Мери Латьенс
Жизнь и смерть Кришнамурти
Как должен был устать Кришна от бесконечной зубрежки по предметам, к которым не имел склонности. Он скорее старался сделать приятное миссис Безант, чем себе. Между тем он начал развивать один из своих собственных даров. Он писал Радже 11 ноября: «Вы, возможно, обрадуетесь, узнав что я занимаюсь глазами Нитьи. Наступило заметное улучшение, он уже может видеть левым глазом (на который почти ослеп)… Здесь (у Сейнджеров) ко мне приходят, если болит голова или зуб, так что я весьма популярен». Несколько недель спустя он писал миссис Безант: «В последнее время я так много думал о вас и сделал бы все возможное, чтобы снова увидеть ваше дорогое лицо. Какой странный мир! Очень сожалею, что вы чувствуете слабость, – наверняка перегружаете себя, как обычно, работой. Как бы я хотел ухаживать за вами, верю, что смог бы помочь. Я развиваю дар врачевателя; зрение Нитьи улучшается день ото дня».
В январе 1918 года «мальчики», как их называли по – прежнему, хотя Кришне исполнилось 23, а Нитье – 20, прибыли в Лондон для сдачи четырехдневного вступительного экзамена. Кришне казалось, что он сдал успешно, даже по математике и латинскому, наиболее трудным для него предметам, но в марте они узнали, что в то время, как Нитья сдал с отличием, Кришна провалился. Теперь ему предстояло снова вернуться к Сейнджерам, в то время как Нитья оставался в Лондоне для учебы на юриста. Мистер Сейнджер был сильно расстроен за Кришну. Он высказал интересное мнение, что хотя Нитья имел более острый ум, мышление Кришны было глубже; он понимал предмет глубоко, но не мог найти нужные слова, чтобы выразить мысль.
Кришна покинул мистера Сейнджера в мае и провел большую часть лета в Вест-сайд Хаусе. В сентябре он снова приступил к сдаче вступительного экзамена, питая большие надежды, но опять провалился по математике и латинскому. Зимой он ежедневно ездил автобусом из Уимблдона в Лондонский университет, посещая лекции и не испытывая к ним ни малейшего интереса, вплоть до начала 1919 года, когда они с Нитьей переехали в лондонскую квартиру на Роберт-Стрит в Адельфи. Кришна Продолжал регулярно посещать Лондонский университет, в то время как Нитья учился на юриста. Большую часть времени они проводили в нашем Лондонском доме. Захватывающим зрелищем было по возвращении из школы видеть на столике в прихожей их серые шляпы и трости с золотым наконечником. Открывший для себя Р.Г. Воудхауса и Стивена Ликока, Кришна читал нам вслух «Пикадилли Джим» и «Новеллы о чепухе», стоя у книжного шкафа в гостиной (он редко садился, кроме как во время приема пищи) так заразительно смеясь, что мы с трудом различали слова. У него был заразительный смех, который он сохранил на всю жизнь. В субботу и в воскресенье мы ходили вместе в кино; они присоединялись к нам, когда дома мы играли в прятки. Для меня они были овеяны романтическим ореолом; где бы они ни были, их обаяние распространялось на всех. Они казались более похожи, чем английские братья, поскольку их иностранное происхождение в равной степени отдаляло их. В их английском акценте чувствовался один и тот же оттенок, они одинаково смеялись, одинаково узкой была нога для готовой обуви, одинаковая способность сгибать первый сустав пальцев без второго; от них обоих благоухало бриолином, которым они покрывали блестящие прямые черные волосы. Кроме того, они были значительно чище и лучше одеты, чем люди, которых я знала. Они не могли носить одни и те же костюмы, поскольку Нитья был ниже брата, но они вместе носили рубашки, галстуки, носки, нижнее белье и носовые платки, помеченные общими инициалами J.K.N.
