Лена Сокол
Очень плохой профессор
7
Что ты, на хрен, такое делаешь?!
Озеров сидел в машине возле своего дома и никак не мог прийти в себя. Он устало провел ладонями по лицу, и несколько дождевых капель с мокрых волос упали ему на нос.
Профессору было жаль эту девушку. Он не хотел, чтобы она расстраивалась. Мысль о том, что Алексеева считает себя отвергнутой, была ему невыносима, поэтому он решил, что напишет в последний раз ей в приложении. Черкнет пару предложений, в которых объяснит, почему не явился, извинится перед ней, а затем закончит переписку на вежливой ноте и больше там не появится.
«Всего лишь успокою ее». Непозволительно, чтобы молодая, привлекательная особа думала, что она уродлива.
«Не смог прийти, аврал на работе. Прости, что причинил тебе неудобства и заставил ждать», – набрал он сообщение и задумался.
Ему хотелось пообщаться с ней еще. И вот это уже было откровенной глупостью и риском. Из-за интрижки со студенткой Озеров мог лишиться работы.
Он отложил телефон и помассировал пальцами виски. Профессор прекрасно понимал, что если Алексеева не сделает то, что задумала, с ним, то попытается сделать это с кем-то другим и непременно влипнет в неприятности.
«Готов загладить вину любым способом», – быстро набрал он и, не давая себе времени для размышлений, отправил.
Придурок. Что ты делаешь, а?
Ведь взрослый мужчина. Отец. Уважаемый преподаватель. А башню снесло, как сопливому старшекласснику!
Матвей отложил телефон, тяжело выдохнул и закрыл лицо руками.
Плохо. Это очень плохо. Неправильно. Ужасно…
Мужчина не понимал, что такое он творит, а главное – зачем. И почему не смог удержаться и набросился на девчонку там, у подъезда? У него слишком долго не было секса, но это не повод заводить интрижку с юной студенткой. Это шло против всех правил.
А дело было в том, что Ольга не походила ни на одну из женщин, с которыми он прежде имел дело. Невинная, нежная, трогательная и ранимая. Первое впечатление могло оказаться обманчивым, ведь стоило вспомнить хотя бы то, ради чего она согласилась на свидание с ним – ради случайного секса! Но Алексеева не была раскованной.
Более того, он вряд ли мог представить ее голой, в непристойной позе на выцветших простынях в какой-нибудь дешевой гостинице. Таких девушек не трахают без обязательств, о них заботятся, водят в рестораны и знакомят с родителями. Озеров просто хотел переспать, не спрашивая незнакомку о погоде, музыке и прочих глупостях. Переспать и забыть.
А теперь он влип. И, похоже, полностью.
Ему было незачем проявлять интерес к этой девушке, но Матвей никак не мог перестать думать о ней. Он сорвался, не выдержал. Он брал ее и целовал. И, возможно, сильно обидел.
Мужчина вспомнил ее краснеющие щеки и смущенный взгляд. Девушка вела себя открыто и наивно. Вспомнил, как тонкие, длинные пальцы нервно теребили салфетку. Воображение тут же нарисовало картину, в которой эти пальчики робко касались его тела.
А как она хрипло простонала, когда он сжал ее ягодицы… Вспомнив короткий сдавленный выдох, профессор не мог больше не думать о том, громко ли кончает его студентка, лаская себя в тишине пустой квартиры. И в его брюках снова чуть не задымилось.
В этот момент дисплей смартфона вспыхнул ярким светом.
OlyaBadGirl: Понятно, почему тебе нужен секс без обязательств.
Матвей Павлович закусил губу.
Ему не стоило отвечать ей. Правильнее было бы попросить прощения и прервать переписку под благовидным предлогом. Или выйти из приложения и потеряться навсегда. Но тут он вспомнил исходивший от нее запах сладостей. Девушка пахла карамельками и воздушным зефиром. И на вкус была такой же – сладкой.
YourBest: Да, работа отнимает все время.
У Озерова действительно не было времени. Мысль о постоянных отношениях приводила его в неистовый ужас. Это ведь не просто встречи ради удовольствия, а проблемы, ответственность и прочие ненужные заморочки. А еще у него была маленькая дочь, и мужчина не собирался приводить в ее жизнь чужую тетю и тем самым еще сильнее травмировать психику ребенка.
