Эрик Ван Ластбадер
Возвращение в темноте

И тут он вспомнил! Взглянув вверх, он увидел темный круг люка. Это был тот люк, который он обнаружил под ковриком в гальюне.

Все разговоры о том, что катамаран не может перевернуться, были абсолютной чепухой. В определенных обстоятельствах катамаран запросто мог – и это действительно случалось не раз – перевернуться. Но его преимущество было в том, что, перевернувшись, он не тонул, хотя люди оказывались запертыми в своих каютах. Рейф предусмотрительно сделал запасной выход на такой случай – люк в полу гальюна. Если бы катамаран перевернулся, Рейф смог бы без труда вылезти наружу через этот люк.

Осмотрительность Рейфа, похоже, теперь пришлась как никогда кстати. Крепко держась за алюминиевые опоры, Кроукер стал медленно и осторожно пробираться поближе к люку. Очутившись у основания надстройки, он обнял ногами опору, а рукой ухватился за алюминиевую перекладину как раз под жилой каютой. Глубоко вздохнув, он отпустил опору, и его ноги повисли в воздухе. Внизу, под ним, понтоны сбивали пену с темных морских волн. Если он сейчас упадет, то наверняка разобьется.

Подтянувшись, Кроукер закинул левую руку на перекладину и пополз по ней к середине надстройки. Всякий раз, опираясь о левое плечо, он скрежетал зубами, чтобы не застонать от острой боли. Он почувствовал, как под повязкой разливается тепло, – рана открылась. Это был плохой знак. Хотя из-за огромного количества адреналина он еще не чувствовал слабости от потери крови, все это могло кончиться весьма плачевно. Силы могут покинуть его в самый неподходящий момент, и тогда Антонио без особого труда расправится с ним.

Катамаран тем временем все увеличивал скорость, лихо прыгая по волнам. У Кроукера клацали зубы от неожиданных бросков то вверх, то в стороны. Поглядев вперед, он понял, что катамаран шел на юго-восток и теперь уже был в более глубоких водах Платановой бухты.

Наконец, Кроукеру удалось добраться до середины. Взглянув вверх, он увидел резиновый уплотнитель вокруг люка, похожий на черный ореол. Зацепившись левой рукой за алюминиевую перекладину, он подтянулся вверх. От порывов ветра перехватывало дыхание. Неожиданно подкатила волна тошноты, и он на несколько секунд прикрыл глаза.

Ощупывая в темноте крышку люка, он старался найти кольцо, но повсюду была лишь гладкая поверхность. А вдруг люк можно открыть только изнутри, из каюты? Тогда он пропал. Кроукеру стало по-настоящему страшно.

Переведя дух, он снова попробовал нащупать хоть какой-нибудь выступ на гладкой поверхности люка – и снова безуспешно. Только с третьей попытки его пальцы наткнулись на какой-то шов, и в душе Кроукера проснулась надежда. Он попытался поддеть его ногтями, но острая боль снова пронзила его раненое плечо. Кроукер закричал, и отчаяние придало ему сил.

С едва слышным щелчком крышка отошла в сторону. В углублении под крышкой оказался небольшой рычажок. Не теряя времени, Кроукер повернул его влево до отказа, толкнул вверх крышку люка и, подтянувшись, забрался внутрь.

Очутившись в гальюне, он бессильно прислонился к перегородке, дрожа всем телом. Он чувствовал, как кровь горячей струйкой стекала по боку. Ему вдруг страшно захотелось спать.

Вздрогнув, он заставил себя очнуться от навалившегося было забытья. Его охватила паника – ведь он чуть было не потерял сознание. Поднявшись на ноги, он заставил себя шагнуть к двери. Его шатало из стороны в сторону, перед глазами расплывались черные круги. Чтобы не заснуть, он стал считать, сколько часов он провел без сна.

Сбился.

Начал сначала и, неожиданно очнувшись, обнаружил, что стоит, прислонившись к дверному косяку. Тогда он изо всех сил ударил себя по щекам. Это возымело действие. Повернув ручку, он медленно и бесшумно открыл дверь.

В каюте Рейфа никого не оказалось, однако через приоткрытую дверь он услышал голоса, доносившиеся из кают-компании. Наверняка это были Рейф и Антонио – все члены экипажа находились на своих местах, управляя катамараном в эту не слишком благоприятную для плавания погоду.

