Леонид Кудрявцев
Охотник и вампирша
– Да не волнуйся ты, – успокаивающе проговорил водяник. – Твои сведения дойдут куда надо. Мои слуги об этом позаботятся. Приходи через три-четыре дня. Думаю, сразу и получишь половину своей платы. Усек?
– Усек.
– Ну и отлично. А мне пора. Что-то солнце сегодня жаркое.
Водяник взялся за дверь щупальцем и осторожно ее закрыл.
Младший маг повернулся и пошел по дороге прочь от мельницы.
В голове у него одна за другой как бешенные скакали разные мысли.
«Нет, так нельзя, – наконец решил он. – Давай-ка, братец, успокаиваться. Если в таком виде явиться к первому лендлорду – он моментально все поймет. Тебе надо срочно успокоиться».
Он остановился и, внимательно оглядев свои нити судьбы, пришел к выводу, что они никуда не годятся. В самом деле: с такими нитями на глаза лендлорду не стоило и показываться.
Значит, над ними нужно было поработать. Следующие двадцать минут он потратил на нити. Наконец, приведя их в порядок, младший маг удовлетворенно вздохнул и пошел по дороге дальше.
«А сделку с водяником, – думал он, – я обмозгую ночью, после того как другие младшие маги заснут».
Ко дворцу первого лендлорда он вернулся вовремя и, вооружившись ритуальной метелочкой, отправился в главный зал.
На этот раз первый лендлорд был один. Он неподвижно лежал на своем ложе и о чем-то напряженно думал.
Младший маг занялся привычной уборкой. Равномерно переходя от одной скульптуры к другой, он орудовал ритуальной метелочкой и старался думать о чем-нибудь постороннем. Давалось это ему почти без труда. Сказывалась долгая тренировка.
Вдруг послышался короткий гудок. Одна из нитей судьбы лендлорда схватила коробочку дальносвязи и протянула ее хозяину.
– Что случилось? – спросил в нее первый лендлорд.
Некоторое время он слушал, потом спросил:
– Вы уверены, что эта коробочка принадлежала именно серому магу?
Видимо, ему ответили утвердительно, поскольку первый лендлорд спросил:
– И она приближается к нашей долине?
Видимо, и второй ответ был утвердительным.
Лендлорд задумался. Младший маг понял это по тому, как слегка изменился цвет его нитей судьбы. Наконец лендлорд сказал:
– Не думаю, что это может быть серый маг. Очевидно, это тот, кто его убил, – наш враг. И он, пользуясь коробочкой как компасом, идет к долине. Его нужно остановить.
На этот раз он слушал своего собеседника долго. Когда тот закончил, лендлорд промолвил:
– Нет, это не пойдет. Мы сделаем не так. Черные маги будут за ним только следить, не больше. Никакой черный маг не может покинуть свой город и свою сеть. А нам нужен кто-то мобильный, способный быстро передвигаться и перехватить врага до того, как он окажется в опасной близости к долине. Для этого поручения нам требуется кто-то быстрый, ловкий, обладающий способностями черного мага и его силой, но одновременно черным магом не являющийся…
Линии судьбы первого лендлорда на секунду почернели, как антрацит.
– Да, – сказал он в коробочку. – Я, кажется, придумал, где мы достанем такого слугу. И лучше всего послать его сейчас же. Учтите, враг, приближающийся к долине, убил черного мага, может быть, даже не одного. Кроме того, он расправился с серым магом. Так вот, мы пошлем ему навстречу…
Первый лендлорд помедлил пару секунд, а потом сказал, кого именно он пошлет навстречу приближавшемуся к долине магов врагу.
9
Лисандра развлекалась тем, что пыталась сконцентрироваться вокруг привязанного к фонарному столбу каменного светлячка. Это было чем-то вроде игры. Она старалась сделать так, чтобы вокруг светлячка с интервалом в несколько секунд появлялась и тотчас же исчезала тонкая водяная сфера.