В июне 1919 года миссис Безант приехала в Англию. Она не видела братьев четыре с половиной года. Во время ее визита Кришна председательствовал на собрании «Звезды», – первая работа такого рода, которую он делал со времени ее последнего посещения: он не сообщал ей о том, что потерял интерес к теософии и организации «Звезда Востока». Перед ее возвращением в Индию он попросил у нее разрешения пожить во Франции для изучения французского языка, если в третий раз провалится на экзамене. Понимая безнадежность дальнейших попыток поступления в Лондонский университет, миссис Безант дала согласие. В январе 1920 года Нитья сдал экзамен по праву, а Кришна пытался в третий раз сдать экзамен, однако понимая тщетность стараний, оставил листы чистыми. Через четыре дня он был уже в Париже.
«Я никогда не смогу осуществить свою мечту»
Сначала Кришна жил в Париже с двумя теософами и членами Ордена мадам Блеш и ее сестрой; страдая от разлуки с леди Эмили, он достиг вершины печали и разочарования своей ролью. Он писал 1 февраля леди Эмили: «Я никогда не смогу осуществить свою мечту; чем более она прекрасна, тем более все печальней и безнадежней. Вы знаете о моей мечте, мама, – быть с вами ad infinitum. Но я принадлежу к lusus natural (причуда природы), и природа наслаждается своей причудой, которая страдает». Через 10 дней спустя: «Ах! мама, я молод, должен ли я взрослеть с печалью – моей постоянной спутницей? У вас была молодость, счастье, то, что может быть дано человеком и господом, дом!»
Одним из первых, кого Кришна увидел в Париже, был Фабрицио Располи. Располи вернулся во флот, когда разразилась война, и сейчас в Париже возглавлял итальянскую военно-морскую делегацию на мирной конференции. В письме от 11 февраля Кришна сообщал леди Эмили: «Мы с Располи обедали в маленьком ресторанчике. Долго разговаривали. Он, как и я, удручен. Бедный старина Располи… В возрасте 42 лет он чувствует себя бездомным, не верит ни во что из того, что говорили С.У.Л. (Ледбитер) или миссис Безант. Он не знает, что делать, не имеет стремлений. Мы будто плывем в одной лодке неудачников… Он думает и чувствует то же, что и я, но как он говорит, «что же нам делать?» Мы оба несчастны».
Вскоре жизнь Кришны наполнилась радостью благодаря семье де Манциарли, жившей рядом с Блешами. Мадам де Манциарли, русская замужем за французом, была красивой очень энергичной маленькой женщиной, имевшей трех дочерей и сына, которых сделала членами Ордена еще детьми. В то время в Париже находились только две ее дочери – Марсель и Иоланда (известные как Map и Ио), девятнадцати и пятнадцати лет. Map, прекрасная пианистка и композитор, стала близким другом Кришны. Мадам давала ему уроки французского, водила на выставки, во французскую комедию и русский балет, но он предпочитал всему пикники, где девушки обращались с ним со смесью шутливости и благоговения. Он был смущен, обнаружив, что семья и их друзья «вдохновлены» им, что он для них «живое пламя». Как он сообщал леди Эмили, они хотели увидеть Учителей, в то время как «меня, насколько вам известно, это совсем не заботит». Тем не менее, он получил мистический опыт, о котором поделился с леди Эмили: «Вдруг, пока она (мадам де Марциарли) продолжала говорить, я потерял ощущение ее, комнаты, в которой находился, и всех вещей. Будто потерял на мгновение сознание, забыв, о чем говорил и попросив ее напомнить об этом. Это абсолютно не поддается описанию, мама. Я чувствовал, словно мысль и душа на мгновение покинули меня; уверяю вас, я чувствовал себя необычно. Мадам де М. не сводила с меня глаз, я сказал ей, что чувствую себя очень странно и что «О, в комнате жарко, не правда ли?» Я не хотел, чтобы она думала, что мне «ниспослано наитие» или нечто подобное, хотя на самом деле я действительно чувствовал себя, в целом весьма необычно… Я был вынужден встать, чтобы собраться с мыслями. Уверяю вас, мама, это было весьма странно, весьма. Пусть останется между нами, говоря на теософском языке, присутствовал некто, но в этом я ей не открылся».
