Эрик Ван Ластбадер
Возвращение в темноте

День четвертый

1

Основными магистралями, пересекавшими Саут-Бич с севера на юг, были: Океанский бульвар, Вашингтон-авеню и Коллинз-авеню. Однако с каждой неделей Саут-Бич расползался все дальше на север и запад.

Этот район так долго был в запустении, что его жители до сих пор, казалось, не могли поверить в его недавно начавшееся бурное возрождение. Большинство домов здесь были построены в тридцатых – сороковых годах, и во время Великой депрессии здесь можно было снять номер в полупустом отеле всего за пять долларов в неделю. В пятидесятых – шестидесятых годах здесь селились преимущественно пенсионеры – по большей части евреи из Нью-Йорка.

В конце семидесятых – начале восьмидесятых полуразрушенными зданиями необычной архитектуры заинтересовались спекулянты, у которых было больше денег, чем знаний и культуры. Тогда многие потеряли свой капитал. Однако спустя несколько лет, в конце восьмидесятых, сюда хлынул поток европейских дизайнеров, фотографов и их моделей, привлеченных невероятно низкими ценами. Они были в восторге от аляповатой архитектуры зданий и невероятных украшений в стиле Деко.

Было уже за полночь, когда Кроукер остановил свою машину у клуба «Мадонна». Оставалось меньше суток до того момента, как Хуан Гарсия Барбасена прибудет в Южную Флориду и станет жертвой Кроукера.

Разноцветные неоновые лампы освещали большие, в натуральную величину фотографии девушек-танцовщиц. Ретушь лишила снимки жизни, сделала их пустыми. Это напомнило Кроукеру пустую жизнь бедной Вонды. Теперь она уже не сможет наполнить свою жизнь смыслом. Кроукер миновал табачную лавку, из раскрытых дверей которой доносилась темпераментная афро-кубинская музыка. Тут он вспомнил о предательстве Бенни, и его снова захлестнула боль.

Клуб «Рок-фонарь», где в группе «Манман» играл Гидеон, Кроукер нашел без труда. Кем был для Рейчел это загадочный Гидеон? Приятелем? Или поставщиком наркотиков? Скорее всего и тем, и другим.

В этом клубе, как в «Маргейтском клубе любителей стрелкового и питейного спорта», были затемненные окна. Кроукер дошел до угла, заглянул в узкий переулок, заставленный зелеными контейнерами для мусора, возле которых жалась большая полосатая кошка с огромными глазами, похожими на желтые стеклянные шары. Над задней дверью жужжала, как осиное гнездо, лампочка сигнализации. Два грязных окна выходили в переулок. Кроукер заглянул в одно, увидел раковину и писсуар. По другую сторону грязного переулка была глухая, без окон стена, с единственной металлической дверью, запертой на висячий замок. Повернувшись, Кроукер направился к главному входу.

Клуб был стилизован под гараж – бетонные пол и стены, и три бензоколонки пятидесятых годов. Потолок украшали увеличенные страницы старых календарей. Перекрещивающиеся пожарные лестницы вели на второй уровень. Самым оживленным местом был авангардистского вида бар из железа и огнеупорного стекла. Там тусовались аленделонистые мальчики в блестящих слаксах и губасто-грудастые кандидатки в фотомодели. По телевизору, свисавшему с потолка, показывали какое-то шоу. Но звук был выключен, и грохочущий рок создавал более чем странное звуковое сопровождение.

На подиуме рядом с танцевальной площадкой сидели музыканты группы «Манман».

Кроукер заказал две бутылки новоорлеанского пива «Черный Вуду». Его раздражал вид юнцов, бесцеремонно лапающих разгоряченных девиц, но он отдавал себе отчет в том, что в их возрасте он сам был таким же, если не считать того, что тогдашнюю молодежь не так пугала жизнь.

С пивом в руках Кроукер подошел к музыкантам и тронул за плечо гитариста.

– Пива? – миролюбиво предложил он.

– Мы знакомы? – Гитарист обернулся, и Кроукер буквально остолбенел от удивления. Это была юная девушка с глазами желтыми, как нью-йоркское такси, и вертикальными, как у кошки, зрачками.

Он автоматически протянул ей бутылку пива и сказал:

– Теперь будем знакомы.

