Лена Обухова
Джутовая маска
Глава 5
2 июня, среда
Медвежье озеро
Через главную дверь гостиницы Влад вошел в пять минут восьмого, понимая, что у него осталось не больше десяти на то, чтобы переодеться. Будь прокляты все поставщики мира, неисполняющие принятые на себя обязательства. Мало того что он полдня провисел на телефоне, ругаясь с менеджером другой стороны, который пытался убедить его, что из-за сломавшейся фуры они никак не смогут осуществить поставку вовремя. Но мужчина – судя по голосу, скорее, совсем еще молодой парень – плохо знал, с кем связался. Влад, конечно, привык работать с масштабом побольше, но заставить кого-то вовремя привезти продукты для ресторана тоже мог. А иначе что выставлять с утра на шведский стол? То, что завтра только четверг, а основной наплыв гостей традиционно ожидается к пятнице, еще не значит, что в ресторане может отсутствовать половина продуктов. Уровень надо держать в любой день. К тому же он просто не хотел оставлять нерешенный вопрос, чтобы Юля смогла расслабиться и не дергаться. Им нужна была эта передышка и время наедине.
В итоге продукты все же привезли, пусть и на ночь глядя. Он проверил наличие по списку и теперь мог со спокойной совестью отдыхать. Оставалось только найти Юлю и убедиться, что она сама не зацепилась за какую-нибудь проблему и уже готова к поездке. Влад забронировал столик в одном из ресторанов ближе к своей московской квартире, чтобы не пришлось долго добираться после ужина, но это означало, что им нужно выехать в течение десяти минут, и тогда удастся не слишком сильно опоздать. Если Игорь сумеет объехать пробки.
Переступив порог, Влад невольно дернулся, заметив слева от двери мужчину лет пятидесяти в строгом, не слишком новом костюме. Тот смотрел через окно на улицу и даже не повернул голову в его сторону, словно не услышал, как открылась дверь, или его это никоим образом не волновало. А вот Влад задержал на нем взгляд, испытывая странное тревожное чувство.
Просто, когда он подходил к двери, у окна вроде бы никто не стоял. По крайней мере, Влад никого не видел. А он не мог не увидеть, учитывая горящий в холле яркий свет. Не обратил внимания? Или мужчина подошел, когда он уже открывал дверь, отвлекшись на смартфон?
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Влад, но мужчина даже ухом не повел. Может, он глухой? Или сильно увлекся какими-то неприятными мыслями? Почему-то казалось, что они должны быть именно неприятными: мужчина выглядел не то печальным, не то встревоженным.
Влад напомнил себе, что у него нет на это времени, а душевное состояние гостей – не его зона ответственности. Ему следовало как можно скорее найти Юлю. И предупредить администратора о том, что у черного входа идет выгрузка продуктов. Пусть отправит потом охранника проконтролировать, что грузчики все заперли, прежде чем уйти.
Однако за стойкой никого не оказалось. Было время пересменки, вероятно, дневной администратор уже убежал, а ночной отошел на секундочку за кофе или чем-то в этом роде. Или же успело что-то случиться, и администратор где-то решает проблему? Конечно, лучше бы в смене работали как минимум двое, тогда за стойкой никогда не бывало бы пусто. Но пока гостиница не могла себе этого позволить. И дело не только в неполной загрузке номерного фонда, но и в том, что на фоне недавних событий они испытывали трудности с наймом персонала, особенно ночного. После гибели охранника уволилось сразу несколько человек, пришлось срочно нанимать новых, в том числе дневного и ночного администратора, двух охранников и даже одного из поваров. Так что Влад сомневался, что в ближайшее время они смогут найти достаточное количество персонала для работы ночью.
Влад подошел к стойке, положил на нее бумаги, которые держал в руках – список заказанных продуктов и накладные, – и снова взялся за смартфон, собираясь позвонить Юле и уточнить, где она и насколько готова. Однако палец так и завис над экраном, даже не вызвав приложение для звонков.