Нитья навестил Кришну в Париже в феврале 1920 года; он подружился с мадам де Манциарли. Он чувствовал, что наконец заинтересованы лично им, не как братом Кришны. Супруг мадам Манциарли умер в феврале, после чего она всецело смогла посвятить себя Кришне, который теперь жил один в маленькой мансарде. В июле Кришна отправился на два месяца с семейством Манциарли в Амфион на Женевском озере, где был снят дом. Находясь там, он читал девочкам вслух «Путь Будды к добродетели», разбудивший в нем былую веру. Наиболее его поразил следующий абзац: «Всепобеждающий и всеведущий есть я, не связанный ничем, незапятнанный, неограниченный, полностью освобожденный от разрушительной силы желания. Кого назову учителем? Сам обрел путь».
Время, проведенное в Амфионе, оказалось, пожалуй, самым счастливым нормальным отдыхом, который когда-либо был у Кришны. Он жалел, что не было с ним леди Эмили. «Как бы вы насладились детскостью и веселостью», – писал он. Особенно ему хотелось, чтобы она сопровождала его в поездке в Шамони. «Такими спокойными и полными достоинства выглядели горы… Я жаждал, чтобы вы увидели то, что для меня является проявлением самого Бога». Это было его первое осознание гор, к которым он никогда не потерял любви и уважения.
Кришна узнал, что Раджа снова был в Англии, привезя с собой для учебы в Кембридже бывшего ученика Ледбитера Раджагопалачарью (Раджагопала), молодого двадцатилетнего человека, который, как полагали, в предыдущей жизни был Святым Бернардом и должен был иметь великолепное будущее. Кришна предположил, как он сообщил об этом леди Эмили, что теперь, с приездом Раджа все эти прошлые жизни и оккультные ступени на Пути начнутся сызнова. Раджа, как ему сказали, собирался установить какие-то ритуалы в Теософском обществе. «Я собираюсь написать Радже и сказать ему, что до тех пор, пока он не пользуется своими церемониями в Ордене, мне все равно… Предполагаю, он верит тому, что леди Д (де Ла Варр) сказала ему о нас и наших долгах… Если бы он мне сказал, что они так потратились на мое «образование» и что я должен вернуть долг „служением“ Теософскому Обществу, я бы сказал ему, что никогда не просил забирать меня из Индии и т. д. Хотя все это глупо, и я сыт по горло».
Он стал еще более раздражен, когда Раджа прислал ему сигнальный экземпляр «Ученика», нового журнала, выпущенного Секцией для Посвященных Теософского Общества. Он писал леди Эмили: «Волосы встают дыбом… вы знаете, я действительно верю в Учителей и т. д., и нечего делать это смешным… „Ученик“ чертовски пошл и нечист… Я восстаю всем естеством и лично не хочу соприкасаться с тем, чего следует стыдиться… Если (четырежды подчеркнуто) я должен занимать главенствующее положение в Теософском Обществе, это будет благодаря тому, кто я есть, а не тому, что люди воображают обо мне или моему положению».
Но он не проявил признаков мятежа. Он чувствовал преданность по отношению к миссис Безант, о чем говорил от всего сердца в письме к ее 73-летию в сентябре. Он сообщил, что может свободно говорить и понимать по-французски и намеревается заняться философией в Сорбонне.
В конце сентября Кришна присоединился на неделю к Нитье на другой квартире в Адельфи. Он много раз встречался с Раджей и познакомился с Раджагопалом, которого нашел «славным мальчиком».