Она улыбнулась, показав маленький серебряный шарик, вдетый в кончик языка. Заметив заинтересованный взгляд Кроукера, она сказала:

– Вот рассмотри хорошенько!

И высунула язык, чтобы Кроукер разглядел, что это был не шарик, а миниатюрный череп.

Рассмеявшись, она одним жадным глотком выпила полбутылки пива.

– Я ищу Гидеона, – оправившись от изумления, произнес Кроукер.

У нее был большой рот с пухлыми губами, крупный с горбинкой нос и блестящие светлые волосы. В прошлой жизни она вполне могла быть королевой красоты своего колледжа. Но сейчас она была гораздо интереснее и необычнее.

– Гидеона здесь нет, – сказала она, облизывая губы. На ней был черный кружевной топ и юбочка из серебристого люрекса, такая коротенькая, что едва прикрывала обтянутые черными колготками ягодицы. На поясе было четыре черных кожаных ремня, украшенных множеством пряжек, на каждом запястье по десятку звенящих индийских браслетов, а на ногах черные коротенькие сапожки на низких каблуках.

– Ты кто – поклонник, фанат или просто ищешь, кого бы снять на ночь?

– Что же ты так плохо обо мне думаешь? – произнес Кроукер, не сводя с нее глаз. Что-то в ее лице казалось ему странно знакомым – неужели он видел ее прежде?

– Тогда подожди немного, скоро приползут завсегдатаи, и среди них ты найдешь все, что только захочешь.

– Мне нужно сказать пару слов Гидеону.

Она допила пиво.

– Ну хорошо. Что ты ему хочешь сказать?

– Это личный разговор.

– Ну да, все так говорят, – ухмыльнувшись, сказала она и закинула пустую бутылку за усилитель.

У нее была ярко-красная электрическая гитара, разрисованная черными розами. Она висела у нее на бедре, словно шестизарядный револьвер на поясе у ковбоя.

Наклонившись к Кроукеру, она презрительно потянула носом:

– Чем это от тебя так воняет, а? У тебя, что ли, кобура под мышкой? – Она приподняла брови.

Однажды, еще мальчиком, Кроукер из любопытства заглянул в сгоревший выключатель и увидел там раскаленный добела оголенный конец провода. Исходивший от него жар отбил у него желание засунуть туда палец. Нетрудно представить себе трагические последствия такого действия. Эта девица напомнила ему тот сгоревший выключатель – под хрупкой пластмассовой оболочкой скрывалась смертельная опасность.

– У меня нет оружия. – Он поднял вверх руки.

Покачав головой, она положила руки на гитару.

Кроукер обратил внимание на ее развитые бицепсы.

– Ну да, если не считать оружием эту руку, как у терминатора.

Кроукер вытянул из кармана фотографию Рейчел, которую дала ему Мэтти, и протянул ее гитаристке.

– Узнаешь?

– Нет.

Однако Кроукер был уверен, что она солгала. Общеизвестное утверждение, что глаза являются зеркалом души, было заблуждением. Отец Кроукера научил его смотреть не в глаза, а на крошечные мышцы возле рта – именно они выдавали мысли человека.

– Ее зовут Рейчел Дьюк, у нее с Гидеоном какие-то общие дела, так ведь?

– А говоришь, что не легавый. Да ты лживый подонок, вот ты кто!

– Собственно говоря, я дядя Рейчел.

Она с показным равнодушием перебирала струны гитары, но что-то в ее лице изменилось. Возможно, она была бывшей подружкой Гидеона и ревновала его к Рейчел. Обычное дело в богемных кругах. Впрочем, это было ему только на руку.

– Вчера я виделся с Рейчел, – сказал он. – В больнице. Она умирает.

– Рейчел умирает? – запинаясь, пробормотала она, машинально снимая с себя гитару.

– Так тебе известно, что она попала в больницу, не так ли?

– Я была с ней в ту ночь, когда ее скрутило. – Ее жутковатые кошачьи глаза сверкнули. – Я и есть Гидеон.

– Ты? – совершенно обалдел Кроукер, не в силах оторвать взгляд от аппетитно округлых грудей, едва прикрытых черным кружевным топом. Уж кем-кем, а дружком Рейчел эта девица никак не могла быть!