Светлячку это не нравилась. После того, как сфера появлялась, свет, исходивший от его панциря, становился тусклым, почти гас. Но стоило сфере исчезнуть, как светлячок снова вспыхивал ярким, слегка голубоватым огнем.
Лисандра уже стала подумывать, а не прекратить ли ей это развлечение, благо светлячок, в силу ограниченных умственных способностей, никак не желал проявлять беспокойства. Он, похоже, так и не мог понять, что окружающий его туман ведет себя очень странно.
А какое удовольствие доводить кого-то, если он не понимает, что его доводят?
«Ну, еще пару раз, – подумала Лисандра. – Может, все-таки что-нибудь получится?»
В этот момент неподалеку, в паре кварталов от нее, раздался истошный женский визг.
Началось!
Лисандра тотчас же забыла о светлячке. Теперь, когда началось время охоты, ей нельзя было отвлекаться на такие мелочи. Она чувствовала, она почти знала, что соперник должен быть где-то здесь, должен выйти на охоту. Именно сейчас настал момент его выследить.
Женский визг смолк, но тишина длилась недолго. Не прошло и нескольких мгновений, как раздался новый, уже в другом месте, и в третьем, и еще… Через минуту вопли, визг и проклятия слышались со всех сторон. Собственно, именно сейчас ночь преступной любви и началась.
Звон вылетавших из окон стекол, глухие звуки ударов, брань, веселый, вызывающий смех, заунывное пение, хихиканье. Неподалеку пробежали двое парней. Один остановился и засвистел. Парой улиц дальше ему ответил такой же пронзительный свист.
– Бежим! – крикнул парень своему товарищу. – Они там! Похоже, им нужна наша помощь.
И они припустили вдоль по улице, подпрыгивая, то и дело пытаясь поставить друг другу подножку и весело хихикая. Лисандра медленно полетела за ними. Она понимала, что, передвигаясь, имеет больше шансов обнаружить соперника.
Не будь его, вампирша могла со спокойной совестью отправиться домой и лечь спать. Все эти игры молодежи в ночь преступной любви ее не слишком интересовали. За долгие сотни лет жизни она нагляделась на них до одурения.
Соперник.
Ей был нужен он, и только он. Больше никто. У того, кто живет многие сотни лет, время, словно огромные ножницы, по куску, по крупице отрезает, отнимает способность чувствовать, медленно, но верно сокращая до минимума возможность радоваться, сожалеть, сопереживать, надеяться. Дольше всего сохраняется чувство любви и привязанности. И еще одно, почти неподвластное времени чувство, – любопытство.
Вот уж на отсутствие любопытства Лисандра пожаловаться не могла. Особенно сейчас, когда она понимала, что это любопытство вполне оправданно. Соперник, если его не остановить, вполне мог не только погибнуть сам, но и значительно осложнить жизнь ей. Очень осложнить, может быть, даже поставить ее на край гибели.
Итак, Лисандра, все еще в виде тумана, медленно плыла вдоль улицы. Конечно, она могла бы лететь и быстрее, но из осторожности не собиралась это делать.
Те, кто сейчас бегал по городу, штурмовал дома женатых мужчин и развлекался в меру собственной фантазии, на это наверняка не обратили бы ни малейшего внимания. С этой стороны ей ничего не грозило.
Соперник. Его мог насторожить этот странный туман, передвигавшийся со слишком уж большой скоростью. Соперник запросто мог заподозрить, что туман, в который превратилась она, не такой уж и обыкновенный. А заподозрив…
Лисандра была уверена, что, заподозрив неладное, соперник может пуститься наутек. Как он это делает, она видела прошлой ночью. Быстро, эффективно, убедительно. И самое главное – без следа.
Она достигла следующего перекрестка. Расположенный неподалеку от него дом штурмовали. Надо сказать, очень энергично. Несколько парней в рабочей одежде брали из расположенного неподалеку от дома сугроба снег, лепили из него снежки и кидали их в выходившие на улицу окна. Половина из них были уже разбиты.
