Леонид Гиссен
Время стрессов. Обоснование и практические результаты психопрофилактической работы в спортивных командах

© Гиссен Л. Д., 1990

© Гиссен Л. Д., 2022

© Издательство «Спорт», оформление, издание, 2022

* * *

К 95-летию со дня рождения Леонида Давидовича Гиссена

Введение. Старые проблемы напоминают о себе

Если верить статистике, то на крупных соревнованиях почти половина неудачных выступлений связана с ухудшением психического состояния участников. Это состояние еще никак нельзя считать болезнью, для этого нет оснований. Но оно уже несомненный (пусть даже и кратковременный) выход за рамки общепринятой нормы.

Такие предпатологические состояния требуют четкой классификации, без этого профилактическая работа психологов останется деятельностью эмпирической, работой «наощупь», по интуиции. Задача: самую важную часть работы спортивных психологов сделать обоснованной, целесообразной, базирующейся на строгой научной основе. Чтобы решить ее, необходимо, отказавшись от «позиции страуса», признать, что в напряженных ситуациях у спортсменов и у представителей многих других «экстремальных» профессий могут наблюдаться временные, эпизодические состояния, выходящие за пределы нормы. От этого факта нельзя отмахнуться, он есть. Значит, эти состояния должны быть основательно изучены, и тогда станет возможно их предупреждение. Данная работа, которая, конечно, не может оцениваться как завершенная и закрывающая указанную проблему полностью, как раз и посвящена выявлению и описанию таких переходных состояний. Осуществлялась она ради обеспечения у спортсменов оптимального состояния именно в дни главных стартов, ради предупреждения возможного возникновения в этот период неблагоприятных состояний, снижающих результативность, отражающихся на здоровье.

Пока основой нашего здравоохранения остается лечебная работа, борьба с болезнью. Остается традиционным диагностический принцип, изучение протекания болезни. Однако время требует основное внимание направить на профилактику заболеваний, на обеспечение здоровья населения. Поэтому особенно остро встает вопрос об организации изучения предболезни, самых первых шагов от здоровья к патологии.

Здоровье никогда не переходит к явной болезни сразу, непосредственно, одним скачком. Последнюю «грань» нормы от первой «грани» выраженной болезни отделяет обширная зона постепенных переходов, усложнений, донозологических ступеней состояния. Следовательно, профилактика заболеваний – это не только обозначение основного направления работы, но и организация широкого фронта исследований, доскональное изучение нормы в ее многообразиях. Непрерывно занятые болезнью, мы явно недостаточно знаем норму и состояния между нормой и патологией.

Переход от нормы к болезни совершается, когда во взаимодействиях организма и среды появляются новые условия, меняющие прежние сбалансированные приспособления. Например, такие достаточно распространенные, как психические напряжения и изменение отношения человека к ним. А отсюда и первичная роль личности, роль психической сферы, способность сохранять гармонию в функционировании всего организма.

Сейчас уже известно, что первыми сигналами неблагополучия, создающими состояние «повышенного риска», являются напряжения и изменения деятельности интегративных отделов центральной нервной системы. Чаще всего на фоне утомления, на фоне биоэнергетического дефицита.

Сначала как бы расшатывается личность, появляются сперва эпизоды, а далее и фиксированная потеря гармоничности функций во время приспособления к меняющимся ситуациям. По П. Анохину, это «десинхроноз функций». Каждая из систем организма сама по себе еще в порядке, а вот взаимодействие их изменено. В этот период еще только прокладывается путь и обозначается направление в развитии патологии. И лишь когда определяется «место наименьшего сопротивления» в данном конкретном случае, тогда уже более определенно начинает формироваться нозологическая сущность патологии в какой-либо одной из систем организма. Вот на этом этапе врачи уже получают возможность прибегнуть к привычным критериям и терминам и определить, что:

– если болезнь ограничилась в основном психической сферой, то через периоды дезадаптации, предболезни формируется более устойчивое психическое расстройство;

– если развитие патологических форм приспособления произошло преимущественно в системе пищеварения, то началось движение в сторону образования гастрита, затем – эрозии, затем язвы слизистой оболочки и так далее;

– если динамика патологии распространяется главным образом на сердечно-сосудистую систему, то речь может идти о постепенном становлении гипертонической болезни с ее известными стадиями.