Лицо девицы скривилось от отвращения.

– Черт бы тебя побрал! Я знала, что ты именно так отреагируешь на мои слова!

Только теперь Кроукер, наконец, узнал ее! Если надеть на нее черный парик и прозрачный виниловый дождевик, то получится та самая модель с фотографии в комнате Рейчел. Внезапно Кроукер почувствовал закипавшую ярость. Пакетик с унцией кокаина, до сих пор лежавший у него в кармане, казалось, стал тяжелее пудовой гири. Слишком много бед свалилось на голову Кроукера – безнадежное положение Рейчел, ловушка, в которую угодил он сам, предательство Бенни, убийство Сони и Вонды... А теперь еще и это – встреча с лесбиянкой, любовницей Рейчел, снабжавшей ее наркотиками! Ему страстно хотелось убить ее!

Сунув под нос девице пакетик с кокаином, Кроукер одним движением вынул свое удостоверение детектива федеральной полиции и хрипло сказал:

– Ты арестован, приятель!

Гидеон, даже не посмотрев на пакетик с кокаином, спросила:

– Что это еще за дрянь?

– Это я нашел под подкладкой кожаной куртки Рейчел, – сказал Кроукер. – Ты знаешь ее, это та самая, на которой написано «Манман».

– А зачем ты рылся в ее шкафу?

– Искал ее дневник.

Гидеон ткнула грифом гитары в пакетик с кокаином.

– Это дерьмо не имеет ко мне никакого отношения.

– Нет, имеет, и еще какое! Ты продала его Рейчел.

– Я никогда ей ничего не продавала. – Гидеон яростно сверкнула глазами и отложила свою гитару в сторону. – Извини, мне надо пописать.

Кроукер двинулся вслед за Гидеон, пробиравшейся сквозь танцующую толпу. Как только она исчезла за дверью туалета, он прошел через кухню к задней двери и вышел в грязный, набитый мусорными контейнерами переулок.

Он появился как раз вовремя – Гидеон уже выбиралась из окна туалета ногами вперед. Шум испугал полосатую кошку, и она с диким мяуканьем бросилась наутек. Кроукер деликатно кашлянул, и Гидеон, уже приземлившись на ноги, испуганно оглянулась. Лампочка сигнализации освещала ее лицо, в котором горели кошачьи глаза. Она молча прижалась к грязной стене.

Кроукер чувствовал, что она страшно напряжена. Казалось, тронь ее, и посыплются искры. Сейчас она была похожа на первобытное существо, движимое лишь инстинктами, или на дикого зверя, готового бороться за свою свободу до конца.

Кроукер повертел в пальцах пакетик с унцией кокаина.

– А теперь ты расскажешь мне об этом дерьме.

– Да, я балуюсь наркотиками, – выпалила она. – И не скрываю этого! Но я не занимаюсь торговлей наркотиками!

– Давай-ка поговорим в другом месте, – сказал Кроукер, беря ее за локоть и почти силой ведя к своей автомашине. Открыв дверцу, он впихнул ее в салон и уселся рядом с ней.

– Итак, – начал он. – Вы с Рейчел баловались, как ты говоришь, наркотиками.

– И не только наркотиками. Мы еще много чем баловались! – Она вызывающе глянула на Кроукера.

– Но доставала наркотики именно ты?

– Да, – кивнула она. – Все равно ее кто-нибудь облапошил бы, если бы она решила покупать их сама. Слишком много вокруг негодяев и подлецов!

– Гидеон, у Рейчел случился жесточайший приступ почечной недостаточности, и теперь она может умереть, потому что регулярно принимала наркотики.

– Послушай, я... Боже, она слишком быстро привыкла к наркотикам, но я всегда следила за тем, чтобы она не превысила дозу.

– А в тот раз не уследила?

– Так ты до сих пор думаешь обо мне как о дерьме? – Она сердито ткнула в него пальцем.

– В каком смысле?

– В таком! Ты считаешь, что я совратила твою бедную невинную племянницу! Так?

Они сидели рядом, сверля друг друга ненавидящим взглядом. «Мы сейчас словно дикие псы, готовые разорвать друг друга в клочья. Нет, так нельзя!» – в отчаянии подумал Кроукер.

