Лайза Фокс
Ясновидящая для миллионера
Утреннее пробуждение на работе
До утра смотрела романтические сны в исполнении нового начальника. В общем, не выспалась. И в душ плелась безо всякого оптимизма. Но вода сделала своё дело, и к новому рабочему дню я смогла прийти в себя.
Луиза выдала мне пачку конвертов размера А4 разной толщины. На каждом был написан вопрос. А ещё коробку с китайской лапшой. Барсов узнал у Москвитина мои пристрастия и обеспечил завтрак. После сегодняшней ночи меня это больше смутило, чем обрадовало.
Я поблагодарила секретаря и попросила переслать Слонову и Мироновой мой ответ «Да». А ещё поблагодарить руководителя за завтрак. Сама писать не решилась. Но это было не самым сложным. Со вчерашнего дня у меня на душе тяжким грузом лежало видение будущего семьи Чернова. Он оставил мне свой личный телефон для связи. Но, по понятным причинам, я не хотела звонить.
Да и как сообщить человеку по телефону, что его жена умрёт? Или может в смс? Всё это было очень тягостно и неотвратимо. Поэтому я написала сообщение: «Здравствуйте, Пётр. У меня есть для вас информация. Если это возможно, сообщу лично. Если достаточно короткого ответа, напишу смс. Как вам удобно?».
Я не успела положить телефон на столешницу, как он ожил входящим сообщением: «Буду у вас через минуту. Уже на этаже». Вот и всё. Надо сказать ему в лицо ужасную правду. А к этому подготовиться невозможно ни за минуту, ни за месяц.
В кабинете небольшой выбор мебели. Кресла отпали сразу. Почему-то сесть напротив было неловко. Поэтому я кивнула вошедшему Чернову на диван, устроилась рядом полубоком.
– У меня есть ответ на ваш вопрос, Пётр, и несколько фрагментов будущего. Что вам рассказать?
– Сначала коротко.
– В сеансе получен чёткий отрицательный ответ. – Он молча сильно сжал челюсти. Не шелохнулся. – Стойкой ремиссии, к сожалению, вашей жене достичь не удастся.
– Я вас услышал. Расскажите, пожалуйста, что вы увидели ещё. Вы же ещё что-то увидели, правильно?
– Да. Вы к этому готовы?
– Готов.
– Тогда по порядку. Сначала я увидела вас с невысокой худенькой девушкой на улице. В парке или в лесу. Она была одета в пятнистый спортивный костюм. Розово-фиолетово-малиновый. На голове у неё была лиловая шапочка с ушками и острым хвостом, как у колпака, только он лежал на плече. Вы вели её под локоть и смахивали с плеча осенние листья. Мелкие и зубчатые. Похожие на рябину, наверное. Мне их не удалось рассмотреть детально.
Я внимательно вглядывалась в Чернова. Чтобы вовремя прекратить неприятный разговор. Не мучить ни одной лишней секунды. А он, к моему удивлению, улыбнулся. Хотя в глазах стало влажно.
– Я понял, где вы увидели нас с Лизой. Это недалеко от нашего дома. Там дальше по дорожке прудик с утками. Лиза любит их подкармливать. Продолжайте, Ульяна, не беспокойтесь.
– Хорошо. Следующее видение было в помещении. Светлые стены. Почти в углу картина крупными мазками. Абстрактная. Под ней какая-то бугристая мебель под кремовым покрывалом. Может быть из блоков, я такую не знаю.
– Это кровать-трансформер. Её можно выгибать как угодно.
– Наверное. Потому что ваша супруга на ней сидит в позе эмбриона и ноги упираются в возвышающийся из горизонтальной поверхности выступ.
– Точно, ей в этой позе не так больно сидеть. – Чернов кивал головой с улыбкой. Странно это всё. Неестественно как-то.
– Ещё я видела, что вы читали ей книжку и смеялись.
Чернов продолжал улыбаться. Это теперь уже даже пугало. Я была готова успокаивать. Всё-таки жена умирает. А вот к радости готова не была. Может он не понимает? Может это шок?
– Пётр, я ещё раз повторю. Ремиссия достигнута не будет. Это приведёт к смерти вашей супруги. Вы меня понимаете?
– Да-да, конечно, понимаю. А вы можете описать книгу, которую я держу в руках?
