Лариса Яковлевна Шевченко
Дневник замужней женщины
Митя поворачивает ручку газа так резко, что задевает локтем чайник, и он слетает с плиты на пол. Маты заполняют нашу маленькую кухню. Я сдержанно говорю мужу, что эта мелочь не стоит наших нервов.
Раньше я кинулась бы мыть пол. Я всегда убирала за ним, когда варенье или борщ взлетали от его психа чуть ли не до потолка, а он выводов не делал из своего поведения. Но любому терпению есть предел. Я поняла, что пока буду ему няней, он так и не научится сдерживать свои эмоции. (Давно надо было!) Из кухни в мой адрес долго несутся проклятья.
Я молчу. Как я устала терпеть неконтролируемую агрессию и скандальные выходки мужа, в которых он словно теряет границы реальности! И свое раздражение по их поводу мне надоело. Сам провоцирует безрассудные необузданные ситуации, сам звереет. И несет его куда-то… И никогда не кается. Врач объяснял, что ревность и насилие в любых формах – признак неуверенности в себе. Но муж никогда не признавал выводов специалиста.
К месту вспомнилось чье-то стихотворение в толстом журнале. В нем весело рассказывалось о том, как капризный муж все больше и больше предъявлял требований к жене, а когда она оставила его, вынужден был довольствоваться столовой и прачечной. Рассказать о нем Мите? Не стоит под горячую руку.
В памяти всплыла шутка Инны: «Я работаю на опережение. Когда в меня целятся, я сначала стреляю, а потом думаю, «кто это и за что?» Я тоже человек независимых суждений, но не способна перед мужем их отстаивать. А жизнь не Невский проспект, а все больше ямы да канавы, особенно, когда не к кому обратиться за помощью.
Я мечтала прожить с мужем так, чтобы мы слова грубого друг другу за всю жизнь не сказали. Собственно я так и жила, пока не узнала… Теперь вот срываться стала. Лежу и думаю: «Может быть, есть упражнения для души, чтобы в любой обстановке ее в красоте содержать, как и тело? Вряд ли. Беды и болезни ни лицо, ни душу не красят. Но как хочется легкости и светлых ощущений от жизни!»
Как-то спросила мужа: «Стоила ли хоть одна твоя «великая» любовь на стороне благосостояния семьи, моего здоровья и моральной трагедии наших детей?» Не стал метать громы и молнии. Может, сам впервые над этим задумался и попытался оценить? Искренне сомневаюсь в правильности моего предположения… и тем более его выводов. А может, с возрастом память о яркой страсти выцветает, и прошлые мечты уже кажутся ему примитивными? Вот и промолчал.
Утром заглянула в холодильник, а там все стенки красные от клубничного сока. Говорю мужу устало: «Я же много раз просила тебя класть размораживаемый продукт в кастрюлю. Я только вчера вымыла холодильник. Бог с ней, с клубникой, но ты и сырое мясо, и рыбу норовишь положить размораживать на верхнюю полку. Будь, пожалуйста, внимательнее».
И что я услышала в ответ на мои вздохи?
– Вечно тебе все не так. Упрекаешь меня. Я как вол пашу на кухне!
