Леонид Млечин
Маркус Вольф
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
© Млечин Л. М., 2024
© Издательство АО «Молодая гвардия», художественное оформление, 2024
Человек без лица
Черно-белая фотография запечатлела обычную на первый взгляд уличную сцену в Стокгольме. Спортивного вида мужчина в очках с затемненными стеклами, рядом с ним спутница. Для западных разведок эта фотография стала нечаянной радостью, долгожданным открытием, дорогим подарком, сенсацией. На снимке, сделанном с помощью телеобъектива, – самая мистическая и таинственная фигура европейского театра шпионских действий, можно сказать, живая легенда: руководитель Главного управления разведки (Hauptverwaltung Aufklärung, или Hauptverwaltung А) Министерства государственной безопасности Германской Демократической Республики генерал-лейтенант Маркус Вольф.
Он больше 30 лет руководил разведкой. 20 лет его именовали на Западе человеком без лица, потому что мировые специальные службы вообще не располагали его снимками. Все знали, что существует такой руководитель восточногерманской разведки. Но его никто не видел.
Он сознавал свое значение. Говорил о себе без ложной скромности:
– Я возглавлял успешно работавшую разведку и был превращен в некий символ. Я сделал мой образ мышления и способ работы достоянием других.
В бесконечной войне тайных служб он одерживал одну победу за другой, а по ту сторону железного занавеса и не знали, как он выглядит. Почти так же долго продержался его легендарный противник из другой Германии – генерал-лейтенант вермахта Рейнхард Гелен. До его выхода в отставку публиковалась только одна и та же старая фотография – первый руководитель западногерманской Федеральной разведывательной службы (Bundesnachrichtendienst; БНД) в черной шляпе и темных очках.
И наконец шеф восточногерманской разведки обрел лицо! Именно в тот момент, когда его удалось опознать на случайно сделанной в Стокгольме фотографии, Западу многое стало известно о той службе, которой он руководил и чей оперативный почерк вызывал восхищение у профессионалов. Этим западные разведки были обязаны, пожалуй, самому ценному перебежчику из Восточного Берлина – бывшему обер-лейтенанту Министерства госбезопасности ГДР Вернеру Штиллеру. Он бежал на Запад 18 января 1979 года.
На следующий день у генерала Маркуса Вольфа был день рождения. Он отмечал его в Карл-Маркс-Штадте (ныне этот город носит свое историческое название – Хемниц). Ему доложили по телефону: в отделе A XIII (SWT) (разведка в области фундаментальных исследований) взломан сейф. Исчезли важные документы – донесения агентов с указанием их псевдонимов, приказы, а также спецпропуск для беспрепятственного прохода через пункт пограничного контроля на вокзале Берлин-Фридрихштрассе. На этом вокзале, откуда было ближе всего до Западного Берлина, был устроен неприметный вход, охранявшийся сотрудниками госбезопасности. Пользовались им только официальные делегации, разведчики и сотрудники МГБ. Накануне, 18 января в 21.30 пропуск был использован.
Вскоре выяснилось: на Запад ушел обер-лейтенант Вернер Штиллер, выпускник физического факультета Лейпцигского университета и сотрудник 1-го отделения (разведка в сфере атомной физики, химии и биологии военного назначения) отдела A XIII. Оказалось, он давно работал на БНД, получал зашифрованные указания по радио и отправлял донесения, написанные тайнописью.
Основательно его допросив, американцы передали обер-лейтенанта западным немцам. С собой он притащил пачки документов – всё, что удалось похитить из служебного сейфа.
Обер-лейтенант Штиллер не только опознал на стокгольмской фотографии своего начальника Маркуса Вольфа, но и многое рассказал о деятельности специальной службы, которую восточные немцы в своем кругу иронически именовали: «Народное предприятие “Подслушай и хватай”».
А как же был сделан снимок, который потом обошел всю западную прессу? Это была сенсация для всех, кто интересуется специальными службами. Я тоже храню в своем архиве номер «Шпигеля», который вынес на обложку фото начальника восточногерманской разведки.
В июне 1978 года Маркус Вольф пожелал сам отправиться в логово врага. Тайно, разумеется. С дипломатическим паспортом, выданным на имя Курта Вернера, он приехал в Швецию через Финляндию. Помимо чужого имени начальник разведки присвоил себе и научную степень доктора – для солидности.