Кроукер осторожно двинулся через каюту. Голоса становились все отчетливее. Точно, в кают-компании разговаривали Рейф и Антонио. Стоя за дверью, Кроукер видел их обоих. В тусклом свете единственной лампы их фигуры казались плоскими, словно вырезанными из картона. Оба стояли, облокотившись на стойку, отделяющую камбуз от кают-компании. Разговор, очевидно, шел о костях Хумаиты. Из услышанного Кроукер понял, что они действительно были у Рейфа, но он, похоже, не собирался просто так расставаться с ними.

Антонио говорил Рейфу, что у него все равно нет иного выбора. Тем временем Кроукер, держась в тени, открыл стенной шкаф, где хранились костюмы для подводного плавания. Он вытащил неопреновый костюм с короткими рукавами и доходившими до середины бедра штанинами и натянул его, чтобы тесно облегавший тело неопрен остановил кровотечение. Потом он отодвинул в сторону остальные костюмы, достал из шкафа нож с зазубренным лезвием и засунул его за пояс. Потом он снял с крючка подводное ружье и зарядил его гарпуном.

Между тем оживленная беседа между Рейфом и Антонио приняла скверный оборот. Угрозы так и сыпались. Рейф, несомненно, был сильной личностью, но и он не мог тягаться с Антонио.

– Давай их сюда, – рявкнул Антонио, погрозив Рейфу пальцем.

– Прошу прощения, – возразил Рейф, – но я ведь уже сказал, что об этом не может быть и речи. И кончено.

– К черту твою болтовню! – воскликнул Антонио.

– Как хорошо, что я отнял у тебя пистолет, прежде чем пустить на борт катамарана, – улыбнулся Рейф.

– Власть, власть... – пробормотал Антонио, еле сдерживая гнев.

– По всей видимости, власть сейчас в моих руках, – сказал Рейф. Катамаран сильно качнулся, и на полках тоненько задребезжали фужеры и бутылки. – Кости Хумаиты – вот власть! И не будь дураком. Я никогда не отдам эту власть в твои руки, и нам не о чем больше разговаривать.

Казалось, он ни капли не боялся Антонио. Но он просто недостаточно хорошо его знал. В глазах Антонио появился горячечный блеск, какой Кроукер видел у охотничьих собак, загоняющих лису. Мгновенным движением выхватив нож с выкидным лезвием, Антонио бросился на Рейфа, но на полпути был пронзен гарпуном, выпущенным рукой Кроукера. Гарпун прошил его насквозь, пригвоздив тело к деревянной перегородке.

– Что за черт!... – Испуганный Рейф обернулся к возникшему из тени Кроукера. – Откуда ты взялся, дружище?!

Катамаран внезапно изменил курс. Очевидно, на палубе что-то произошло.

– Держись подальше от этого ублюдка, – предостерег Кроукер, показывая на сползшего на пол Антонио. Он направился к Рейфу, по пути задевая за углы мебели. Из-за качки или из-за того, что был на грани обморока?

– Он опасен, словно хвост скорпиона, – проговорил Кроукер.

– О Боже, дружище, не надо...

В этот момент Антонио вдруг резко вскочил на ноги и распахнул дверь на палубу. В кают-компанию ворвались вой ветра и грозный рев шторма. Зажимая рукой бок, Антонио выскочил на палубу.

– Бога ради, оставь ты его в покое, – сказал Рейф Кроукеру.

Но тот уже не слышал его. Выскочив вслед за Антонио на палубу, он увидел, что ветер вдруг резко изменил свое направление. Теперь он дул на восток, сбивая катамаран с курса.

Позади себя Кроукер увидел высокую фигуру Рейфа, тоже выскочившего на палубу.

Антонио пробирался к кормовой части. Кроукер подумал, что он собирается захватить управление катамараном, но потом увидел, что Антонио перебрался на сетку, натянутую между понтонами. Кроукер не мог понять его замысел. Даже если ему удастся справиться с одним рулевым, то на другом понтоне все равно стоял второй рулевой. Катамараном всегда управляли двое.