В чем дело? Митя, оказывается, сегодня впервые за пятьдесят лет нашей совместной жизни за собой стол вымыл после обеда, потому что так и не научился есть аккуратно. «Ему, наверное, раньше казалось, что пыль и мусор у нас в квартире никогда не образовывались, и у меня не было необходимости убирать, итак всегда чисто было. А теперь, видите ли, на кухне надо пол каждый день хотя бы подметать. А стол вообще после каждого приема пищи приходится мыть», – насмешливо подумала я, но дразнить мужа не стала. Не считаю шутливую формулировку о том, что семейная жизнь – игра саперов с минерами – правильной. Я за мирное сосуществование и взаимопомощь. Но все же сказала:
– Ты теперь на пенсии, глобальных производственных вопросов решать не приходится, переключай свое внимание на мелочи, из которых теперь состоит наша жизнь. Я понимаю, трудно разгребать проблемы на уровне самих проблем, находясь внутри, но надо. Мне уже трудно делать привычную работу, я нуждаюсь в твоей помощи. Давай вместе справляться? Вон та трехлитровая банка освободилась неделю назад. Ты ее по нескольку раз на дню переставляешь и злишься, потому что она тебе мешает. Но ведь куда проще сразу отнести ее на балкон и поставить на стеллаж, где ей и место. Смешно? А почему мясорубку ставишь на полку, а запчасти к ней бросаешь где попало? Мне потом их приходится полдня искать по всей квартире. То же самое касается «мужского» инструмента. Ты теперь должен жить так, будто все эти мелочи имеют важный смысл. Как ты думаешь, почему я напоминаю тебе об этих противных мелочах? Я не хочу, чтобы ссоры повторялись. Ведь как они образуются? Петелька за крючочек… за другую петельку… одно за другое цепляется. И по кругу… И какой уж там мир…
Криков и упреков хватило надолго. Ничего, я вытерпела. Сердце, конечно, весь вечер ныло и кололо. А когда оно не болело, я уж и не припомню.
Не прошло и получаса, как Митя спрашивает:
– Где моя настольная лампа?
– Должна быть на твоем столе, в зале. Там ее место. Ты вчера принес ее с балкона?
– Может, я считаю, что там ее место.
– На балконе лампа редко требуется, а в зале ты ее постоянно используешь. А когда перенесешь выключатель с середины балкона на вход, она вообще там не будет нужна.
– Сейчас мне некогда заниматься выключателем.
– Я не тороплю.
– Упрекаешь за то, что который год его не переставляю? Поднимаешь старую тему, заводишь меня?
– Просто напоминаю.
– Придираешься? А я просто разрешаю себе не спешить!
Я молчу.
– Обиженную из себя строишь?
– Извини, я устала.
– Прикрываешься болезнью, разговаривать со мной не хочешь?
– О лампе? Тема исчерпана. Давай поговорим еще о чем-нибудь.
– Рот затыкаешь!
И пошло-поехало… как старая заезженная пластинка. Слова и ситуации разные, а сценарий все тот же.
– Зевс-громовержец, прекрати метать громы-молнии! Пустое это дело, – устало прошу я, отправляясь в спальню.
Митя купил арбуз. Не повезло, он вялым оказался. Естественно, это разозлило его. Конечно же, он выплеснул раздражение на меня. Некоторое время спустя я спросила: «Арбуз ты не выращивал, и определить вялый он или сочный, не разрезав, ты не мог. В чем же я могла тебя упрекнуть или обвинить? Зачем ты иголки как еж выставлял, будто бы пытаясь от меня защититься? Я же ни слова не сказала тебе по поводу арбуза. С чего ты разошелся? Тебе, чтобы расшуметься и повода уже не нужно? Опять у тебя мнительность победила логику?
Даже когда ты на самом деле бываешь виноват, разве я сразу кидаюсь на тебя с обвинениями? Я сначала пытаюсь понять причину твоего поведения, найти ей оправдание и только потом, если не получается, спокойно указываю на ошибку. И то лишь для того, чтобы ты ее не повторял. Каждый человек ошибается. Главное, не делать это назло, как бы в отместку за что-то. Иногда во имя мира в семье стоит пригасить свое «я», немного усмирить свой характер. Сильная личность может позволить себе эту борьбу с собой. Наш современник, путешественник Конюхов говорил о своей семье: «Главное, никого не обидеть».
Что Митя ответил? «Кончай с политесами! Не проецируй чужой опыт на меня». Он по-прежнему общается со мной через губу. Я трагически настроенный человек? Неправда! В студенческие годы я была радостная, улыбчивая. Душа во мне пела! Но Митя загасил во мне солнце. И теперь мне не до юмора. И глупых шуток я не люблю.
Почему-то однокурсницу Светланку вспомнила. Сколько в ней было искренне-детского, прекрасного! Смешливая, неповторимо обаятельная, трогательная и такая милая! На первом курсе мы обе были тощие, длинные, нескладные, смешные и смешливые. Свидеться бы.