Генерал Вольф любил ездить за границу. Он предпочитал лично встречаться с агентами и, кроме того, не испытывал отвращения к буржуазной роскоши. В тот раз Маркус Вольф использовал служебную командировку, чтобы вывезти на Запад свою вторую жену, с которой заключил брак в 1976 году, а также чтобы вместе с ней закупить предметы обстановки для квартиры, осмотреть достопримечательности и позволить себе что-нибудь экзотическое для гражданина социалистической страны – скажем, посетить стриптиз-клуб.
Супружеская пара разместилась в квартире, которую снял для своего начальника резидент восточногерманской разведки, официально он состоял в штате посольства ГДР в Швеции.
В окрестностях замка Грипсхольм около Стокгольма Маркус Вольф провел беседу с очень важным агентом. И несколько раз встречался с депутатом Баварского ландтага от социал-демократов Фридрихом Кремером, не подозревавшим о том, что разговаривает с самым главным восточногерманским разведчиком. Вольф умел устанавливать контакт с людьми, которых хотел использовать; при этом им и в голову не приходило, что их превращают в агентов.
Во время одной из встреч с депутатом Кремером в Стокгольме его и сфотографировала шведская контрразведка. Шведы не знали, кто этот мужчина в черных очках. Это была рутинная съемка сомнительных иностранцев. Фотографии шведы передавали коллегам из других спецслужб. Похоже, контрразведчики обратили внимание на Вольфа в шведском порту, куда тот прибыл из Финляндии. Установили слежку за гостем. Они бы и не узнали, кто он, если бы один из подчиненных генерала Вольфа не решил коренным образом изменить свою жизнь.
Обер-лейтенант Вернер Штиллер перебрался в Западный Берлин тем способом, которым пользовались его коллеги по МГБ. С тяжелыми чемоданами и портфелем он 18 января 1979 года около полуночи появился на вокзале наземной городской железной дороги Берлин-Фридрихштрассе. Предъявил специальный пропуск и воспользовался служебным входом, так что благополучно избежал досмотра и пограничного контроля. На станции «Зоопарк» он сделал пересадку на подземку (метро) и оказался в Западном Берлине.
В чемоданах лежали служебные документы Министерства госбезопасности ГДР. Когда Штиллер обратился в американскую комендатуру и попросил встречи с сотрудником разведки, ему не пришлось долго объяснять, кто он. Ценность перебежчика была очевидна любому профессионалу. Вернера Штиллера вывезли из Западного Берлина на американском курьерском самолете. Он покинул Берлин, прежде чем его недавние сослуживцы спохватились и объявили тревогу. Допрашивая Штиллера, американские разведчики среди прочего показали ему и пылившийся в архиве снимок, сделанный когда-то в Швеции. И Штиллер опознал своего недавнего начальника.
В Берлине Штиллер оставил не только службу, но и жену и двоих детей. Ее не посадили, потому что она была гражданкой Венгрии. Но из Берлина вместе с детьми выслали в провинцию. Когда-то Штиллерам предоставили квартиру в ведомственном доме МГБ на Штерндамм в районе Трептов-Кёпеник. Министр государственной безопасности ГДР Эрих Мильке считал, что его подчиненные должны жить вместе – и подальше от чужих глаз. После бегства обер-лейтенанта всех обитателей этого дома расселили.
Для генерала Маркуса Вольфа побег подчиненного обернулся, конечно же, большими служебными неприятностями. В подобных случаях в министерстве проводили служебное расследование, искали виновных, строго наказывали. Министр госбезопасности устраивал разносы, это он умел… Когда-то генерал армии Эрих Мильке и генерал-полковник Маркус Вольф были соперниками. И теперь министр не упускал случая напомнить Вольфу, что он его начальник.
Но Вольф давно научился философски относиться к провалам. Между Западом и Востоком шла настоящая война, а на войне самые успешные полководцы несут потери. В холодную войну разведчики бежали в обе стороны, и Вольф считал, что в общем и целом счет в его пользу.
Ему было только крайне неприятно, что теперь, когда его знают в лицо, он лишился приятной возможности время от времени под чужим именем пересекать линию фронта и наведываться в столь комфортно устроенное логово классового врага.
Настоящий разведчик предпочитает, чтобы о нем ничего не знали. Но теперь генерал Вольф стал предметом пристального изучения специальных служб всего мира. И аналитиков ждало множество сюрпризов. Маркус Вольф – самый необычный из руководителей разведки, которых знала история ХХ столетия.
