным вагоном буржуазной печати, чтобы сказать всему миру правду.
Историческая закономерность осуществляется через естественный отбор случайностей.
Кто склоняется пред совершившимся, тот не способен подготовлять будущее.
Способность теоретического мышления есть не готовый «дар природы», а искусство, которому надо учиться, как столярному ремеслу или игре на скрипке.
Классовая борьба внутри коммунистической партии, придавленная ныне крышкой бонапартистского аппарата, прорвется наружу. Этого нам и нужно. Партия увидит себя такой, какой она является на деле. Это будет действительное самоочищение партии – в противовес той бюрократической фальсификаторской чистке, которую снова затевает аппарат в интересах своего самосохранения.
Нас нисколько не пугают отходы товарищей, хотя бы и с самыми «почтенными» именами. На примере их шатаний будем учить молодых стойкости.
Нужно готовить смену в духе твердокаменной большевистской непримиримости.
Эпохи реакций всегда были эпохами теоретического углубления.
Революционная эпоха быстро изнашивает людей. Люди расходуются, не выдерживают нервы, треплется и измочаливается сознание. Этот факт наблюдался в политической борьбе всегда, особенно же в революционной борьбе.
Даже вынужденные менять существо своих взглядов люди втискивают его чаще всего в старые формы.
Сотни и сотни старых большевиков живут сейчас покорными чиновниками, критикуют начальство за чашкой чаю и тянут лямку.
В десятках миллионов экземпляров я рассказал всему миру, что меня изгнали не русские рабочие, не русские крестьяне, не советские красноармейцы, не те, с которыми мы завоевывали власть и сражались плечом к плечу на всех фронтах гражданской войны, – меня изгнали аппаратчики, прибравшие к своим рукам власть, превратившиеся в бюрократическую касту, которая связана круговой порукой.
В России оппозиция борется в таких условиях, что оставаться в ее рядах могут только подлинные революционеры.
Ленин научил нас не бояться отходов, отколов, перебежек, даже очень влиятельных и почтенных товарищей.
Чем глубже социальный кризис – тем более напряженный характер получает политика, тем концентрированнее и беспощаднее становится государственная власть и тем откровеннее она сбрасывает с себя покровы морали…
Рабочая масса вовсе не состоит из младенцев. Она состоит из людей с суровым опытом жизни. Она не терпит бюрократических гувернанток, строгость которых равняется обычно их безмозглости. Рабочий ищет не команды, а помощи в деле политической ориентировки. Для этого прежде всего нужно сказать ему то, что есть. Не искажать, не подбирать тенденциозно, не подкрашивать, не подсахаривать, а честно сказать то, что есть.