Лариса Владимировна Малмыгина
Три невесты для президента

Полная версия

ГЛАВА 4. УЖ ЗАМУЖ НЕВТЕРПЁЖ

Проспали мы почти до обеда, причём ни одна из нас не видела снов. Встали бодрые и счастливые. Я начисто забыла о Вадиме, а Ирина об оплакиваемой вчера семье. Чувство самосовершенства пьянило. За окном сияло радужное солнце, мы вгляделись в него и предположили, что светило в подземном царстве искусственное, а воздух подаётся какими-то небольшими приборами, вставленными в стены жилищ и глыбы скал, окружающих эти жилища.

За ночь лужайки под домом расцвели жёлтыми одуванчиками, и я поняла, времена года на Земле и в её недрах не совпадают: здесь, скорее всего, нет холодов. Сплошная теплынь и уют.

Завтракали на моей белоснежной кухне. Ирина, обсасывая ложку со сгущёнкой, молчала, Лариса с аппетитом набивала желудок омлетом с ветчиной, а я наблюдала за ними и думала о предстоящем выходе в свет.

Его назначили на четыре часа, и я уже заранее волновалась.

После завтрака мы спустились на улицу и прошлись по главной аллее, всё больше изумляясь облику слабой половины человечества подземного мира. Женщины, как на подбор, были безобразны и кривоноги, у одних из ртов торчали острые клыки, у других огромные скулы чуть ли не закрывали заплывшие жиром свинячьи глазки, у третьих… впрочем, все тонкости их некрасивостей не перечислишь. Зато мужчины отличались благородной внешностью.

– Что за уродство! – подошла к нам одна из дам. – Посмотрите, как они страшны. – Это она обратилась к остальным, выгуливающим своих зевластых отпрысков в низких металлических колясках.

– Вырядились-то как! – хихикнули молодые мамаши или немолодые бабушки, кто их разберёт с таким физиономиями. – А мужчина на груди у дылды симпатишный. Жених, поди.

Ира смутилась и закрыла руками майку с изображением президента, я набрала побольше воздуху в лёгкие, чтобы дать разумную отповедь, а Ларка просто послала их на известные всем неблагопристойные слова. Этого я от неё не ожидала, но не осудила, так как «прелестницы» параллельного мира как по команде отстали и послушно вернулись к своим отпрыскам.

– Думаешь, я только с клиентами общаюсь? – искоса взглянула на меня Вознесенская. – Поставщики бывают наглее этих драных кур.

И тут забренчал смартфон. Звонил Ульберт, он приказал, чтобы через час мы были готовы к выходу в свет, то есть на конкурс красоты.

– Забыла сделать маску, – всполошилась Лариса. – В шкафчике в ванной видела какие-то баночки.

– А у меня нет нормальной одежды, – приуныла Ирина.

– Майка с Путиным – самое то, – съехидничала подруга. – Уверяю, на конкурсе она будет в единственном экземпляре.

– Найдём что-нибудь, – пообещала я. – Не расстраивайся.

К назначенному времени мы были готовы. Я в белом, Ларка в розовом, Ирина с Владимиром Владимировичем на груди, но в моей старой юбке. Блузка из-за разницы в размере ей не подошла, а швейной машинки мы не обнаружили.

Ровно в полчетвёртого явился Ульберт, на нём красовался тёмный костюм с белой рубашкой и алой бабочкой на вороте.

– Готовы? – поинтересовался туземец и, вглядевшись в портрет Путина на Иркиной майке, вздрогнул. Мгновение, и его лицо покрылось багровой краской, затем краска побелела, абориген взял Волкову под руку.

– Следуйте за нами, – кинул он нам через плечо и торжественно повёл Ирку на выход. Так и шли мы на виду у здешних страшилок два квартала, зато трёхэтажный дворец с тремя башнями из чёрного гранита поразил наше изображение. Он был великолепен, точно также были великолепны постаменты на могилах олигархов.

