Леди Дракнесс
Средь бесконечной череды созвездий. Книга 1. Ката
Глава 4. Незваные гости
Гости в доме всегда означают хлопоты. А незваные гости зачастую означают еще и неприятности. Иначе зачем бы им было покидать свои дома и трогаться в путь?
Так считали на Кате.
Так считала и маленькая девочка, словно хищный зверек, затаившаяся на вершине холма, среди переплетения ветвей колючего кустарника.
Там, впереди, внизу раскинулись бескрайние, словно море за ее спиной, пески пустыни. То тут, то там вздымающиеся барханами, как водная гладь волнами, что шумят, разбиваясь о камни, сзади нее.
Сверху над ее головой сияло в своей прозрачной черноте звездное небо, словно сливаясь с пустыней и морем в одно целое. Образуя триумвират. Этакое нечто, цельное в своей разности и прекрасное в своей необъятности, но отстраненное от мирских забот и чуждое человеку.
Впрочем, ребенку, наблюдающему за далекими огоньками родного Оазиса, вряд ли было до наблюдений за прекрасным.
Взгляд больших глаз рассеянно блуждал по открывающимся сверху видам.
Девочка ждала.
Чего? Она и сама не знала. Просто что-то в рисунке Мира вдруг стало не так.
Это «не так» не почувствовал никто из ее родни. Не почувствовали шаманы. Да и она сама не могла сформулировать, что могло быть не так, если все было без сбоев в энергетических линиях, из которых было сплетено пространство. Ничто не вплеталось в их узор. Никто не тревожил их паутинку своим движением. Энергия спокойно текла по своим каналам. Без сбоев и остановок.
И все же что-то в окружающем вдруг стало неправильным. И она почувствовала это. А почувствовав, ощутила, как страх жаркой волной поднялся откуда-то изнутри, сметая все доводы разума на своем пути. И ей стало понятно, что отсюда надо уходить. Бежать. Прочь! Покинуть Оазис без промедлений. Оставаться в нем было нельзя. Ни минуты.
Справившись с охватившей ее паникой, с противной дрожью в коленках, с привкусом горечи во рту и необъяснимым запахом сгоревшей плоти, вдруг защекотавшим ноздри, она поспешила к взрослым, чтобы подняли клан и уводили. Уводили как можно быстрее и как можно дальше отсюда.
Но ее слова почему-то проходили мимо сознания взрослых. Ее будто не слышали. Не воспринимая сказанное.
Это было странно. Очень странно. При других обстоятельствах клан бы поднялся сразу. И неважно, что панику поднял ребенок. Неважно, что тревога могла быть ложной.
– Лучше поднять задницу, чем оставить на песке голову, – говорил ей дед.
– И пусть страхи останутся только страхами. Лишних тренировок не бывает, – внушала ей мама.
И поступали соответственно. Потому клан и был многочисленным. Потому в нем и умудрялись умирать своей смертью.
Но не в этот раз.
В этот раз взгляд глаз, направленных на девочку, пытавшуюся растормошить семью, был пуст. Ее слова не доходили до разума других членов клана.
А времени достучаться до них, у нее не оставалось. Катастрофически. И она это чувствовала. Время неумолимо ускоряло свой бег, приближая развязку.
Какую? Вот это она и собиралась выяснить, буквально становясь одним целым с окружающим ее ландшафтом.
* * *
А в пустыне тем временем вовсю гремели барабаны, жарко пылали костры, ароматно пахло приготовленное в огромных котлах мясо и звучал смех.
Бдительно застыли на своих постах часовые. Оператор отслеживал показания, передаваемые локаторами, сканирующими небо, и данные датчиков движения.
Шаманы, находясь в полутрансовом состоянии, внимательно вглядывались в рисунок Реальности окружающего Серру мира.
Ночь была по-южному душной и темной.
И никто из собравшихся на Праздник Пустыни не заметил возникшую в небе и взявшуюся словно из ниоткуда плоскую черную тень, застывшую на склоне одного из барханов.
Никто, кроме маленькой девочки, замершей среди ветвей колючего кустарника, на расстоянии одного перехода[11] от Оазиса[12].
При виде этой странной плоской тени ноздри ее тонкого курносого носа нервно дернулись. Одна бровь удивленно приподнялась.