Ночной полет
С Маркусом Вольфом я познакомился довольно оригинально.
Прекрасно помню тот день – последний день моей первой заграничной командировки. На крутящихся стеллажах небольшого книжного киоска в токийском аэропорту Нарита синяя книжица – самый знаменитый роман британца Джона Ле Карре «Шпион, пришедший с холода». Незадолго до этого журнал «Знамя» опубликовал мою первую детективную повесть, и я жадно читал всех, кого в ослеплении юной наглости именовал «коллегами по детективному цеху».
Роман Ле Карре презрительно критиковали как «злобное антисоветское чтиво», а потому запретный плод был особенно сладок. Почти четверть века Ле Карре вел частную войну против той Восточной Европы, какой она была до крушения Берлинской стены, на страницах своих книг – начав ее «Шпионом, пришедшим с холода». В СССР романы Ле Карре не переводили. Исключение сделали только для романа «В одном немецком городке», который сочли разоблачающим цинизм западной политики. Чтобы познакомиться с его книгами, надо было не только владеть английским языком, но и иметь возможность привозить их из-за границы.
Я принялся за роман, едва самолет «Аэрофлота» поднялся в воздух и взял курс на Москву. Поспешность диктовалась не профессиональным нетерпением, а более прозаической причиной. Зная особую тягу просвещенных советских таможенников к литературе, изданной за границей, я предполагал, что в Шереметьево какой-нибудь человек в сером мундире пожелает разделить со мной радость знакомства с нашумевшим романом… Перевернув последнюю страницу еще в воздухе – благо полет из Токио был долгим, – я был удовлетворен: теперь на земле меня могли заставить расстаться с синей книжицей.
Джон Ле Карре, вообще говоря, чужой в компании авторов шпионских романов, потому что он настоящий писатель, а остальные – более или менее умелые мастеровые. Британец не удовлетворяется лихо закрученным сюжетом, он рисует характеры, потому среди детективщиков он бесспорный лидер. Детектив – всегда искусственная конструкция из ограниченного числа элементов, и авторы лишь по-разному раскладывают элементы этой мозаики. Под пером Ле Карре статичные у других конструкции оживают и кажутся жизнеспособными. Но сама конструкция остается искусственной, и рано или поздно ты натыкаешься на все жесткие углы, нащупываешь венцы, балки и стропила, ограничивающие площадку более чем скромных размеров, на которой – всякий раз с новыми декорациями – Ле Карре пытается дать свободу своим героям. Я считаю его выдающимся писателем. Если бы он взялся за психологическую прозу, то, возможно, добился бы больших литературных успехов, которые, впрочем, сумели бы оценить пять или шесть тысяч читателей. А его детективами наслаждаются миллионы, и я числю себя среди них.
Ле Карре создал собственный мир секретных служб, где в центре – британское ведомство, именуемое Цирком. Он вывернул наизнанку привычного героя шпионских романов и придумал Смайли – пожилого, несчастного человека, физически немощного и брошенного женой. Джон Ле Карре никогда не забывает о простых человеческих чувствах. Любовь, ревность, дружба, предательство, верность – без этого читатель забудет детектив, едва дочитав его.
Вот главный вопрос: описывая разведку и контрразведку, Ле Карре близок к истине?
Все волнующие читателя сюжеты он просто придумал! А мы охотно поверили, потому что, во-первых, ничего об этом не знаем, а во-вторых, выдуманное значительно интереснее реального.
Конечно, людям со стороны кажется, что сотрудники спецслужб то и дело оказываются в экстремальных ситуациях. Романтические персонажи из разведки или контрразведки заполняют литературное пространство, показывая всем своим видом: «вот где настоящая жизнь» – и рождая в нас комплекс неполноценности. У Василия Шукшина есть на сей счет фраза: «В детстве хотел быть шпионом». Похоже, каждый второй желает быть шпионом, и многие сохраняют это желание, даже выйдя из детского возраста…
Те, кто знает этот мир, обыкновенно молчат. Говорят и пишут те, кто обладает не столько информацией, сколько фантазией. Ле Карре, обещавший приземлить секретные службы, лишить их романтического флера, на самом деле еще больше их романтизировал. Он пишет о трагедии человека, оказавшегося в жерновах системы, – вот трагедия ХХ века. Но мы часто улавливаем только интригу, только приключения… Восхищаемся умением разведчика жить двойной жизнью. Но не думаем о том, что привычка к раздвоению, к постоянной лжи оказывает разрушающее воздействие на человеческую душу, убивая в ней некоторые качества, которые считаются необходимыми для нравственного здоровья человека.