В дни, проведенные в Лондоне до возвращения в сентябре в Париж, у него возродился интерес к Ордену «Звезда», очевидно под влиянием Раджи, и он взялся писать ежемесячные редакторские заметки в «Вестник», которые по-прежнему редактировала леди Эмили. Эти заметки сильно тяготили его, причем с каждым разом все больше, но они способствовали продаже журнала, испытывавшего финансовые трудности. Кришна собственноручно обращался с просьбой о пожертвованиях, и поступали достаточные суммы денег чтобы продолжать дело. Журнал стал процветать, когда его возглавил Роберт, сын леди Эмили, профессиональный журналист.
Вернувшись в Париж, Кришна посещал Сорбонну и, по совету леди Эмили брал уроки риторики, и уже в конце месяца добровольно выступил на собрании Теософского Общества. Он сообщал, что «дрожал как лист» до того, как поднялся на трибуну, затем обрел «спокойствие как опытный оратор… люди аплодировали и широко улыбались… Теперь я собираюсь говорить как нахожу нужным, и рад, что должен буду это делать». Это был важный шаг в его развитии.
Кришна написал миссис Безант в январе 1921 года, что его французский «процветал» и он занялся санскритом, который «был бы полезен в Индии», добавив: «Мое единственное желание в жизни – работать на вас и теософию. Я добьюсь успеха. Я бы хотел вернуться в Индию, о чем должен сообщить Раджа, и делать свою часть работы». Однако он так и не выучил санскрит, поскольку вскоре вынужден был покинуть Сорбонну. В начале февраля он сильно заболел бронхитом, и мадам де Марциарли переселила его из дешевого маленького отеля, где он остановился, в свою квартиру на Ру Марбеф, где вместе с девочками она ухаживала за ним. В это же время в Лондоне Нитья заболел вирулентной ветрянкой. Когда обоим братьям стало лучше, они вместе на три месяца отбыли в Антиб для восстановления сил. У Кришны было достаточно времени всерьез взглянуть на самого себя, о чем он в марте писал леди Эмили: «Я много размышлял об Ордене и Теософском Обществе mais surtout de moi-meme. Я должен обрести самого себя, и только тогда я смогу помочь другим. На самом деле, я должен заставить Старого Джентльмена (как называл «сверх-Я» Рас-поли) спуститься вниз и взять на себя долю ответственности. Тело и ум недостаточно духовны, мне предстоит разбудить их для «его» прибежища. И если я должен помогать, то я должен обладать полным пониманием, сочувствием и безграничной любовью. Я использую избитые выражениями, но для меня они новы».
Поскольку вернувшись в Париж Кришна еще не совсем выздоровел, мадам де Манциарли взяла его с собой к своему другу, «приверженцу естественных средств» доктору Полю Картону, который прописал Кришне строгую диету, и Кришна тщательно ее выполнял. Хотя Кришна оставался вегетарианцем, никогда не притрагивался к алкоголю, не пил чая и кофе, он продолжал пробовать новые диеты всю свою жизнь, не задерживаясь надолго ни на одной. В старости у него была целая аптечка витаминов, таблеток и других оздоровительных средств.
В жизни обоих братьев произошла большая перемена. В мае у Нитьи обнаружили затемнение в легком. Как только Кришна узнал об этом, он убедил брата вернуться в Париж к доктору Картону, который придерживался мнения, что его следовало лечить так, будто он на последней стадии туберкулеза; по этой причине мадам Манциарли отправила Нитью на полный отдых в Буасси-Сент-Лежер неподалеку от Парижа, где им был предоставлен дом. О юридической карьере не могло быть и речи.
Миссис Безант находилась в июле в Париже на Международном Конгрессе теософов, последовавшим за первым съездом Ордена «Звезда Востока», на котором разрешили присутствовать Нитье. В ордене насчитывалось 30000 членов, 2000 из них приехали на съезд. Миссис Безант и Кришна открыли съезд на французском языке, после чего Кришна взял бразды правления в свои руки. И миссис Безант, и Нитья поразились, придя в восторг от того, как умело он это делал. В сентябрьском выпуске «Теософа» миссис Безант писала, что он удивил всех присутствовавших пониманием рассматриваемых вопросов, своей твердостью в соблюдении регламента, но самое главное, – это его твердое убеждение в реальности и всемогуществе Тайного Бога в каждом человеке и, по-мнению Кришны, в неизбежных последствиях присутствия этой божественной силы.