Этот тип летательных аппаратов был ей неизвестен.
А значит, он был неизвестен и клану.
И ей эта неизвестность очень не нравилась.
Глава 5. Одна
Когда в небо взметнулся столб бело-голубого огня, поднимая в воздух и разбрасывая на многие переходы то, что осталось от моего Оазиса, я поняла, что ушла слишком недалеко от него.
Когда непонятный летательный аппарат начал поливать огнем все вокруг, все расширяя и расширяя радиус обстрела, я поняла, что это мое «недалеко» может иметь катастрофические последствия для меня.
Оставалось лишь натянуть на себя дыхательную маску[13], еще плотнее вжаться в землю, придвинувшись к остриям корней вплотную, да радоваться тому, что от выхода из туннеля я ушла по диагонали в сторону на полперехода, не став оборудовать свой наблюдательный пункт прямо на скале. Ну и еще надеяться, что этого хватит, чтобы уцелеть.
Нечто летательное тем временем продолжало плеваться зелено-белым огнем, наматывая по пустыне все более расходящиеся круги от центра Серры.
Взметались вверх столбы песка, оседали и проваливались внутрь каменные стены туннелей. Открывшиеся в земле провалы моментально засыпались обвалившимся на них сверху песком, который тут же заливался огнем, похоже, что из всех орудий, прилетевших к нам невесть на чем и невесть откуда.
Взрывались боезапасы, спрятанные в нишах туннелей. Горели деревья, когда-то дарящие благословенную тень детям Оазиса.
Взлетали на воздух остатки оборудования, спрятанные в лабораториях и на складах, находящихся еще ниже уровня туннелей.
Ничто не могло уцелеть под шквалом этого огня.
Мир завертелся вокруг меня в смертельном танце. Красный песок Серры столбом стоял в воздухе, смешавшись с красной кровью моей семьи, бело-голубым пламенем от взрывов боеприпасов и зеленым огнем, извергающимся из летательного аппарата врага.
Вся эта адская смесь, колом встав в воздухе, горячей бурей закрыла от меня небо.
От взрывов сотрясалась земля и закладывало уши. Так что я лежала, прикрыв голову руками и приоткрыв рот, чтобы не порвались барабанные перепонки. Отмечая краем сознания для себя тот факт, что неизвестная конструкция двигалась и стреляла бесшумно. Звуки исходили исключительно от взрывов наших боеприпасов, шелеста нашего песка и от скрежета камней наших же обваливающихся конструкций.
Воздух тем временем дрожал, словно марево в жару, и как будто бы то сворачивался, то, развернувшись вновь, накрывал тугой волной все, что было рядом, в радиусе не менее десяти переходов, как определила я для себя зону поражения.
От этого действа возникали странные ощущения. Все пространство просто трясло, как будто бы от пронизывающего холода: дрожал земляной холм, дрожали скалы, дрожал песок, дрожало все внутри. А потом все стало выворачиваться наизнанку, словно вспоротая на животе шкура бура[14], сворачиваясь в трубочку и обнажая внутренности.
Обнажились засыпанные песком туннели, отступила вода моря, демонстрируя скрытое под ней. Треснувшая скала осела, осыпаясь грудой каменных обломков, но не внутрь туннеля, а наружу, показывая то, что было сначала спрятано в ней, а потом разгромлено неизвестным оружием.
Треснул холм, на котором я притаилась. И если б не сплошное переплетение вросших в него и проросших насквозь корней, он бы просто рассыпался. Корни кустарника, тем не менее, треснули, орошая остатки земли, те, что им еще удавалось удержать вокруг себя, густым, бурым, ядовитым соком.
Я же, свернувшись калачиком на остатках холма, среди паутины острых корней, истекающих едким соком, пытаясь дышать как можно более редко и как можно менее глубоко, вытащила откуда-то из себя, словно из глубин клеток, из которых и состояла вся я, целиком и полностью, то, что можно было назвать энергетическим коконом. И закрылась в нем, будто птенец в яйце, пытаясь ни о чем не думать и ничего своего не чувствовать, лишь пропускать через себя то, что чувствовал и воспринимал окружающий меня Мир, не более. Лежала, пытаясь унять дрожь, перестать чувствовать страх, стараясь стать просто частью ландшафта. Его неживой частью.