Что-то было не так. Как-то очень уж тихо, как будто во всем огромном здании не осталось никого, кроме него и странного мужчины, так и стоявшего у окна, неподвижно застыв. Создавалось впечатление, что на месте нет не только администратора, но и охраны, что было уже несколько странно: вместе они ни при каком раскладе не должны были покидать холл.
Влад настороженно оглянулся и прислушался. Снова повернулся к двери, а точнее, к стоявшему рядом с ней мужчине. Тот по-прежнему смотрел в окно, опустив руки по швам. А еще он как будто слегка раскачивался вперед-назад.
– Простите, вам помочь? – обратился к нему Влад. – Вы кого-то ждете?
Мужчина не ответил. Даже не обернулся, не дернулся. Словно действительно его не слышал. Или игнорировал. Вообще-то, он, безусловно, был в своем праве. Стоять в холле у окна никому не запрещено, но растущая внутри тревога вынуждала Влада убедиться, что с мужчиной все в порядке.
Убрав смартфон в карман джинсов, он направился к незнакомцу.
– Простите, вы меня слышите?
Никакой реакции. Влад невольно перевел взгляд на окно: что такого интересного там может быть? У него снова нехорошо заныло в груди, когда в прозрачном стекле на фоне сгущающейся на улице темноты он увидел собственное размытое отражение.
Отражения стоящего прямо перед ним мужчины там не было.
Влад тяжело сглотнул и вмиг охрипшим голосом тихо поинтересовался:
– Кто вы?
Незнакомец проигнорировал его и в этот раз. Влад уже потянулся к нему, собираясь коснуться и развернуть лицом к себе, когда кто-то тронул за плечо его самого, заставляя вздрогнуть и обернуться.
– Владислав Сергеевич, с вами все в порядке?
Ночной администратор – сегодня работала Люба – с тревогой смотрела на него.
Лишь на него, мужчину, к которому он подошел, как будто не замечала. И откуда только взялась? Влад не слышал, как она подошла. Он в последний раз повернулся к окну, уже зная, что никого там не увидит.
Похоже, его снова накрыло видением. И как в прошлый раз, реальные люди на это время перестали для него существовать. Поэтому ему и показалось, что холл пуст – ни администратора, ни охранника. Теперь же он видел, что все находятся на своих местах: на пороге комнаты охраны стоял мужчина лет сорока в форме. Константин, если Влад не ошибался.
– Владислав Сергеевич? – снова позвала Люба, окончательно возвращая его в реальность.
– Да, – Влад запнулся, чувствуя себя до крайности неловко. Уж лучше бы он продолжал рисовать, чем ходить как лунатик. Он заставил себя улыбнуться. – Да, со мной все в порядке. Вы мою жену не видели?
– Юлия Андреевна пробегала мимо нас, просила передать вам, что вернется минут через пять и будет готова ехать через десять.
– Да? И как давно это было?
Девушка виновато развела руками.
– Почти четверть часа назад…
Влад вздохнул и снова потянулся за смартфоном, но на лестнице в ту же секунду послышался стук каблуков, и через несколько мгновений в холле появилась слегка запыхавшаяся Юля.
– Я уже здесь и правда буду готова через пять минут! – объявила она, но потом заметила, что Влад еще и сам не переоделся, и расслабилась. – Ты, насколько я вижу, тоже пока не готов?
– Но я-то действительно буду готов через пять минут, а вот насчет тебя не уверен, – поддел он, улыбаясь шире и естественнее. Каждый раз, когда он видел супругу, улыбка как-то сама собой появлялась на лице.
Влад бросил быстрый взгляд на Любу, давая понять, что развивать тему его странного поведения сейчас не стоит. Девушка оказалась достаточно проницательной и молча вернулась за стойку. Охранник скрылся в своей комнате.