– Попробую. Но я не очень хорошо её рассмотрела. Квадратной формы. Достаточно большая. Может быть сантиметров 30. Толщиной около сантиметра. Со вшитой закладкой. На конце что-то плоское и блестящее. Но толще фольги. С фотографиями и текстом вперемешку.
– Отлично! Не думайте, что я сошёл с ума. Просто расскажите до конца что видели. Пожалуйста. Я потом объясню свою радость.
Он и правда был доволен. И каждое моё слово только добавляла ему оптимизма.
– Третья картинка, скорее всего, похороны. Вы стоите в чёрном костюме возле огромного портрета супруги. Поправляете цветы возле него. Напротив – низкая металлическая конструкция. На такие, наверное, устанавливают гроб, но его я не видела. Вбегают две девочки в чёрной одежде. По возрасту младшая школа, наверное. Они плачут и бросаются к вам. Вы их обнимаете. Всё.
– Ульяна, скажите, пожалуйста, а какое это время года?
– Не знаю даже. Картинка не на улице, поэтому я не вижу растений. Но это точно холодный период. Девочки в тёплых платьях. На вас шерстяной плотный костюм. Но по нашей погоде это может быть и зима, и октябрь, и апрель. Поэтому я не могу ответить точно. А в следующем фрагменте я видела могилу, припорошенную снегом. Но один ли это день или разные месяцы, у меня ответа нет.
Чернов задумчиво опустил голову. Постучал пальцами по колену, а потом резко поднял взгляд на меня.
– А какая причёска у старшей девочки?
– Причёска? В смысле волос на голове? Я не разбираюсь в них.
– Длина какая?
– Короткая. Стрижка похожа на каре или боб. Точнее не скажу, потому что волосы убраны чёрным ободком.
– Отлично!
Пётр аж подскочил на диване от радости. Он точно сошёл с ума. Обрадовался, узнав, что я видела могилу его жены. Это немыслимо.
Что советуют в общении с психически больными? Со всем соглашаться и держаться подальше. Я медленно встала с дивана. И улыбаясь двинулась в сторону двери. Он вскочил следом, но покидать кабинет не собирался. Крепко схватил меня за локоть не давая выйти из комнаты.
– Вы не подумайте плохого. Я очень люблю Лизу. У нас дружная семья. Но сейчас у неё значительное ухудшение состояния. Она в клинике. Ей капают новое экспериментальное лекарство, и она не встаёт с постели. Прогноз очень серьёзный даже на ближайшую неделю жизни. Но! На дворе сейчас конец апреля. Вы видели на её плече осенние листья. А это здорово по многим причинам. Лиза доживёт до осени, она увидит, как младшая дочка пойдёт в первый класс. А ещё, она будет самостоятельно передвигаться в это время, понимаете, Ульяна? На своих ногах! – Он почти подпрыгивал от восторга. Глаза сверкали, лицо горело румянцем.
Теперь радость была объяснимой в этом воспоминании. Но что хорошего в следующем?
– Ульяна, вы, наверное, думаете, что у меня поехала крыша или я плохой муж. Но те кровать и картина, которые вы увидели во втором фрагменте, тоже для меня большая радость.
– Почему?
–Лизу отпустят домой. Она будет с нами жить какое-то время. В общем доме. Для нас это очень важно. – Он вздохнул и продолжил уже грустно. – Мы скучаем. Особенно дочки. Каждый вечер они спрашивают, когда мама вернётся. Иногда жалуются, что хотят поцеловать Лизу на ночь, а её всё время нет. А что я могу сделать? Разумеется, стараюсь успокаивать, но девочкам тяжело.
Он немного помолчал. Сначала часто моргал глазами, потом резко дёрнул головой в сторону и провёл ладонью по совершенно лысой голове. Словно хотел взъерошить волосы, которых там не было. Постоял несколько секунд, а потом снова посмотрел на меня с улыбкой.
– Ульяна, книга, которую вы описали, будет выпущена к нашему юбилею, 10-летию совместной жизни. Мы оба написали интересные эпизоды. Воспоминания родственников тоже сейчас собираем. А книгу напечатаем к 30 декабря. В этот день у нас годовщина. Значит Лиза доживёт почти до нового года. Понимаете? С апреля до конца декабря!