Старалась. Очень старалась.
Поскольку что-то, гораздо более глубокое, чем обычная память, говорило мне, что если я учуяла этих… учуяла непонятно как, учуяла единственная из всего клана, то и они способны меня учуять. И потому надо сидеть тише вод озера долины[15], экономя силы, если, конечно, я хочу попытаться выжить.
А выжить я хотела. Ведь как говорил мой двоюродный брат нам, мелкоте, столпившейся рядом с ним, сидящим у самого костра и важно попыхивающим деревянной трубкой, набитой табаком:
– Умирать надо тогда, когда ты способен забрать с собой в могилу всех своих врагов.
Он был совсем взрослым, мой брат. Ему было пятнадцать. Но вот чего я не могла в данный момент, так это прихватить с собой в яму всех врагов.
И потому, став не более разумной, чем земля на приютившем меня холме, приняв позу эмбриона, еле дыша, я ждала. Ведь…
– Все когда-нибудь заканчивается, так или иначе, рано или поздно. А холодные ветра обязательно сменятся теплыми, – так говорила мне мама, дуя на мою разбитую коленку.
И я ждала. Ждала, экономя силы и надеясь, что скоро пришедшим надоест громить все вокруг и что у меня хватит энергии этого дождаться. Иначе мои внутренности просто вывалятся наружу сквозь мою порвавшуюся шкурку. А это казалось мне очень обидным и совсем не справедливым. Хотя «казалось» не совсем верное слово в данной ситуации. Ничего мне в тот момент не казалось. В тот момент я просто старалась дышать как можно реже. И это было все, за чем я следила, пока звук взрывов не стих.
А когда он стих, то, похоже, в ход пошли бомбы. И это уже не было тихим и бесшумным уничтожением моего клана из орудий со стороны пришлых. Потому как от их «плюх» и «бух» снова земля вставала дыбом, и снова я рисковала оглохнуть, если раньше меня не накроет взрывом.
А потом землю стали поливать чем-то таким, отчего песок и камни плавились, а вершины кустов горели, хотя они и были чуть в стороне от главного действия этой ночи. И земля стала очень горячей. И если б не костюм из кожи изерги[16], то я бы точно зажарилась, как яйца на сковородке, разогретой на плите к завтраку.
Но и это прошло.
И наступила тиши-на…
Страшная, оглушающая тишина. Когда непонятно, жива ты или нет, слышишь или оглохла, цела или осталась без какой-либо части своего тела, болит у тебя что-нибудь или нет, и вообще, есть ли еще чему болеть?
Но выяснять это я пока не собиралась. Как и высовываться наружу. Я ждала. И не напрасно.
Несколько раз холм накрывала пролетающая мимо черная плоская тень от неизвестной мне конструкции.
А потом опять тишина. И ничего. И вновь широкая тень, плавно скользящая вдоль моего укрытия.
Весь мир просто исчез для меня. Остались только я и эта черная плоская тень.
Только эта черная тень и я, ничком лежащая на обожженной земле. Я – никто и ничто. Часть пейзажа, не более.
И война. Но не с неизвестными. С самой собой.
Война со своими нервами, война со своим темпераментом, война со своим страхом. Испытание выдержки. Экзамен на хладнокровие.
Не знаю, чем бы закончилось дело, но тут до меня долетело эхо еще чьего-то присутствия. Не звук, не силуэты. А эхо их энергетики.
Сейчас я знаю, что это были патрули Содружества, искавшие нарушителя. Того, кто вопреки Закону проник на запретную территорию.
И встречаться с ними тем, кто уничтожил мою семью, судя по всему, совсем не хотелось. Поэтому неизвестные быстренько ретировались.
Оставив за собой выжженную землю и маленькую девочку, свернувшуюся клубочком под обугленными корнями того, что когда-то было огромным цветущим кустом с пряным и нежным ароматом светящихся в ночи нежно-голубых цветов.
Глава 6. Спуск
Пролежав еще энное количество времени на месте ровно и убедившись, что уже никто сюда не прилетит (все, кому надо, отлетались), я осторожно пошевелилась. Совсем чуть-чуть – чтоб заработали затекшие от долгого нахождения в одной позе мышцы и чтобы случайно не наткнуться на остатки куста. То есть на части корней, стволов и сучьев, пиками торчащих во все стороны из того, что когда-то было холмом. И чтобы проверить крепость хоть и обугленных, но все еще переплетенных между собой корней куста – того единственного, покалеченного, но не разрушенного, что осталось от земляного холма после прилета «гостей».