– Да я соберусь раньше тебя, – весело заявила Юля, торопливо направляясь к двери в закрытую часть здания. – Потому что первая займу ванную!
Влад покачал головой и сделал вид, что собирается догнать ее и перегнать, но, конечно, не имел намерения соревноваться всерьез.
Однако покинуть холл не успел ни один из них: входная дверь распахнулась и на пороге появилась гостья, которую они сегодня не ждали.
– Как хорошо, что вы оба здесь! – выдохнула Кристина. Выглядела она крайне взволнованной, Влад давно не видел ее такой. – Мне нужно с вами поговорить.
Глава 6
2 июня, среда
г. Шелково
Карпатский все-таки снял кобуру и повесил на крючок в прихожей. Не лучшее решение, учитывая, что он не у себя дома и вообще в этой квартире впервые в жизни, но напрягать Диану видом оружия не хотелось, а подвоха от нее Карпатский не ждал несмотря на все теории Соболева. Девушка, конечно, заявила, что ее ничего не смущает, но было видно, что это не так.
Помыв руки в ванной, он прошел на кухню, чувствуя себя самую малость странно. Отчаянно шумевший чайник как раз закипел и с громким щелчком выключился, но Диана не прореагировала. Она задумчиво смотрела на маленькие кустистые розы, которые уже поставила в вазу. Те успели немного завянуть, нежно-розовые головки опустились, и букет, еще недавно наверняка такой нарядный, теперь смотрелся несколько печально, но хозяйка все равно сделала для него все, что было в ее силах: вытащила из упаковки, подрезала стебли, поставила в воду. Может, цветы еще оклемаются?
Сама Диана выглядела почти так же, как розы: грустной и увядшей. И дело едва ли в только что пережитом стрессе. В том, как она касалась лепестков, чувствовались тоска и нежность, но никак не страх и растерянность. Что-то случилось до того, как она вернулась домой. Карпатский даже решил, что именно это стало причиной звонка ему. Вероятно, Диана действительно убедила себя, что видела свет и чей-то силуэт в окне, но могла и просто придумать это, отчаянно нуждаясь в компании. Почему вдруг именно его – это отдельный вопрос, над которым сейчас совершенно не хотелось размышлять.
– Вам чем-нибудь помочь?
Он, судя по всему, застал ее врасплох. Диана дернулась и нервно засуетилась, переставляя цветы и хватаясь за чайник.
– Нет, я все сделаю. Вы садитесь. Я сейчас…
Между делом она аккуратно и, как наверняка считала, незаметно вытерла уголок глаза, не давая шанса слезе скатиться по щеке. Достала из шкафчика стеклянный чайник и подставку для него, ополоснула кипятком и потянулась за жестяной баночкой.
Карпатский не торопился сесть за стол, остался стоять, прислонившись к ряду шкафчиков и наблюдая за тем, как Диана заваривает чай.
– У вас какой-то праздник сегодня? – поинтересовался он, одновременно пытаясь отвлечь ее от явно неприятных мыслей и разобраться, откуда торт, цветы и глаза на мокром месте. Очень уж странное сочетание.
– Да так, – нарочито равнодушно отозвалась она, не глядя на него. – У мамы день рождения. Я пыталась поздравить.
Теперь все встало на свои места. С матерью Дианы он имел неудовольствие познакомиться пару недель назад и теперь прекрасно понимал, почему девчонка сбежала из дома в восемнадцать лет с первым встречным, хотя тот был ровно вдвое ее старше.
– Она меня даже на порог не пустила, – добавила Диана, хотя Карпатский больше ни о чем не спрашивал. Вероятно, просто хотела выговориться. – Знаете, когда пять лет назад она сказала, что я еще приползу обратно просить прощения, я как-то не подумала, что это обязательное условие для восстановления нормальных отношений. Надеялась, что медовика и букета окажется достаточно. Глупая я, да?
Диана повернулась и посмотрела на него, давая понять, что вопрос совсем не риторический.