Из распахнутых окон в них летели тарелки, кружки, дырявые башмаки, веники, заранее запасенные гнилые яблоки и помидоры. Все эти предметы, издавая азартные крики, швыряла полная, средних лет женщина в кухонном фартуке – явно хозяйка дома. Две престарелые служанки в старомодных чепцах поспешно подносили ей снаряды.
– Вот так-то! – закричала хозяйка дома, когда об голову одного из парней разбился пущенный ее рукой цветочный горшок. – Вот так-то! Будете знать, как покушаться… Я вам устрою, сопляки вы этакие.
Тот, о голову которого разбился горшок, стал медленно оседать на мостовую. К нему подскочили товарищи. Один из них, внимательно осмотрев голову травмированного, сообщил:
– Пустяки! Жить будет. Самое большое, что ему грозит, – здоровенная шишка.
После этого он зачерпнул в сугробе горсть снега и положил ее на голову пострадавшего. Тот пришел в себя и выругался последними словами.
– Отомстим! Месть, месть и ужас! – закричали остальные парни.
Через несколько мгновений воздух наполнился целой лавиной снежков. Послышался звон стекла. Это вылетели стекла в остававшихся до этой минуты целыми оконных рамах. Одна из старых служанок получила снежком в затылок. Благодаря чепцу снег ей за шиворот не попал, но все же старуха, истошно завывая, кинулась в глубь дома.
Хозяйка же была, казалось, неуязвима. Раскрасневшись, она умудрялась успевать швырять в парней все, что подворачивалось под руку, и одновременно уклоняться от летевших в нее снарядов.
Сражение было в самом разгаре. Ясное дело, в пылу перестрелки хозяйка и думать забыла о муже, который лежал, прикованный к кровати, в дальнем конце комнаты. Тем более что его закрывала большая ширма, очевидно, поставленная для того, чтобы в хозяина дома случайно не попал какой-нибудь снежок.
Итак, хозяйка напрочь забыла о своем благоверном. Собственно, этого и добивались обстреливавшие ее снежками парни.
Лисандра хорошо видела, как открылась ведущая в комнату дверь и в нее крадучись проскользнули две девушки – жрицы преступной любви, очевидно, проникшие в дом через черный ход. Оставшись незамеченными, они прокрались за ширму. Через короткое время из-за нее послышался шорох одежды.
Нимало не подозревая о том, что семейная твердыня уже пала, верная жена продолжала без устали швырять в парней самые разные предметы домашнего обихода. Когда доносившийся из-за ширмы шорох одежды стих и вместо него послышались сладострастные вздохи, она принялась за книги, предусмотрительно сваленные стопкой у одного из окон. Конечно, они все были толстые и в твердых переплетах.
Первая же брошенная ею книга угодила одному из парней в лоб. Эффект был почти такой же, как от попадания цветочным горшком.
Лисандра могла еще долго наблюдать за разыгравшимся сражением, но, вовремя вспомнив о сопернике, полетела дальше. Не будь его, она вполне могла остаться, чтобы увидеть, каким станет лицо хранительницы домашнего очага, когда она обнаружит, что все ее усилия пошли прахом.
Она летела. Мимо куда-то спешивших парней и девчонок. Мимо мужчины с обрывком веревки на ноге, которого преследовали пять жриц ночи преступной любви. То и дело испуганно оглядываясь, он кричал:
– Вас слишком много! Мне нужна одна, только одна.
– А мы хотим тебя все! – кричали жрицы. – И никуда ты от нас не денешься.
– Денусь!
Будь у Лисандры в данный момент голова, она бы ею покачала.
Ей попалась парочка дэвов. Лениво помахивая дубинками, они шли вдоль по улице.
Один из них сказал:
– Все-таки эти люди странные. Зачем им все эти обычаи? Ничего, кроме неприятностей, они от них не имеют.