Кроме того, небо над пустыней начало сереть, а это означало восход солнца. А восход означал жару. И ядовитые испарения от раненого куста.
А заодно наступающее на Кату утро означало и приезд «гостей» из соседних Оазисов. Что в свою очередь означало, что мне надо было уносить отсюда ноги.
Поскольку Серра как территория освободилась от хозяев, с вытекающим ее дележом между другими кланами, как только они в этом убедятся воочию…
И выживший представитель клана никому из претендентов был, соответственно, не нужен. Разве что для пыток. Чтобы отыграться на нем за свои прошлые страхи и ущемленное самолюбие. Добравшись безнаказанно до части той семьи, к членам которой, при ее жизни, никто из них и близко даже подумать не мог, чтобы хотя бы просто косо посмотреть в их сторону, а не то чтобы приблизиться.
Но после такого подарка «свыше» никто из соседей не станет себя ограничивать в развлечениях, если только я попаду им в руки.
Так что мне пора было делать отсюда ноги. И как можно быстрее и дальше.
Сказано – сделано.
Осторожно выбравшись из-под остатков корней приютившего меня растения, я, головой вниз, словно хозяин сетей[17], распластавшись на корнях кустарника, по ним же начала спуск вниз.
Спускаться вниз головой было страшновато, но это был единственный вариант, что называется, руками пройти разветвленную сеть частей куста. Ориентируясь в их переплетении, обходя острия корней, стволов, веток и шипов, торчащих во все стороны; пройти между… не опираясь на выжженные или слишком хилые, после поджарки неизвестным оружием, части кустарника.
Проползти, держа направление вниз, без смещения в сторону – в дебри лабиринта, который из себя и представляло сплетение стволов, веток и корней этого представителя флоры.
Его разросшиеся корни и правда напоминали сети. И то, что они оголились, помогало мне спускаться вниз, опираясь на их кружево. Плохо было то, что сейчас они были довольно ломкими и скользкими от выступившего на них ядовитого сока, а холм – довольно крутым и высоким. Да и запачканные соком куста стекла маски мешали нормальной видимости. Так что быстрого спуска у меня не получилось. А если бы не перчатки из кожи изерги, замедляющие скольжение по стволам, я бы вообще давно свалилась вниз. Прямиком на пики корней, частоколом торчащие из земли. Соответственно вообще никогда бы не добралась до подножья холма, закончив свой путь куском мяса на вертеле.
Но я добралась.
Добралась. И нырнув в море, смыла с себя ядовитый сок. А потом, достав из кармана дозиметр, замерила уровни радиации и отравляющих веществ: на себе, в воздухе, на земле, в воде.
Как я и предполагала, уровни были завышены. Что неудивительно, благодаря взрыву боеприпасов и лабораторий моего клана.
Но только они, как заметила я про себя. Ничего неизвестного дозиметр не показывал. Обычный состав воздуха. Обычные показатели после аварии. Соответственно, пришлые следов не оставили. Не считая разгрома, конечно.
«Ну, с очисткой всего этого пусть теперь заморачиваются мать природа да соседи», – горько усмехнувшись, цинично заключила я, делая шаг в сторону от холма и все-таки оглядываясь назад.
Кому я теперь была должна, так это этому, разгромленному неизвестными, кусту. За приют. За укрытие. За то, что не покалечил. Что дал уйти.
Замерев на полшага, я развернулась назад и подошла к торчащим во все стороны расщепленным и обожженным кускам растения. И сорвав со своего воротника ленту с вышитыми на ней символами клана, повязала ее на одну из его веток. Прямо рядом с поникшим, обуглившимся, когда-то огромным и красивым, а теперь бурым от пролитого на него сока материнского растения и почерневшим от неизвестного воздействия пришлых цветком.
После чего, достав из бокового кармана рюкзака баллончик, прыснула дезинфектором сначала на поломанную ветку растения, потом на острый серповидный нож, вытащенный мною из голенища высоких ботинок, а затем – себе на запястье.