Движущим мотивом агента считается любовь к родине или стремление к справедливости. А ведь агентами иностранной разведки становятся в основном из-за денег, или боясь шантажа, или надеясь таким образом удовлетворить собственное тщеславие. Как оценить нравственность таких людей? А тех, кто покупает людей или их шантажирует?
Разведка нужна, она неотъемлемый элемент стратегической стабильности. Грубо говоря, если я твердо знаю, что сосед не собирается на меня нападать, могу не тратить деньги на оружие. Так что без разведки не обойтись… И профессиональные соблазнители по-прежнему будут выискивать тех, кто нуждается в деньгах, или замешан в каких-то грязных делах, или мечтает тайно управлять миром. А потом, хорошо им заплатив, напугав или что-то посулив, будут получать от них секретные чертежи, копии тайных стенограмм, записи закулисных переговоров. Полезная профессия. Но что в ней благородного?
Во имя чего человек может совершать поступки, расходящиеся с общепринятыми моральными нормами? Во имя родины?
Надо быть твердо уверенным в том, что, скажем, воровство или шантаж действительно оправданы служением родине или делу мира. Так было во время Второй мировой войны, когда шла борьба с фашизмом. А современная разведка больше похожа на индустриальное производство, на конвейер, где каждый выполняет одну и ту же операцию, часто не имея представления о конечной цели. Типичные технократы, их профессионализм можно ценить, но восхищаться…
Я прочитал всего Ле Карре. Каждая командировка означала новую книгу. Я нелегально импортировал Ле Карре, пока он, ненадолго опередив Александра Исаевича Солженицына, не перестал числиться злобным антисоветчиком. Когда началась перестройка, Ле Карре приехал в Москву, чтобы своими глазами посмотреть, что у нас происходит, и написал толстенный роман «Русский дом», который является официальным сообщением о прекращении огня. Джон Ле Карре решил, что его герои больше не будут выявлять козни коварных, жестоких и умных русских агентов. Ввиду исчезновения противника Ле Карре прекратил свою личную холодную войну.
Но в литературе и в памяти читателей остался созданный его воображением образ главного противника – изощренного и умелого мастера шпионажа ХХ столетия, описанного не без жутковатого восхищения. В романе «Шпион, пришедший с холода» Ле Карре описал леденящую кровь реальность Восточной Германии, где глава спецслужбы способен реализовать любую комбинацию. Таинственный мастер шпионажа возникает и в других романах. Автор, не зная русского языка, назвал его Карлой.
Исследователи и поклонники творчества Джона Ле Карре не сомневаются: образ Карлы навеян историей легендарного разведчика Маркуса Вольфа.
Джон Ле Карре – литературный псевдоним. Его настоящее имя – Дэвид Джон Мур Корнуэлл. В начале 60-х годов прошлого века он служил в британской разведке МИ-6. Под дипломатическим прикрытием работал в Западной Германии. Главным противником британцев по ту сторону железного занавеса был Маркус Вольф.
Низенький и плотный Карла в романах Ле Карре внешне совсем не похож на высокого и спортивного Маркуса Вольфа. Но в те годы, когда будущий писатель Дэвид Джон Мур Корнуэлл еще служил в британской секретной службе, ни он, ни кто-либо другой на Западе даже понятия не имел, как выглядит глава разведки ГДР Маркус Вольф.
Сын знаменитого отца
Начальник Главного управления разведки генерал-полковник Маркус Вольф происходил из одной из самых известных и уважаемых в ГДР семей. Его отец, Фридрих Вольф, был писателем-антифашистом, классиком восточногерманской литературы и видным деятелем Коммунистической партии. Младший брат Маркуса – Конрад Вольф, самый известный в стране кинорежиссер, завоевывал призы на престижных международных кинофестивалях и возглавлял Академию искусств ГДР.
Особенность этой семьи состояла в том, что очевидные таланты ее членов удачно дополнялись благоволением власти. Вольфов ценили как читатели и зрители, так и высшее руководство ГДР. Можно даже сказать, что семья Вольф принадлежала к истеблишменту, хотя само это слово в ту пору еще не вошло в обиход.