– Я бы не назвал это глупостью. Разве что наивностью. Но вообще это нормально: любить мать, какой бы та ни была…
– Только не говорите, что все дети любят родителей, а все родители любят своих детей, потому что такая любовь безусловна, – фыркнула она. – Я уже начиталась этого бреда в интернете, вот и сглупила.
– Не скажу, – протянул Карпатский задумчиво. – По-разному бывает. Иногда детей гнобят, морят голодом, бьют, калечат. Даже насилуют. Даже родных. Их выгоняют из дома, продают цыганам за бутылку водки. Убивают. Всякое случается. Родителям от детей тоже достается. Им врут, грубят, унижают. Тянут с них деньги, садятся на шею. Убивают за квартиру или даже наследство попроще…
Теперь вместо вопроса в ее глазах читался ужас. Карпатский криво усмехнулся и напомнил:
– Я мент, Диана. Я вижу этот мир с худшей стороны.
– Ну что ж, значит, у нас еще не все так плохо, – проворчала она. – Спасибо, мне стало легче.
– Да не за что, обращайтесь.
Диана не выдержала и коротко рассмеялась, а потом вручила ему подставку под чайник и составленные башней две чайные пары.
– Поставьте на стол, пожалуйста.
Карпатский послушно выполнил просьбу. Заодно развязал ленточки на торте, снял крышку и убрал подальше, чтобы не мешалась. Диана тем временем рылась в выдвижных ящиках.
– Что-то потеряли?
– Зажигалку… У меня где-то была специально для свечей.
Плоская круглая свечка стояла внутри подставки. Карпатский достал из кармана джинсов свою зажигалку и поджег фитиль. Диана благодарно улыбнулась и поставила сверху чайник.
Через прозрачное стекло были видны крупные листы, медленно кружащиеся в горячей жидкости, крошечные бутоны каких-то цветов и кусочки свежей клубники, которые Диана добавила к напитку. Подсвеченное огнем, в полутемной кухне, где горел только нижний свет, все это выглядело необычно. По крайней мере, для него.
– Красиво, – заметил Карпатский, все же устроившись на одном из стульев. – Я максимум могу залить кипятком пакетик.
Диана снова рассмеялась, и он поймал себя на мысли, что рад возможности поднять ей настроение.
– На самом деле я сама обычно пью чай из пакетиков. Это так, для гостей. Точнее, я бы сказала, что это чайник для свиданий. Я заваривала в нем чай, когда приезжал Кирилл и у нас намечался вечер дома…
Она вдруг осеклась, не дорезав кусок торта, и виновато посмотрела на него.
– Наверное, не очень-то правильно говорить о бывшем, когда пьешь чай с другим мужчиной, да?
– Ну, будь у нас свидание, это, возможно, действительно было бы неуместно. Но у нас не свидание, так что вы можете говорить о чем хотите.
Диана продолжила резать торт, но все-таки молча. Разговор возобновился, только когда она положила кусок ему на тарелку и села на место.
– А как же вы?
– А я же не ем сладкое, – отмахнулась она.
Карпатский отпустил бы тему, если бы лично не видел недавно, как она с огромным аппетитом умяла песочную корзиночку с ягодами в желе. Так что вряд ли она не любит сладкое или избегает его из-за каких-то проблем со здоровьем.
– Почему? Мне кажется, вы вполне можете его себе позволить. Вы молоды, явно весите меньше нормы и, скорее всего, активно тренируетесь.
В который раз за вечер в ее глазах отразились растерянность и смятение. Она посмотрела на торт, потом на Карпатского, снова на торт и призналась:
– Когда мне исполнилось двадцать, Кирилл стал… подшучивать надо мной, если я ела что-то сладкое или жирное, в общем, калорийное. Говорил, что я растолстею и покроюсь целлюлитом, каждый лишний килограмм замечал.
Что-то такое он и подозревал.