Я не феминистка. Я прекрасно понимаю, что равенство и равноправие – разные понятия. Мужчины возмущаются, потому что лишаются привилегий, но обязаны оставаться кормильцами. Работающие женщины вопят: «А кто будет оплачивать наш домашний труд? В Америке он приравнивается к работе мужа в любой сфере деятельности. Там при разводе все вместе нажитое делится пополам, даже если жена домохозяйка. А наши мужики слишком хитрые. Они задаром припахивают нас. С тех пор, как мы пошли работать, нагрузка на нас увеличилась в два-три раза, а мужья не хотят помогать. Получается, что вопрос упирается в их непорядочность? Пора менять законы. Мужчины несколько тысяч лет сидели на троне власти над женщинами. Еще сто лет назад для них женщины как индивида не существовало. Все понятия и вся структура общества создавалась мужчинами для мужчин. А теперь мы хотим ощущать себя полноценными партнерами. Но мужчины не хотят равенства. Они боятся, что женщины станут «ровнее их».
В этой ситуации важно стараться намеренно не оскорблять друг друга и попусту не играть словами, ради получения адреналина, что свойственно нашим «дорогим» мужчинам. Мы мечтаем о любящих, доброжелательных мужьях, но с железным внутренним стержнем порядочности. Не слишком ли многого хотим?
Мы надеемся засыпать со своим счастьем и с ним же просыпаться. Мы мечтаем иметь дом, как надежный тыл, в котором наша энергетика легко восстанавливаться, где нас любят, уважают и ценят.
16
Бессонница. Мысли зацепились за одну тему и ходят по кругу, и ходят…
Культура – это, наверное, единственное, что может объединять людей разных стран в нашем сумасшедшем мире. Благодаря нашему воображению мы можем воспринимать объекты культуры, делиться впечатлениями. Это связывает нас невидимыми нитями доброжелательного притяжения. И в этом тоже проявляется встроенность государств в общемировые процессы. Культура служит ободряющим моментом и во взаимодействии между отдельными людьми. Я воспринимаю ее как нечто одушевленное, перетекающее, заполняющее души. Остальное только разъединяет.
Что я вижу в «Новостях»! Обыкновенный натуральный банан, прилепленный скотчем к стене выставочного зала – оригинальный артефакт! – продан за сто пятьдесят тысяч! Абсурд. Офигеть можно! О чем это событие говорит?
А Экология? Там тоже деньги, борьба за власть, за жизненное пространство. А женское движение? Его надо развивать, находить лидеров. Или женщины теперь тоже заражены теми же вирусами, что и мужчины? Культура возвеличивает и увековечивает. Она то, чем мы все дышим. Хотелось бы верить, что она может спасти мир. Много ли у нас людей, ценящих искусство? Что они могут?.. Просить чиновников от культуры взяться за ум?.. Но им лучше ничего не делать, чем сделать что-то вдруг неугодное своему начальству.
Каждый человек есть часть общего. Ощущать свою сопричастность, значит, не обеднять себя. «Человек не остров, он континент». Он не кирпичи носит, а строит храм науки! Вот как надо себя позиционировать, чтобы нацеливаться на творчество, чтобы чувствовать себя счастливым. Хотя… кому-то удобнее выстраивать себе защиту. Но «человечество будет живо, пока жива культура». Наталья Басинская так сказала. Она незаурядный историк, доктор наук, интересный популяризатор. Поверю ей, потому что согласна.
Цензура должна быть государственная или общественная? Только не партийная.
Читала в интернете злую критику в адрес знакомого профессора-филолога. Нельзя всякому дураку позволять нести ахинею в открытом доступе. Зависть – болезнь ума… Как же нас затягивает болото интернета! Может, он – спасение от одиночества? По мне так он нужное, но опасное лекарство, с какой стороны не посмотри.
*
Читая Платонова в школе, я подспудно, в глубине души чувствовала его особенность, но не считала хорошим писателем. Меня «убивал» его язык. Но он как заноза в голове засел и требовал опознания и признания.