Второй промолвил:
– Видимо, таково свойство всех разумных существ. Конечно, мы, дэвы, не устраиваем себе таких ночей преступной любви, но и у нас рыльце в пушку… Кто, как не ты, на прошлой неделе налакался сока чертовой травы и устроил в казарме частичную материализацию всеобщего друга? Помнишь?
– Ну еще бы.
– Чем ты тогда отличался от людей, которые сегодня ночью бьют окна собственных домов?
– Похоже, почти ничем.
И дэвы вполголоса, как и положено стражам порядка, засмеялись.
Лисандра летела дальше. Все это было ей не очень интересно. Она искала соперника. Сейчас ее интересовал только он. Она миновала уже несколько кварталов, но того, кого разыскивала, так и не обнаружила. Ничего страшного в этом пока не было. Вампирша знала, что у нее в запасе еще порядочный кусок ночи. И если даже она так и не сможет увидеть соперника этой ночью, так будет еще и следующая.
Гм, следующая…
Лисандра подумала, что будущей ночью ей выбраться из гроба будет не так-то просто. Если бы она еще не насытилась. Кроме того, если она не найдет соперника этой ночью, тот убьет еще кого-нибудь. Труп найдут, и завтра шляться по улицам ей будет уже опасно.
Ночь висела над городом словно старый, проеденный молью до дыр зонтик. Крики, смех и визг людей, празднующих ночь преступной любви, отодвинулись куда-то, стали привычным фоном. На самих же людей так и вообще можно было не обращать внимания. Они только мешали.
Вампирша понимала, что может летать по городу до морковкиного заговенья, искать соперника, да так его и не увидеть. Город был слишком огромен, а вампирша не могла находиться в нескольких местах одновременно…
Или могла?
Конечно, туман, в который она превратилась, мог разделиться на кусочки и разлететься по всему городу. Тогда поймать соперника будет совершенно плевым делом. Вот только она боялась, что, когда наступит момент соединяться, один из кусков ее тела может, например, потеряться.
В этом случае, вернувшись в свой привычный облик, она запросто может недосчитаться, например, руки или ноги.
«Нет уж, фигушки, – решила Лисандра. – Попробую-ка я применить другой способ. Менее эффективный, но зато и более безопасный».
Собственно, она могла, например, попытаться представить, что бы стала делать на месте соперника, выйдя этой ночью на охоту. Конечно, этот соперник был совсем не таким вампиром, как она, но все же попробовать стоило.
Она летела туда, куда подсказывало ей лететь шестое чувство, ее подсознание. Полностью подчинившись ему, она не задумывалась, куда приведет ее та или иная улица. Она просто летела, стараясь не превышать скорость, с которой передвигается обыкновенный туман.
Еще пара домов. На балконе одного из них затаились две жрицы преступной любви. Судя по всему, они поджидали удобный момент покуситься на честь хозяина этого дома. Возле другого горел костер, и несколько сидевших возле него юнцов хором тянули песню о Мэри и ее верном карликовом диплодоке, который очень любил молодые побеги папоротника. Припев они исполняли очень громко, а один даже начинал колотить о брусчатку мостовой крышкой от урны для мусора.
Потом был скверик, в кустах которого развлекалась несколько парочек все тех же неутомимых юнцов, видимо, решивших пренебречь всеми этими старинными обычаями и отпраздновать ночь преступной любви, так сказать, индивидуально.
Прошли еще два дэва. Остановившись возле скверика, они переглянулись и, видимо, решив, что происходящее в нем в их компетенцию не входит, двинулись дальше.
Миновав Лисандру, один из них сказал:
– Чертов туман. Никак не пойму, откуда он взялся?
– То ли еще бывает в такую ночь, – махнул лапой другой. – Пошли лучше, побыстрее закончим обход да посидим в казарме. У меня там припасен кувшинчик сока чертовой травы.