Генерал Вольф оставался неизвестным широкой публике, но люди знающие, конечно же, воспринимали его как сына драматурга, чьи пьесы в Восточной Германии видел, наверное, каждый, и как брата кинорежиссера, чьи фильмы всякий раз становились заметным событием в духовной жизни страны.
Сам Маркус Вольф еще и принадлежал к узкому кругу тех, кто в годы Третьего рейха находился в эмиграции в Москве. За время, проведенное в Советском Союзе, он сблизился с теми людьми, которые после разгрома гитлеровской Германии и крушения Третьего рейха создавали в восточной части страны социалистическое государство. Вожди ГДР ценили разносторонне одаренного молодого человека, который вырос на их глазах. Это был очень тесный круг. Старые борцы называли друг друга на «ты» и не очень охотно продвигали новых людей. Сын Фридриха Вольфа был своим…
Фридрих Вольф родился 23 декабря 1888 года в Нойвиде-на-Рейне. Учился медицине в Гейдельберге, Тюбингене и Бонне, защитил диссертацию, работал судовым врачом. Вольф был евреем, но в ту пору в Германии этническое происхождение уже не мешало получить высшее образование. ХIХ век принес немецким евреям хотя и неполное, но равноправие. Объединитель страны и первый канцлер Германии Отто фон Бисмарк это приветствовал. Евреи интегрировались в немецкое общество, верно служили стране, ведь их предки жили в Германии на протяжении столетий. Они искренне считали себя немецкими патриотами и охотно шли на военную службу. В Первую мировую сто тысяч евреев надели серый мундир кайзеровской армии и отправились на фронт. Треть из них получила государственные награды, свыше двух тысяч стали офицерами. На фронте, защищая Германию, пали 12 тысяч солдат-евреев. Больше, чем погибло евреев во всех войнах, которые вел Израиль.
Фридрих Вольф служил военным врачом в кайзеровской армии, он приобрел бесценный опыт не только в профессиональной сфере. Четыре года изматывающей войны истощили Германию. Осенью 1918 года первыми восстали военные моряки, они требовали мира и брали власть в портовых городах. Повсюду взвивались красные флаги. Молодой военный врач обнаружил в себе общественный и политический темперамент. Фридрих Вольф вошел в созданный по российскому образцу Центральный совет рабочих и солдатских депутатов Саксонии.
В Германии вспыхнула революция. Казалось, крайне левые, как и в России, побеждают. В Москве торжествовали: наконец Европа заполыхала! Советские вожди мечтали о соединении русской и немецкой революций. Две крупнейшие континентальные державы сообща смогли бы решать судьбы всех остальных европейских стран, в первую очередь Франции, где революционные силы тоже были на подъеме.
В Берлине пламенный оратор, лидер независимых (то есть левых) социал-демократов Карл Либкнехт призывал сограждан:
– День революции наступил! Мы уже добились мира. Теперь мы должны напрячь все силы, чтобы образовать правительство рабочих и солдат и создать новый государственный строй пролетариата, строй мира, счастья и свободы.
Итогом поражения в войне и массовых протестов стало крушение монархии и провозглшение республики. Социал-демократы отменили цензуру, разрешили свободу собраний и союзов, объявили амнистию политическим заключенным, пообещали восьмичасовой рабочий день, избирательное право для женщин, отделение церкви от государства.
Но Ноябрьская революция в Германии не стала социалистической, она была буржуазная, и радикализм Карла Либкнехта, возглавившего только что созданную Коммунистическую партию Германии, не соответствовал чаяниям большинства немцев.
Советы рабочих и солдатских депутатов просуществовали недолго. К огорчению Фридриха Вольфа и других левых, немецкая революция была легко подавлена. Она началась спонтанно, и не нашлось хорошо организованной и популярной партии, способной ее возглавить. Впрочем, историки отмечают, что в Германии многое было достигнуто и до революции. Это в России не было ни свободных городов, ни сильных традиций писаного права, ни парламентаризма. И массовое сознание не было готово к более или менее органичному восприятию капиталистических ценностей. Поэтому болезненный процесс модернизации протекал в России особенно сложно и вылился в тоталитарный режим.
Германия перешла к республике с меньшими потерями. Веймарской послевоенная Германия стала называться потому, что 31 июля 1919 года в городе Веймаре, где когда-то творили Иоганн Вольфганг фон Гёте и Фридрих Шиллер, Национальное собрание приняло новую конституцию, вполне демократическую и либеральную. Такого Основного закона у Германии еще не было.