Недавно услышала о творчестве Платонова оглушительную фразу, но не успела запомнить ее полностью. Смысл ее такой: «Это язык, на котором кричала планета, рожая страну Советов… Он предполагает обморочное состояние». Какая чудная метафора! Инна сказала бы, «обалденная».
Платоновский катастрофизм рифмуется с сегодняшним днем? Нет. Тогда все было намного страшнее. Платонов живет в нашем языке и культуре? Безусловно. Он писатель своей эпохи – революция, гражданская война, индустриализация, коллективизация, вторая мировая. В другое время он не мог появиться. Оттого и фразы его намеренно искривленные. Он ими прекрасно «раскрашивает» тексты. До него так никто не писал.
Жизнь подсовывает нам не смыслы, а суррогаты и в них нам самим приходится разбираться. И в Платонове мне интересно «побывать».
Как и многие творческие люди того яркого, но жестокого времени Платонов хотел обособиться или избавиться от плена прошлой культуры? Она заслоняла ему небо? Критики утверждают, что он создавал свой необычный язык, «чтобы разорвать пленку той страшной жизни и проникнуть в ее суть, в ее причины». Как Платонов соединял то, что принадлежало разным эпохам и разным эстетикам? Не соединял. Отбрасывал с его точки зрения лишнее.
…Трудно проникать вглубь чужого текста, но Платонова нельзя изучить, скользя по поверхности.
Закончив читать «Котлован» и «Чевенгур», хочется «закрыть мироздание». Острые, но тяжелые и жутко мрачные вещи. Это развенчание и приговор советской власти, ее перегибам и перекосам.
У Платонова косноязычие или языковая избыточность яростной щедрости измученной души? Мне кажется, что он так писал, потому что слишком любил родину и сочувствовал народу. Это была болезненная, мучительная любовь, которая разрывала его большое доброе и слишком чувствительное сердце. Эту боль он не мог выразить обычными словами, поэтому искал свой оригинальный язык, соответствующий страшным событиям, новые выразительные возможности. Никто в тридцатых годах не писал так пронзительно. Платонов тогда резко выделялся из общего ряда. Да и теперь тоже. Отдавая должное парадоксальности и дисгармонии языка автора… Собственно, это другая гармония, из «сто четвертого измерения».
Наверное, Платонов, как и я, считал, что ярые носители какой-то идеи перестают быть людьми. В них пропадает все человеческое. А в результате из жизни народа уходит радость. В его душе остаются тревога, страх и тоска. И они заполняют всю вселенную. Как я его понимаю!
Писатель, чтобы быть достоверным, проходит вместе со своим героем весть его путь и собирает всю его боль. Иногда яркий, многообещающий автор бывает раздавлен собственным талантом сопереживания. А желание обогатить себя новыми впечатлениями уводит от намеченного пути и становится его проклятием. Всякое случается…
В платоновской иронии и сарказме чувствуется что-то от Гоголя и Салтыкова-Щедрина. Но они у него более жесткие. Он пытался злое выставить смешным? Это же ужас, ад! Разве можно смеяться, поджариваясь на раскаленной сковороде или будучи по губы погруженным в дерьмо?
Платонов – явление. Язык его своеобразный, тяжело воспринимаемый и труднообъяснимый. Я не хотела бы, чтобы литераторы шли по его следам, ведь обновление языка есть обновление и изменение самого человека. И не дай Бог повторения того «незабываемого» времени.
…Творческий человек лечит себе изболевшуюся душу своими произведениями и тем противостоит ее моральному истощению в борьбе со злом. Женщины в них плачут, мужчины иронизируют.
*
Есть артисты, играющие умных героев, а есть те, которые на самом деле умные.
Должно быть в ребенке заложено что-то такое, чтобы он воспринимал искусство или оно воспитывается? А может, оно в нем пробуждается? Не у всех? У гениев существует генетическое стремление познать, жажда, которая влечет, требует… У сына рано проявился талант сочинителя. Он погас или проявится в более позднем возрасте? А жажда к научным знаниям? Рельсы перестройки увели его в другом направлении?