Братья провели август с мадам де Манциарли, Map и Ио в Буасси-Сент-Лежер, где другой дом сняли леди Эмили, я и моя сестра Бетти, соответственно 13 и 15 лет. С нами был Раджагопал, а также Джон Кордес, руководивший физическими упражнениями Кришны в Адьяре. Температуривший Нитья вел жизнь инвалида, в то время как остальные играли днем в лапту, а по вечерам в саду в другие ребяческие игры – «прятки», «замри» и «испорченный телефон», сопровождая их взрывами смеха. Кришна всем сердцем отдавался игре, как будто, кроме этого, ничего не существовало. Лишенный удовольствий в юности, он как бы наверстывал упущенное.
Перед тем как миссис Безант возвратилась в Индию, было решено, что Кришна и Нитья должны зимой присоединиться к ней для того, чтобы Кришна приступил к выполнению миссии. Но к сентябрю Нитье стало хуже, поэтому Кришна отправился с ним в сопровождении Кордеса в Вилларс в швейцарских Альпах. В середине месяца, оставив в Вилларе Нитью с Кордесом, он отправился погостить у барона ван Палландта, который хотел показать Кришне свой красивый родовой особняк начала XVIII века, замок Эрде около Девентера в Голландии, с 5000 акрами леса. По пути Кришна остановился в Амстердаме, где познакомился с приятной семнадцатилетней американкой Хелен Кнот, которая жила у своей голландской тети, члена Теософского Общества, и обучалась игре на скрипке. Впервые Кришна влюбился.
Вскоре, когда Кришна вернулся в Вилларс, было решено, что если здоровье Нитьи позволит, братья отплывут из Марселя в Бомбей 19 ноября. Состояние Нитьи явно улучшилось, и к концу октября мадам де Манциарли сопровождала его в Лейзин для консультации с известным пульмонологом доктором Ролльером, который, к сожалению, пришел к выводу, что состояние Нитьи позволяет путешествовать в Индию. В это время Кришна в течение двух недель наносил прощальные визиты в Лондоне, а затем поехал на неделю в Голландию на собрание Теософского Общества и Ордена. Там он снова увидел Хелен и еще сильнее влюбился. В Париже, накануне отплытия из Марселя, он писал леди Эмили: «Я очень несчастен, покидая надолго вас и Хелен. Я безумно влюблен, и это большая жертва с моей стороны, но ничего не поделаешь. Чувствую себя так, будто внутри ужасная рана. Вы не представляете, что творится со мной. Никогда не испытывал я подобного и не знал как это бывает… Достаточно пустых надежд. Как это крадет время. Как мы жалки! Да благословит Вас Бог».
В Бомбее и в Адьяре братьев встретили с королевскими почестями. В Адьяре миссис Безант построила для них собственную комнату с верандой на верхнем этаже дома, соединенного со зданием Центра, где проживала сама, и с прекрасным видом на реку, впадающую в море. Им обоим показалось, что более красивого места, чем Адьяр они не видели. Особенно полюбилось Кришне прогуливаться к морю на закате солнца по пальмовой роще. Они переоделись в индийское платье сразу по прибытии в Бомбей (Кришна носил национальную одежду в Индии и европейскую на Западе, желая выглядеть как можно более незаметным. Иногда по вечерам в Европе он, бывало, носил индийскую одежду).
Приехав в Адьяр, вскоре братья отправились в Мадрас повидать отца, простерлись перед ним ниц, касаясь лбом его ног, как принято у добрых сынов Индии. Старик так растрогался, что не мог сдержать слез[14].