Он реально был счастлив. Если бы мог, наверное, кружил бы меня по комнате. Или даже подбросил к потолку от избытка чувств. Но он только развернул меня к себе лицом. Держал теперь за оба локтя.
– И самое важное – последняя картинка. Старшая дочка очень против отращивания волос. Мы уже уговаривали, показывали длинноволосых красавиц. Стали фанатами Рапунцель и Василисы-красы длинной косы. Но Аня без остановки требовала обрезать волосы. Мы пообещали, что сводим её к парикмахеру на день рожденья 28 февраля. В вашем видении, или как там это правильно называется, Аня с короткой стрижкой. Вы понимаете, что это значит?
– Что ваша супруга доживёт до 28 февраля.
– Это ещё целых 10 месяцев, представляете, Ульяна! Это просто здорово!
Он схватил меня в охапку, с силой прижал к себе. Оторвал от пола и закружил. А потом поставил на пол и обняв своими мощными ручищами звонко поцеловал в щёку.
Я была настолько потрясена внезапным напором, что не могла вымолвить ни слова. А когда он меня поставил на пол, больше переживала от головокружения, чем от поцелуя.
– Что всё это значит? Чернов! Смирнова! Что вы устроили на рабочем месте, я вас спрашиваю?
Барсов не кричал. Но его рокот пробирал до мозга костей. Почему-то мне стало ещё хуже. Головокружение усилилось и колени подогнулись. Я начала соскальзывать на пол.
Чернов вовремя меня подхватил. Сильнее прижал к себе. Это замедлило падение. Но в его руках оставалось худи, а я продолжала скользить вниз, бесстыдно оголяя живот.
– Ты что? За новенькой решил приударить? С ума сошёл? Не ожидал от тебя!
– Да она на ногах не держится!
– Перестань её тискать!
– Она падает! Отпущу – хлопнется на пол!
Моё тело теперь в буквальном смысле тянули в разные стороны. Но в какой-то момент Барсов понял, что на ногах я действительно не стою. Замер и тут же рыкнул. – Быстро на диван!
Меня уложили горизонтально. Натянули худи чуть ли не до колен. Подняли ноги на стену. А потом Барсов набрал в рот холодной воды из чайника и с силой фыркнул мне в лицо.
Бабушка в детстве так мочила бельё. Теперь и я промокла основательно. Лицо, волосы, ворот худи. Но головокружение волшебным образом прекратилось, и я широко распахнула глаза.
– О! Оживела, колдунья? Производственника моего окрутила в два счёта. Оставить нельзя ни на минуту! – Барсов смотрел настороженно, с вполне читаемой обидой. Уселся на диван рядом не просто чтобы сидеть. А чтобы отсечь от меня Чернова.
Но тот не растерялся. Обошёл с другой стороны и встал рядом с моей головой.
– Владислав, вы неправильно нас поняли.
– Уже нас? Быстро вы.
– Меня. Ульяна говорит, что Лиза ещё поживёт. Анин день рожденья в феврале мы отметим всей семьёй!
Барсов замер. Кашлянул. Встал в полный рост и обнял Чернова.
– Прости. Я бы её тоже расцеловал. – И снова кашлянул. – Отличные новости! Рад за вашу семью. За всех нас рад.
Он хлопнул Чернова по плечу. Мужчины снова коротко обнялись. Чернов торопливо попрощался и вышел из кабинета. Я тоже постаралась встать. Но Барсов мне даже ноги со стены опустить не дал.
– Лежите и не дёргайтесь. Что же с вами так сложно-то?
Он закусил губу и взъерошил волосы. Снова уселся на диван. Прижал своим плечом мои ноги, чтобы я не опустила их вниз.
– Со мной просто. Дайте мне встать, и я пойду работать.
– Доработались уже. Лежите и не дёргайтесь. Что вообще происходит? Только я отвернусь, с вами уже беда. Вчера в обморок упали, сегодня с моим заместителем целовались.
– Я не целовалась.
– А кто? Я что ли? – Глаза Барсова метали молнии.
– Это он меня поцеловал от радости. – Я пыталась опустить ноги и встать. Но Барсов вцепился в них руками и удерживал меня лёжа. Сильный чертяка.
– Никакой разницы.