И тут до него дошло, почему между ними возникла такая вражда – они оба боролись за одну и ту же территорию – Рейчел!

– Послушай, Гидеон. Мне далеко не безразлична судьба Рейчел. Тебе, я знаю, тоже. Уверен, ты хочешь помочь ей.

Она покачала головой.

– Откуда тебе знать, чего я хочу!

– Полагаю, тебе не чужды простые человеческие чувства.

Не надо было этого говорить. Кроукер понял это раньше, чем закончил фразу.

– Упс! Ты не угадал, дядюшка коп! – резко выпалила девушка, и в ее голосе появились снисходительные нотки ведущей телешоу. – У тебя еще остались вопросы к извращенке? Увы, твое время истекло, ты проиграл! Прошу убраться с глаз долой!

– Гидеон, мне нужна твоя помощь. Я знаю, у Рейчел должен быть дневник, но я осмотрел всю ее комнату и так и не нашел его.

Вызывающе хмыкнув, она протянула руку к автомагнитоле и нажала на кнопку.

– Ну-ка, ну-ка, что тут у нас на кассетке? – противно засюсюкала она. – Барри Манилов? – Но выражение ее лица изменилось, когда она услышала голос Нэнси Синатра.

С нескрываемым любопытством глянув на Кроукера, она открыла бардачок и вытащила оттуда целую пачку кассет: братья Эверли, Ирма Томас, Лесли Гор. С неожиданной бережностью Гидеон перебирала кассеты с поп-музыкой шестидесятых годов, словно это была коллекция драгоценностей.

Когда наконец она подняла глаза на Кроукера и заговорила, в ее голосе прозвучала едва уловимая нотка примирения:

– Тебе, что же, действительно нравится такая музыка?

– Это моя страсть.

– Моя тоже. – Она покачала головой. – Я с нее тащусь...

Из-под странной шокирующей маски проглянуло живое лицо, и гнев Кроукера тут же куда-то улетучился.

– Честное слово, Гидеон, я не считаю тебя извращенкой.

– Хотелось бы верить...

– Так поверь!

Она опустила глаза, продолжая разглядывать кассеты Кроукера. Помолчав, она сказала:

– Ну, хорошо, я попробую. Похоже, мы оба любим Рейчел.

Значит, и ей в голову приходило сравнение с этими дикими зверями, дерущимися за свою территорию.

– Так зачем ты от меня хотела сбежать?

– "Ты арестован, приятель", – передразнила она его. – По твоему лицу я поняла, что предана суду и получила суровый приговор. Ты тогда не стал бы и слушать меня.

Кроукер ничего не сказал, потому что она была права. Он действительно с удовольствием арестовал бы ее. За что? За кокаин, за извращенный секс, да мало ли за что еще можно арестовать эту вызывающего вида девицу! Кроме того, Кроукеру не давал покоя маленький красный резиновый шарик с шелковыми шнурками, который до сих пор лежал у него в кармане. Честно говоря, он и теперь не был вполне уверен, что это не она совратила Рейчел.

– Пожалуй, я ошибся насчет тебя, – сказал он.

– Да ну? – Теперь ее голос уже не был столь вызывающим, в нем звучало осторожное любопытство.

Наклонив голову, она поочередно коснулась обоих глаз. Когда она снова подняла голову, ее шокирующие кошачьи глаза остались лежать как на ладони. Это были контактные линзы! А ее настоящие глаза оказались ярко-голубыми. Убрав линзы в пластиковый футлярчик, она несколько секунд щурилась и слепо моргала.

– Ты прав, у Рейчел действительно есть личный дневник. – Она искоса взглянула на него. – Ты видел саше в нижнем ящике комода?

– Ну, конечно, от него пахло сиренью.

– От ее дневника тоже пахнет сиренью.

Значит, Рейчел засунула свой дневник в саше! Что же, девочки, у которых много секретов и любопытная мать, бывают очень изобретательны.

– Спасибо, – коротко произнес Кроукер.

Казалось, Гидеон не расслышала его. Она сосредоточенно складывала кассеты обратно в бардачок. В воздухе повисла неловкая пауза. Кроукер не торопился прерывать ее.