Братья провели лишь три с половиной месяца в Индии, путешествуя с миссис Безант по стране, Кришна прочитал одну из лекций на съезде в Бенаресе. (Никогда прежде, равно как и после, он не пользовался записями во время бесед). В Бенаресе он снова повстречал Джорджа Эрендейла, недавно женившегося на красивой шестнадцатилетней брахманской девушке Рукмини Деви, – женитьба, которая многих взбудоражила. Кришна провел в Адьяре беседу о явлении Учителя, в Которой точно предсказал будущее: «Он не собирается проповедовать то, что мы хотим, равно как и дать нам те чувства, которые нам по нраву, но, напротив, Он собирается пробудить всех нас, хотим мы этого или нет».
Кришна редко виделся в Адьяре с миссис Безант, так как она ежедневно проводила время в офисе «Новой Индии», ежедневной газеты в Мадрасе, редактором которой была с 1915 года. Несчастный и томящийся по Хелен, он был удручен, увидев столько завистливых фракций в Адьяре. Он устраивал каждый день чаепития в своей комнате, пытаясь восстановить гармонию. «Всем так хочется видеть меня, говорить со мной, получить у меня совет, – сообщал он леди Эмили, – только Богу известно почему. Я не знаю. Нет, мама не бойтесь, я не высокопарен».
Как только братья вернулись в Индию, было решено, что им следует отправиться в Сидней, где Ледбитер все еще возглавлял коммуну, для участия в Теософском Конгрессе в апреле 1922 года. Из-за влажной жары в Коломбо, откуда они отплывали с Раджей в марте, у Нитьи снова появился кашель, и во время морского путешествия он чувствовал себя плохо. Во Фримантл Кришне телеграфировали из Перта: «Братья Звезды приветствуют вас». Он писал леди Эмили: «Холод проходит по спине, люди ждут, приветствуя меня, приходилось ли вам о подобном слышать, – приветствуя меня… А я хотел бы быть где угодно, только не здесь… Так, наверное, будет всю мою жизнь. О Боже, что я совершил… О! как мне это не по душе!» Тем не менее в редакторской колонке в июльском «Вестнике» он дал такое поэтическое описание красот во время поездки от Аделаиды до Перта и передал восторг от пребывания в новой стране, что нельзя было догадаться о его подлинных чувствах. В Петре Кришне пришлось вынести «муку» выступать дважды. «Я никогда не хотел говорить, а все присутствовавшие были довольны и благодарили за мои слова. Вы не представляете, какое отвращение ко всему этому я испытываю – все эти люди, встречающие нас, собрания и поклонения. Все это противоречит моей природе, я не гожусь для подобной роли». Он писал, что теософы его не вдохновляют, он не чувствует своей принадлежности к их кругу, однако и вне его он казался «чудаком в высшей степени».
Ледбитер встретил их у Сиднейских доков и, казалось, рад был встрече, как и они после почти десятилетней разлуки. «Он действительно великолепный старик, – писал Нитья Располи. – Он практически не изменился, разве что стал мягче… как и в Адьяре, принимает все за чистую монету, ни в чем не сомневается, не подозревает, что у кого-то возможны сомнения». Существенная разница вместе с тем была в том, что теперь он был возведен в сан епископа либеральной католической церкви, ответвления старой католической, или Янсенистской Церкви, претендовавшей на апостольскую преемственность. Он носил длинную красную сутану, наперсный крест и кольцо епископа, большую часть времени он проводил, отправляя религиозную службу, что Кришне страшно не нравилось. Из вежливости Кришна посетил одну службу, где чуть не умер со скуки.
Нитья побывал у врача в Сиднее, который по рентгеновскому списку определил, что поражено не только левое, но и правое легкое; ему рекомендовали немедленно вернуться для лечения в Швейцарию. Было слишком жарко возвращаться через Индию, поэтому братья решили поехать через Сан-Франциско, сделав остановку в долине Охай.