Веймарская республика сохранила сложную федеральную структуру бисмарковского рейха. Страна состояла из союзных государств, земель и вольных городов. Центральное правительство занималось внешней политикой, военными делами, таможенным и налоговым законодательством. Пятнадцать земельных правительств и три ганейзских города самостоятельно ведали юстицией, правоохранительными органами, образованием, здравоохранением и вообще повседневной жизнью граждан. Самой крупной была Пруссия с населением в 38 миллионов человек – 2/3 населения всей Германии.
Фридрих Вольф вернулся к медицинской практике, работал в Ремшайде. Но политический темперамент не позволял ему оставаться в стороне от важных событий. Весной 1920 года он участвовал в движении протеста против так называемого Капповского путча. Малоизвестный в нашей стране, этот мятеж имел большое значение для Германии и для семьи Вольф.
Видные фигуры в политическом мире Германии и в военных кругах не смирились ни с поражением в Первой мировой войне, ни с условиями подписанного в Версале мирного договора, ни с принципами Веймарской республики. Депутат Рейхстага и видный землевладелец Вольфганг Капп винил во всём социал-демократов, подписавших позорный Версальский мир. Он решил, что Германия нуждается в другой власти. Его поддержал только что отстраненный от должности главнокомандующий временным рейхсвером генерал пехоты барон Вальтер фон Лютвиц. Подчиненная генералу 2-я морская бригада капитана Германа Эрхардта вступила 13 марта 1920 года в Берлин и маршем прошла через Бранденбургские ворота. Его солдаты заняли правительственный квартал. Правительство страны бежало в Дрезден, а оттуда – в Штутгарт. Хозяином Берлина стал Вольфганг Капп. Себя он назначил рейхсканцлером и министром-президентом Пруссии, а генерала Лютвица – военным министром и Верховным главнокомандующим. Но армия не присоединилась к Каппу. Возможно, он не был харизматичным лидером. А может быть, дело в том, что немецкие военные больше всего боятся неповиновения. Они органически не могут нарушить приказ! Имперский банк и большинство государственных служащих тоже не пожелали служить Каппу. Словом, страна не подчинилась самозваному диктатору.
Всеобщая забастовка, объявленная профсоюзами, заставила Каппа отступить. Утром 17 марта он заявил, что уходит в отставку. Через Бранденбург он бежал в Швецию. Крайне левые пытались использовать неудачу Каппа, чтобы взять власть.
В Москве взволнованно следили за событиями в Берлине. 17 марта 1920 года председатель Совнаркома РСФСР Владимир Ленин писал наркому по делам национальностей Иосифу Сталину: «Только что пришло известие из Германии, что в Берлине идет бой и спартаковцы завладели частью города. Кто победит, неизвестно, но для нас необходимо максимально ускорить овладение Крымом, чтоб иметь вполне свободные руки, ибо гражданская война в Германии может заставить нас двинуться на Запад на помощь коммунистам».
Но немецким коммунистам не суждено было взять власть в стране. Тогда Германия не приняла военного переворота ни правых, ни левых. Но страсти не угасли. Все годы до прихода к власти нацистов шла ожесточенная идейная борьба, которая быстро превратилась в войну на уничтожение.
Фридрих Вольф не остался в стороне от этих баталий. Он вступил в социал-демократическую партию Германии. Его дети выросли политическими бойцами, и это определило их будущее. В апреле 1922 года Фридрих Вольф женился на воспитательнице местного деткого сада Эльзе Драйбхольц, которая стала матерью его сыновей.
Первенец, Маркус Йоханнес Вольф, будущий глава разведки ГДР, родился 19 января 1923 года в небольшом – всего около 9 тысяч населения – вюртембергском городке Хехинген. За ним появился на свет Конрад, который станет знаменитым кинорежиссером. Маркус и Конрад были совершенно разные. Между ними словно и не было ничего общего, даже внешне. Удивительно, что родные братья были столь несхожи между собой по характеру, темпераменту, ментальности. «Кони был в душе мечтателем, – считал Маркус Вольф. – Выделялся своей молчаливостью. По карим глубоко посаженным под выпуклым лбом глазам трудно было понять его настроение. Он мог часами находиться в одиночестве. Часто его чувства и впечатления выливались в рисунки». Но сами братья ощущали свое родство. Маркус и Кони всегда были очень близки.