OlyaBadGirl: Ты не говорил мне, где работаешь.
Озеров выругался. А вот и проблемы.
Он крепко сжал зубы и зажмурился. Не нужно было отвечать ей, теперь все запутается еще сильнее. Как потом выкручиваться? Нужно просто извиниться и выйти из чата. Но… Мужчина занес палец над нужным значком и замер.
Перед глазами всплыли воспоминания о том, как он коснулся тела девушки между ее ног. Она была возбужденной, влажной и безумно горячей. Но, несмотря на это, перепугалась чуть ли не до смерти. Разве можно оставить ее в такой опасности? Вдруг завтра глупышка свяжется с каким-нибудь извращенцем? Нужно убедиться, что Алексеева не наделает глупостей. Только и всего.
YourBest: У меня небольшой бизнес.
Он почти не врал. Совсем недавно это было правдой, и Матвей надеялся, что вскоре сможет начать новое дело с нуля.
YourBest: А ты не говорила, зачем тебе все это нужно.
Пока она печатала, профессор вышел из машины, щелкнул «сигналкой» и направился к подъезду.
OlyaBadGirl: Потому что мне не нужны отношения.
Мужчина прочитал, спрятал телефон в карман и вошел в лифт. Пока кабина поднималась, Озеров почти не дышал. У него ком в горле стоял от растерянности. Впервые с ним происходило нечто такое, чего он не в силах был контролировать.
– Папа! – Вера бросилась ему на шею, едва он переступил порог.
Прижав дочку к груди, Матвей испугался: вдруг она услышит, как сильно бьется его сердце, и что-то заподозрит? Но Верочка ловко спрыгнула на пол и метнулась в кухню:
– Идем скорее! Я приготовила тебе ужин!
Мужчина расплылся в улыбке. Пусть дочкины кулинарные эксперименты были довольно скромными и не всегда удавались, но ничего лучшего, чем ужин в ее компании, в его жизни пока не существовало.
– Спасибо, Марина Валерьевна, – сказал он появившейся в прихожей пожилой женщине.
– За что, сынок? – улыбнулась та, надевая плащ.
– За то, что посидели с Верой, – снимая обувь, ответил Озеров.
Женщина печально вздохнула и похлопала его по плечу.
– Мне совсем не трудно.
– Да, – кивнул мужчина. – Спасибо.
Он снял мокрую куртку и повесил на плечики.
– Я уже говорила… – Женщина покосилась на кухню и понизила голос. – Но скажу еще раз. Тебе нельзя быть все время одному, Матвей. Ты молодой и…
– Марина Валерьевна, – Озеров бросил взгляд в сторону кухни и перешел на шепот, – мы это с вами уже обсудили. Вере не нужна новая мать, у нее есть вы. Этого вполне достаточно.
– Я говорю о тебе, Матвей. – Женщина взяла его за локоть. – Мне больно видеть твой безжизненный взгляд, понимаешь? Так нельзя. Нужно жить дальше.
– У меня все хорошо, – сухо выдавил мужчина. – Прошу вас, не переживайте. Все нормально. Честно.
– Пока, бабуля! – Девочка выпорхнула из кухни и поцеловала Марину Валерьевну в щеку.
– Пока, моя девочка. До завтра. – Она погладила ее по голове, взяла с крючка зонт и вышла на лестничную клетку.
– Всего доброго, – попрощался Озеров и закрыл за ней дверь.
– Скорее! – Дочка потянула его на кухню.
Профессор проследовал за ней, вымыл руки и сел за стол.
– Что у нас сегодня? – Он закатал рукава рубашки.
При виде довольно улыбающейся дочери у него защемило сердце.
– Зеленая фасоль на пару!
– Ты же ее не любишь?
Дочка неуклюже вывалила на тарелку фасоль:
– Да, поэтому ее ешь ты, папочка.
– Логично.
– А еще котлетки! – радостно сообщила Вера, накладывая каждому по две штуки со сковородки.
– Сама приготовила? – Брови Озерова взметнулись вверх.
– Ба помогала.
– Вы с ней молодцы. – Он подвинул к себе тарелку и поднял взгляд на дочку. – Спасибо, котенок.