– Знаете, Диана, у вас в запасе гораздо больше килограмма, прежде чем вы начнете действительно толстеть. Так что не думаю, что это случится от куска торта или пирожного раз в пару недель.
Ему захотелось добавить, что на его вкус ей стоило бы набрать по меньшей мере килограмм пять, но Карпатский вовремя осадил себя. Какое ей может быть дело до его личных предпочтений на этот счет?
Диана снова посмотрела на него – слегка недоверчиво, словно подозревала во лжи или саботаже, – но потом вдруг улыбнулась и решительно отрезала от торта еще один кусок, чуть поменьше, и положила себе.
– Почему вы стали полицейским? – неожиданно поинтересовалась она, осторожно попробовав медовик на вкус. – Мечтали об этом с детства?
– Даже не думал, – честно ответил Карпатский. – Случайно вышло. У меня же в старших классах любовь случилась…
– С мамой Ангелины?
– Да, с Ксюшей, – зачем-то уточнил он, хотя имя его бывшей жены вряд ли имело сейчас значение. – Так что голова у меня по большей части была занята не тем. Мама почему-то грезила моим поступлением в МФТИ, отец предпочитал МАТИ, а я, откровенно говоря, не был силен в точных науках. Да и в любых других тоже. Это старший брат у меня технарь до мозга костей. Правда, еще лет пятнадцать назад ушел в бизнес, весьма успешно, да так там и остался. У меня его способностей и близко не было, но когда я учился в школе, все почему-то думали, что я должен пойти по его стопам.
– А куда вы хотели поступить? Кем хотели быть?
– Да ничего я не хотел. Я же говорю: любовь у меня была. Взаимная, что важно, а потому дико отвлекающая от всего. Ксюша на год меня младше, ее в тот момент вопросы поступления еще не волновали. А я предсказуемо пролетел на вступительных экзаменах и угодил в армию. Через два года вернулся, и оказалось, что Ксюша меня все это время ждала. И дождалась. Тут уж нам обоим крышу сорвало, поэтому вскоре она забеременела. Мы решили пожениться, и сразу стало понятно, что двух студентов семейный бюджет не потянет. Не сидеть же втроем у родителей на шее. А у меня за плечами только школа и армия. Никаких особых связей. Приятель сказал, что с такими исходными данными берут в милицию. Вот я туда и пошел. Сначала в патруль, потом со временем стал оперуполномоченным. Образование получил уже в процессе, на заочном, по линии МВД. Но это все потом, когда Геля подросла. Поначалу на учебу не хватало времени: нужно было работать, по возможности подрабатывать, с ребенком помогать…
– Как же вы все успевали? – искренне удивилась Диана.
Да, она едва ли что-то знает о такой жизни. И хорошо, наверное.
– Понятия не имею. Мне кажется, после рождения Гели примерно год я вообще не спал. Нет, наверное, я все-таки спал когда-то, но помню то время смутно.
«И вот зачем ты все это рассказываешь?» – мысленно задался вопросом Карпатский. И сам себе ответил: «Она же спрашивает. Что ж теперь? Сидеть и в молчанку играть? Пусть девчонка отвлечется от дурных мыслей, чтоб не мерещилось всякое…»
– И вам никогда не хотелось уйти из полиции и стать кем-то другим? – не унималась Диана.
Он пожал плечами.
– Конечно, когда только шел на эту службу, я не думал, что это навсегда. Собирался просто перекантоваться какое-то время, а потом найти вариант получше. Но время летит так быстро, что сам не замечаешь, как проходит десять, а потом и двадцать лет… К тому же я начал делать какую-никакую карьеру в системе. Сейчас уже не представляю себя кем-то другим. Да и не умею больше ничего. Лет десять назад я еще мог бы куда-то метнуться, а теперь… Поздно.