«На могилах», – вздрогнула я и вспомнила об умершем Янковском, который вчера вёл на телевидении ток шоу. Или это был не он, а двойник?

Крутые ступени высокой и широкой лестницы были утыканы изображениями золотых звёзд, внутри которых виднелись чьи-то лица. Мы шагали по ним, и они, морщась от обиды и боли, стонали.

– Не буду я по людям ходить! – взъерепенилась Ларка.

– И я тоже, – поддакнула Ирка.

– Не обращайте внимания, – велел Ульберт.

– Кто они? – стараясь не наступить существам на глаза, прошептала я.

– Молчите, – приказал провожатый.

Наконец, подъём закончился, и огромная дверь раскрылась от одного взгляда аборигена. Её мозаичные створки поползли в разные стороны, обнаружив за собой длинный коридор, искрящийся бесчисленными серебряными песчинками. Он провёл нас вглубь дворца и окончился возле вторых дверей, милостиво пропустивших гостей в залу, полную народа. Вдали расположились два пустых золотых трона, один повыше, другой пониже.

Я огляделась – обычные мужчины стояли под руку с полуголыми подругами, на чьи наряды и уродливые лица без слёз взглянуть было невозможно. Но ухажёры смотрели и даже делали им комплименты.

– Пробираемся, – буркнул Ульберт и двинулся к тронам, внизу которых виднелась площадка со скамейками, на которых сидели претендентки на руки короля и принца. Они громко хохотали беззубыми и клыкастыми ртами.

– Бабы-Ёжки, – пробурчала Ирина.

– Ваши места, – кивнул на стоящие поодаль табуретки проводник. – Присаживайтесь и закрывайтесь газовыми вуалями. До поры-до времени вас не должны видеть.

А сам встал рядом со мной.

С замиранием сердца мы примостились на скользкую поверхность мраморных сидений и закрыли глаза.

И тут раздались первые аккорды незнакомого бравурного марша, зрители зааплодировали, послышались крики, то приветствовали монарха и его сына подчинённые.

И тогда мы сквозь мутные вуали уставились на троны. На них в коронах, обсыпанных бриллиантами, сидели два симпатичных мужика и они кого-то напоминали. Кого? За монархами высилась худая, некрасивая, но без признаков уродств, дама в белом атласном платье, расшитом жемчужными розами. Её словно вырезанные мясным ножом черты лица вселяли вселенский страх.

– Королева-мать Аглая Великолепная, – доложил мне на ухо Ульберт.

– Справа её сын Алилей Талантливый второй, слева, внук Виларус Прекрасный.

– И чем он талантливый? – прошептала я, думая о том, что меня тоже зовут Прекрасной.

Молодой человек с резкими чертами лица и копной шатенистых волос явно скучал.

– Пишет музыку, стихи, рассказы, повести, романы….

– Значит, книги? – оживилась Ирина. – Я тоже прозу пишу. Даже на одном ведущем сайте выкладываю. Хорошо читают, отклики восторженные пишут. А на другом стихи выставляю, которые в песни превращаются… Много моих песен по интернету бродит.

И вновь зазвучал бравурный марш, претендентки повскакали с мест, и я, не удержавшись, прыснула со смеху. Их аляпистые платья поражали дикостью, так как полностью открывали груди и животы, проткнутые затейливыми металлическими побрякушками типа болтающихся клоунов и мартышек. На грудях красовались красные татуировки, изображающие любовников из камасутры.

– Танцуем! – оглушительно рявкнул будто взявшийся из воздуха концертмейстер. – Кавалеры, на выход!

С полсотни мужчин предстали перед дамами и, поклонившись, предложили им руки, за которые вцепились представительницы слабого пола, а потом пары запрыгали, подражая козочкам на лугу.

Король сощурился, улыбнулся, подкрутил усы, и тут я его узнала, а потому чуть не грохнулась в обморок.