Внезапно Кроукер заметил какой-то темный силуэт между понтонами – там была привязана лодка, на которой Кроукер и Антонио добрались до катамарана. Так вот куда стремился Антонио! Там, в лодке, он оставил свой автоматический скорострельный пистолет. Кроукер знал, что этого никак нельзя было допустить.

Спрыгнув на сетку, Кроукер едва удержался на ней из-за сильного порыва ветра. Он мог держаться только одной рукой, к тому же подошвы ботинок скользили по мокрому нейлону. Сбросив с ног ботинки, он смог цепляться за сетку пальцами ног – к счастью, на нем не было носков.

Дождь постепенно становился слабее, но ветер продолжал неистовствовать, завывая в корабельных снастях.

– Антонио! – страшным голосом закричал Кроукер. – Антонио!

Антонио остановился и обернулся на крик, руками и ногами вцепившись в сетку. На его лице появилось подобие улыбки.

– Это ты? Ну вот и пришло время нам с тобой окончательно выяснить отношения.

Глядя в глаза Кроукеру, он вынул из кармана камень духов, положил его на кончик языка и замер в таком положении. Возможно, он не мог решиться сделать последний шаг, но скорее всего хотел, чтобы Кроукер осознал все значение его поступка.

Потом он проглотил камень.

– Вот она! – громко прокричал он, так, что Кроукер отчетливо расслышал слова сквозь вой ветра. – Вот та власть, что горит ярче солнца!

Кроукер двинулся было к корме, но тут на его плечо легла твердая рука.

– Рейф! Отпусти!

– Подожди, друг, – жестко произнес Рейф, глядя в глаза Кроукера. – С этого момента это не только твое дело, но и мое, понял?

– Рейф, ты ничего не понимаешь...

– Никто не смеет мне угрожать. Никто.

Тем временем Антонио, двигаясь словно краб, добрался до края сетки, перекувырнулся через ее край и поплыл к лодке, идущей в кильватере катамарана.

– Есть и другой способ, – сказал Рейф в самое ухо Кроукера.

Он поднял вверх руку, двигатели сбавили обороты, и катамаран лег на другой курс. Привязанная к нему лодка сделала широкий поворот, уходя от Антонио. Тогда Рейф, а вслед за ним и Кроукер забрались на правый понтон и с помощью электролебедки стали подтягивать лодку.

– Держи. – Он передал управление Кроукеру, когда лодка оказалась совсем близко. Добравшись до края сетки, он спрыгнул в лодку. Кроукер остановил лебедку.

В небе над головами ярко сверкали звезды. Кроукер тоже подобрался к краю сетки.

– Дружище! – Рейф победно поднял вверх руку, и в лунном свете блеснул какой-то металлический предмет. – Смотри, что я нашел!

Рейф держал биомеханический протез Кроукера.

Спрыгнув в лодку, Кроукер шагнул к Рейфу.

Тот улыбался.

– Слушай, как там один буддист сказал продавцу хот-догов? А? Не помнишь? Он сказал: «Сделай мне один хот-дог, но со всем, что у тебя только есть».

– Хороша шутка, только вот одна загвоздка – буддисты не едят мяса.

Рейф нахмурился.

– Об этом я как-то не подумал. Тогда, может, это был продавец вегетарианских хот-догов?

– Не смешно.

– Это тоже не смешно. – Рейф уронил биомеханический протез Кроукера к своим ногам. Теперь в его руке появился автоматический пистолет Антонио. – Неплохое оружие, да? – Он с удовольствием разглядывал его. – Тебе, наверное, гораздо чаще приходилось иметь дело с такими штуками. Скажи, какая у него скорострельность?

– Потом. – Кроукер шагнул к Рейфу. – Позволь мне взять мой протез.

– Зачем? – Рейф навел пистолет на Кроукера, целясь прямо в голову. – Дружище, ты понимаешь, что если я сейчас нажму на курок, то от твоей головы ничего не останется?

– Сделай одолжение, целься куда-нибудь в другое место, ладно? – невозмутимо произнес Кроукер, хотя по спине у него пробежал холодок.

– Ну уж нет! Сними, пожалуйста, свой ремень. Ты слишком опасный человек, и я хочу знать наверняка, что у тебя нет оружия.