Диана опустила глаза и неловко ковырнула торт, а Карпатский отчего-то снова почувствовал себя странно. Должно быть, из-за осознания того, что она прекрасно понимает, почему десять лет назад он никуда не метнулся, а так и остался в полиции. Обычно его собеседники редко помнили – если вообще знали – о том, что десять лет назад у него погибла дочь.
Против воли он на несколько мгновений провалился в воспоминания о том дне, когда его жизнь изменилась страшным, необратимым образом. Когда Гели не стало. И все, что он делал, все, чем жертвовал, вдруг оказалось зря.
Это была опасная территория, и Карпатский усилием воли постарался прогнать тяжелые воспоминания, резковатым движением тоже отломил вилкой кусочек торта и засунул в рот.
– Вкусный, – заметил лаконично, как бы закрывая тему своего прошлого.
– Мамин любимый, – грустно улыбнулась Диана, принимая смену темы. – Ну, я так думаю. Торты были редкой роскошью в нашем доме, пока я росла, но если уж случался достаточно весомый повод, мама всегда покупала медовик.
Она вздохнула и потянулась рукой к чашке. Пока он предавался воспоминаниям, успела разлить по ним чай.
– Я знаю, что мои слова вам не помогут и от них вам не станет легче, – осторожно начал Карпатский.
Произнес нарочито медленно, давая ей возможность себя перебить и снова поменять тему, но Диана лишь с интересом посмотрела на него. И тогда он продолжил:
– Не существует никакой безусловной любви между родителями и детьми. Тут такая же любовь, как везде: она может быть взаимной или не быть, ее невозможно заслужить правильным поведением и потерять неправильным. Она или есть, или нет. И если ее нет, нет смысла стучать в запертые двери. Живите дальше.
Карпатский почему-то ждал, что она начнет спорить, но Диана лишь кивнула.
– Я знаю. Я пытаюсь. Просто… – Она обвела взглядом кухню, словно что-то искала и не могла найти. – Просто мне нужны новые точки опоры. А их нет.
Он знал это чувство. Знал слишком хорошо, как это бывает, когда земля уходит из-под ног, вокруг все рушится, а ты пытаешься за что-то ухватиться… за кого-то… но руки находят только пустоту. Его тогда спасла работа. По крайней мере, она давала если не причину, то хотя бы повод жить дальше. И до сих пор дает.
– А кем хотели стать вы? – поинтересовался Карпатский, пытаясь нащупать какой-нибудь дельный совет.
Ему действительно хотелось ей помочь, что было само по себе странно. Утешать и тем более ободрять он не любил и не умел. Во всяком случае, давненько этого не практиковал. Обычно он или грубил людям, или просто равнодушно реагировал, не испытывая от общения ни малейшего удовольствия. Даже с коллегами. Но сейчас ему хотелось найти для нее какие-то правильные слова.
Диана криво усмехнулась, подняла на него взгляд и с вызовом произнесла:
– Кем-то, кто будет зарабатывать много денег. Очень много денег. Это было единственное, о чем я думала, когда выбирала профессию.
В ее глазах читалось: «Ну давай, осуди меня за меркантильность! Скажи, что я связалась с богатеньким «папиком» по той же причине и получила в итоге то, что заслужила!» Это заставило его улыбнуться. Он вообще подозрительно часто улыбался в ее присутствии.
– И на чем остановили выбор?
Взгляд Дианы, не дождавшейся осуждения, потух, и она пожала плечами.
– На профессии юриста. Даже выучилась, даже с хорошими оценками. Но юристом я никогда не буду. Не мое это. Мне не было интересно, даже пока я училась. А теперь, когда передо мной не стоит вопрос заработка, я уже не знаю… Пыталась вникнуть в дела салона, но только напрягла внезапным интересом директора. И поняла, что это мне тоже неинтересно. А что мне интересно, я не знаю.
– Можете стать следователем, – хмыкнул Карпатский. – Возможно, понадобится дополнительное образование или переподготовка, но с образованием юриста много времени это не займет. Будете руководить следственной группой. Может быть, даже мной.