8
Впервые за последние годы Озеров чуть не проспал. Из-за этого ему пришлось отказаться от утренней пробежки. Привыкшие к нагрузке мышцы протестующе заныли, но деваться было некуда: ему бы в университет на пары успеть, тут не до спорта.
Мечтая о пробуждающей кружке кофе, Матвей принял душ и быстро оделся. Будить дочку не пришлось: та уже встала, собрала рюкзак, надела форму и колготки и возилась с тонким плащиком в коридоре.
– Тебе помочь? – Профессор присел возле нее на корточки.
– Лучше я тебе. – Верочка потянулась и пригладила маленькой ладошкой его еще влажные после душа волосы. Оглядела его мудрым взглядом маленькой женщины и кивнула: – Теперь лучше. Ты сегодня какой-то странный, папа.
Еще бы. Мужчина до трех ночи ворочался в постели, обдумывая произошедшее. Ненавидел себя, ругал, затем снова вспоминал Алексееву, возбуждался и ненавидел себя еще больше.
– Не выспался, – пояснил Матвей Павлович.
Утром ситуация показалась ему совсем не такой, какой виделась накануне. Нужно объясниться со студенткой и замять маленькое происшествие, пока все не разрослось в грандиозный скандал.
Он высадил дочку возле лицея и долго наблюдал, как она идет к крыльцу учебного заведения со своим огромным розовым рюкзаком. Девочка то и дело оглядывалась, чтобы помахать ему, и Озеров послушно вскидывал руку, отвечая ей. Он все больше и больше склонялся к мысли, что эти приключения со свиданиями были ему ни к чему.
В университет Озеров прибыл за десять минут до начала лекции. Привычно забежал в деканат, чтобы поприветствовать коллег и взять кое-какие бумаги. Секретарша Людочка встретила его широкой улыбкой, профессор ответил ей лишь сдержанным кивком. Он прекрасно понимал, что стоит только дать шанс, и девица быстро сядет ему на шею.
– Доброе утро! – раздался визгливый голосок от двери.
Это была Татьяна Михайловна, а с ней все обстояло гораздо сложнее. Как бы ни хотелось мужчине не сталкиваться с разбитной разведенкой в сетчатых чулках, это всякий раз оказывалось практически невозможным. Вот и сейчас она завалилась в деканат со своим барахлом, точно в школьную учительскую. И даже презрительное фырканье Людочки никак не подействовало.
– Доброе утро, Татьяна Михайловна, – не оборачиваясь, поприветствовал коллегу Матвей Павлович. – Людмила, мне еще бланк ведомости, пожалуйста.
– Конечно, – сжав зубы, покосилась на вошедшую Людочка.
– Ну и ливень вчера был! – щебетала, разбрасывая по кабинету свои вещи, Татьяна Михайловна. – Как назло, задержалась на кафедре, а все уже уехали. Даже попросить, чтобы меня подвезли до дома, было некого.
Людочка молчала, поэтому Озеров тихо протянул:
– Я тоже попал под ливень и промок.
Пожалуй, этого должно быть достаточно для поддержания светской беседы.
– Матвей, ты будешь кофе? – Теперь коллега стояла совсем рядом, и ему пришлось повернуться.
Татьяна Михайловна была стройной брюнеткой с помятым лицом. Вероятно, она и Озеров были ровесниками. Но женщина выглядела старше своих лет. Жизнь оставила отпечаток на ее внешности: темные круги под глазами, много мелких морщин, глубокие заломы возле обильно накрашенного рта и вечно слипшиеся ресницы. Наверное, преподавательница бухучета злоупотребляла алкоголем на ночь, но Озеров не желал знать, верны ли его догадки. Он в некоторой степени брезговал – коллега казалась ему назойливой неряхой.
– Не успею, наверное, – сухо ответил он.
– Брось! – Она бесцеремонно хлопнула его по плечу. – Подождут тебя твои студенты.
– Тогда черный.
Обильно накрашенные губы растянулись в улыбке:
– С сахаром? С молоком?
– Без.
Людмила все еще копалась в бумагах. Матвей Павлович взглянул на часы. Надо бы поторопиться.
– Держи. – Коллега протянула чашечку кофе.
– Благодарю, Татьяна Михайловна.