– Мне кажется, – услышала я сзади дрожащий голос Ларисы, – мне кажется, что это он!

– Кто… он? – не поняла Ирка.

– Иоооооо…, – начала я и отвернулась, чтобы вытереть глаза тыльной стороной ладони.

– Сядьте и замолчите, – зашипел Ульберт.

– Вот куда он спрятался от возмездия, – сжала кулаки Ларка. – Ну, уж замуж я за него ни под каким соусом не пойду. Лучше уж за того, лохматенького.

– Мы оба Прекрасные, а это уже знак, – рассмеялась я. – Отдадим за похожего на Сталина Ирку, видно, она по молодости не в ладу с историей.

ГЛАВА 5. ЗАМУЖ ЗА ТИРАНОВ

– Внимание, дамы и господа, – после того, как музыка смолкла, поднеся рупор ко рту, провозгласил концертмейстер. – Начался ежегодный конкурсный бал на звание королевы Алмазных Гор и принцессы Алмазных Гор.

– Они каждый год супруг меняют, а потом куда их девают? – занервничала Лариса.

Уродины отряхнулись и вытянули шеи к распорядителю торжества.

– Дышат, как собаки, – проворчала Ирина, и мне показалось, что Путин на её майке подмигнул.

– Сзади меня подиум, – продолжал вещать концертмейстер. – Все участницы заходят за ширмы, раздеваются до купальников и поднимаются на него, чтобы пройти во славу Короля и Принца!

– Этого мне ещё не хватало! – закатила глаза Ларка.

– Пусть ходят, тебе жалко, – стрельнула в неё глазами Волкова.

– Я про него, – всхлипнула Ларка. – И про его сына. Никогда не смогу стать его невесткой и супругой его отродью.

Я ещё внимательнее всмотрелась в монарха, знакомое выражение вновь промелькнуло в его глазах, и тут всё встало на свои места. Да, я не ошибалась пять минут назад и не ошиблась сейчас. Над царственными парчовыми одеждами, под золотой, обсыпанной бриллиантами короной виднелось хитроватое лицо самого…. самого….

В ужасе я проглотила слюну.

– Сталин – великое зло, – заелозила на табурете свекровь моей дочки. – Благодаря доносу завистника в тридцать седьмом году тройка расстреляла моего деда, а бабушка осталась с четырьмя детьми. Надо же, куда смылся тиран. Может, здесь и Гитлер поблизости находится?

– А не похож ли прекрасный принц на Гитлера? – вглядываясь в наследника, озадаченно пробормотала я.

– Роскошная шевелюра, безусое лицо, даже симпатичное, – протянула Лариса. – Мы привыкли видеть его усатым и агрессивным.

– Когда писала статью для блогеров, видела в интернете другие его фотографии, – отреагировала я. – Там он премиленький, даже картины писал. Предпочитал пейзажи. Если бы юношу вовремя приняли в академию художеств, не было бы войны. И если бы Иосиф остался учиться богословию, тоже не было бы…

– Это хорошо, что Иосиф не остался учиться богословию, – влезла в разговор Ирка, – иначе мы бы войну проиграли.

– Ясно – сталинистка, – фыркнула Ларка. – За Гитлера, если это он, не пойду тоже. Так что можно отправляться назад, в родные пенаты.

– Выходит, мы попали в загробный мир? – наконец, дошло до меня. – То-то я видела на ток-шоу Янковского, а тот концертмейстер похож на Александра Абдулова.

– Тогда почему их женщины так безобразны? – прошипела Иришка. – Умерло много красивейших актрис. Например…

– Тише вы! – неожиданно рявкнул на нас Ульберт.

И тут вновь грянула музыка. Я закрыла глаза, чтобы не видеть отвратительных тел конкурсанток, но тотчас их открыла, так как почувствовала, что кто-то меня ткнул в бок.

– Красотой необходимо наслаждаться! – проинформировал проводник.