– Ради Бога, Рейф...

– Делай, что я сказал, черт бы тебя побрал!

Только теперь Кроукера осенила страшная догадка! Мир словно перевернулся перед его глазами...

Теперь перед ним ясно встала вся картина событий, в которых он сыграл не последнюю роль. Глядя на Рейфа, он машинально снял с себя ремень.

– Что это с тобой, друг? – усмехнулся Рейф. – Ты словно привидение увидел!

По-своему Рейф был прав. Наконец-то Кроукер увидел того таинственного человека-невидимку, за которого он сначала принял Бенни, потом Антонио, потом Росса Дарлинга.

Кроукер почувствовал, как его захлестнула волна горячей ненависти. Едва сдерживаясь, он сказал:

– Дело вот в чем, Рейф. Меня давно мучает один вопрос. Когда меня выследили братья Бонита, мне было все понятно – они сделали это с помощью системы самонаведения, которую прилепили под днище моего автомобиля. Но как им удалось узнать, что я буду ночевать в доме Сони?

Рейф пожал плечами.

– Какая мелочь!

– Согласен, я уже почти забыл об этом, но... – Кроукер поднял вверх обрубок левой руки, – но потом Антонио удивительным образом сумел отстегнуть мой биомеханический протез, пока я лежал без сознания. Интересно, как это ему удалось, Рейф? Он никак не мог знать шифра и все же сделал это!

Рейф молчал.

В груди у Кроукера бушевал вулкан.

– Вчера, когда я был на твоем катамаране, ты видел, как я снимал свой протез. Ты стоял так близко, что отчетливо видел все мои движения и запомнил комбинацию цифр, с помощью которой можно отстегнуть протез. И что я приеду ночевать в дом Сони, Антонио тоже узнал от тебя. В тот день ты спросил меня, где я буду ночевать, и я тебе ответил, что буду в Эль-Портале.

– И что?

Наглость Рейфа заставила Кроукера заскрежетать зубами.

– А вот что! Перед кем отчитывались братья Бонита в ДИКТРИБ? Перед Дарлингом? Несмотря на весь его богатый опыт, он всего лишь бывший морской пехотинец, и для него среднее звено управления – предел. Значит, у Дарлинга тоже был свой хозяин. Кто?

– Кто? – переспросил с улыбкой Рейф. – Серо.

Кроукера душила ярость. Ему уже было знакомо это чувство. В ярости он застрелил маньяка-убийцу Аджукара Мартинеса, в ярости прикончил Дона Родриго, человека, по приказу которого был убит его отец. Эти люди были такими же, как Рейф. Они попрали все, что было свято для Кроукера.

– Ты говорил мне, что не знаком с братьями Бонита, но это была гнусная ложь! – сказал Кроукер. – О Боже, ты мне все время лгал, Рейф! А ведь я считал тебя своим другом и во всем доверял тебе. А ты просто все время надувал меня, как и Бенни, которому обещал кости деда. Как же ты мог? Что же ты за негодяй такой?

– Я самый умный и хитрый негодяй на свете, – с довольной улыбкой проговорил Рейф.

Кроукер глубоко вздохнул. Боль от чудовищного предательства Рейфа была невыносима.

– Это ты руководил братьями Бонита, и вся эта мексиканская операция была твоим детищем, Рейф. Эта идея пришла тебе в голову, когда ты был мэром. Вот почему ты отказался выставлять свою кандидатуру на второй срок. Тобой уже владела иная страсть, ты стремился к совершенно иной цели. И давно ты начал работать на федералов?

– Задолго до того, как тебя пригласили найти парня, который якобы «угрожал» мне. Этот бандит из Майами, от которого ты меня защищал, был негласным агентом ДИКТРИБ. А в результате мы с тобой стали друзьями. Не правда ли, очень простой и эффективный способ подружиться с необходимым тебе для дела человеком? – Рейф пожал плечами. – Впрочем, тебе, наверное, интересно узнать другое. ДИКТРИБ – моя собственная империя, в которой я чувствую себя в полнейшей безопасности. Федеральная бюрократическая машина настолько огромна, что в ней очень легко затеряться. Собственно, и нужно-то всего ничего – несколько хороших друзей, надежные связи и горстка преданных тебе людей. Власть питается властью, так-то!