– Что ж, это очень неплохая мысль.
Лисандра летела дальше. Она миновала еще пару улиц. Потом была площадь, в центре которой стояла статуя святого Ефроима, прославившегося тем, что в момент вознесения на небо он успел оглянуться и крикнуть: «А, пропадай моя телега, все четыре колеса!»
На то, чтобы миновать эту площадь, у Лисандры ушло минут пять.
Оставив позади и памятник, и площадь, она углубилась в какую-то очень кривую и довольно грязную улочку, закончившуюся развалинами театра народных избранников. Над руинами все еще возвышался шест, на котором трепыхалась грязная тряпка. Эта тряпка, видимо, являлась флагом, и на ней все еще можно было различить рисунок, представлявший собой странный, сильно деформированный крест.
Здесь, видимо, потому, что жилых домов поблизости не было, царили тишина и покой. Лисандра уже хотела было лететь дальше, но вдруг остановилась, зависла возле самых развалин.
Откуда-то, видимо, благодаря все тому же шестому чувству она знала, что в развалинах кто-то есть. Раздвинувшись в стороны, сделав свое тело максимально разреженным, она приготовилась ждать.
Кто же иной, кроме соперника, мог здесь прятаться?
Теперь Лисандре надо было решить, стоит ли ей осматривать развалины? Сделать это было не так уж и трудно. Вот только не насторожит ли это соперника? Может быть, стоит подождать? Наверняка он еще не вышел на охоту.
Она устроилась неподалеку от развалин, охватив телом маленькое кладбище, заставленное старыми надгробиями. Надписи на них были полустертые, но все же некоторые из них можно было частично прочитать. Чаще всего встречались надписи типа: «Надежда на… и всеобщее процветание», «…а также достойная старость», «…благоденствие и уважение…» На самом большом памятнике, представлявшем собой трехметровой высоты крест, была надпись: «Защита… достоинства творческой интеллигенции… в уголовном государстве».
Кладбище Лисандре понравилось. Все эти памятники навевали на нее приятные воспоминания о гробе, в котором она была совсем не прочь немного отдохнуть. Может быть, даже неделю-полторы.
Она представила гроб, который ожидал ее в доме-убежище, и сладко содрогнулась всем своим огромным белым телом.
Ах, все-таки это было бы здорово. Завалиться в него, закрыться крышкой, плотно, так, чтобы под нее не попал ни один лучик света, и заснуть… заснуть…
Со стороны развалин театра народных избранников послышался тихий скрип. Словно бы там кто-то осторожно открыл люк. Наверняка так и было.
Лисандра насторожилась.
Похоже, она и в самом деле не ошиблась. Соперник скрывался здесь. И вот-вот должен был отправиться на охоту. Вот-вот…
Теперь оставалось его только не упустить.
Но время шло, а соперник все не показывался. Наверное, он выжидал, словно бы его что-то насторожило.
«Эх, – подумала вампирша. – Будь со мной охотник, мы это дело обстряпали бы в два счета. Никаких засад, никаких поисков. Мы просто загнали бы его, как гончие – зайца. И все! Пара часов, и проблема решена. Все-таки жаль…»
Она невольно вспомнила случившееся не так давно. И то, как она выслеживала этого охотника, как добиралась в его города. Каких трудов ей это стоило! Особенно если вспомнить, как ее в пути застала ночь друидов… Она осталась существовать тогда лишь благодаря просто чудовищному везению. И все-таки попала туда, куда хотела. А потом нашла дом охотника и устроила возле него засаду.
Все шло как нельзя лучше. И охотник даже сам к ней явился. Он допустил ошибку, и Лисандра, воспользовавшись ею, вонзила ему в шею зубы.