И как это он разглядел моё лицо под густой вуалью?

Дамы тяжело дышали и поддерживали висящие грудки обеими руками. Они старались изобразить лебедей, но были похожи на каракатиц.

Король с лицом Сталина и принц с лицом молодого Гитлера перешёптывались и подмигивали друг другу. Женщина за их спинами тыкала пальцем в каждую участницу и что-то говорила, сверкая яростными глазами. Народ под подиумом хлопал в ладоши и кричал: браво!

– Уже десять лет они не создают семьи, – сказала одна из женщин, сидевших в первом ряду, а я подивилась тому, что в шуме услышала её речь. Или мысли? – С тех пор, как умерли Лозанна и Аванна. Сколько красавиц кругом, а им подавай уродиц!

«Ага, уродица, – поняла я, – это некто, похожая на обычных земных людей. Что дальше»?

– Алилей и Виларус глупы, как дети, – иноземки не могли им родить красавиц.

Я напряглась, боясь пропустить хоть слово.

– Они выпрыгнули с башни Таммус, – злорадно провозгласил другой, ещё более гнусный голос. – Говорят, умерли сразу.

– В этой башне много земных женщин, но по причине несовершенства они не понравились монархам.

Третья собеседница!

– И зачем он тогда их сюда таскает? – поинтересовалась первая женщина.

– Говорят, выгодно продаёт в Ядро, там очень жарко. Ихние фейхи создают целые гаремы – это слово заимствовано у землян. То есть женщины удовлетворяют фейхов по очереди.

– Как же они ещё не сгорели! – удивился мужской голос.

– Фонтаны, бассейны, души, ванны – всё к услугам многочисленных жён богачей.

– А если кто-то надоедает? – хихикнул мужчина.

– Сплавляют в места не столь обетованные, – я уже не различала голоса, я просто с жадностью впитывала информацию.

– Прекратите балаганить, вы отвлекаете наших гостей, – неожиданно возмутился Ульберт.

Музыка смолкла, уродицы слезли с подиума и поплелись к своим стульям.

– А теперь сюрприз! – неожиданно заорал Ульберт и сорвал с нас густые вуали.

– Сначала выпустите на язык тех, кто томится в башне! – выкрикнула Лариса и я поняла, что она слышала разговор незнакомок.

– Они недостойны монархов! – сузил глаза Ульберт.

– В нашем возрасте ходить по подмосткам – нонсенс! – бросилась я на помощь подруге.

– Хорошо, пойду я, – внезапно подскочила Ирина. – А вы вспоминайте меня, если что. На сайте на моей странице некролог напишите, пусть коллеги игру-драббл в пятьсот слов организуют по теме «Великое наследие Ирины Волковой».

И она громко высморкалась в кулак.

Ульберт галантно подал ей руку и парочка пошла туда, где только-что прохаживались претендентки на руки тиранов.

Мы снова накинули вуали и приготовились к представлению. Сталин и Гитлер вздрогнули и уставились на нашу землячку, а мне стало её ужасно жалко. К тому же, королева-мать поджала и без того тонкие губы, а это ни к чему хорошему привести не могло.

Ира в своей старенькой футболке с Путиным мужественно взобралась на подиум и медленно поплыла под музыку, раздававшуюся из оркестровой ямы, а я корила себя за плохое отношение к ней, ведь бедная девочка пожертвовала ради нас не только своей семьёй, но и писательской карьерой.

– Дура я, дура, – послышались причитания Ларисы.

Алилей прищурился, а Виларус приоткрыл рот, но неожиданно королева засияла улыбкой, обнажая ровные белые винеры с четырьмя клычками.

Наступила оглушающая тишина, ибо инструменты разом стихли, люди перестали говорить, а лишь любовались нашей героической подругой.

– Это Путин её благословил, – вякнула Лариса, но на неё со всех сторон зыркнули так, что она прикусила язычок.