И чуть приспустив перчатку, одним резким и скупым движением клинка резанула себя по руке, полив своей обильно текущей кровью куст и землю вокруг него.
А затем вновь прыснула из баллончика себе на запястье и натянула перчатку обратно. Кровь остановилась, рана была обработана, а куст отблагодарен.
Таким образом здесь я не была должна никому и ничего.
Однако небо над пустыней посерело еще больше.
Скоро появится солнце.
Так что пора было уходить. Куда? Да вариантов-то у меня было немного.
А вернее, только один: город.
«Конечно, – размышляла я, шагая по самой кромке воды, уходя прочь от когда-то родного для меня места. – Надо уходить как можно быстрее и как можно дальше отсюда. Ведь этим своим подношением духам я наследила. И пришедшие сразу поймут, что есть выжившие. И начнут искать. Но оставаться должником – значит иметь хвост, держащий тебя и лишающий свободы. Так говорили взрослые. Так что я не хочу быть кому-то и что-то должной. Тем более что кое-кто явно задолжал мне. Не знаю: кто? Не знаю: почему? Не знаю: как? Но я их найду. Пусть и среди звезд. И ни один хвост не будет держать меня здесь. Я так решила».
* * *
Белые острые зубы зло скрипнули под дыхательной маской, и девочка ускорила шаг.
Глава 7. По воде…
«В город – это, конечно, хорошо. Это правильно, – рассуждала я, шагая по краю набегающих на песок волн. – Вот только как туда добраться? И что потом делать там?»
Вопросы, задаваемые самой себе, надо заметить, были совсем не праздными. И требовали скорого ответа, хотя бы в первой своей части.
Поскольку ночь уступала свои права дню. И небо над головой все более светлело.
А это означало, что скоро соседи поднимут в воздух наблюдателей[18] и разведчиков[19]. И начнут поиски выживших. Начнут-то облет они, конечно, непосредственно с Серры, но потом расширят поиски. Да и по земле отправят следопытов. А те уж найдут место моего пребывания на эту ночь. А когда найдут, то отправятся по следу. Выслеживая, словно дичь, и с земли, и с воздуха.
И своих в городе, естественно, поднимут, если не поймают меня тут, на местности.
Значит, если я до него доберусь, то там меня уже будут ждать.
И какой вывод из этого следует?
А вывод был простой – нечего мне было делать в ближайшем городе. Поймают. У меня, в отличие от соседей, родни там не осталось. Все съехались в Оазис. И все полегли в нем.
Так что надо было добираться туда, где у соседей никого не было, в силу удаленности города от места их базирования. То есть в город, находящийся как можно дальше от нашей пустыни.
Спрашивается, почему там у соседей никого не будет? Да просто исходя из того факта, что добраться куда бы то ни было на Кате было совсем не просто. Это вам не разветвленная сеть дорог, цивилизованные аэропорты, заправки, общественный транспорт и т. п.
Нет, конечно, транспорт-то тут был, как и заправки. Вот только купить билет на этот самый транспорт было не так-то просто, как и, в принципе, заправить свой квадринг[20] или амиобиль[21], например. Нужны были связи среди перевозчиков, а лучше родственники, работающие на транспортных узлах и заправочных станциях.
А то ведь далеко не уедешь. Убьют раньше.
Кроме того, одиночке вообще было опасно. Была охрана на транспорте, желающая поживиться. Были их конкуренты, желающие отжать бизнес и следящие за подступами к станциям. Поэтому если ты отправился в дорогу один, то рисковал быть убитым и ограбленным еще на подходе к транспортному узлу.
Посему нужно было передвигаться группой. Хорошо подготовленной группой. И лучше на своем транспорте. Иначе не сможешь постоять за себя. И никогда не доберешься до места назначения. А доберешься разве что в Долину Смертных Теней.
Соответственно чем дальше что-то находится от места твоего дома, тем сложнее туда попасть. Из чего следует, что в дальних городах мало у кого были связи. А наш клан был самым многочисленным и самым богатым в этой пустыне. С самой разветвленной сетью Своих[22] в разных городах. Чем не могли похвастаться соседи.
Значит, что? Значит, надо идти туда, где Своих не было даже у моего клана. Там соседи меня достать точно не смогут.