– Значит, ты и есть мозговой центр всех этих страшных преступлений?

Кроукера уже просто трясло от ненависти. Этот человек, так долго и искусно маскировавшийся под преданного друга, на самом деле оказался хладнокровной рептилией, не имеющей ни стыда, ни совести. Превосходный актер, он сумел обмануть даже видавшего виды Кроукера.

– Как только ты решил, что Барбасену пора убрать со сцены, ты сразу же придумал план, как заставить меня сделать эту грязную работу, чтобы твои ручки остались незапятнанными. И тогда ты приказал отравить Рейчел. Боже всемогущий, как ты мог так поступить с невинной девочкой?!

– Ты хочешь сказать, как я мог столь низко оценить тебя? – В голосе Рейфа не было ни тени раскаяния, наоборот, он говорил с презрением. – В политике, как и в жизни, единственным законом является целесообразность. Я знаю, тебе этого никогда не понять. Ты гораздо более ущербен, чем тебе кажется.

Терпение Кроукера было на пределе, но он изо всех сил сдерживал себя. Он знал, чем дольше Рейф будет отвечать на вопросы, тем больше времени он выиграет, чтобы придумать способ, как выпутаться из этой сложной ситуации.

– Каким образом кости Хумаиты попали в твои руки?

– Это было очень просто, – ответил Рейф. – Подобные кражи случаются довольно часто. Всегда найдется отчаянная голова, готовая продать все, что угодно, чтобы выжить. Однако в случае с костями Хумаиты потребовались особая осторожность и особые усилия. Эти кости были несколько лет хорошо спрятаны, а потом контрабандой переправлены в Майами с грузом кокаина. Тут-то я и узнал об их существовании.

– Ты купил их?

Рейф искренне рассмеялся:

– Да ты что, дружище! Вот тебе одно из преимуществ пребывания на посту мэра. Я организовал полицейский рейд. Парни в форме нашли наркотики, а я – кости Хумаиты.

Тут Кроукер увидел, как напряглась рука Рейфа, державшая автоматический пистолет. Тогда Кроукер стал про себя горячо молиться о чуде, представляя мысленно, что его биомеханическая кисть все еще прикреплена к нервам и связкам изуродованной левой руки.

Внезапно протез, валявшийся у ног Рейфа, подпрыгнул, словно живой. Рейф вздрогнул от неожиданности и посмотрел вниз, на неодушевленную вещь, которая дергалась, словно живая.

Кроукер мгновенно оценил ситуацию и, бросившись вперед, ударил Рейфа в нос. Рейф отлетел назад, выронив на палубу автоматический пистолет. Не теряя времени, Кроукер пнул Рейфа под ребра. Тот застонал, неожиданно откатился в сторону и лягнул Кроукера в колено. Кроукер повалился на палубу, а Рейф двумя руками ударил его по вискам.

Чуть не потеряв сознание, Кроукер упал на планшир, а Рейф, тяжело дыша, словно загнанная лошадь, пополз к пистолету.

Тут Кроукер очнулся и, протянув руку, нашарил в луже крови на дне лодки свой биомеханический протез. Ему удалось довольно быстро поставить его на место. Тем временем Рейф схватил пистолет и, скривившись от боли, навел его на Кроукера.

Биомеханические пальцы Кроукера сжались в кулак. Ярость в груди нарастала, словно огненный шар, и мощный удар кулака, словцо грозовой разряд молнии, поразил Рейфа. Сила удара была такова, что у Рейфа треснула грудная кость, и ее осколки мгновенно пронзили сердце.

Некоторое время Кроукер молча смотрел на смертельно бледное лицо Рейфа. Им овладела такая усталость, что он бессильно опустился на колени. Но на душе у него было невероятно легко и свободно.

– Черт бы тебя побрал, – прошептал он мертвецу. – Ты ошибся в выборе жертвы...

* * *

– Браво, сеньор! – раздался с кормы катамарана голос Антонио. – Вот это да! Теперь нас осталось только двое. – Он пожал плечами. – Лучшего я не мог ожидать! Впрочем, – его лицо помрачнело, – боюсь, твои силы уже на исходе. В таком случае игра окончена, я уже и так выиграл!