Дойдя до конца подиума, Ирка развернулась и потопала навстречу своему счастью, то есть королевской ложе и королевскому величию. Она не дошла и метра, как мать семейства бросилась к Волковой с распростёртыми объятиями.

Шквал аплодисментов взорвал безмолвие, то подданные праздновали победу чужестранки над неприступными сердцами царственной семьи.

Ожидали крепких поцелуев, но Аглая Великолепная бесцеремонно стащила майку с избранницы и прижала к своей груди.

– Что она делает? – послышалось со всех сторон.

Ирка закрыла руками несвежий белый лифчик и замерла, но ей тотчас принесли платье из голубого крепдешина, украшенного вышитыми крупными гладиолусами, натянули его на дрожащее тельце и сам Гитлер встал с трона, чтобы подать кровавую ладонь будущей невесте.

– Виссарионыч остался свободным, – пискнула Ларка. – Теперь иди ты!

– Нет, ты, – заупрямилась я. – У меня муж, а ты холостая.

– Я себе кого-нибудь на Земле найду, – заверила Вознесенская.

– Лариса, на выход! – крикнул Ульберт и стащил с лица подруги вуаль.

– Пусть Алёна туда ступает, – возмутилась Лариса, но ей нажали на какую-то точку на шее, она успокоилась и медленно, царственным шагом, поплыла к подмосткам.

Я заметила, как ахнул Алилей, я заметила, как загорелись глаза у Виларуса и мысленно поблагодарила Бога.

Лара была великолепна, она была так хороша, что вызвала бурю негодования у представительниц слабого пола подземелья и даже у самой королевы. Ирка в ярком крепдешине раскрыла от неожиданности рот.

– Вашу ручку, моя королева, – встал с места Алилей и помог Ларке сойти с пьедестала почёта и поражения.

– Итак, дамы и господа, – неожиданно заорал Абдулов, – пары выбраны. Остаётся назначить день свадьбы. Не стесняемся, рукоплещем, господа, рукоплещем!

Раздались жидкие хлопки женской половины, их подхватили бурные овации мужчин.

– Третья лишняя, – жалостливо обласкав меня глазами, изрек Ульберт. – Может, тебя за князя выдать?

– За какого князя! – у меня сдали нервы, а потому мой крик прорвался сквозь ярые аплодисменты и достиг ушей королевской семьи. – Здесь же живут одни покойники!

Наступила тишина.

ГЛАВА 6. ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ПРОГРАММА

Ужинала я одна, так как подруги в качестве невест и невесток остались во дворце. Им, наверное, выделили апартаменты, а меня спровадили в городскую квартиру, полную уныния и неизвестных скрипов над головой. Отправляя в рот очередную порцию творога с изюмом, я вспоминала, как меня волокли к выходу, а Ульберт бежал сзади и чуть не плакал. Я наступала на рыдающие лики звёзд, подпрыгивала и висла на локтях стражей, чтобы бедолагам под ногами было не так больно.

– Может, вы согласитесь выйти за меня? – неожиданно преградил мне путь коротышка в историческом костюме с умным и печальным лицом. – Отправимся на остров Святой Елены и будем наслаждаться дыханием океана.

«Разве в чреве земли есть океаны»? – мелькнула скорая мысль, я с надеждой потянулась к потенциальному жениху, но меня от него грубо оторвали два брата-акробата, похожих на артиста Семёна Фараду. В голове зазвучало:

 
– Уно-уно-уно-ун моменто,
Уно-уно-уно сантименто,
Уно-уно-уно
Комплименто,
О, сакраменто, сакраменто,
Сакраменто…
 
 
Тьфу ты!
 

Уже на улице я пришла в себя и под гогот женщин направилась к своему дому. Ульберт, шикнув на аборигенок, не отставал от меня ни на шаг.