– Брось, какая я тебе Михайловна? – Брюнетка нагло прижалась к нему бедром. – Просто Таня. Мы с тобой еще молодые, не пристало нам по-стариковски друг друга звать, да?
Озеров натянул улыбку и кашлянул. Сделал глоток кофе и неприятно поморщился – сладкий.
– Я же вроде просил горький.
Коллега отмахнулась:
– Я все равно немного положила. Разве кто-то пьет совсем без сахара?
Озеров тяжело вздохнул и заметил, как Людочка метнула в женщину недовольный взгляд.
– Как не хочется идти работать! Я никогда не привыкну к этим лоботрясам! – отхлебывая кофе, воскликнула Татьяна Михайловна. – Как можно быть такими тупыми? Они двух слов связать не могут. Как ты их терпишь, Матвей?
– Среди них попадаются нормальные ребята, – сдержанно ответил мужчина.
– Малолетние нахалы! – скривилась коллега.
Наконец Людочка нашла нужный бланк и протянула ему.
– Спасибо. – Озеров взял ведомость и поставил чашку на столик у стены. – Спасибо за кофе, но мне пора.
– Задержись на минуту, хоть поболтаем! – хихикнула Татьяна Михайловна.
Матвей Павлович скользнул задумчивым взглядом по ее стройным ногам, поднялся выше – к осиной талии и пышной груди, а затем наткнулся на грубое лошадиное лицо.
– Простите, сейчас не могу.
Развернулся и вышел. Торопливо зашагал по коридору, ловя себя на мысли, что ищет в толпе студентов Ольгу. Мотнул головой, словно пытаясь отогнать ее образ, и тут же вынужден был притормозить, потому что теперь уже и в реальности увидел ее.
Девушка топталась возле порога его аудитории. Осторожно заглядывала внутрь, будто раздумывала, не уйти ли совсем.
Озеров приблизился к ней сзади почти вплотную, наклонился и громко произнес:
– Алексеева.
Ольга едва не подпрыгнула от неожиданности. Обернулась и уставилась на него. Застенчиво, смущенно, испуганно. Она глядела из-под ресниц и с трудом сдерживалась, чтобы не задрожать. Неужели он был таким грозным и страшным?
– Вы собираетесь входить, Алексеева? Или раздумываете, не прогулять ли мою лекцию? – строго спросил он.
Ее взгляд моментально потух.
– Простите, – голос девушки звучал мягко.
И это тихое «простите» неожиданно вернуло Озерова во вчерашний вечер, когда Ольга ужасно перепугалась и сбежала от него в подъезд.
Девушка прикусила губу, опустила глаза, развернулась и робко переступила порог аудитории. Видеть, как она уходит, было невыносимо. Матвей Павлович последовал за ней.
9
Девушка заняла свое место.
Лекции Озерова всегда были интересными, она черпала из них новые полезные знания и всегда слушала с удовольствием. Но после этой позорной сцены у дверей, когда он прилюдно унизил ее своим высокомерным: «Вы собираетесь входить, Алексеева? Или раздумываете, не прогулять ли мою лекцию?» – девушка не желала ни видеть его, ни слышать.
Он, между прочим, вчера ей в трусики залез! Мог бы и повежливее обойтись с ней сегодня.
Она натянула рукава водолазки на кисти рук, уперла локти в стол и безучастно уставилась в противоположную от читающего лекцию профессора сторону. Привычно занавесившись от всего мира волосами, она обиженно сжала челюсти. Как он мог? Ему не было совершенно никакого дела до ее чувств. Чертов Робот!
Правильно все здесь про него говорили. Бесчувственный, неумолимый, непоколебимый Железный Человек! Киборг!
А ведь Оля так хотела, чтобы он разглядел в ней женщину. Чтобы хотя бы коротким взглядом, хотя бы полуулыбкой, но дал понять, что произошедшее вчера что-то да значило для него. Ведь она чувствовала. Его страсть, его желание, его напряженную плоть под брюками. Неужели он не мог сегодня не выпячивать перед всеми свое превосходство над ней? Грубиян!
– Староста, раздайте методички, – вдруг прогремело над ухом.
Алексеева вздрогнула. На стол рядом с ее локтем приземлилась стопка тонких мятых книжиц. Девушка медленно подняла взгляд и уставилась на профессора.