Кроукер знал, что ему не стоило обращать внимание на эти издевательские слова Антонио. Сейчас ему было нужно время, чтобы как следует обдумать действия. Но его ослепила жгучая ненависть, и он бросился к Антонио. Ухватившись за канат, соединявший лодку с катамараном, Кроукер закинул на него ноги и, перебирая руками, пополз в сторону катамарана. Волны, плескавшиеся под ним, несколько раз накрывали его с головой.

Грозовые тучи медленно уходили на восток, открывая усыпанное звездами небо. Вскоре из-за туч появилась полная луна жемчужного цвета, и ее отражение заплясало на гребнях волн.

Антонио склонился над самым краем сетки и, смеясь, вытащил свой нож. Одним движением он перерезал канат, соединявший лодку и катамаран, и Кроукер упал в воду. Следом за ним прыгнул Антонио.

От лунного света вода фосфоресцировала. Человеческое тело в ней казалась жутковато белым, словно вываренные кости.

Тут, на этом мелководье, где глубина была не больше пяти футов, Антонио напал на Кроукера. Схватив его за волосы, он резко выдернул его из воды. Они стояли лицом друг к другу, Антонио с ножом, Кроукер со своим биомеханическим протезом.

Почти с милостивой улыбкой Антонио широким жестом бросил свой нож в воду.

– Теперь, когда я проглотил камень духов, нож мне уже ни к чему. Если подумать, это даже к лучшему. Так будет быстрее. У меня еще очень много работы. – Он шагнул к Кроукеру.

Кроукер отчетливо видел темную струйку крови, вытекавшую из его раны в боку. Она расплывалась по воде, словно прозрачная вуаль танцовщицы.

Кроукер сделал шаг назад.

– Ты не можешь убить меня прямо сейчас, Антонио. Я тебе еще нужен.

– А вот это вряд ли. – Протянув руку, Антонио крепко обхватил выпущенные во всю длину стальные когти биомеханического протеза. Странное дело, он не порезал пальцы, хотя кровь из раны в боку все еще продолжала сочиться.

– Ты говоришь неправду, и сам это знаешь. – Кроукер видел, что лодка отплывала все дальше от них. Краем глаза он заметил, что катамаран Рейфа тоже стал удаляться. – С самого начала ты заявил, что мы с тобой друзья. Это не было правдой никогда, но все же между нами действительно существовала некая связь.

Пальцы Антонио медленно поползли вверх по протезу. Еще немного, и они коснутся живой руки Кроукера, из плоти и крови. Что будет тогда?

– О какой такой связи идет речь, детектив? – В голосе Антонио прозвучала знакомая насмешка.

Интуиция подсказывала Кроукеру, что он не должен позволить Антонио коснуться его руки. Честно говоря, он не совсем верил в трансформацию «сукья» после того, как он проглотит камень духов, но на его глазах произошло уже немало чудес. И сейчас Кроукеру вовсе не хотелось, проверять на себе все слышанное им про необычайную власть того, кто проглотит камень духов.

Он уже хотел было отдернуть руку, но какое-то необъяснимое чувство остановило его.

– Ты же сам сказал, что между нами существует связь. Нас связывают Соня и Роза.

Антонио не выпускал из своих пальцев руку Кроукера и ничего не отвечал.

Кроукер вдруг ощутил нестерпимый жар, исходивший от руки Антонио.

– Значит, все это правда, – прошептал Антонио. – Тот сон Хейтора оказался вещим.

Кроукер уже едва мог терпеть обжигающий жар руки Антонио.

– Какой сон? – спросил он как можно спокойнее.

– Ему приснилось, что Хумаита вернулся, что его дух на время поселился в живом человеке... с которым мы оба были знакомы. Хумаита посеял в его душе семена мести.

Кроукер невольно вздрогнул всем телом.

– Я хочу тебе кое-что сказать, – тихо проговорил Антонио. Луна освещала его аристократические черты лица. – Хочу ответить на твой вопрос. Да, я мог предотвратить смерть Розы. Но тогда мне пришлось бы убить Хейтора.

– Что? – Кроукер замотал головой. – Не понимаю.