Германия тяжело выходила из Первой мировой войны. Из-за галопирующей инфляции деньги ничего не стоили. Людям не на что было жить. Врачу Фридриху Вольфу пациенты платили яйцами и маслом. Когда Маркусу исполнилось пять лет, семья перебралась в Штутгарт (столицу Вюртемберга), где Фридрих Вольф открыл врачебный кабинет. Он не только практиковал. Он ощутил в себе литературный дар и стал писать пьесы.
Четырнадцать лет Веймарской республики не похожи ни на какую другую эпоху в немецкой истории. Для культуры и науки это было время фантастического подъема. Но в тот момент немцы не могли этого оценить. В Берлине возникла критическая масса таланта, необычайная концентрация одаренных индивидуальностей, создававшая редкостную творческую атмосферу. Художники побуждали друг друга к работе, соревновались между собой и влияли один на другого.
Писатель Фридрих Вольф быстро завоевал популярность, и не только на родине. О нем узнали и в Советском Союзе, где в послереволюционные годы внимательно следили за происходящим в Германии.
Известный в ту пору советский поэт и драматург Сергей Михайлович Третьяков побывал у него в Штутгарте. Фридрих Вольф поразил гостя процедурами закаливания и спортивными упражнениями. «Мне нравится этот из красной меди отлитый легкоатлет, – восторгался Третьяков. – Вот ноги, которые не утомятся отсчитать десятки тысяч шагов марафонского бега. Вот грудная клетка, которая сорвет цилиндры с любых спирометров. Такими руками можно избоксировать не одного неприятеля. Мускулы ведут свою отчетливую напряженную жизнь, между ними и кожей не легло никакого успокоительного жира».
Привычку заниматься спортом Маркус Вольф унаследовал от отца. И это ему очень пригодится в жизни. В Штутгарте Маркус пошел в школу. Оба сына писателя, Маркус и Конрад, в школьные годы стали пионерами, носили красный галстук, распространяли коммунистические листовки.
Во время совместной трапезы Фридрих Вольф преподнес советскому гостю и урок диеты. Это был не завтрак, а учеба, записал удивленный Сергей Третьяков. Когда сели за стол, он попросил соли.
– Зачем соль? – остановил его Вольф. И добавил наставительно: – Чем меньше соли, тем лучше.
В Москве в ту пору диетами не увлекались. Проблемы с продовольствием в стране победившего социализма носили иной характер. К удивлению гостя, мяса ему тоже не предложили. Не из экономии, а по принципиальным соображениям. Как выразился Фридрих Вольф, мясо старит кишечник и отравляет организм:
– Овсянку надо есть вместо мяса, ту самую овсянку, которой начинает свой день англичанин.
На столе Третьяков обнаружил вареный рис, сырую морковь и редьку, салат и орехи, мед и йогурт, которого в Москве еще не было. Ни чая, ни кофе не полагалось. Оба напитка Фридрих Вольф занес в черный список.
– Надо есть грубомолотый хлеб, – втолковывал советскому гостю Вольф, – кислую капусту, сырую репу, виноград с косточками. Наши деды ели грубый хлеб, и их желудки работали мышцами. А мы едим хлеб мелкой муки, разваренные овощи, и наши желудки дряблы и безмускульны.
К рекомендациям доктора Вольфа Сергей Третьяков отнесся несколько иронически. Не для того он приехал в Европу, чтобы лишать себя всего приятного. Он покупал вкуснейшую колбасу в городе и тайком ее поедал…
Сергей Третьяков начинал вместе с футуристами. Выдающийся театральный режиссер Всеволод Эмильевич Мейерхольд поставил его пьесу «Рычи, Китай!» и сделал знаменитым. Третьяков поражался не только энтузиазму Фридриха Вольфа. В Германии его также удивили поклонники «свободной культуры тела». От обычных нудистов они отличались характерным для немцев интересом к спорту и добивались физического совершенства. «Они норовят возможно большее количество времени проводить нагишом, – описывал их жизнь Третьяков, – они собираются для совместной физкультуры, совместных купаний, живут летом лагерями, имеют свои журналы. Для них прочий мир – это погрязшие “во грехе”, “одежники” или “стыдники”, готовые потопить горстку праведников в мещанском хихике и ригористической возмущенности». Сергей Третьяков не мог предположить, что в ГДР коммунистическая власть не станет мешать поклонникам «свободной культуры тела». Советские товарищи этого не понимали…