– Вы слышали, как я к вам только что обратился, Алексеева? – Его губы презрительно изогнулись.
Олю бросило в жар. Сердце застучало лихорадочно быстро. Да как он смел? Чего добивался?
– Да, – тихо отозвалась она.
По аудитории прошелестел гул голосов и смешков.
– Тогда будьте добры, исполните мое поручение, и поскорее.
Ох уж этот снисходительный тон. Прозвучало саркастично, даже издевательски, но тело профессора было напряжено, будто он готовился к броску. Возможно, его раздражало присутствие девушки на его лекции или вовсе факт ее существования на этом свете. Она не знала.
– Х-хорошо. – Алексеева встала и наградила его гневным взглядом.
– Благодарю вас. – Озеров не сводил с нее глаз.
Девушка наблюдала за его губами – сексуальными и опасными – и невольно вспомнила, как он целовал ее вчера. Лучше бы этот мужчина так и оставался для нее суровым, хмурым профессором. Жить, не представляя его в своих фантазиях, тогда было бы гораздо проще.
– Давай я помогу, – вскочил Артур со своего места в последнем ряду.
– Сядь, Юшков, – громыхнул Озеров.
Парень изумленно застыл в проходе между столов.
– Я ж просто хотел помочь, – поднял он руки.
– Я попросил старосту! Или вы староста, Юшков?
– Нет.
Алексеева сглотнула. Подхватила методички и метнулась к соседнему столу. Положила по две штуки перед одногруппниками, прошла к следующему.
– Хорошо-хорошо, – недовольно буркнул Артур, возвращаясь на место. – Вы не с той ноги сегодня, что ли, встали?
– Возможно, – отрезал Матвей Павлович.
Ольга подняла глаза и тут же наткнулась на его испытующий взгляд. Поспешила отвернуться и продолжила раздавать методические пособия. Руки ее не слушались, дрожали, а сердце ухало так, что шумело в ушах.
– Профессор, а зачет будет устным? – спросил какая-то студентка.
– Да. Возможно.
Он все еще стоял в проходе, поэтому Ольга, чтобы не нарваться на него, обошла ряд сзади.
– А те, кто посещал факультативный спецкурс, получат зачет автоматом, как в прошлом году?
– Да. Возможно.
– Его заело, что ли? – прошептал кто-то.
И по последним рядам прокатились сдавленные смешки.
Алексеева подошла к последнему столу и напоролась на холодный взгляд Мануш. Черные глаза мазнули по ней ледяным холодом. Не стоило Артуру вступаться за Ольгу: теперь его подружка почти взрывалась от ревности.
В этот момент Озеров как ни в чем не бывало продолжил лекцию, а Алексеева вернулась на свое место с пунцовыми от стыда щеками. Привычно теребила ворот водолазки и уговаривала себя не разреветься прилюдно. Он ее унизил. Выставил на посмешище! Бессовестный гад!
Когда прозвенел звонок, профессор никак не отреагировал. Продолжал монотонно бубнить еще минут пять, и никто не смел шевельнуться.
– На этом все. Можете быть свободны, – наконец сказал он.
Ольга вскочила, быстро кинула в сумку тетради и ручку и метнулась к двери.
– А вы, Алексеева, задержитесь, – прозвучало как приговор.
Сердце пропустило сразу несколько ударов. Она медленно обернулась и с трудом выдавила:
– Зачем?
– У меня есть вопросы… по вашей курсовой, – строго сказал профессор, не глядя в ее сторону и отмечая что-то в записной книжке.
Пальцы Алексеевой нервно впились в ремень сумки. Ей хотелось убраться подальше отсюда вместе с толпой одногруппников, ринувшихся к выходу, но выбора не было – никто не посмел бы ослушаться Озерова.
Пока все спешили к двери, она еле-еле шла к его столу. Каждый шаг давался с трудом – девушка будто направлялась на эшафот. Что это могло означать? Чего он от нее хотел? Унизить еще сильнее? Оскорбить – теперь уже наедине?
Озеров продолжал, наклонившись, что-то записывать в ежедневнике, а она осторожно пробиралась к нему, не упуская возможности в подробностях рассмотреть мужчину. Все-таки с одним фактом невозможно было поспорить – этот гад по-настоящему привлекателен. Нет, роскошен!