– Ученичество у Хумаиты оказалось для Бенни слишком суровым испытанием. В результате он невзлюбил своего деда. Конечно, если ты скажешь ему об этом, он станет все отрицать. Такова его натура.... Но, поверь мне, это истинная правда. – Антонио продолжал сжимать руку Кроукера. – Хейтор тоже изменился под влиянием Хумаиты. Суровое обучение выявило в нем одну из многих граней его личности, а именно склонность к убийству. Пока он не знал искусства хета-и, эта склонность дремала в нем, как крокодил на дне водоема. Однако частое лечебное голодание, прием наркотических снадобий и познание законов жизни и смерти превратили Хейтора в такого дьявола, какой не мог присниться ни мне, ни тебе даже в самом страшном сне.

Правда о братьях Бонита оказалась страшнее, чем слухи, ходившие о них. Антонио сумел скрыть от всех, и даже от самого Хейтора, то, что его брат страдал раздвоением личности, а потом и вовсе превратился в маньяка. Он изо всех сил старался защитить Хейтора. Но однажды того захлестнула жажда убийства, и он сорвался с привязи.

– Я не мог удержать его от убийства Розы, – внезапно задрожав, сказал Антонио. – И от убийства Хуана Гарсии Барбасены тоже. Но твоя женщина... Он непременно убил бы и ее.

Кроукер тут же вспомнил, как Антонио отвел руки Хейтора от шеи Дженни. Странное дело, он был благодарен Антонио, который сам заплатил за свою любовь к брату-близнецу страшную цену – потерял Розу, единственную женщину и вообще единственного человека, которого когда-либо любил. Вынужденный скрывать страшное злодеяние брата, Антонио сам стал его сообщником, и это было хуже всего.

У Кроукера больше не было времени, чтобы размышлять о странной иронии судьбы, потому что его внимание привлекло знакомое движение в воде. Кровь застыла у него в жилах, когда он увидел характерные следы на воде. На какую-то долю секунды он забыл о братьях Бонита. Эти следы на воде ему уже приходилось наблюдать неоднократно, и они всегда означали одно и то же. К Антонио и Кроукеру неотвратимо приближалось еще одно живое существо.

– Что случилось? – с любопытством спросил Антонио.

Кроукер бросил взгляд на кровь, стекавшую в воду из раны Антонио. О Боже!

– Антонио, отпусти мою руку!

– Ни за что!

– Тогда мы оба сейчас погибнем.

Не обращая внимания на недоверчивую усмешку на губах Антонио, Кроукер твердо сказал:

– К нам приближается огромная акула.

– И ты хочешь, чтобы я в это поверил? – засмеялся Антонио. – Здесь слишком мелко для акул!

– Правильно, обычно акулы не заплывают на такое мелководье, – сказал Кроукер. Он уже различал спинной плавник огромного хищника, неуклонно приближавшегося к ним. – Однако шторм потревожил акул, к тому же из твоей раны вытекло море крови. Прибавь к этому нашу возню в воде, и ты поймешь, к какому выводу пришла акула. Она считает нас своей добычей.

Бросив взгляд вниз, Антонио торопливо прикрыл рану свободной рукой.

– Слишком поздно, – сказал Кроукер. – А теперь отпусти же меня! – Он посмотрел в янтарные глаза Антонио. – И лодка, и катамаран слишком далеко от нас. Если мы поплывем, это только ускорит развязку. Моя биомеханическая рука – вот наш единственный шанс на спасение.

Антонио обернулся. Хищник был уже совсем близко.

– Черт побери! – выругался он и выпустил руку Кроукера.

Прежде чем нырнуть, Антонио сказал:

– Это очень большая акула, и твоя хваленая рука не спасет нас. Но я ведь проглотил камень духов, ты помнишь?

Под водой все было окрашено в два цвета – черный и жемчужно-белый. На память Кроукеру пришли слова, сказанные Каменным Деревом: «Весь этот мир есть ложь».

Акула подплыла ближе. Это был настоящий монстр. Кроукер решил, что в ней должно было быть больше тысячи фунтов веса. Почуяв запах свежей крови, она стремительно неслась к цели. Когда она попала в полосу лунного света, Кроукер увидел, что это была тигровая акула, точная копия той, с которой пять дней назад столкнулись они с Бенни. Кроукер вдруг ощутил где-то у основания шеи странное покалывание, которое быстро стало распространяться на всю голову.