– Разница существенная, Владислав. Представьте себе, что Чернов поцеловал вас. А я бы сказала, что ВЫ целовались. Представили? Теперь понимаете разницу?
Барсов нахмурился, качнул головой. А потом сморщился и рассмеялся. Сначала сдержанно. А потом искренне, заливисто. Наверное, живо представил их поцелуи.
– Я понял, Ульяна. Простите за претензии.
– Если недоразумение решено, отпустите меня, пожалуйста. Я приступлю к работе, за которую вы мне, между прочим, платите.
– Вот и позвольте мне самому решать, как использовать свои трудовые ресурсы. Сейчас полежите, придёте в себя. Через час напишите мне смс как себя чувствуете. Только не геройствуйте. Отдохните. Присылайте мне каждые 15 минут фотографии ног, поднятых на стену. Так я буду точно знать, что вы пока отдыхаете.
Наииииивненький. Он что, думает я не училась в детстве обманывать взрослых? Убери вещи, пойдёшь гулять. Всё комом в шкаф и бегом на улицу. Поешь суп, получишь сникерс. Тут надо было действовать хитрее. Выливать суп в унитаз с осторожностью. Перед этим добавить к нему моющее средство, чтобы не пачкал сантехнику.
И вас, уважаемый найду чем успокоить. Сейчас сделаю 10 фотографий с запасом и встану. На любую просьбу буду отсылать одну из них.
– Даже не вздумайте, Ульяна. – Взгляд его стал угрожающим.
– Чего не вздумайте?
– Обманывать меня.
– И вы не вздумайте меня ограничивать. Я сама решу, что и когда буду делать.
Попыталась вырваться из капкана его рук. Но Барсов держал мёртвой хваткой. Приняла попытку отползти от него подальше. Но это категорически не выходило.
Тогда я решилась на отчаянный шаг. Собрав все свои силы, оттолкнула Барсова обеими ногами. Он охнул и ослабил хватку. Но ещё до того, как мне удалось вырваться, Барсов сделал то, что я потом прокручивала в голове миллион раз.
Он резко наклонился ко мне и впился поцелуем в губы. Сначала я растерялась. Никогда не была в такой ситуации. Школьные годы с приставанием одноклассников закончились. Остальных я умела удерживать ещё на подлёте к непристойным действиям.
Меня поразили незнакомые ощущения. Его пухлые, чётко очерченные губы оказались мягкими. По вкусу они напоминали что-то терпкое и острое одновременно. Запах мужского парфюма кружил голову. Он пропитывал моё тело насквозь. Пробуждал в нём незнакомые ощущения. Рождал новые желания.
Его взгляд потемнел. Он словно звал к себе, тянул сильнейшим магнитом. Зрачки стали огромными. Они искушали обо всём забыть и нырнуть в их манящую, загадочную глубину.
Это было так соблазнительно, чувственно и смертельно опасно! Это могло разрушить в один миг с таким трудом выстроенную жизнь! Не оставить от моего уютного замка камня на камне. Стоп!
Не успев проанализировать ситуацию в голове, я разорвала поцелуй. Залепила по красивому мужскому лицу звонкую пощёчину. И рванулась всеми силами с дивана.
На этот раз Барсов не препятствовал. На ногах мы оказались почти одновременно. Шумно дышали и сверлили друг друга взглядами.
– Никогда! Вы слышите меня, никогда так не делайте! Я не ваша собственность! Не смейте меня хватать! А если это, – я показала пальцем в сторону дивана, – повторится ещё раз, я разорву наш договор. Мо-мен-таль-но!
– Да, я…
– Это прописано в моём контракте! Вы потеряете предсказателя и заплатите неустойку. Я этого терпеть не буду!
Барсов нахмурился. Замотал головой, словно хотел стряхнуть с себя наваждение. Открыл рот для возражений, но я не дала ему высказаться.
– Владислав, запомните! Это очень важно. Это единственная причина, по которой я уйду из вашей компании в одну минуту. Для меня это абсолютно неприемлемо! Никаких домогательств. Никаких поцелуев. Никаких ухаживаний. Хоть что-то из этого – и я больше у вас не работаю ни при каких условиях! Ни одной минуты! Понятно?
– Понятно. – Барсов ответил таким тоном, словно говорил с умалишённой.
– Тогда оставьте меня в покое прямо сейчас и давайте уже оба начнём работать.