Для развития личности важна встреча с великими произведениями и талантливыми людьми. Помню свое первое знакомство с классической музыкой на уроке пения. Она потрясла до глубины души. Потом были «Санта Лючия» и «Аве Мария» по радио. Они заполнили мою душу красотой и любовью к Миру. И многое другое, прекрасное, что встречалось на моем пути я жадно поглощала, пропитывалась им… И будучи взрослой, в минуты, когда впадала в ступор от нескончаемых бед, я окуналась в музыку, чтобы максимально высвободиться от тяжкого груза обид, снять стресс, расслабиться, держась за глубинную суть прекрасных произведений, за их очарование.
Засну ли я сегодня без таблетки?
*
Митя ругает дочь за то, что она взрывная и неприветливая, мол, не любит нас. Я ответила мужу спокойно: «У нее с раннего детства обостренное чувство справедливости. И теперь ее бесит, когда вроде бы умный человек говорит глупости, и, подменяя понятия, старается вывести ее из равновесия, вместо того, чтобы попытаться сгладить, разъяснить или разрядить ситуацию. Иногда очевидные и непреложные для родителей истины могут казаться детям непонятными и даже неприемлемыми. В семье все должны искать пути к пониманию друг друга. Люди залезли в свой генный аппарат, а простому человеческому общению так и не научились».
И вдруг завелась: «А когда она была маленькая, ты любил ее? Ты был с нею ласков, нежен, заботлив? Ты хоть раз, посадив дочь себе на колени, побеседовал с ней по душам? И я, задерганная твоей мамашей, твоими фокусами и домашними делами не имела для этого ни времени, ни сил. Мне с тобой было намного труднее, чем если бы я одна растила детей. Вместо одного «рюкзака» проблем, я тащила три. И первые два из них – самые тяжелые, потому что абсолютно бесполезные, да еще и неблагодарные».
– Даже самым умным и серьезным людям иногда хочется отвлечься и развлечься, – насмешливо отреагировал муж на мою излишне пылкую речь.
– Вот ты и «развлекаешься», атакуя свою семью насмешками и ироничными шпильками, – уже остыв и взяв себя в руки, спокойно ответила я.
– Заскорузла ты в примитивных понятиях.
– Зато ты интересен, широк и ненавязчив в своих «изысканных» ссорах. «У попа была собака…»
– Зато сын – наш удачный совместный проект! Он умный и сдержанный! – заявил муж.
– Так он в меня. Как ты его ни портил, тебе не удалось сделать из него ни эгоиста, ни гулену, ни дикого ревнивца. Моя порода оказалась стойкой. Хотя и твое в его характере иногда проявляется. И я тогда пугаюсь и переживаю.
– Изучала мое «родословное древо»? Конечно, у меня в роду одни подонки! Тяжелая наследственность. Приходится ее оправдывать, – насмешливо отреагировал Митя.
*
По телевизору показывают балетный конкурс. Выступают японцы. Он и она взлетели как две фантастические птицы и на миг застыли в воздухе, устремленные друг к другу в совершенно одинаковых позах: ноги разведены параллельно полу, руки-крылья – в размахе. Я потрясена. Мне показалось, что они и в самом деле всё еще летят… В это трудно поверить, но это было абсолютно реальное… и нечто сверхъестественное.
Почему-то вспомнился однокурсник Антон. Обычно на праздниках он не расставался с гитарой, а тут танцевать вышел. Плясал не обучено, дико, темпераментно, страстно, стихийно подчиняясь интуитивным призывным желаниям тела и заложенным в мышцах вековым народным традициям. То вприсядку, то с невообразимыми коленцами… Стремительный, молниеносный как комета! Высокий рост и крепкое телосложение не мешали ему быть легким и элегантным. От него веяло неподражаемо-красивой радостной размашистой силой, свободной широкой решительной волей! Хорош был, самобытен! Никто не годился ему в пару. Все расступились перед Антоном, все любовались им. А руки! Это отдельные волшебные части его тела. Я тогда подумала: «В нем такие страсти бушуют… от демона до ангела… Он так крупно существует! Человек такой силы, мощи и темперамента становится частью жизни многих людей. И в моей судьбе он был позитивной эпохой. Настоящий, без подмеса, истинный интеллигент! При одном только воспоминании об Антоне внутри меня рождается улыбка. Он фантастически, феерически положительный. С аппетитом живет. Можно подумать, что баловень судьбы. Но нет… не во всем».