Диана вновь заметно повеселела и немного игриво поинтересовалась:
– Вы правда думаете, что у меня получится?
– Почему нет?
– И мне это поможет?
– Вряд ли, – не стал врать он. – Разве что увидите, насколько хуже бывает, и это вас ободрит.
– Такой себе план, – нахмурилась она, продолжая улыбаться.
– Согласен. Ладно… Чего-то еще вы же, наверное, хотели в последнее время? Ведь вопрос дохода, насколько я понимаю, уже давно перед вами не стоит.
Она задумалась ненадолго, улыбка чуть померкла, но Диана все еще старалась «держать лицо».
– Я хотела быть с Кириллом. Быть идеальной для него. В последнее время хотела, чтобы он бросил жену – ну ту, которой никогда не существовало, – и остался со мной. Хотела, чтобы у нас был красивый дом, в который мы приглашали бы друзей. Хотела со временем родить ему ребенка. Может, даже двоих. Хотела семью, какой не было у меня… Знаете, это так странно, когда то, о чем мечтала, вдруг становится твоим самым жутким кошмаром. Ведь после того, как он напал на меня, как его арестовали… Я все время боюсь, что он выйдет на свободу и придет ко мне. Иногда мне даже кажется, что я вижу его в толпе, и хочется убежать прочь. Сменить адрес, город, имя… Только бы он никогда не нашел меня.
Диана снова посмотрела на Карпатского и уже чуть тише призналась:
– Когда я сегодня увидела силуэт в окне, мне на мгновение показалось, что это он. Вышел и теперь ждет меня, чтобы все-таки убить. Я поэтому так испугалась.
Карпатский сначала нахмурился, а потом кивнул сам себе и пробормотал под нос:
– Да, конечно, вы не знаете, вы же не жена и не родственница…
– О чем вы? – насторожилась Диана.
– Вы можете больше не бояться того, что ваш бывший придет за вами. Кирилл Надежин мертв. Несколько дней назад удавился в СИЗО.
Он не знал, какой реакции следует ждать, но первые секунды успели напугать. Диана не реагировала. Вообще никак. Просто смотрела на него, время от времени моргая, словно смысл слов не доходил до нее. А потом вдруг рассмеялась. Но как-то странно: нервно, надрывно. Ненормально.
– Вот же сукин сын, – с трудом выдавила она. – Даже здесь вывернулся. Ушел на своих условиях.
Судорожный всхлип, последовавший за этим, дал понять, что нездоровый смех уже перешел в плач. Красивое лицо Дианы скривилось, и, бросив короткое: «Простите», девушка вскочила с места и скрылась в ванной комнате. Вскоре там послышался шум льющейся воды.
Да, нехорошо получилось. Хотел успокоить, а вышло все с точностью до наоборот.
Карпатский неторопливо доел кусок торта, допил чай, после чего встал и отнес посуду в раковину. Даже подумал о том, чтобы помыть, но приметил посудомойку и не стал. Направился в прихожую.
Он обувался и прилаживал на место кобуру нарочито медленно, но когда полностью собрался, вода в ванной по-прежнему текла. Он решил все же молча ретироваться и оставить девушку наедине с ее переживаниями. Утешитель из него все равно вышел так себе.
Прежде чем уйти, Карпатский достал из кармана блокнот, где вел рабочие записи, и ручку, оставил Диане записку: «Не забудьте запереть дверь. И задвиньте щеколду. На всякий случай. Спасибо за торт».
Листок оставил на тумбочке и вышел за дверь. На полпути к лифту остановился и обернулся, сомневаясь, правильно ли поступает. Интуиция, которой он привык доверять, тревожно скреблась, но предвещающие беду звоночки молчали.
Девчонка будет в порядке, можно не сомневаться, но что-то важное он упустил сегодня. Однако это не смертельно. Пока.