Он кивнул головой, зыркунув недобро, но совершенно без возражений покинул кабинет. Даже дверь прикрыл тихо и аккуратно. А я с размаха плюхнулась на диван и постаралась успокоиться.
Командировка
Начало работы у Барсова было настоящим испытанием. Два дня дичайшей нервотрёпки. Выкладывалась просто до потери сознания. Думала, что не выдержу этого бесконечного стресса.
Но так же внезапно как начались, неожиданности прекратились. Теперь всё происходило строго по расписанию. В соответствии с достигнутыми ранее договорённостями. По протоколу, так сказать.
Каждое утро Луиза приносила мне 9 запечатанных конвертов с приклеенными вопросами. Верхние были срочными. Их она забирала с ответами уже в обед. Оставшиеся – вечером.
Барсова я не видела. Он не писал, не звонил, не приходил в мой кабинет. Даже на планёрки не приглашал. Одним словом, дал спокойно работать. Но по тому, как Луиза спрашивала меня о самочувствии, я поняла, что это не её инициатива. Ежедневный опрос проводился по распоряжению Барсова.
Собственник всё держал под контролем. И поэтому вечером секретарша придирчиво осматривала мой внешний вид. Справлялась, не нужно ли что-нибудь принести. Чай? Кофе? Может требуются какие-то тонизирующие напитки? Конфеты? Еда?
У меня не было никаких пожеланий. Я вполне могу о себе позаботиться. Тем более, что этот режим работы выверен годами. Отточен до мелочей. Сладкий чай с лимоном весь день чтобы согреться. В обед салат, из кафе возле дома, привезённый с собой. Иногда кофе со сливками и крекерами. Больше ничего не нужно. Поэтому я ото всего отказывалась. Справлялась сама.
Но каждое утро Луиза уточняла мои пожелания. И каждый вечер искала признаки недомогания, а их не было. Простые вопросы, простые ответы, простая понятная жизнь за очень приличную зарплату. «Кабанячью», как сказал бы Москвитин.
Четвёртая неделя началась необычно. Барсов назначил мне встречу у себя в кабинете. Луиза дважды напоминала смс-ками и облегчённо вздохнула, когда я пришла в приёмную за 10 минут до назначенного времени.
Я основательно подготовилась. Захватила блокнот, не зря же он столько времени просто так пролежал в моём деловом портфеле. Арсенал дополнила невероятно дорогая брендовая ручка с эмалевым покрытием. Для соблюдения делового этикета я даже переоделась из вечного спортивного костюма в официальный офисный. Луиза и это оценила.
Мы мило разговаривали с секретаршей, когда из кабинета Барсова вышел мужчина средних лет. Среднего роста, средней наружности, но взгляд! Клянусь, я поняла, что чувствует собачонка, услышав команду «к ноге!». Просто готова была сесть рядом и заглядывать в глаза.
Про таких бабушка говорила «дикий тип». Она была биологом по образованию. В её устах этот термин означал не безумную особь, а основную породу, так сказать, её костяк. Самый сильный генотип.
Они не обладают ясновидением, но чутьё у них великолепное. Интуиция развита, как у зверей. И авторитетность непререкаемая. Его слово – закон. Кто так не считает – вон из стаи.
С этими мыслями я вошла в кабинет Барсова и налетела на точно такой же взгляд. Он увидел моё удивление и стал мягче. Тоже «дикий тип», к тому же альфа. Но скрывается мастерски, не заподозришь.
– Добрый день. Присаживайтесь, Ульяна.
– Здравствуйте, спасибо.
И снова молчаливое разглядывание. Остался доволен. Чем больше смотрел на меня, тем мягче становился. Чем тут занимались ушедший и Барсов? Линейками мерились? Одно слово – мужчины.
Мне указал на кресло рядом с собой. Придвинул тоненькую папочку. Кивнул головой. Я перевернула обложку и упёрлась в ещё один тяжёлый взгляд. Их что, где-то штампуют?
– Знакомьтесь, Ульяна, Серов Михаил Иванович. 41 год. Металлургический магнат. Готовим большой контракт. Но есть опасения. – Он отвёл взгляд в сторону своей оранжерейной стены. А потом снова посмотрел на меня. – Опасения не просто в срыве поставок. Несколько его партнёров ушли из жизни при крайне загадочных обстоятельствах. Разумеется, никто ничего не доказал. Но в наших кругах уже ставки делают, сколько проживёт бизнесмен, заключивший следующий контракт с Серовым.