Как справедливо указывает большинство ведущих специалистов, изучение начальных и переходных форм, постепенно «удаляющих» организм от зоны нормы, исключительно сложно. Оно и отстает от изучения выраженной патологии в силу такой сложности.

Академик О. Г. Газенко, в частности, пишет: «…Особенно сложной является оценка состояния на грани так называемых норм и патологии, когда еще не развилось какое-либо конкретное заболевание, но равновесие между организмом и средой явно нарушено и состояние не может быть квалифицировано как нормальное». И далее: «Несмотря на всю значимость и актуальность этой проблемы, она разработана крайне недостаточно». Такова ситуация, которая явно тормозит практическую реализацию профилактики заболеваний.

Нельзя сказать, что в последние годы проблема изучения нормы и предболезни не привлекала к себе внимание исследователей. В 1979 г. опубликована монография профессора Р. М. Баевского «Прогнозирование состояний на грани нормы и патологии», которая рассматривает проблему с позиций современной науки. В книге дан обширный обзор литературы, обобщены результаты, полученные более всего в космической физиологии и кардиологии, остро поставлен вопрос: чтобы обеспечить действительно научную профилактику, необходимо выявить прогностические критерии. Заметно активизировались изучение и попытки систематизации переходных состояний психиатрами и психоневрологами (Н. Д. Лакосина, С. Б. Семитов, В. Я. Семке, Б. В. Шостакович и др.). Важным шагом явился сборник Ленинградского психоневрологического института им. В. М. Бехтерева «Предболезнь и факторы повышенного риска в психоневрологии» (Ленинград, 1986).

Особенно интересны исследования тех психологов и психогигиенистов, которые по своей работе заняты наблюдением практически здоровых лиц, чья деятельность проходит в чрезвычайно напряженных условиях с особо сложными требованиями к механизмам приспособления организма. С представителями такого рода деятельности связана работа спортивных психологов и психогигиенистов. Потому представляют интерес последние работы в спортивной психологии.

За последнее десятилетие вышло немало книг по спортивной психологии: и ряд переводных монографий (которые для рассматриваемой проблемы практически не дали ничего нового), и международный сборник «Стресс и тревога в спорте», и несколько работ советских авторов. К несомненным успехам можно отнести сборник «Стресс и тревога в спорте» (составитель Ю. Л. Ханин) и монографию Г. Д. Горбунова «Психопедагогика спорта». Эти книги (может быть, больше, чем другие) играют несомненную положительную роль в просвещении тренеров и спортсменов, в подготовке их к совместной работе с психологом. Это само по себе очень важно, так как почти в каждой книге звучит мысль о том, что тренеры не понимают психологов, не могут сформулировать свои задания, не перенимают доступные им самим новые методы в работе. Однако при этом возможно предположить, что исследования психологов либо посвящены частным, второстепенным задачам, либо имеют незавершенный характер и непонятны тренерам, либо не дают ощутимого практического эффекта. А это приводит к мысли о том, что институты физической культуры не располагают до сих пор качественными опубликованными материалами по спортивной психологии, которые позволили бы поставить обучение будущих тренеров так, чтобы они научились понимать своих помощников психологов.

Недостатком большинства книг является отсутствие единой теоретической концепции, главного направления работы, нацеленной на практическую эффективность. Лишь В. А. Плахтиенко и Ю. М. Блудов в книге «Надежность в спорте» (М.: ФИС, 1983) представляют материал с позиций теории надежности, а Б. А. Вяткин в работе «Управление психическим стрессом в спортивных соревнованиях» (М.: ФИС, 1981) – психического стресса.

Отсутствие единой исходной позиции приводит к таким различиям мнений, которые порой выглядят абсурдом. В. А. Плахтиенко и Ю. М. Блудов наглядно демонстрируют это, показывая, что за период с 1977 по 1980 г. разными авторами дано 14 определений такого кардинального для спорта понятия, как надежность. И если такая путаница имеется в исходной терминологии, то приходится ли удивляться, что даже основной смысл работы психолога в спортивной команде трактуется разными авторами по-разному? Так, в книге «Психорегуляция в подготовке спортсменов» авторы (В. П. Некрасов и др., 1985) пишут, что главной задачей профессионального психолога является разработка методов, их апробация и, наконец, внедрение в работу спортивных коллективов».