Потом мы пели песни, исполняемые по радио Хилем, Сенчиной, Магомаевым. Инна не могла не пошутить. Сказала, что все они на музыку членов Союза композиторов и на слова членов Союза писателей. А Антон сказал, что советская эстрада многолика и прекрасна в самых высоких своих проявлениях, она благородная и утонченная. Но главное в ней то, что она исповедует радость жизни, потому что люди ее создающие знают ей цену. Он имел в виду пережитую ими войну. Их произведения оставляют прекрасное послевкусие. И певцы не носят масок, живут с открытой душой, потому-то так нами любимы. А в девяностые отовсюду музыка-яд неслась и растекалась… Но мы уже начинаем помаленьку перестраиваться.
…Антон исключительно весь наш курс привечал, никого не обходил своим вниманием, никогда не заносился. За что и любим.
Я от джаза недавно в состояние экстаза пришла. Ведущий хорошо сказал: «Джаз – это такое состояние души, когда в нас соседствует бесстрашие, любовь и душевный подъем».
Вторую ночь меня тянет философствовать на «культурные» темы. Но это лучше, чем скулить.
Кому что: кого театр влечет, кому «стрелялок» хватает, а некоторым достаточно посплетничать. Такой вот расклад.
Вспомнился разговор подруг на одной из очередных посиделок на лесной базе отдыха. Все уже лежали по койкам и настраивались на сон.
– …По всем программам днем и ночью нескончаемые убийства, расследования. Нам упорно твердят, что кровавые фильмы не оказывают влияние на психику детей, на их поведение. Но мы-то с вами знаем, как управлять молодежью, которой можно что угодно внушить. Если школьник все время будет видеть перед глазами негатив, к чему это может привести, куда нас завести? В черную дыру страха провалимся. Вспомните маргинальные семьи. Кого они растят? Некоторые ребята из неплохих семей тоже могут захотеть быть крутыми, пожелают насладиться властью над более слабыми, и все пойдет вразнос? Будет насилие хуже, чем у фрицев. Нам мало девяностых, не насытились подлостью и угрюмой аурой тех лет? По телевизору недавно говорили об участившихся случаях жестокого отношения к детям в семьях. Сами приучали к жестокости, а теперь проснулись и возмущаются, будто пришли из другой жизни, из другого царства-государства. Все такие чистенькие, праведные. Крайних ищут, – возмутилась Аня. – Как-то не спалось. Стала листать каналы. Ни одного нормального! Всюду насилие. Под танк бы их все…
– Не режиссеры, а продюсеры теперь командуют в кино, точнее их деньги. Они создают «продукт». А откуда у них деньги еще выяснить надо. При СССР мы создавала породу самоотверженных людей, счастливых тем, что помогали друг другу. Это было социалистическое порождение. Жизнь нами прожита не самая легкая, скучать было некогда, каждая минута была занята чем-то интересным и полезным. Грех не вспомнить людей, которые нас учили, помогали вставать на ноги, указывали дорогу. И мы знали, что «за добро расплатимся добром, за любовь расплатимся любовью». А теперь – надо смотреть правде в глаза – со многим хорошим в ушедшей эпохе нашим детям придется распрощаться. Вняла моим доводам?
– Сокрушила, разбила наголову, звучит вполне правдоподобно – усмехнулась Инна. – Вот так, глядишь, и выясним истину, которую философы веками искали.
– Твой сарказм здесь неуместен.
– Почему же? Я тоже не в восторге от того что твориться вокруг, но принимая во внимание…
– Начнешь критиковать прошлое, обзывать «тошниловкой»? Преподнесешь новые невероятно хамовитые «перлы»? Мы отменили частную собственность, потому что она человека делает придатком денег и не дает полной свободы.