– Вы в это верите, Владислав?
– Зачем мне в это верить? Я фаталист. К тому же, меня не интересует прошлое. Я хочу знать насколько выгодным для меня будет сотрудничество с Серовым. Для жизни, для бизнеса, для репутации.
Почему-то Барсов был нетерпелив. Подался всем телом вперёд, навис над столешницей. Казалось, что сейчас упрётся руками и кинется на меня. Будет требовать ответ прямо сейчас.
Но он сумел взять себя в руки. Замедлил дыхание и заговорил спокойно.
– Мне нужны ответы на конкретные вопросы. Про самого Михаила.
– Формулируйте максимально конкретно. Отвечу после личной встречи.
– А вот в этом тоже загвоздка. – Барсов с размаху опустил ладонь на столешницу, затормозив в последний момент. – Серов патологически боится покушений. После гибели супруги, несколько лет назад, он нанял громадную команду секьюрити. Никто и никогда с ним не здоровался за руку. Везде ездит с собственным штатом обслуживающего персонала, кучей охранников. Даже не представляю, где вы можете оказаться на расстоянии вытянутой руки. Он ближе 2 метров ни к кому не подходит.
Звучало это неправдоподобно. Богатый, взрослый человек и живёт в постоянном страхе за собственную жизнь. Неужели так бывает? Но на лице Барсова не было и намёка на улыбку. Только беспокойство.
– Лифты, бассейны, рестораны, коридоры?
– Только с охраной.
– Куда ходит? Где бывает?
– Нигде. Дом-работа, работа-дом. Любит очень дорогие брендовые вещи. Часы, запонки, галстуки, носки – всё только люксовых производителей. Это всё привозят к нему на дом. Лишнее возвращает обратно. В одиночестве не бывает никогда. Всегда только с охраной, даже дома. Мы смеёмся, что если он перестанет платить за секьюрити, станет богаче в два раза. И это только отчасти шутка. Всюду датчики, наблюдатели, камеры слежения. Живёт в глуши. Не удивлюсь, если в его особняке есть бомбоубежище или стёкла бронированные. Или и то, и другое вместе. Да какая разница? Главное, что он согласился встретиться завтра в 9 утра. Лететь до Тюмени 3 часа. Поэтому стартовать надо сегодня. А завтра утром просыпаться уже в отеле.
– Почему?
– Во-первых, так удобнее. А во-вторых, разница во времени 2 часа. Фактически мы завтра встречаемся с Серовым в 7 утра. А до этого надо умыться, одеться, добраться до места встречи, пройти досмотр…
– Что пройти? Досмотр? Мы и по Тюмени будем летать?
Барсов поджал губы. Открыл следующую страницу в папке. С силой ткнул ручкой в верхнюю строчку. Там красным маркером было выделено «досмотр личных вещей и самих участников встречи». Это выглядело, как розыгрыш.
У меня богатый опыт общения с олигархами. Я за руку здоровалась с людьми, в кармане которых, как сказал один из них, «пол-России до Урала». И ни разу к будущим партнёрам не было такого недоверия.
Максимум – рамка на входе. Но чтобы показывать содержимое дамской сумочки? Выворачивать карманы? Такого я не видела. Что ни ещё придумают? Гинекологическое кресло на входе?
Внутри было тревожно и неприятно. Почему-то мне стало себя жалко. Вдруг и правда будут ощупывать и осматривать. Это унизительно!
– Ульяна, – Барсов положил свою горячую ладонь поверх моей, – я не дам вас в обиду. Если ребята Серова позволят себе лишнее, я вас оттуда отправлю в безопасное место. Поверьте, вам ничего не угрожает. Я буду рядом. В крайнем случае проведу переговоры без вас. – Он криво усмехнулся. – До этого же я обходился в бизнесе без мамки. И сейчас справлюсь. Но попробовать надо. Вдруг нас пропустят двоих.
– А могут не пустить?