Помолчав еще несколько минут, Гидеон тихо проговорила:

– Вот тебе, детектив, информация к размышлению. Клянусь всеми чертями ада, Рейчел скрутило не из-за плохих наркотиков! В ту ночь мы с ней принимали одно и то же дерьмо. Это стопроцентная правда, ты понял?

Кроукер не на шутку задумался над словами Гидеон. Он понял, что нужно как можно скорее рассказать об этом Дженни Марш. Если Гидеон не лжет, то почему приступ случился только с Рейчел, а не с ними обеими?

– А в ту ночь, – мягко начал Кроукер, – в ту ночь Рейчел приняла много наркотиков?

– Ага.

– И какие же?

Мимо них проезжали машины; кассета давно закончилась, но они этого даже не заметили.

– Для начала мы проглотили пару колес, потом выкурили по паре косячков с гашишем, а потом, когда уже пришли в клуб, принимали только кокаин.

Пальцы Кроукера невольно сжались в кулаки.

– О Господи!

– Ну да, теперь остается только жалеть, что мы устроили такую мешанину.

– Раньше надо было думать.

– Мне так жаль Рейчел. – Гидеон откинулась на спинку кожаного сиденья. – Ты даже представить не можешь, как мне ее жаль. – В ее глазах стояли слезы. – Страшно подумать, что она может умереть...

– Знаю.

Кроукеру хотелось обнять ее за плечи, чтобы утешить, но Гидеон была не совсем обычной девушкой, поэтому он просто сменил тему разговора.

– Как называется клуб?

Она вытерла слезы ладонью.

– Что?

– Ты сказала, что в ту ночь вы были в клубе. В каком?

– "Разбитая колымага", это на Линкольн-роуд. С улицы он выглядит как кафетерий, и там действительно можно перекусить и выпить кофе, а позади есть помещение, в котором занимаются виртуальным сексом. Рейчел это очень нравилось...

– А тебе?

Гидеон мрачно взглянула на него исподлобья.

– Я просто исполняла ее капризы.

Ее слова запали Кроукеру в душу.

– Послушай, у меня кое-что есть с собой, я нашел это в комнате Рейчел. – Он вынул из кармана красный резиновый шарик с черными шелковыми завязками. – Ты знаешь, что это такое?

– Это затычка, ею пользуются сатанисты во время своих оргий.

– Так, значит, вы с Рейчел?...

Гидеон яростно замотала головой.

– Нет. Это не моя игрушка. Это не наша игрушка!

По ее лицу было видно, что она говорит чистую правду.

– Значит, – медленно и задумчиво произнес Кроукер, – она встречалась еще с кем-то, кроме тебя?

Гидеон нахмурилась.

– Очень может быть. Во всяком случае, я подозревала что-то в этом роде. – Она вздохнула. – Мы часто ссорились из-за этого. Она все отрицала, но...

Кроукер ждал, затаив дыхание, и затычка лежала на его ладони, как красный злобный глаз.

– Что «но»?

– Знаешь, у каждого есть свои... ну, как сказать... пунктики, что ли. Стоит задеть, и человек взрывается! Начинает кричать и краснеть от ярости, и все такое... Так вот, когда разговор заходил о том, что Рейчел встречается с кем-то на стороне, она моментально взрывалась. – Помолчав, Гидеон снова заговорила: – Я тебе уже говорила, что Рейчел очень легко попадает в зависимость... ну, хотя бы от наркотиков. Но это касается не только наркотиков.

– А чего еще? – осторожно спросил Кроукер.

– Секса. – Гидеон помотала головой. – Понимаешь, для меня секс всегда был простой и понятной штукой, а вот для Рейчел... – Она развела руками. – Не знаю, но мне казалось, что для нее это было одновременно и радостью, и болью. – Она переплела пальцы рук. – Словно она испытывала одновременно и блаженство, и чувство вины, и одно не могло существовать без другого.

– Как она ведет себя в сексе? Какую роль исполняет? – Кроукер машинально катал резиновый шарик в пальцах. – Пассивную или активную?

– Понятия не имею. Со мной она не была ни тем, ни другим. Мы просто забавляли друг друга в зависимости от настроения. – Она отбросила волосы с лица.

– Ты знаешь, с кем еще она встречалась? Ну, может, догадываешься, кто это мог быть?

– Ну...