Выразителем другой точки зрения является Г. Д. Горбунов («Психопедагогика спорта», М.: ФИС, 1986), формулируя задачи психологов: «Психология не только изучает психику человека, но и воздействует на нее». Легко понять, что, поддерживая именно эту точку зрения, соглашаясь с ней, необходимо отметить, что речь идет о воздействии на состояние действующего спортсмена, которому предстоит выступать в исключительно напряженной ситуации и на пределе своих возможностей, а значит, оно, воздействие, не должно идти по методу «проб и ошибок», а должно базироваться на фундаменте точного, контролируемого, объективного знания закономерностей в динамике состояния.

И если, как пишет А. В. Родионов («Влияние психологических факторов на спортивный результат», 1983), «… главный раздел работы психолога – применение средств управления или регуляции, направленных на создание у спортсмена соответствующего волевого тонуса, необходимой психической готовности», то, по логике вещей, должно быть названо и главное направление теоретических разработок. А это значит, что главные исследования должны направляться на разработку и выдачу столь нужных практике обоснованных ориентиров для регулирующей и оптимизирующей работы. И тогда такие исследования и такую работу надо назвать своим именем: психогигиена и психопрофилактика.

Пока же нужных ориентиров нет, пока решаются частные вопросы, да еще и при столь значительных различиях мнений, при таком калейдоскопе методов, дающих несопоставимые результаты. И значит, тренеры, читая книги по спортивной психологии, часто остаются без ответов на свои порожденные практикой вопросы.

Нельзя не огласиться с профессором Р. М. Баевским, когда он пишет: «Градация таких состояний как качественных микроскачков в интервале между здоровьем и болезнью является непременным условием научного подхода к решению задачи прогнозирования состояний на грани нормы и патологии». Справедливости ради надо отметить, что не врачи, от которых, в первую очередь, можно было бы этого ожидать, а спортивные психологи сейчас почти вплотную подходят к проблематике спортивной психогигиены и психопрофилактики. Подходят, но пока еще не решают ее. Для решений абсолютно необходим, как сейчас говорят, мультидисциплинарный подход – настолько сложной и комплексной представляется проблема.

Эта книга – попытка объединить данные, полученные группой исследователей, представителей различных научных дисциплин, изучавших проблему с главной позиции: практической профилактики динамики негативного состояния по выделенным прогностическим признакам. Ведь чтобы предупредить, надо еще очень многое понять, и прежде всего – КАК предвидеть и ЧТО именно предупреждать.

Конечно, нельзя считать, что весь комплекс возникающих вопросов сегодня уже находит исчерпывающие ответы.

Именно поэтому исследования автора и данные биологов (Т. А. Аллик, В. Н. Оксень, Л. Н. Кукинова), психологов-педагогов (Е. А. Калинин, Ю. Н. Лысенко, В. Б. Горский, В. Р. Малкин, В. Н. Путило), медицинских психологов (Л. Н. Собчик, М. П. Мирошников, М. П. Будовский), врачей-психоневрологов (Ф. В. Кондратьев, О. М. Палладина, Б. М. Шерцис, А. В. Алексеев), отбор и расположение материалов в определенной последовательности в данной книге, как нам кажется, окажут заметную помощь читателям независимо от времени экспериментов, от того, как и когда нашли подтверждение отдельные факты.

В книге выделяются три структурные части. В первой рассматриваются варианты норм, возникающие у спортсменов в напряженных ситуациях. Показана возможность не только объективно регистрировать уже изменившееся состояние, но и прогнозировать изменения. Дано описание сгруппированных в диагностические системы методов.

Во второй части обобщаются наблюдения за вариантами состояний, имевшими место в напряженных ситуациях. Они (если их расположить в определенном порядке) показывают последовательность соединения последнего рубежа нормы с начальной ступенью явного заболевания. Эти состояния, еще не являясь болезнью, снижают результативность в работе. Уже только поэтому такие состояния необходимо предупреждать.