С ними должен был выехать мистер А.Р. Варрингтон, генеральный секретарь Теософского Общества в Америке, который принимал участие в Конгрессе в Сиднее. У него была соратница по Теософскому Обществу миссис Мери Грей, пожелавшая предоставить свой коттедж на три – четыре месяца. В долине, расположенной вблизи Санта Барбара на высоте 1500 футов, как считалось, был великолепный климат для больных туберкулезом. Перед отъездом из Сиднея Кришна через Ледбитера получил послание от Учителя Кут Хуми, которое он записал и переслал леди Эмили: «На тебя у нас тоже самые большие надежды. Укрепляй и расширяй себя, приводи все в великое соответствие, разум и рассудок, чтобы сформировать внутреннюю Сущность. Будь терпим к разным воззрениям и методам, в каждом из них есть доля истины, глубоко спрятанная, хотя и измененная подчас до неузнаваемости. Ищи ростки света в адском мраке невежественного ума, только отыскав и вскормив их, ты сможешь помочь нашим братьям».
Кришна комментировал: «Это было как раз то, что я хотел, поскольку я склонен быть нетерпимым и в силу этого невнимателен к брату».
Калифорния очаровала Кришну и Нитью. После осмотра университета в Беркли Кришна писал леди Эмили: «Не было и тени классового или расового высокомерия… Я так восторгался, что хотел перенести физическую красоту места в Индию, поскольку только жителям Индии известно, как создать подлинную академическую атмосферу. Здесь этой благородной индийской атмосферы не хватает… да, если бы такой университет перенести на индийскую почву, с нашими профессорами, для которых религия так же важна, если не больше, как и образование».
В Охай братья обосновались одни в небольшом сосновом коттедже, куда прибыли 6 июля. Он находился в дальней восточной части долины, окруженный рощей из апельсиновых деревьев и авокадо. Завтрак и обед им приходила готовить женщина; ужин из омлета и жаренного картофеля они готовили сами, хотя Хайнц «был полезен». Мистер Варрингтон жил в соседнем коттедже неподалеку. В первые несколько недель все шло прекрасно – они катались в горах на велосипедах, купались в ручье, вытекавшем из каньона, полностью наслаждались свободой, которой не имели никогда раньше. Затем у Нитьи начала подниматься температура и появился сильный кашель. Кришну беспокоило то, что он был один с братом, в особенности, когда тот раздражался, если Кришна просил его отдохнуть. Чудесное избавление принесла в их жизнь знакомая, остановившаяся у миссис Грей, ее звали Розалиндой Вильяме, – хорошенькая светловолосая девушка девятнадцати лет, прирожденная сиделка. Она сразу пришлась по душе им обоим. «Она очень приветливая, веселая, поддерживает Нитью в хорошем расположении духа, что так важно», – писал Кришна леди Эмили. Ее сестра – теософ, поэтому ей все известно об этом, но не смотря на это, она очень мила». Девушка получила согласие матери еще пожить у миссис Грей, чтобы ухаживать за Нитьей. С самого начала было очевидно, что она была прежде всего другом Нитьи, а не Кришны. Кришна же продолжал писать любовные письма Хелен Кнот.
Многие убеждали Нитью пройти курс лечения электрической машиной, изобретенной доктором Албертом Адамсом, которая, как заявил Адамс, могла диагностировать по нескольким каплям крови и лечить многие болезни, в том числе туберкулез. Братья решили попробовать этот метод. Они отослали капли крови Нитьи на промокательной бумаге ученику доктора Абрамса в Лос-Анджелес без какой-либо дополнительной, кроме имени, информации. Через два дня был получен результат: туберкулез левого легкого, почек и селезенки. Мистеру Варрингтону удалось нанять одну из редких машин (черный ящик под названием осциллокласт), где по несколько часов в день Нитья сидел с пластинками, присоединенными электропроводами к пораженным участкам, в то время как Кришна читал ему О›Генри и Библию. Содержание ящика держалось в секрете. Машина тикала, как большие часы, но никаких ощущений от ее работы не было.