Волевой мужественный подбородок, смуглая золотистая кожа, прямой длинный нос и пронзительные светло-зеленые глаза. Широкие, сильные плечи: мускулы бугрились даже под строгой светлой рубашкой. Одевался профессор всегда просто, но со вкусом. Его брюки, джемпера и сорочки выглядели ультрамодно. Особенно по сравнению с одеяниями остального мужского преподавательского состава университета.
Алексеева подошла и замерла у стола, полная решимости дать при необходимости отпор. Она тяжело дышала, ее руки продолжали дрожать. Девушка ожидала от профессора чего угодно, но только не того, что Озеров вдруг выпрямится, скрестит руки на широкой груди и молча уставится на нее.
10
Профессор дожидался, когда последний студент покинет аудиторию. Но назойливый Юшков будто специально долго возился с вещами, копался в идиотской, затасканной кожаной папке, которую вечно носил под мышкой, и кидал короткие, заинтересованные взгляды в их сторону.
Озеров еще в начале лекции заметил, что парнишка заглядывается на Алексееву. Смотрит на нее неотрывно, буквально прожигает взглядом. А то, что он хотел вступиться за девушку, только подтвердило догадки. И бесило отчего-то еще больше. Профессор ревновал, но не хотел признаваться в этом даже себе самому.
– Юшков, я тебя жду, – прозвенел чей-то голосок у двери.
Зуфарова. Матвей Павлович не всегда мог вспомнить, как зовут середнячков, но хорошо запоминал фамилии тех, кто опаздывал на его пары или учился из рук вон плохо. Отличников он тоже помнил. Но эта девушка относилась скорее к первой категории: вечно спящая на лекциях или рисующая комиксы на полях тетрадей Зуфарова. Довольно сообразительная, но жутко ленивая студентка.
– Меня? – Брови Юшкова приподнялись.
Он явно хотел задержаться и дождаться Алексееву.
– Тебя-тебя. – Мелкая Зуфарова почесала кудрявую башку. – Дело есть.
– Хорошо, – недовольно вздохнул Юшков, сунул папку под мышку и направился к выходу.
– Идем, – кивнула ему троечница. – Слышь, че скажу. Ты же этот, как его, пловец?
– Ага.
Хлопнула дверь.
Теперь они с Ольгой остались вдвоем. Отрезанные от всего мира стенами аудитории. И Озеров чуть было не растерял свою решимость.
Ольга терзала его своим гордым взглядом из-под ресниц. Матвей Павлович смотрел на нее и понимал, что сопротивляться своему желанию становится все труднее. Студентка терпеливо ждала, когда он заговорит, а мужчина с трудом мог дышать, не то чтобы подбирать слова или складывать их в предложения.
Узкая водолазка, обрисовывающая тонкие девичьи изгибы, высоко поднимающаяся на вдохе грудь, красивая, длинная шея, мягкие каштановые волосы, которые она то и дело поправляла. Красивая до сумасшествия. Ожившая фантазия, не иначе.
В животе у профессора все оборвалось. Наверное, не было в его жизни дня хуже, чем сегодняшний. Ноющая боль упрямо сжала внутренности. Нет, он не сможет запретить себе хотеть обладать этой девушкой, потому что даже простое желание поцеловать ее сейчас было острой занозой в воспаленной ране – раздирало его изнутри.
– Я вас раздражаю, да? – тихо спросила Ольга.
И облизнула губы.
Такое простое движение, и от самообладания Озерова разом ничего не осталось.
– Почему?
Алексеева нервно провела пальцами по розоватому пятнышку на виске.
– Вы ясно дали мне это понять на лекции.
Мужчина выдохнул и опять скрестил руки на груди. Если бы он так не сделал, кто знает, куда бы потянулись эти самые руки.
– Поймите, я не могу переключаться, как по щелчку. Таков мой стиль общения со студентами, иначе меня не станут принимать всерьез. Или вы обижаетесь, что я веду себя с вами так же, как со всеми? Согласен, получилось жестко, но я не могу выделять вас среди других студентов только из-за того, что произошло вчера.
Ее щеки вспыхнули, глаза блеснули обидой.
– А что произошло? Я ничего и не заметила. – Ольга выпрямилась, расправила плечи.