В третьей части показывается, что реальным средством профилактики могут стать целесообразно и регулярно применяющиеся приемы психической саморегуляции, доступные всем (в частности – аутогенная тренировка). Даются не столько сами приемы аутотренинга, которые достаточно известны, сколько результаты положительных эффектов аутотренинга, нормализующих состояние.

Поскольку базой изложенных в книге данных явились результаты, полученные на модели спортивной деятельности, то и сама книга в первую очередь адресуется организаторам спорта, тренерам и тем спортсменам, которые нацелены на достижение рекордных для себя показателей. Всем им полезно понимать, на что есть смысл тратить средства и время. Однако рассматриваемые в книге вопросы и проблемы не ограничиваются исключительно спортивной сферой. Просто в спорте, может быть, они проявляются резче и сразу же выявляются более заметным снижением результата в деятельности.

Все изложенное в книге остается применимым в значительно более широких рамках. Ведь около 30 % пациентов медицинских учреждений составляют больные с так называемыми психосоматическими заболеваниями, прямо зависящими на начальных этапах от психически напряженных для человека ситуаций. Так что круг заинтересованных читателей многократно расширяется. Хотелось бы надеяться, что книга принесет нечто полезное и профессионалам, специально занимающимся изучением состояний, переходных между нормой и патологией.

Часть первая. Доказательства того, что внешняя среда и внутренние особенности человека тесно взаимодействуют, формируя состояние, влияя на настроение, самочувствие, работоспособность

Глава 1. Попытка, оперируя только фактами, показать роль внешней напряженной ситуации

1. Опять о стрессе, но самое основное

Соображения практики выдвинули в спортивной науке на одно из важных мест проблему напряжения, адаптации и перенапряжения, т. е. проблему стресса.

Учение о стрессе в настоящее время получило достаточно широкую известность. И в спортивной научной литературе теории стресса посвящены монографии, подробные обзоры, материалы симпозиумов. Тем не менее, хоть и кратко, представляется необходимым обсудить наиболее существенные итоги исследований.

Еще исследования В. Кеннона (1927, 1929) показали, что организм стремится обеспечить постоянство (гомеостазис) своей внутренней среды, постоянство уровней функционирования своих систем. Когда возникают новые условия, происходит перестройка, которая через цепь преобразований восстанавливает прежнее равновесие, но уже на ином уровне. Новые условия могут определяться не только физическими раздражителями, но и психологическими причинами.

Термин «стресс» и его расшифровка первоначально были изложены канадским ученым Г. Селье (1950, 1960), который показал независимость процесса приспособления от характера раздражителя или нагрузки. Воздействия (стрессоры) могут быть самыми различными, но независимо от своих особенностей они ведут к цепи однотипных изменений, обеспечивающих приспособление. Ведущим звеном в этой цепи адаптации Г. Селье считал эндокринно-гуморальную систему.

Общий адаптационный синдром имеет (по Г. Селье) определенные и хорошо известные стадии:

1) реакция тревоги, во время которой сопротивление организма понижается («фаза шока»), а затем включаются защитные механизмы;

2) стадия сопротивления (резистентности), когда напряжением функционирования систем достигается приспособление организма в соответствии с новыми условиями;

3) стадия истощения, в которой выявляется несостоятельность защитных механизмов и нарастает нарушение согласованности жизненных функций.

Все процессы в организме взаимосвязаны. Согласование функций осуществляется высшими интегративными отделами нервной системы. Независимо от того, на какую систему или на какой процесс в организме падает преимущественная нагрузка, приспособление к ней осуществляется интегративными отделами, обеспечивающими необходимую для оптимальной работоспособности взаимосогласованную деятельность основных функций. Когда напряжение становится чрезмерным для интегративных отделов и они не могут выполнять свою основную задачу, первым следствием и проявлением наступающего истощения (и начала третьей стадии) оказывается нарушение согласования в деятельности функций, их рассогласование, дезинтеграция.

