Преданная революция – Лев Троцкий

Делали революцию, чтобы создать общество без подавления и дискриминации. Были достижения: создана промышленность, страна стала городской, грамотной, светской, мощной. Но при этом бюрократы истребили революционеров, начали потихоньку возвращать старые предрассудки, а потом СССР развалился. Л.Д. Троцкий еще в 1936 году предупреждал об этой опасности. В чем же причина? По большому счету, в отсталости технологий. Но в то время казалось, что виноваты конкретные лица и движения. Книга интересна критикой бюрократии, неравенства, авторитарной семьи, авантюр и зигзагов партийной верхушки. Самое удивительное в этой работе – точное пророчество о ходе и итогах перестройки, за полвека до ее начала.

Книга «Преданная революция», написанная, пожалуй, самым знаменитым изгнанником 20-ого века, повествует о становлении нового государства, выстроенного на костях и пепелище прошлого мира, но это взгляд не изнутри, а снаружи, поэтому он одновременно и чертовски не ангажирован, и до безобразия субъективен. Рассуждения о статистических показателях сбора пшеницы и падении производственных мощностей прерываются язвительными комментариями в сторону управленцев, ведущих пролетариат не в ту сторону, хотя та сторона, в которую самонадеянно требует двигаться сам Троцкий даже не столь же ошибочна, она просто иллюзорна.

Но «Преданную революцию» стоит читать не ради истории, которая уже давным-давно написана победителями, а ради личности Автора, обладающего поразительно выраженной дуальностью. Текст, как в письме из Простоквашино, параллельно редактируют то восторженный идеями коммунизма мечтатель Лейба Бронштейн, то жесткий и даже жестокий диктатор Лев Троцкий, что позволяет нам посмотреть на свершившееся и с позиции жертвы, искренне верящей в успех мировой революции и неотвратимость строительства коммунизма, и глазами палача, без колебаний опустившего топор на головы тех, кого он так рьяно собирался освобождать и осчастливливать.Для неподготовленного Читателя текст будет сложноват и скучноват, но зато он позволит от перового лица взглянуть в колодец безумия революции, одержимой инфантильными идеями равенства и будущего, одинаково светлого для всех. В то, что сам Троцкий, без колебаний осуществивший «красный террор», фактически уничтожал несогласных с новым порядком, искренне верил в печальную необходимость этого жертвоприношения и действовал согласно высшим идеалам своей «религии», лично у меня сомнений нет. Лейба версии 1936 года не сожалеет о содеянном и продолжает вещать свою правду, и эта детская непосредственность жестокого радикала – наиболее вероятное объяснение того, как революция в России в принципе стала возможной.«Кто склоняется перед совершившимся, тот не способен подготовлять будущее»«Преданная революция» была написана в 1936 году и представляет собой анализ выступлений нового государства на внутренних сценах и международной арене. Поскольку сам Троцкий, считающий себя одним из Создателей СССР, из этого райского заповедника изгнан и находится в Норвегии, он апеллирует к открытым опубликованным данным и комментирует их на основе своих представлений о светлом будущем.«Изделия по общему правилу тем хуже, чем ближе они к массовому потребителю», – саркастично замечает Троцкий.«Производство башмаков составляет ныне в СССР приблизительно 0.5 пары на душу, в Германии свыше пары, во Франции полторы пары, в Соединенных Штатах около трёх пар».Но среди этого статистического ворчливого информационного «мусора» интересны как раз комментарии Троцкого. Он будто верстает гневную рецензию на столь долго ожидаемое продолжение любимой книги, которая написана из рук вон плохо и виновен в этом, конечно, Сталин и Ко – и здесь Лев не сдерживает своей язвительности.«Коль скоро нет классов, коль скоро грани между классами стираются (нет классов, грани между классами – которых нет – стираются)», – комментируют Троцкий интервью Сталина американскому журналисту.«Каждое слово ошибка, а иногда и две», – продолжает он.Вообще в этом удаленном противостоянии много личного, это не означает, что написанное ложь, а скорей определяет те рычаги, нажатие которых движет локомотив истории к пропасти. И человек с таким неуемным эго, садясь за написание книги, не может писать ее ни о чем, кроме себя. Вся биография Бронштейна, имевшая значение, прежде всего, для него самого, осталась там в 1910-20-ых годах, а позиция наблюдателя Троцкому явно не по размеру.«В неприязненном отношении к критике со стороны большинства официальных друзей скрывается на самом деле страх не столько за хрупкость Союза, сколько за хрупкость собственных симпатии к нему», – отрезает Троцкий.«Побочные, но крайне существенные задачи государства, осуществляющего диктатуру, состоят в том, чтобы подготовить своё собственное упразднение», – утверждает Автор.Интересно, если бы Троцкий сумел сохранить власть, на какой год правления он стал бы готовить свое упразднение? Но обратного хода у локомотива, идущего к светлое будущее и всеобщее равенство, не предусмотрено. Да и вопрос в контексте свершившейся истории уже ответа не требует.Идеалист. Радикал. ИзгнанникРассуждения изгнанника об ошибках руководства столь же категоричны, насколько идеалистичны представления Троцкого о его собственных свершениях. За годы вне Царства он не только не разуверился, а наверное еще более погряз в идеалах социализма: столь же воодушевляющих, сколь недостижимых.«Труд перестал уже быть повинностью, а остался индивидуальной потребностью. Общество не нуждается больше ни в каком принуждении; уклоняться от труда могут только больные и ненормальные особы», – верит Троцкий в собственные сказки.«В среде нынешней советской бюрократии нет никого, кто до апреля 1917 года, и даже значительно позже, не считал бы идею диктатуры пролетариата в России фантастичной (тогда эта „фантастика“ называлась… троцкизмом)», – усмехается Автор.Вообще отдельная тема, для кого пишет Троцкий. Уж точно не для рабочих и матросов, которых он собирался вести в направлении гуманистического будущего – люди, которым советская власть с барского плеча даровала алфавит, но не право выбора книг для чтения. Нынешние его слушатели, как не забавно, те, с кем он сражался в России, русскоговорящие эмигранты, белогвардейцы, такие же изгнанники, как он – единственные, кто может понять его мысль, пробраться сквозь лексику, которая эту мысль обрамляет.«Жизнь советского искусства – своеобразный мартиролог», – подмигивает нам Троцкий.И если Вас не напугало слово «мартиролог», то специально для рабочего класса Лев Давидович продолжает бомбежку: сикофант, эпигон, апологет, автаркия. Обратите внимание, на дворе 1936 год, Интернет не стабилен, Гугла под рукой нет.Чтобы как-то улучшить дикцию своей аудитории Троцкий приводит пару скороговорок:

Экспроприируя эксплуататоров!

Разбюрократить бюрократию!

Экспроприации экспроприаторов!В общем уровень текста наглядно показывает, насколько и этот потенциальный Вождь был далек от глубинного народа, который он уничтожал во имя невероятного будущего, которое просто не могло случиться. Никогда и ни с кем.Книга кажется неактуальной и не интересной с точки зрения истории, но она глубока и необыкновенна, если Вам нравится антропология и социология. Мир строят люди, и пока не заглянешь им в голову, трудно понять, планируют ли они использовать при строительстве светлого будущего лопату или пистолет.Приятного чтения!

Эта книга не то чтобы плоха, но она характеризует личность самого Троцкого в большей степени, чем предмет своего изложения. Причем характеризует не с лучшей стороны. Тут даже не на двух, а на одного еврея три мнения. Это он удобно устроился: какое-нибудь одно, да совпадет с действительностью.Перерождение партии стало и причиной и следствием бюрократизации государства.Не надо кивать на диалектику, диалектическая связь куда более сложная штука, выражающаяся в перерождении сущности в свою противоположность при абсолютизации и естественном снятии обеих противоположностей в процессе синтеза. А это – обычная демагогия.И так везде: любой отдельный фрагмент, взятый изолированно, кажется убедительным, радует насыщенными образами и хлесткими фразами. Но друг с другом эти фрагменты связаны ассоциативно. Центральная мысль, вокруг которой как елочные игрушки навешаны эти фрагменты, сводится к тому, что СССР захвачен бюрократами, превратившимися в новый класс и восстанавливающими старые порядки. И можно было бы с ней даже согласиться, не будь она лишена всякого конструктива. Ибо даже гипотетического рецепта, как можно построить плановую экономику огромного государства без мощного бюрократического механизма, Троцкий не дает. Как можно без жесткой централизации вступать в крупную войну – тоже.Книга написана отличным языком, она просто и понятно разъясняет многие нюансы левацких идей, и, наверно, в широком смысле должна быть прочитана. Но в первую очередь как исторический документ, ибо доказательная ее сила в ретроспективе истории 20 века крайне мала.