А теперь вопрос: если на этой планете добраться куда-либо сложно и взрослым, то как это сделать пятилетнему ребенку? Одному.
И это был хороший вопрос. На который я срочно искала ответ, перебирая в голове самые фантастические варианты. Типа, незаметно пробраться в амиобиль и…
И все.
В амиомобиле меня найдут мгновенно.
А если пешком? Ха! Да без своего транспорта я до Узла[23] вообще не доберусь. Выследят или на дороге, или на подходе. Не охрана, так соседи. Это понятно даже трехлетнему ребенку. А мне все же пять лет.
К тому же днем стояла испепеляющая жара, так что идти, как и ехать куда-либо, было лучше на срезе вечера и ночи, ночи и утра. А до этого залечь в схрон.
Вот только соседи в своем рвении найти меня перероют всю пустыню. Просеют песок через мелкое ситечко, если понадобится. И выловят-таки в любом схроне.
Так что это был не вариант. Фантазии на тему – да. Но не вариант.
Да и фантазировать мне уже было некогда.
Горизонт светлел с каждой минутой все больше. Надо было что-то решать.
И я решила.
Наметанным глазом, найдя еле приметный камешек, вросший в песок и чуть возвышающийся над водой, я подошла к нему и ровно по диагонали, относительно самой дальней точки, видимой на горизонте, вошла в море, после чего, пройдя по воде несколько шагов вперед, нырнула.
Чуть прохладная прозрачная вода сомкнулась над моей головой.
Впрочем, прозрачной она была недолго. Несколько гребков, и я нырнула в темноту притаившейся на дне моря расщелины. Вода стала ледяной. Костюм, конечно, препятствовал переохлаждению, но даже в нем я бы долго не продержалась. Конечности уже начало сводить от холода. Прекрасно понимая, что времени у меня немного, я ускорилась. Несколько резких гребков, и… первая, вторая, параллельно третьей, слева… – нужная мне коряга, притаившаяся на дне расщелины, была обнаружена.
Еще пара секунд, и из-под нее была вынута доска с утолщением на одном из своих концов, похожим на чью-то голову. И двумя ручками, торчащими по бокам этой «головы», отчего она напоминала безлапого монстра с головой и двумя рогами.
Обхватив ее ногами, я резко потянула за нить, прикрепленную к доске тонкими деревянными скобами, и небольшой мотор басовито заурчал, словно сытый хищник, споро двинув доску вперед.
Я же плашмя плюхнулась на обретенное транспортное средство, чтоб оно не уплыло без меня в неведомые дали, ухватившись за ручки, прикрепленные к корпусу мотора, и направила доску вверх. Поближе к теплому течению. Поскольку мои руки к этому моменту закоченели уже настолько, что я почти не чувствовала собственные пальцы, пытаясь покрепче ухватиться ими за ручки своего транспорта.
Доска тем временем шустро потащила меня вперед… И мне даже удалось не свалиться с нее.
Посему из холода темноты к теплу и свету мы попали быстро.
А всплыв, я направила ее в противоположную сторону от восходящего солнца и ближайшего города, туда, где в морских водах возвышалась едва видимая глазу черная скала.
Там, в пещере под ней, был мой первый перевалочный пункт. Там был схрон[24]. А значит, горючее, вода и еда.
И самое главное, что попасть в него я успевала до полного восхода солнца.
То есть до начала разведывательной вылазки соседей.
* * *
Через полтора часа я уже выбиралась на берег пещеры, расположенной внутри скалы.
Выбралась, должна сказать, с трудом.
Ноги скользили по мокрым камням, стекла маски запотели, а волны норовили утянуть меня обратно в воду…
Кроме того, я устала и хотела есть, пить и спать. Последнее, впрочем, мне не грозило. Оставаться здесь было опасно. Слишком близко этот схрон находился к моему Оазису.
Так что, замерив дозиметром общий фон, сначала в пещере, потом своей одежды, а затем и земли, на которой сидела, и убедившись, что все неплохо, единственное, что я себе позволила, так это снять маску и ботинки. Обработав это все дезинфектором и приторочив к висящему за спиной рюкзаку.
После чего вытащила из одного из пакетов, припрятанных в глубине каменного завала в пещере, ласты. Плыть в них было гораздо удобнее, чем в ботинках, пусть и почти герметичных.