Озеров был уязвлен, но быстро опомнился:
– Правильный подход. Я думаю, что посторонним незачем знать. Об этом я и хотел поговорить сейчас с вами.
– Мне показалось, вы уже все сказали.
– Нет. Я хотел бы попросить прощения за несдержанность. Я воспользовался тем, что вы были пьяны.
А еще молоды и красивы. И от вас потрясающе пахло сладостями. Разумеется, он ничего не сказал, но заметил, как девушка, с трудом сдерживая эмоции, поджала губы.
– Я вас прощаю. Можете не переживать, никто не узнает о вашем… проступке, – Ольга ввинтила ему эти слова прямо в сердце.
– И извините, если был груб на лекции.
– Все нормально, – безразлично пожала плечами она.
– Вы на меня не смотрели, – неожиданно для самого себя вдруг признался Озеров.
И его сердце подскочило.
– А вам бы хотелось? – спросила Ольга, подняв на него испытующий взгляд.
Фраза прозвучала как выстрел. Озеров сглотнул. Конечно, ему бы хотелось. И его ужасно разозлило, что Алексеева, которая обычно записывала за ним каждое слово, сегодня отвернулась и не замечала его.
– Значит, вы таким способом пытались привлечь мое внимание? – усмехнулся Озеров, пытаясь вернуть на лицо самоуверенное выражение.
– Ну и самомнение, – выдохнула девушка, с силой сжав челюсти.
Молчание затягивалось.
Профессору следовало свернуть разговор и отправить студентку восвояси, а он пялился на край ее водолазки, представляя, как приподнимает его. И как она улыбается в ответ на это прикосновение. И кожа у нее нежная, как лепесток. Она закрывает глаза и хрипло шепчет его имя. А он не на шутку заводится.
Да вашу-то мать!
– Касаемо вчерашнего вечера… – Озеров прочистил горло. – Я хотел спросить… Напомните, сколько вам лет, Алексеева?
– Ольга. – Девушка посмотрела на него с вызовом. – Меня зовут Ольга.
– Сколько вам лет, Ольга?
– Девятнадцать, – с достоинством ответила она.
Между ними был всего метр. Расстояние дыхания. Один шаг. Так далеко и невыносимо близко. Так много «хочу» и слишком много «нельзя». Почти непреодолимая пропасть.
– Вы должны знать, Ольга. – Профессор с трудом вдохнул и шумно выдохнул. – В девятнадцать лет нормально быть… мм…
– Девственницей? – подсказала она.
Ее бровь дерзко взметнулась вверх.
– Да, – кивнул он, чувствуя, как расползается жар по телу.
– Возможно. Но, к счастью, это не ваше дело, – сдержанно улыбнулась студентка. – Я могу идти?
– Мы не договорили. – Он сам не понял, как вдруг потянулся, перехватил ее запястье и крепко сжал. – Я хотел бы…
Еще мгновение, и, пожалуй, профессор не удержался бы и притянул ее к себе, наплевав на риск, на опасность и вообще на все. Но в эту же секунду в аудиторию коротко постучали, и дверь распахнулась. Озеров едва успел отпустить руку девушки, и Ольга взволнованно прижала ладонь к груди.
– Матвей! – влетела в кабинет Татьяна Михайловна. – Ты что, вообще не отдыхаешь? Ищу тебя везде!
– У меня тут разговор со студентом… – нахмурился Озеров.
Но коллегу это ничуть не смутило. Она ринулась к столу, окинула Алексееву безразличным взглядом и снова уставилась на него:
– Долго ты еще?
– Мы уже все обсудили. Спасибо, – едва слышно сказала Ольга, посмотрела на него в последний раз, развернулась и направилась к выходу.
– Алексеева!
– Я все поняла, спасибо, – произнесла она, не оборачиваясь, и вышла.
– Ну и духота сегодня! – продолжала трындеть Татьяна Михайловна. Плюхнулась на его стул, вальяжно развалилась, закинула ногу на ногу. – В каких условиях мы работаем! Нам приплачивать должны за вредность! Ты чего хмурый такой? Устал?
Озеров бросил взгляд на закрытую дверь, вздохнул и принялся перебирать в уме возможные предлоги, по которым можно было бы избавиться от настырной женщины.