Р. Лазарус, развивая учение о стрессе (1956, 1970), выдвинул концепцию, согласно которой разграничивается физиологический стресс, связанный с реальным раздражителем, и психический (эмоциональный) стресс, при котором человек (на основе индивидуальных знаний и опыта!) оценивает предстоящую ситуацию как угрожающую, трудную. Такая оценка вызывает эмоции и такую же адаптационную перестройку в организме, как и любой другой (механический, термический и пр.) раздражитель. Если при физиологическом стрессе адаптационный синдром возникает в момент встречи с раздражителем, то при психическом стрессе адаптация предшествует ситуации, наступает заблаговременно.

В последние годы отмечают условность полного разделения физиологического стресса и стресса психического. В физиологическом стрессе всегда есть психические элементы и наоборот. Реакция организма единая, затрагивает многие его системы и функции, и поэтому обозначение уточняется: цельная психофизиологическая реакция (В. С. Мерлин, 1973), в которой физиологические и психические компоненты, их удельный вес могут быть различными.

Соглашаясь с этим и признавая условность разделения физиологического и психического стресса, в изложении мы должны будем анализировать в основном примеры, в которых большее значение имеют психические компоненты стресса. Поэтому, хотя и предполагается применять обозначение «психический стресс», но с учетом отмеченного выше.

В психическом стрессе предстоящая ситуация воспринимается с учетом накопленного опыта как угроза, как потенциальная трудность. Это проходит при участии лимбической системы головного мозга, связанной с сенсорными и моторными зонами коры. Воспроизведение такой информации опосредовано путями, соединяющими отделы лимбической системы с гиппокампом и средним мозгом. Отсюда сигналы ядра возвращаются к ассоциативным зонам.

В зависимости от предстоящей ситуации высшими отделами нервной системы формируется эмоциональная реакция, которая в крайних своих проявлениях (гнев или страх) способствует соответственно крайнему поведению (нападение или бегство). Однако такое поведение может быть и задержано, если оно оценено сознанием как нецелесообразное.

Возникновение эмоции активизирует деятельность гипоталамуса, координирующего вегетативные, гормональные и моторные механизмы выражения эмоций. Отсюда восходящие сигналы активизируют высшие отделы нервной системы. Уже в этом случае усиливается секреция адреналина и норадреналина. Другой путь влияния гипоталамуса на эндокринные функции лежит через гипофиз.

Понимание роли эмоций как запускающего фактора в образовании последующей цепи сменяющих друг друга состояний позволило академику П. К. Анохину еще в 1965 г. подчеркнуть исключительную важность изучения всех переходов, всей гаммы эмоций: от нормальной поведенческой до фиксированной патологической.

Различные эмоциональные состояния поддаются физиологической дифференциации. Симптомы, сопровождающие повышение уровня бодрствования и симпатоадреналовую активизацию (движение к полюсу эмоции «гнева» и поведенческим проявлениям «нападения») обозначают термином «эрготропный синдром», выражающий готовность организма к действию с интенсификацией катаболических процессов.

Противоположностью эрготропного синдрома является «трофотропный синдром», характеризующийся снижением уровня бодрствования с парасимпатической активацией и с тенденцией к парасимпатическим обменным сдвигам (движение к полюсу эмоции «страха» и поведенческим состояниям обороны «бегства»).

Таким образом, внешние проявления этих изменений выражаются стремлением либо к полюсу возбуждения, либо к заторможенности. Всегда – либо «плюс», либо «минус».

Однако, хотя эмоции обуславливают физиологические эффекты и энергию активности, но они сами по себе еще не определяют действий взрослого человека в какой-либо ситуации, так как переживания данного момента интегрируются в целостное поведение на базе опыта. Особая роль в этом принадлежит лобным долям головного мозга.

Практически важно отметить тенденцию отвечать на сходные стрессовые ситуации одинаковыми и характерными реакциями: однообразие подтверждено и физиологически. Объяснение такого относительного постоянства – выработавшаяся в процессе индивидуального развития система психологических механизмов (в том числе мотивов). Без анализа индивидуальных систем невозможно ни понимание деятельности спортсмена в экстремальных условиях, ни прогноз его поведения, ни тем более обоснованное вмешательство.