Затем достала канистру с горючим, долила его в бак моторчика доски и перелила часть во флягу, прикрепив ее к дну своего рюкзака. После чего, перекусив галетами и пожевав сушеное мясо, запила все это водой.
И достав из-под одного из камней, одинаковой грудой лежащих в пещере, плоский сверток, распотрошила его, извлекая на свет легкий, почти прозрачный плащ.
Найден он в свое время был после линьки все той же изерги. Так что, несмотря на свою легкость, весьма неплохо защищал как от жары, так и от холода. Был весьма прочен. Водонепроницаем. Хорошо регулировал термоотдачу тела. Был стоек к разного рода отравляющим веществам. И ко всем прочим плюсам, обладал еще и способностью хамелеона.
Одним словом, был прекрасным дополнением к моему костюму.
В итоге, пополнив запасы всего того, что мне могло пригодиться в дороге, и ровно настолько, сколько я могла унести и увезти без сильного снижения скорости передвижения в пространстве, через полчаса отдыха я вновь шагнула в морские волны.
Мой путь лежал к следующей группе скал, что крайней точкой высились у самого края горизонта.
Доска шустро понесла меня вперед по волнам, унося все дальше к закату.
Общий фон, как и фон воды, был в норме, так что я сменила маску на просто защитные очки и респиратор, подложив снятое себе под грудь.
Надо сказать, что погода мне благоволила. На море не было ни сильного ветра, ни огромных волн. Так, самую малость. Как раз столько, сколько водной ряби нужно для того, чтобы меня было сложно отследить.
В пути мне не встретилось ни одного хищника, ни одной лодки. А благодаря накидке меня не замечали и птицы, соответственно, на меня никто не нападал и сверху. И никто не кружил надо мною, привлекая ко мне внимание.
Так что двигалась я довольно быстро. И один схрон сменялся другим. Я пила, ела, дозаправлялась и снова трогалась в путь.
К ночи, правда, пришлось подстегивать себя энергетиком, поскольку почти сутки на ногах – это был явный перебор. И я начала просто валиться с ног.
Ну и пришлось засунуть себе в рот щепотку листьев чары[25], чтобы суметь добраться до крайней точки моего маршрута.
Уже ближе к утру аккуратно, чтобы набегающие на скалу волны не размазали меня по ней, я выбралась на берег очередного схрона. Ноги и руки дрожали от усталости, глаза слипались на ходу. Мне даже есть не хотелось. Только спать.
Вокруг тем временем начинало сереть. Наступало утро.
На этот раз небо еще с ночи было затянуто плотными облаками, так что ни одна звездочка не освещала мне путь. Лишь тяжелые черные тучи висели над головой.
Так, в почти непроглядной темноте, я и проплыла всю ночь, меняя один схрон за другим.
И если бы мои дяди не отработали со мной прохождение всего маршрута множество раз, доведя все до автоматизма, я никогда бы не добралась до крайней морской точки в моем путешествии, поскольку никогда бы не нашла в кромешной темноте ни нужные мне скалы, ни входы в их пещеры.
Тем более что зажигать фонарик было опасно. Его свет точно бы привлек разнообразных хищников, жаждущих подкрепиться.
А хищники в этих водах водились такие, что свет ночью предпочитали гасить даже большие корабли, впрочем, как и глушить моторы. Да и вообще, на ночь лучше было укрыться с кораблем в какой-нибудь бухте, спрятавшись среди скал.
Впрочем, днем было немногим лучше.
Потому редко кто отваживался сунуться в воду. Поэтому я выбрала именно этот маршрут ухода. Потому этот маршрут и нравился моему клану. На суше меня ждали. А к воде, даже из Наблюдателей, редко кто отваживался приближаться.
Однако это был крайних схрон, к которому я могла добраться по воде. Дальше мой путь лежал по суше.
Но, прежде чем отправиться вперед, я однозначно должна была выспаться.
Так что, замерив окружающий фон дозиметром, натянув растяжки[26] на входе в пещеру, наскоро проглотив что-то из сушеных фруктов и запив это водой, я вытащила из-за камней спрятанный в них спальник и… видимо, забралась в него. Поскольку в нем и проснулась.
Проспав без единого сновидения почти тринадцать часов кряду.