– Напомню, отменив частную собственность, мы решили многие проблемы, но и много чего породили и нагородили… Мы все время с чем-то боролись. То с зажиточными крестьянами, то с длинными волосами и с узкими брюками, то с западной музыкой. Глупо было чиновникам бороться с музыкой. Она же от политики отвлекала. Видимость работы создавали? За несогласие с линией партии талантливых ученых выгоняли из вузов. Всюду были скользкие серые люди в штатском. И Хрущев умел сажать не только кукурузу. И это при том, что вроде бы не должен был… Хорошо начал, да плохо закончил.
– А я с удовольствием пересматриваю добросердечные фильмы шестидесятых. В них столько, нежности, радости, в них атмосфера всеобщей любви, – подняла на подруг чуть увлажнившиеся глаза Лиля.
– Иногда люди счастливы просто от того, что на улице хорошая погода. После современных динамичных фильмов, старые ленты мне кажутся тягуче-замедленными. Я перескакиваю на другой канал, минут десять его посмотрю, а когда возвращаюсь к прежнему фильму, там еще ничего нового не произошло. Это раздражает. Мы уже привыкли к современному темпу жизни.
– К жизни, в которой беспощадное бездушное безразличие, в которой даже в глазах молодых людей, потерянных в череде подчас бесплодных дел и забот, поздняя осень или неукротимо-обреченный страх ночи, – по-своему продолжила Иннину мысль Аня.
– Нестабильность во всех сферах жизни. А поиски работы… – вздохнула Лиля.
– Да, ритм жизни другой. Даже в хороших семьях дети не успевают полюбить природу. Мы спешим научить их чему-то: малышей водим на английский, балет, гимнастику, музыку. Дети не видят вокруг себя ничего и никого, кроме педагогов. А разве раскрылся бы талант Леонардо да Винчи, если бы он все свое детство не вдыхал воздух свободы, не вбирал в себя красоту родного края, бродя в одиночестве по лугам и полям, присматриваясь, изумляясь, изучая? – спросила Аня.
Валя сказала:
– Познавая мир, он совершенствовал душу. Не могу не вспомнить слова Леры о том, как в детстве, совсем маленькой она ездила на юг к морю, где впервые узнала красоту необозримого водного простора. А с бабушкой она смотрела на ночное небо.
– Мне хотелось бы, чтобы современные дети тоже это могли понять, проникнуться, чтобы не обедняли они свою душу отсутствием любви к природе, чтобы умели ценить красоту, радоваться ей. Интеграл ребята умеют взять, а вот заката и рассвета в деревне никогда не видели и звездного неба тоже. Подчас пусты их души. Разве поход за грибами заменишь книжным знанием? «На рассвете природа чистая плоская… Сияет роса. Теплый влажный слегка пропитанный солнцем воздух сверлят комары, но я их не замечаю… Я не могу надышаться ароматами леса! Я безумно счастлива! А на закате природа объемная, наполненная…» Но наши внуки этого не почувствуют, если не приобщим.
Надо сначала познать прелесть природы вживую, а потом уже вспоминать о ней, листая страницы книг или вытаскивая впечатления из закоулков своей памяти. Как иначе дети смогут понять, что природа – удивительный, но хрупкий мир невинности и совершенства, и что мы должны сохранять с ней зыбкое равновесие. Она – Мать всего сущего, она и есть то место, где пробуждается Человек. Она – наш храм, наш дом. Надо учить детей везде и во всем замечать красоту, сохранять баланс между честолюбивыми устремлениями и Природой. Цивилизации хотят победить время, но это никому не удается. Песок засыпает руины их творений. Но эти памятники человечеству хранят энергию людей их возводивших… Важно беречь нашу родную планету ради потомков.
А для пожилых людей прогулка по солнечному лесу – прекрасный универсальный антидепрессант.
Потакая тщеславию родителей, носятся ребятишки, как каторжные, со скрипки на рисование, с танцев на вязание. Им вздохнуть свободно некогда. А есть ли у них к этому таланты? Может, им лучше книжку хорошую прочитать или на речку с друзьями сбегать, с отцами что-то помастерить?