В условиях спортивной деятельности наряду с физиологическими компонентами и психические аспекты могут стать сильными стрессорами. Исследователи отмечают, что психическая адаптация в спорте связана с интеллектуальными и эмоциональными процессами. Не сама ситуация, конечно, является стрессором, а отношение спортсмена к ситуации может сделать ее стрессовой. Вообще, нет ни одной абсолютно стрессогенной ситуации, но каждая ситуация, в зависимости от отношения к ней, может оказаться стрессором. Отсюда и роль психологических мотивационных факторов, определяющих отношение.

Роль психического компонента стресса в спорте отмечают не только исследователи. Многие выдающиеся тренеры мира, воспитавшие победителей крупнейших соревнований, основывают свою систему тренировки с учетом особенностей психики спортсменов. Американский тренер Джордан считает, что для достижения успеха в спортивных соревнованиях эмоциональная сторона состояния как минимум так же важна, как и физическая. Известный тренер по академической гребле К. Адам стрессу у гребцов даже посвящает специальные исследования. Воспитатель целой плеяды олимпийских победителей в плавании Д. Каунсилмен отводит стрессу специальный раздел в своей монографии «Наука о плавании». В частности, он пишет: «Мы есть то, что мы есть, потому что мы подвергаемся воздействию стресса и адаптируемся к различным видам стресса. Состояние нашего тела, нашего ума и нашего характера есть результат этих адаптаций».

Все приведенное подчеркивает не только актуальность проблемы стресса, в частности психического стресса, для спортивной науки, но и обосновывает интерпретацию многих явлений, наблюдающихся в спортивных ситуациях, с позиций современного понятия о стрессе.

Один из исследователей психического стресса в спорте П. Шмидт (высшая гимнастическая школа Меклинген в Швейцарии) рассматривает психический стресс, пользуясь следующей схемой:

В схеме обращают на себя внимание несколько моментов:

– сам по себе психический стресс приводит к симптомам напряжения, он имеет приспособительный характер и может быть целесообразен. Затруднять спортивную деятельность могут явления тревоги, вызывающие напряжение мускулатуры, меняющие выработанный навык. Это определяет и профилактические мероприятия в этом периоде: снижение тревоги и предупреждение изменений мышечного тонуса;

– лишь на последующих этапах, а именно начиная с появления дезинтеграции, выявляется отрицательная симптоматика, в которой всегда отмечаются и психические расстройства;

– развитие отрицательной симптоматики имеет определенную поступательность. Между нормальной адаптационной реакцией напряжения и формированием невроза или выраженных психосоматических заболеваний обнаруживаются промежуточные, временные состояния функциональных расстройств (в том числе и психических); на схеме показано, что чем дальше заходит расстройство, тем большее влияние на это оказывает предрасположение, почва.

Все это подтверждает значение общих гигиенических (здоровье спортсмена) и профилактических (предупреждение дезинтеграции, снижение степени напряжения) факторов для состояния спортсмена в экстремальных условиях.

По мере усиления роли психического стресса не подлежит сомнению, что в исследованиях необходимо сочетание методов медикобиологических, психологических, клинических, ибо психический стресс – это проблема комплексная. Однако чаще всего определяются гормональные показатели, некоторые показатели деятельности сердечно-сосудистой системы (частота сердечных сокращений, кровяное давление, динамика минутного объема крови), сдвиги в формуле крови, калиево-натриевом балансе, мышечном тонусе, температуре, кожно-гальванической реакции и пр. Нет необходимости приводить здесь эти широко известные исследования и их данные, но следует отметить, что в целом ряде исследований для характеристики деятельности и работоспособности в спортивных условиях применялись те же методы изучения стресса, какие применялись на других моделях.

Широко распространены исследования нейроэндокринных и метаболических изменений (исследования эозинофилов, 17 кетостероидов, катехоламинов и пр.). Ф. Вайст и К. Адам изучали адаптацию симпатоадреналовой системы у гребцов. Оказалось, что ожидание перед основным соревнованием действительно представляет собой психический стресс, вызывающий повышение симпатоадреналовой активности.