«Он здесь, в тебе» – сказал ему Каменное Дерево, имея в виду Хумаиту.

Огромная тигровая акула была уже совсем близко. Тело акулы почти на девяносто девять процентов состоит из хрящей. Это одна из причин того, что их нелегко убить. Спастись можно только в том случае, если посчастливится вспороть хищнику брюхо, прежде чем он успеет напасть. К сожалению, шансов на удачу всегда бывает очень мало.

Внезапно Кроукер нанес страшный удар своим биомеханическим кулаком прямо в нос акулы. Это должно было ошеломить ее. Однако акула повела себя не так, как ожидал Кроукер. Отпрянув от него, она бросилась на Антонио.

Тот, казалось, ждал поединка со страшным хищником. Возможно, он хотел продемонстрировать Кроукеру неуязвимость своего нынешнего воплощения? На долю секунды ему показалось, что Антонио увидел в этой акуле то же, что и он сам.

Акула, словно живая ракета, неслась прямо на Антонио, а тот не сделал ни единого движения, только протянул вперед левую руку, как это делает целитель, когда хочет вернуть больному здоровье и Божье благословение. Огромные челюсти тигровой акулы широко раскрылись, показывая тройной ряд острых зубов. Это было невероятно страшное зрелище, но Антонио не дрогнул, на его лице не было и следа страха. Через мгновение челюсти акулы захлопнулись, оторвав ему всю руку, от кончиков пальцев до плечевого сустава. Тем временем Кроукер, поднырнув под акулу, вспорол ей брюхо своими длинными стальными когтями, острыми, словно лезвие бритвы. Вода тут же замутилась от крови и вывалившихся внутренностей хищника. Акула перевернулась кверху брюхом и забилась в предсмертных судорогах.

Вынырнув на поверхность, Кроукер увидел Антонио. Он лежал на воде лицом вверх, янтарные глаза были широко раскрыты от шока и боли. Из огромной рваной раны на плече, где только что была рука, фонтаном хлестала темная кровь. Кроукер уже ничем не мог помочь ему.

– Антонио, – тихо позвал он.

Красивая, немного хищная голова повернулась к нему. Кроукер остолбенел от неожиданности – Антонио улыбался! Да, он улыбался, глядя на искалеченное левое плечо.

– Теперь мы стали с тобой одинаковыми.

– Нет, ошибаешься, Антонио, у нас нет ничего общего, – возразил Кроукер.

– Как, разве ты не видишь? Я никогда не лгал тебе, ни разу! Потому что, как только я тебя увидел в первый раз, то сразу распознал в тебе родственную душу.

Кроукер обнял Антонио, чувствуя, как с каждым ударом сердца кровь, а вместе с ней и жизнь, вытекала из искалеченного тела. В его янтарных глазах он увидел полное осознание близости смерти.

– Теперь мне кажется, что я был обречен еще в утробе матери, – тихо сказал он, вздрогнув всем телом. – Я сознательно творил зло, но всегда старался спасти Хейтора от него самого. Расплатой за все мои грехи стала мучительная память о Розе.

Значит, Антонио действительно очень любил Розу. Кроукер вдруг с болью осознал всю глубину этой страшной трагедии.

Ведь Роза могла спасти Антонио! Но он не сумел защитить ее...

Внезапно Антонио дернулся всем телом и здоровой рукой крепко ухватился за руку Кроукера.

– Хорошо, что она ждет тебя там, – пробормотал Кроукер.

– Да, теперь я совершенно спокоен, – едва слышно прошептал Антонио.

Это был конец его земного существования.

После гибели Розы он старался понять свои чувства, которые испытывал по отношению к ней. Его присутствие в ее жизни оказалось слишком кратковременным, чтобы что-то в ней изменить. Но вот она сумела глубоко тронуть душу Антонио, и после ее смерти он тосковал по теплу истинной любви и человечности. Розе удалось разорвать ту невидимую связь, которая удерживала его рядом с братом-близнецом. Для него открылся огромный мир, полный невероятных возможностей. Роза показала ему, что единственной драгоценностью в этом мире были человеческая любовь и взаимопонимание.