Аня замолчала. Потом резко заговорила совсем о другом:
– Мы нефть качаем, а надо интеллект добывать и развивать – основное богатство любой страны… Стоит подмечать блеск в глазах отдельных детей уже с класса четвертого-пятого, а с девятого уже целенаправленно вести эти золотники, к науке по тропе их увлечений. Меня в детстве тянуло и к биологическим исследованиям, и к физическим. Мой выбор зависел от умения учителя влюбить в свой предмет.
Ведь если разобраться, кто после родителей для ребенка самые главные люди, от которых зависит вся его дальнейшая жизнь? Это учителя и медицинские работники. А какое к ним отношение?..
– Бог создал красоту, чтобы мы Его поняли, – сказала Лиля.
– Не Его, а себя, – возразила Инна.
– Живя отдельно от стариков, наши внуки не могут по-настоящему их узнать и полюбить. Не имея братьев и сестер, они не учатся сопереживать, жалеть, помогать. Вот и суммируй. Новое поколение менее эмоционально развито, души в них меньше. Их не научили чувствовать, не пробудили любовь ко всему, что есть вокруг них: к миру, природе, людям – вот что меня волнует и беспокоит. Как нам научиться говорить с ними на одном языке? Они же должны ощущать себя внутри своего народа, внутри родной страны. Поэт Сергей Михалков говорил: «Сегодня дети, завтра – народ», – продолжила серьезную тему Аня. (Хороший педагог всюду остается педагогом!)
– Новое поколение слишком разношерстное и не слоистое, – заметила Инна. – Если наша молодежь не такая, какой мы ее хотели бы видеть, значит, мы делали что-то не так.
– Нас физическое здоровье, может, иногда и подводило, но моральное – никогда. А моральное, я считаю более важным. Помните, в армии выживал тот, кто был духом сильнее, – уверенно заявила Аня.
– Дети всегда подражают героям фильмов. С кого они теперь берут пример? С покемонов? С бандитов? – Это Лиля сказала.
– Не сочти за труд прекратить эту тему, – тихо, но раздраженно попросила Нина.
– Еще чего! – возмутилась Инна и поменяла направление разговора:
– Говорят, природа на детях гениев отдыхает.
– Рожали бы по десятку детишек, глядишь меж ними и отыскался бы гений, достойный родителей. Менделеев был в семье семнадцатым ребенком, а у Баха родилось восемнадцать детей от одной жены и трое от другой, – рассмеялась Лиля.
– Не с нашими мужьями, – добавила она уже грустно.
«Говорят, говорят и ведь ничего нового… Будто одну и ту же колыбельную напевают», – подумала Нина. Это Аня прочитала на ее лице и решила пощадить сокурсницу.
Я задумалась о чем-то, и до меня стали долетать только отрывки разговоров подруг.
– …Каллас? По экспрессии, по драматизму вокала никто не может к ней приблизиться. Я сужу с позиции музыканта. – Это точно было замечание Александры.
– …А «Ширли-мырли» Меньшова. Это же шедевр! – А кто сказал, не помню.
– …«Театр – барометр здоровья нации», – утверждал Гарсия Лорка.
– И он среди великих отметился?
– Имеет право.
– …Искусство должно оперировать чувствами, но не инстинктами. В противном случае это уже не искусство.
– …Ходила на выставку Никоса Сафронова. Поразила детальная проработка его картин, их тонкая прорисованность. У меня создалось стойкое впечатление, что он сначала фотографирует объект своего внимания, а потом тщательно и талантливо по клеточкам переносит изображение на холст, вписывая неожиданные оригинальные детали и дополнения. Так делал мой школьный учитель. Он еще и проектор использовал, чтобы лучше разглядеть каждый штришок каждый мазок на картине копируемого им гения. И портреты у Сафронова как фотографии отличного качества. Картины, безусловно, прекрасные… но что-то внутри меня свербит, царапает и возражает, – сообщила Инна.