– Похоже, этот кто-то и научил ее пользоваться этой сатанинской штучкой.

– Мне тоже так кажется, – кивнула Гидеон.

– Мужчина или женщина?

– Определенно мужчина.

– Как ты думаешь, кто?

– Ну...

Кроукер продолжал вертеть красный резиновый шарик в руках.

– Не может быть, чтобы она ни разу не выдала себя, сознательно или бессознательно. Так не бывает.

– Надо быть ненормальным, чтобы учуять сатаниста, – сказала Гидеон. – Единственный мужчина, с которым она встречалась и о котором мне хоть что-то известно, был Рональд... как там его... Ну, ее врач.

– Стански?

– Точно!

– Ну, я его знаю. Сестра говорила мне, что возила к нему Рейчел полгода назад, чтобы получить справку для школы. Впрочем, ты же не могла быть рядом с ней круглые сутки. Ведь ты играешь в группе... Рейчел вполне могла встречаться с кем-то, и ты узнала бы об этом, только если она сама рассказала бы тебе.

Внезапно Кроукер почувствовал, как все тело Гидеон напряглось, словно сжатая пружина.

– Что такое? – спросил Кроукер.

– Скорее всего ничего. – Гидеон задумчиво играла серебряными пряжками на поясе. – Однако странно, что ее мать считает, будто Рейчел виделась с доктором Стански один раз да еще полгода назад...

– Почему?

– Потому что за это время Рейчел была у доктора Стански раз шесть, если не больше.

– Зачем она ездила к нему?

– Она жаловалась на бессонницу – Гидеон пожала плечами. – Говорила, что у нее нерегулярные менструации, анемия и все такое прочее. Нет, наверняка это были врачебные консультации, а не что-то иное.

– Откуда тебе знать?

– Я сама отвозила Рейчел к этому доктору Стански на своей машине.

– Подожди, – сказал Кроукер. – А зачем Рейчел было нужно, чтобы ты отвозила ее к доктору? Она вполне могла добраться туда и своим ходом, ведь это совсем недалеко от ее дома!

– Вовсе нет, – возразила Гидеон. – Его клиника в районе Маргейт.

Ах, Маргейт! Но ведь там находится эта злосчастная прокатная контора... Что-то щелкнуло в голове у Кроукера, и разрозненные факты начали складываться в определенную картинку. Кроукер подвесил шарик за черные завязки и, покачав его в воздухе, задумчиво произнес:

– Интересно, знает ли доктор Стански, что это за штука.

Гидеон коснулась шарика пальцем.

– Интересно, уж не ему ли эта штука принадлежит?

* * *

Проводив Гидеон до дверей клуба, Кроукер вернулся к своей машине.

Перед самым расставанием Гидеон сказала ему:

– Я хочу повидаться с Рейчел, но так, чтобы не столкнуться нос к носу с ее матерью. Рейчел старалась, чтобы она ничего о нас не узнала, и мне не хочется нарушать ее спокойствие.

– Не волнуйся, она примет тебя за одну из подружек дочери.

– Вот уж нет, – мрачно сказала Гидеон. – Я не просто одна из подружек и врать не собираюсь.

Кроукер понял, что она действительно способна рассказать Мэтти все об их отношениях с Рейчел, поэтому сказал ей, в какое время Мэтти обычно не бывает в больнице.

Повернув ключ зажигания, он завел двигатель. Странное дело, теперь он был рад, что Рейчел встретила на своем пути Гидеон. И в этот момент он увидел, что его нагоняет летящий на всех парах грузовик. Еще секунда – и грузовик со всего маху врежется в его машину. «Черт бы тебя побрал!» – пронеслось в мозгу у Кроукера, и он вдавил педаль газа в пол. Взревел мотор, и машина рванула вперед. Огромный сверкающий хромом бампер грузовика, заполнявший собой все зеркало заднего вида, потихоньку стал уплывать назад. Водитель грузовика, не ожидавший от «Т-берда» такой прыти, сбавил скорость, и скоро хромированное чудовище осталось далеко позади.