Это было просто превосходно. Вот только вместо того, чтобы превратиться в вампира, поскольку, кусая, она впрыснула ему в кровь содержимое находящегося у нее во рту полого зуба…
Да, каким-то образом жидкость, созревающая в полом зубе раз в двадцать лет, не подействовала. Не подействовала, хоть плачь! И охотник, вместо того чтобы превратиться в вампира, стать ее подопечным, которого она могла воспитать в нужном духе, самым тривиальным образом умер.
Умер! Кретин! Как самый обыкновенный человек, которого вампир-неумеха укусил слишком сильно. Баран! Тупица! Олух! Как он смел такое с ней сделать?!
Вампирша так разозлилась, что едва не вернулась в свой обычный вид. К счастью, вовремя заметив, что с ней происходит, она все же осталась туманом.
В этот момент в развалинах театра народных избранников снова послышался едва слышный скрип. Несколько секунд стояла абсолютная тишина, а потом над одной из полуосыпавшихся стен появилось темное пятно. Ничем иным, кроме как чьей-то головой, оно быть не могло.
«Ага, прежде чем отправиться на охоту, он решил осмотреться, – подумала Лисандра. – Правильно делает. Разумно. Вот только охотится он… Охоться соперник с умом, я, наверное, смогла бы и потерпеть его в своем городе. Некоторое время».
Она приготовилась к тому, чтобы передвинуться к развалинам и быстро возвратиться в нормальный вид. Вампирша уже заранее веселилась, когда представляла, как удивится соперник, когда рядом с ним прямо из воздуха появится она.
Она уже начала потихоньку выбираться с кладбища, как вдруг неподалеку послышалось громкое пение. И звуки шагов множества людей. Они приближались.
Соперник исчез, видимо, спрятавшись в то убежище, из которого, отправляясь на охоту, вылез. Лисандра опустилась к самым могилам, укрыла их своим телом, словно огромным белым одеялом. Ей казалось, что так она будет меньше обращать на себя внимание.
А люди и в самом деле приближались. Вот их шаги зазвучали уже совсем близко.
«Чтоб вы все сдохли, – подумала Лисандра. – Как не вовремя…»
Не прошло и минуты, как она уже смогла увидеть людей, которые помешали ее охоте на соперника. Конечно, это были все те же юнцы. Целая толпа.
Впереди топали жрицы. Вид у них был крайне довольный. Еще бы, ведь это были жрицы-победительницы. Те, которым все же удалось обмануть хранительниц домашних очагов и добраться до их супружеского ложа. И не только добраться. Вслед за ними шли их парни, громко скандируя имена победительниц и восхваляя их достоинства. Последними шли те, что участвовали в ночи преступной любви по большей части как зрители.
Впрочем, это ничуть не мешало им громко распевать песни и весело хохотать. Вдруг один из юнцов вскинул руку и крикнул:
– А теперь давайте немного помолчим. Если вы заметили, то справа от нас находится кладбище. А в ночь преступной любви кричать возле кладбища – плохая примета.
Все остальные, видимо, уже несколько подуставшие за эту ночь, послушно замолчали. Благодаря этому Лисандра расслышала, как одна из шедших в задних рядах девушек вполголоса сказала своему парню:
– Мы ведь поженимся?
– Ну конечно.
– И будем любить друг друга вечно?
– Обязательно.
– Я подумала… если мы поженимся… и настанет ночь преступной любви… Дорогой, мне ведь не придется привязывать тебя к кровати?
– Ну конечно, нет.
Лисандре захотелось вернуться в свой обычный вид. Хотя бы чтобы иметь возможность усмехнуться.
А потом толпа миновала кладбище. Снова послышались крики и смех. Топот. Толпа уходила, уходила. И ушла. Некоторое время топот, хохот и пение слышались еще вполне явственно. Потом их поглотила ночная темнота. Наступила тишина.
И тогда Лисандра осторожно передвинулась от кладбища поближе к развалинам. Она потратила некоторое время на то, чтобы отыскать люк, который наверняка вел в убежище соперника.