– Серов будет на встрече один. Я послал на утверждение вашу кандидатуру, как коуча. Жду подтверждения. Если он согласится, бросайте запланированные дела и езжайте с Луизой в бутики. Купите всю одежду на несколько дней, включая спортивную, вечернюю, пляжную, подходящую обувь, аксессуары. Нужно всё только последних коллекций. Не экономьте, все расходы за счёт компании. Он обратит внимание.
Из кабинета я выходила как в тумане. В голове роились мысли о нелепости требований Серова. А ещё, я не могла забыть теплоту руки Барсова. Он по-дружески положил её на мою ладонь, и я поплыла. Хотела погладить его горячие пальцы, дотронуться до чувственных губ.
Это меня потрясло. Я так давно не попадалась. На мужчин в моей жизни полный и безоговорочный запрет. И многие годы я уворачивалась от соблазнов как могла. В основном спасалась затворничеством.
Сегодня меня выбили из колеи требования Серова. И в этот момент Барсов ко мне прикоснулся. Это было совсем невинно, подбадривающе, но меня потрясло. И теперь я была расстроена и реакцией на прикосновение Барсова, и необходимостью покупать новую одежду. Скажете, да в чём проблема? На чужие деньги, да новую коллекцию? Как бы ни так.
На мне всё смотрится совсем не так, как на моделях. То в груди тесно, то юбка коротка. И цвета мне подходят далеко не все. Поэтому приходится заранее отсматривать подходящие модели у разных дизайнеров. Потом метаться по бутикам. Блузка здесь, костюм там, туфли ещё где-то! Нестандартная фигура, нестандартные покупки.
Думала, что обойдётся, и Серов меня на переговоры не утвердит. Но везло сегодня не мне. Около 12 часов Барсов прислал «Вас утвердили. Карта у Луизы». Я тут же сорвалась с места и побежала на рецепцию. Совершенно забыв, что не переодела свой рабочий спортивный костюм.
В приёмной толпилась троица руководителей высшего ранга. Чернов, Миронова и Слонов уставились на меня в изумлении. Последний даже рот приоткрыл и развёл руки, словно хотел меня обнять. Смущённо поздоровалась. Прикрываясь папкой, схватила карточку и выскользнула в коридор. За мной рванула Луиза. Она искренне не понимала, как я смогу купить одежду без неё.
– Владислав Георгиевич всегда меня с собой берёт. Я помогаю подобрать комплекты и смотрю, чтобы со всех сторон хорошо сидело.
– Я справлюсь самостоятельно. В бутиках панорамные зеркала. И своему мнению я доверяю обоснованно. Правда же, не было такого, чтобы я пришла одетая как клоун или с трусами поверх брюк?
Луиза оглядела меня с ног до головы, словно проверяла. Со спортивным костюмом никаких проблем не нашла. Неохотно сообщила код от карты, и я помчалась на шопинг.
Потом всё происходило чётко. Я выбрала в интернете модели, подходящие по цвету и фасону. Заходя в бутик, сразу сообщала что хочу купить именно здесь. Примеряла, расплачивалась и шла дальше. Барсов просил присылать фотографии. Когда я собирала комплект воедино, отсылала ему снимок модного образа.
Он хвалил. Писал «отлично», «мне нравится». А когда с одеждой и обувью было покончено, я поехала в салон красоты приводить себя в порядок. Ногти надо освежить. Да и с волосами всегда есть вопросы.
Барсов снова прислал смс: «Вы где? Пришлите снимок.». Я показала сообщение мастеру маникюра. Мы от души посмеялись. В ответ написали: «Я на шугаринге. Вы всё ещё настаиваете на фотографии?».
Ответ пришёл с задержкой. Барсов написал, что этой информации достаточно. Будет ждать меня в аэропорту в 18 часов. Больше ни слова. Какой сдержанный работодатель. Не звонил, не орал.
У Барсова вообще много достоинств. Умный, красивый, человечный. Быстро принимает решения, даже если информация для него неприятна или неожиданна. И недостатков много. Красив, умён, человечен – это чертовски соблазнительно. А ещё у него красивые губы, сильное тело и горячие ладони. И губы, от которых невозможно отвести взгляд.
И с этим человеком я лечу в командировку? Абзаааааааац! Надо держаться подальше и соблюдать правила. Продержалась же я как-то 27 лет? И этот год продержусь! Я свою жизнь ломать не собираюсь. Не дождётесь!