Благополучно выскочив на довольно оживленную магистраль, Кроукер вдруг почувствовал за собой «хвост» – белый «БМВ»-седан с затемненными стеклами. Чтобы убедиться в правильности своей догадки, Кроукер сделал резкий поворот на боковую улицу, и белый «БМВ» не замедлил последовать за ним. Тогда Кроукер попытался оторваться от своих преследователей, совершая многочисленные обгоны и перестраиваясь из ряда в ряд, однако белый «БМВ» упорно шел следом. Удивляло и даже пугало то, что преследователи не пытались скрывать своих намерений. Несмотря на все усилия, Кроукеру никак не удавалось уйти от «БМВ». Двигатель его машины был мощнее, чем двигатель «БМВ», но, когда дело касалось маневрирования в потоке движения, тут все преимущества были на стороне преследователей.

Вскоре они оказались в деловом центре Майами, где огромные административные здания перемежались с невзрачными магазинчиками для туристов. И тут Кроукер решил испробовать иную тактику – он стал искусно притворяться, будто не замечает грозящей ему опасности, тем самым стараясь приучить водителя «БМВ» к полной предсказуемости своих действий.

Точно так же он в свое время любил вести допросы подозреваемых в серьезных преступлениях. Сначала он создавал иллюзию того, что инициатива в разговоре принадлежит допрашиваемому. Подозреваемый успокаивался, и его бдительность притуплялась. Вот тут-то Кроукер отбрасывал свою маскировку, и, ошеломленный его натиском, допрашиваемый оказывался целиком и полностью в его руках. Кроукер намеренно включил фары, чтобы водитель «БМВ» не только видел его, но и мог угадать, куда он направляется.

На улицах было так пустынно, словно здесь взорвалась нейтронная бомба. Даже уличных шлюх не было видно на тротуарах. Уличные огни отражались в огромных зеркальных окнах высотных зданий, отчего темнота между ними казалась еще более непроницаемой, словно в джунглях.

Они неслись по вымершим улицам сквозь неспокойную городскую ночь – белый «БМВ» и «Т-берд» Кроукера.

К городским запахам горячего бетона, дизельных выхлопов и стертых автомобильных шин стал примешиваться запах воды – машины приближались к реке Майами, и Кроукера охватило нетерпение.

За время преследования между Кроукером и водителем «БМВ» возникла своего рода невидимая связь – слишком долго машины двигались, словно связанные канатом, ни разу не потеряв друг друга из виду.

Теперь же Кроукеру предстояло круто изменить ситуацию.

Впереди уже маячил огромный массив стальных опор, частично залитых бетоном. В кромешной темноте казалось, будто из ямы с гудроном вставал громадный скелет какого-то ящероподобного существа.

Это был новый, еще не законченный мост, и Кроукер направлялся именно к нему.

Строительство моста началось чуть более года назад, его бетонное основание еще не было закончено. Над водой поднимались голые металлические фермы.

Подъездная дорога была перегорожена деревянными щитами, яркие фонари освещали надпись: «Внимание! Опасность! Проезд закрыт!».

«То, что нужно», – мрачно подумал Кроукер.

Он различил в темноте силуэты подъемных кранов, бульдозеры, кучи стальных труб, деревянные леса и подмостки, мешки с цементом. Вот тут-то он и вступит в бой с преследователями, если, конечно, не свалится на полной скорости в реку.

Кроукер погасил фары и вывернул руль влево, и машина послушно свернула в переулок, который еще днем был битком забит транспортом всех мастей. Не обращая внимания на пронзительный визг покрышек, он до отказа нажал на педаль газа, стремясь на полной скорости проскочить через заграждения на недостроенный мост.

Кроукеру удалось-таки усыпить бдительность водителя «БМВ» и теперь, лишившись привычного ориентира – света фар, он растерялся.

Въехав на недостроенный мост, Кроукер стал действовать с осторожностью и сосредоточенностью акробата, идущего по натянутому канату. Под колесами машины были железные рельсы. Стоит съехать с них, и машина рухнет вниз.

Он снял ногу с педали акселератора, и машина, словно локомотив, заскользила по рельсам. Потом он нажал на тормоз. Сигнальные желтые огни освещали огороженную щитами строительную площадку. Кроукер вышел из машины и, найдя узкую щель, пробрался за ограждение.

Там пахло машинным маслом, мокрым бетоном и креозотом. Вокруг лежали груды металлических труб, штабеля досок, листы фанеры. Сквозь перекрытия недостроенного моста мерцала кое-где поверхность реки.