– Маре бел ля донна,

Эон бельканцоне,

Саи кентиамо

Сен приамо…

Донна Бел ля маре

Кредэри кантаре,

Дами иль моменто

Кени пьячи пью!!!! – разносилось из невидимых динамиков по площади. Народ ел мороженое, пил пиво из стеклянных пол-литровых бутылок и глазел по сторонам в надежде увидеть что-либо занятное.

– Отоспись, ни о чём плохом не думай, – возле подъезда распорядился Ульберт, – ни о чём не пытайся узнать, это чревато непредвиденными последствиями. Завтра встретимся.

В отвратительном настроении я зашла в квартиру и тут вспомнила о телевизоре. Щёлкнув пультом, я уставилась на экран в ожидании продолжения банкета, и экран ожидания не обманул.

Банкет во дворце продолжался. Ларка, сбросив глянец директора ресторана, словно простая официантка, топталась рядом с Алилеем, притихшую Ирку, похожую на кенгуру, небрежно обнимал принц, но по лицам подруг было незаметно, что они рады будущему замужеству и победе над многочисленными конкурентками.

Скорее, и та и другая были загипнотизированы. Минута, и мне стало их ужасно жалко, а потом стало жалко Вадима и Светочку. Ведь они меня сейчас ищут, звонят по моргам и больницам, обращаются в полицию. А каково Олегу! У него никого не осталось. И у меня никого не осталось. Взвыв, я бросилась на кровать и надрывно зарыдала.

И тут постучали по батареям. Я замолчала и прислушалась. Постучали ещё раз, а потом ожил дверной звонок. И я, не задумываясь над опасностью, бросилась открывать. За дверью стоял юноша, похожий на молодого Николая Рыбникова.

– Вы нам мешаете выполнять государственную программу, – важно объявил он.

– Время ещё детское, – всхлипнула я, удивляясь запоздалой государственной программе, – простите, пожалуйста, больше не буду.

– Откуда вы, милая? – неожиданно заинтересовался моей персоной актёр. – Кстати, моё имя – Иронак.

– Ваше имя Николай, – вздохнула я, – а фамилия Рыбников.

– Вы писательница? – улыбнулся абориген.

– Писательница у нас Ирака Волкова, а я немного строчила для блогеров, – засмущалась я.

– Для блогеров? – напряг извилины нежданный гость. – Кто они такие?

– Люди, которые выставляют посты на блогах в интернете и получают за это деньги от рекламных компаний.

– Понятно, что ничего не понятно, – поскрёб в затылке Иронак. – Сейчас мы закончим правительскую программу, и я вам постучу по батарее, спускайтесь вниз, пообщаемся. Не против?

Конечно же, я была не против, лучшего подарка от судьбы в моём положении трудно было представить.

Через час погромыхали по батарее, я переоделась в старые вещи и спустилась в девятую квартиру. Некрасивая женщина, отдалённо напоминающая актрису Аллу Ларионову, радушно встретила меня на пороге и повела в гостиную, где был накрыт стол. Проходя мимо спальни, я заметила, что кровать не заправлена, мало того, на простыне лежали красные кружевные трусики и ажурный, в тон, бюстгальтер.

Слабое подозрение насчёт правительственной программы зашевелилось в моей голове.

На столе расположились фаршированные зеленью с майонезом яйца, нарезанная тонкими ломтиками сырокопчёная колбаса, сыр с плесенью, консервированные корнишоны, оливки, рюмки и жёлтый напиток в хрустальном графинчике.

– Давайте знакомиться, моё имя Клименсина, – усаживая меня на диван, улыбнулась женщина, и я впервые не почувствовала неприязни к здешней даме. – Расскажите о себе подробнее.

Я представилась и поведала о своей судьбе, а так же о жизни на Земле.

Хозяева слушали внимательно, а выслушав, предложили выпить за знакомство.

Напиток был нежным, ароматным, такое впечатление, что во рту находился нектар, но в голове тотчас зашумело.

– Не волнуйтесь, Елена Прекрасная, – засмеялась хозяйка дома. – Сейчас всё пройдёт.