Л. Леви (1967) обнаружил положительную корреляцию между интенсивностью эмоционального возбуждения, выделением адреналина и норадреналина с мочой. Ф. Элмадьян и др. (1957) указывали на такие же результаты, сравнивая выделение катехоламинов во время напряженных ситуаций у хоккеистов и боксеров. Отмечено, что сама утомительная физическая нагрузка изменяет выделение катехоламинов. У лыжников и марафонцев после тренировки их выделение было в 4–8 раз больше, чем в покое. Сходные итоги получены при сравнении выделения катехоламинов и у хоккеистов (до, во время и после игры). По данным В. И. Баландина (1973), сдвиги во время тренировочной нагрузки оказываются у лыжников все же в 2 раза меньшими, чем во время соревнования. Г. Крахенбал также изучал (1971) выделение катехоламинов у теннисистов в четырех ситуациях: обычные условия, тренировка, ожидание соревнования, соревнование. Различия между обычными условиями и тренировкой получились недостоверными. Достоверные различия между тренировками и соревнованиями подтвердили, что психические стрессоры вызывали значительное увеличение выделения катехоламинов. В данном эксперименте психическая переменная имела большее влияние на усиление стрессовой реакции, чем нагрузочный физиологический компонент.

Многие авторы считают, что о степени адаптации организма с большей надежностью можно судить по изменениям на метаболическом уровне.

Нейроэндокринной регуляции при мышечной деятельности была посвящена даже специальная конференция (1973, Москва, работа В. В. Меньшикова, Т. Д. Большаковой и др.).

Исследования, проведенные в тренировочном периоде, показывают, что на фоне напряженных физических нагрузок любая дополнительная трудность приводит к резким нейроэндокринным и метаболическим изменениям у спортсменов. Например, при смещении времени нагрузки и при переезде в условия гипоксии. То же зарегистрировано при переезде сначала в условия среднегорья, а затем и на уровень моря.

Показано, что изменения экскреции катехоламинов зависят от фазы неспецифических изменений, вызванных влиянием стресса. При этом при напряжении симпатоадреналовой системы имеют значение соотношения в выделении как адреналина и норадреналина, так и их предшественников – дофамина и ДОФА. Однако в этих работах (Э. А. Матлина, В. Н. Васильев, 1975) не учитывалась содержательная сторона состояния и особенности спортсменов.

Наблюдения адаптации спортсменов к условиям стресса в значительной мере касаются и изучения сердечно-сосудистой системы. Некоторые авторы отмечают, что сердечно-сосудистые проявления стресса могут стать существенным фактором ограничения работоспособности. Канадский ученый Р. Шефард (1968) изучал состояние сердечно-сосудистой системы в условиях олимпийских игр. Он отмечал, что наибольшей степени стрессовые проявления фиксируются при ожидании старта и что они по-разному оказывают свое влияние в зависимости от предстоящего вида деятельности. Телеметрический метод регистрации позволил определить обычную частоту (195–220 уд/мин) сердечных сокращений у спортсменов во время выполнения упражнений в соревнованиях. Однако проблема соотнесения частоты сердечных сокращений и выполняемого объема максимальной нагрузки пока не решена.

Количественная регистрация динамики сердечно-сосудистых показателей, определение минутного объема крови дают основание для качественного суждения о сопутствующих процессах. Минутный объем крови чувствителен даже к несущественным, казалось бы, изменениям частоты пульса и артериального кровяного давления.

Показатели кровообращения как вегетативные выражения эмоций связаны тесно и с их гормональными механизмами. В эмоционально напряженной ситуации показатели минутного объема крови могут увеличиваться. Это происходит в случаях возрастания частоты пульса и артериального кровяного давления за счет увеличения ударного объема сердечного выброса. Такого рода реакция сердечно-сосудистой системы связана с усилением секреции адреналина при эмоциях «тревоги». Если в подобных ситуациях нет увеличения минутного объема крови, повышение артериального кровяного давления может быть вызвано увеличением периферического сопротивления сосудов, но не увеличением ударного объема сердечного выброса. Такая реакция сердечно-сосудистой системы зависит от увеличенной секреции норадреналина при эмоциях «нападения» или «гнева». В спортивной практике определить минутный объем крови, применяя газоаналитические методы, не всегда можно. Однако известен способ его определения по формуле И. Старра по показателям возраста испытуемых, частоты сердечных сокращений, пульсового и диастолического давления, полученных в условиях относительного покоя. Эти данные в естественных спортивных ситуациях доступны и информативны значительно больше, чем регистрация только одной частоты сердечных сокращений.