Люк был замаскирован довольно неплохо. По крайней мере обыкновенный человек, даже оказавшись от него в полуметре, так и не смог бы его заметить. Только не вампирша. Для того чтобы обнаружить люк, Лисандре хватило чуть сдвинутого мусора, едва заметного следа ботинка, отсутствия пыли.
Она снова вернулась в своей обычный вид и присела неподалеку от люка. Вот, дело сделано. Теперь она знает, где находится убежище соперника и даже что он все еще находится здесь. В ловушке. А так ли?
Лисандра вдруг подумала, что убежище соперника могло иметь и второй выход. Может быть, его там, внизу, уже и след простыл?
«С чего бы это? – подумала вампирша. – Нет, исключено. Он все еще там. И если спуститься…»
Эта мысль ей не понравилась. Наверху она была в более выигрышном положении. Если же ей вздумается спуститься вниз, то она может, например, попасть в подготовленную соперником ловушку.
«С чего ты решила, что он снабдил свое убежище ловушками? – подумала она. – Не слишком ли уж умным ты его считаешь? Он просто не может быть таким дьявольски предусмотрительным… И второй выход из убежища? Почему обязательно он должен быть? Судя по всему, соперник находится в городе всего несколько дней. Он просто не мог успеть этот второй выход выкопать. Не мог, и все».
Она задумчиво посмотрела на свою руку. Тотчас же ее изящные, ухоженные ногти стали превращаться в длинные острые когти.
«А может, и в самом деле, – подумала вампирша. – Подкараулить его здесь? И как только он высунет из убежища голову, полоснуть по горлу когтями. Очень простое и чертовски эффективное решение проблемы».
Эта мысль ей понравилась, и она потратила на ее обдумывание несколько минут.
Наконец Лисандра решительно тряхнула головой.
Нет, нет и нет. Была причина, по которой она так поступить не могла. Ее собственное любопытство.
Вампирша улыбнулась.
«А ты знаешь, – спросила она у себя, – что это любопытство может тебя в конце концов погубить? Как уже губило до тебя многих и многих. А?»
Она посмотрела на звезды. Судя по ним, до того, как ночь кончится, осталось не более трех часов. Если за это время соперник не вылезет из убежища, ей придется уйти несолоно хлебавши.
«Может, и в самом деле плюнуть на всякую осторожность и полезть вниз? – подумала Лисандра. – Вот так, плюнуть – и все. Сделать ставку на неожиданность. Ты, голубушка, уже не раз делала на нее ставку и, как правило, выигрывала. Так почему же не хочешь рискнуть сейчас?»
Она и в самом деле не хотела рисковать. Но больше всего она не хотела возвращаться в свой дом-убежище, так и не узнав, кем является ее соперник.
Любопытство. Ее любопытство победило страх и осторожность. Это было плохо, но ничего поделать с собой Лисандра уже не могла.
Она протянула руку, чтобы взяться за крышку люка… и едва успела ее отдернуть. Крышка люка шевельнулась. Еще несколько мгновений она лежала неподвижно, а потом стала потихоньку подниматься.
Лисандра приготовилась нанести удар когтями. Она прекрасно понимала, что сейчас узнает все. Независимо от того, хочет она этого или уже не хочет. Она также понимала, что должна быть готова к самому худшему повороту событий. К тому, что соперник нападет на нее, едва откинув крышку люка.
Крышка люка поднималась так медленно, что Лисандре показалось, будто это длится целую вечность. Но вот наконец она откинулась.
Теперь вампирша видела руку соперника, ту, которой он откидывал крышку. Когти на пальцах этой руки были почти такие же, как и ее собственные.
Лисандра холодно усмехнулась.
Для нее это пока еще ничего не значило. Вот лицо…
Она его увидела. Лицо соперника появилось над краем люка, его глаза уставились на вампиршу. И та настолько потеряла самообладание, что едва не закричала.
Это было лицо охотника. Того самого, которого она больше месяца назад хотела превратить в вампира. И убила.