До его слуха донесся шум мотора – с запада к мосту приближалась какая-то машина. Но сейчас ему было не до того. Он не замечал ни отдаленного шума города, не замирающего даже ночью, ни плеска волн о борта катеров, стоявших на якоре в бухте неподалеку. Сейчас он был один в ночи, так одинок, словно находился в море за много миль от берега.

За его спиной раздался низкий рев мотора. Обернувшись, Кроукер увидел в воздухе белый «БМВ». Водитель использовал в качестве трамплина деревянный помост. Кроукер, не теряя времени, биомеханической рукой схватил кусок металлической трубы, и когда «БМВ» пролетел над ним, засунул конец трубы между передней осью и днищем автомобиля. Приземлившись, машина пошла юзом, во все стороны полетели искры. Труба тащилась за машиной и, словно римская свеча, рассыпала вокруг снопы ярких искр.

Кроукер отбежал в тень.

В темноте хлопнула дверца машины. Кроукер прислушался, не откроется ли вторая, но было тихо. Значит, его преследователь был один.

Кроукер стал методично обходить строительную площадку, метр за метром, квадрат за квадратом. Вокруг было почти совсем темно, если не считать слабого света далеких фар «БМВ» и мигавших сигнальных огней внизу у основания моста.

Кроукер дошел уже почти до середины моста, где фермы выгибались дугой, словно бивни мастодонта, когда ему показалось, что у него за спиной кто-то прячется. Отступив в тень, он вгляделся туда, откуда пришел, но не смог ничего разглядеть. Мерцающий свет сигнальных огней обманывал зрение, создавая движение там, где ничего не было. Внезапно ему показалось, что в одном месте тень словно сгустилась, и он замер на месте, вглядываясь в кромешную темень. Был ли это силуэт человека, или нет, Кроукер так и не понял, но почему-то занервничал.

Спустя секунду силуэт исчез. Что это было – обман зрения или там действительно только что стоял человек? Поколебавшись, он осторожно двинулся к тому месту, где, как ему показалось, кто-то был. Теперь он находился у самого края скелета моста. Взявшись за стальные поручни, Кроукер посмотрел вниз на тускло мерцавшую речную воду.

В этот момент он почувствовал позади неуловимое движение, хотя ухо не улавливало ни звука.

Подняв голову, он обернулся и тут же получил страшный удар рукояткой пистолета в висок.

Кроукер сполз вниз, пытаясь ухватиться за стальные поручни. Резкий запах ржавчины и машинного масла ударил ему в нос. Подкованный башмак ткнул его в ребра, и Кроукер взвыл от боли. Башмак бил его снова и снова, вынуждая Кроукера в поисках спасения отползать все дальше к краю моста, хватаясь за спасительные поручни. Его мучитель неотступно следовал за ним, нанося все новые ужасные удары кованым башмаком. Кроме этого башмака Кроукер не мог больше ничего разглядеть. Темнота и боль не позволяли ему как следует рассмотреть хозяина кованого башмака.

Наконец сильный удар скинул Кроукера с края моста. В его легкие ворвался влажный речной воздух, и Кроукер повис, цепляясь руками за поручни, над темной, казавшейся неподвижной водой. Каждый раз, когда он пытался зацепиться ногой за край моста, башмак больно ударял по бедру или коленной чашечке.

Только сейчас Кроукеру стало по-настоящему страшно. Его преследователь не оставил ему ни шанса на спасение. У него было теперь лишь две возможности, обе одинаково плохие: продолжать цепляться за поручни и терпеть жестокие удары до тех пор, пока хватит сил, а потом свалиться вниз или же прямо сейчас отпустить поручни. Возможно, ему удастся избежать удара о стальные балки и благополучно упасть в воду. Однако скорее всего он сломает себе шею, или спину, или ноги, прежде чем достигнет поверхности воды.

И тогда Кроукер сделал единственное, что могло спасти его. Подождав, пока преследователь снова замахнется башмаком для нанесения очередного удара, он резким движением выбросил вперед свою биомеханическую руку. Стальными пальцами ему удалось ухватиться за башмак и изо всех сил оттолкнуть его в сторону.