– А теперь вы расскажите, куда я попала, – оклемавшись, попросила я.

– В подземелье вы попали, – отозвался Рыбников. – У нас тут несколько больших держав, которые живут дружно и беспокоятся об отношениях ваших государств, постоянно воюющих друг с другом.

Оказалось, что четыре подземные страны имеют высокоразвитую экономику, несчетные производства, бесплатную медицину и образование, здесь нет бедных, все работают и за отдельную плату вечерами прилежно занимаются сексом, чтобы подарить монархии новых подданных.

– В гостях хорошо, – желая польстить аборигенам, произнесла я, – но дома-то лучше.

– Я бы на вашем месте притащил сюда своих родственников, – высказался Иронак. – Ваш доморощенный олигархат и нам грозил уничтожением, но мы им кукиш показали. Куда они спрячутся во время ядерной войны?

– Они знают о вас? – опешила я.

– Они обо всём знают, – влезла в разговор Клименсина.

– Мне всё равно надо назад, – минуя паузу, с грустью проговорила я. – В той горе я видела лифт, который…

– И не мечтайте, – усмехнулся Рыбников. – Нам строго-настрого запрещено подниматься наверх, чтобы не нахвататься их, то есть ваших, заразных привычек.

Стало не по себе. Я сглотнула слюну и мысленно попрощалась с родственниками. На двухметровых напольных часах выскочила из дупла крупная кукушка и, дёрнув хвостом, издевательски прокуковала.

– Может, романсы послушаем? – прочувствовав моё настроение, предложила Клименсина и врубила на старинной радиоле какую-то заунывную песню о потерянном девичьем достоинстве.

– Отключи его, – вздрогнул Рыбников. – Тишина – лучший собеседник.

– Почему ваши женщины так отличаются от мужчин? – наконец, решилась спросить я.

Соседка вздрогнула и отвернулась, а Иронак поперхнулся слюной.

– Это государственная тайна, её никто, кроме избранных, не знает, – вздохнула хозяйка дома. – Знаем только, что после рождения мальчиков увозят в научно – исследовательский институт при Королевской академии наук, а привозят спустя десять-тринадцать лет. Девочек оставляют на месте. Причём, мы рожаем в повязках на глазах.

– А вас не увозили? – думая о похожести дамы на земную артистку, поинтересовалась я.

– Не помню, – поникла Клименсина. – Я вообще детства не помню.

– А вы красивая, – внезапно выдал хозяин дома и я заметила, как вздрогнула его жена.

– Так вот почему земная внешность так… мммм… бесит ваших соотечественниц? – осторожно проговорила я.

– Всё, что непривычно, кажется уродливым, – ответила хозяйка дома и грустно улыбнулась. – В глубине души мы понимаем, что некрасивы, а потому ненавидим вас всей душой.

– Меня? – удивилась я.

– Всех, кого привозят с поверхности, всех, кого отправляют вниз к фейхам, ведь и там мужчины рабынями восхищаются. Восхищение – вот что необходимо любой женщине. Она согласна голодать, испытывать неудобства, лишь бы ей говорили ласковые слова.

– Ты у меня самая лучшая, – подал голос мужчина.

– Считаешь, что я в это поверила? – всхлипнула аборигенка. – Лучшая, но не красивая. Ну, ладно, давайте пировать дальше.

И она ушла на кухню, чтобы принести золотистую курочку, пропитанную зирой и кориандром.

Не помню, о чём мы говорили позже, видимо, о пустяках, но мне стало легче. Несмелая радость приникла в меня, ведь теперь я была не одна и, по словам соседей, весь дом был заселён порядочными людьми, готовыми в случае чего прийти на помощь. Поднявшись к себе, я приняла душ с гелем с ферамонами, высушила волосы под мощным феном со звуковым сопровождением сексуальных стонов и опрокинулась на шёлковые простыни спального места.