Лариса Капелле
Священный Грааль отступников
– И Юля надежд отца не оправдала, – констатировал Кирилл, – а она что, рисовать совсем бросила?
– В том-то и дело, что нет, – пожал плечами Игорь, – по мне, так она даже лучше стала писать. Словно цветок, свою почву нашла и еще краше расцвела. Да и с Костей они душа в душу жили. Костя ее без памяти любил…
– Любил и убил, – продолжил Кирилл, – если верить всему услышанному.
– Если верить, – вздохнул Игорь и убежденно добавил, – а я вот не верю!
– Не веришь? – ухватилась за это признание, словно за соломинку, Кася. – Почему?
– Я часто у них бывал и хорошо знал…
Игорь начал свой рассказ, и чем дольше он говорил, тем лучше понимала Кася, как жила эта семья. Юля была очень сложным человеком, необыкновенно талантливым. Иногда она существовала словно в параллельном мире, увлеченная своими видениями, окутанная вуалью фантазии, со взрывами смертельной тоски и такими же непонятными и безумными всплесками счастья. С ней никогда не было просто, но Костя любил ее такой, и ему было хорошо с ней. Он не просто любил ее, он боготворил свою жену и готов был ей отдать все – последний кусок хлеба, последнюю рубашку, последний вздох, все, абсолютно все. Он ухаживал за ней как за ребенком и радовался любому ее успеху. Именно с ним Юля отогрелась, и они по-настоящему были счастливы. Конечно, пришедшему со стороны человеку вся эта история с утоплением неверной жены могла показаться абсолютно правдоподобной. Но чем дольше Кася слушала Игоря, тем больше убеждалась, что Костя мог умереть сам, но никогда бы не поднял руку на обожаемую жену. Она не просила доказательств. Она просто приняла веру Игоря как свою собственную. Но оставалось одно: кто-то ведь убил Юлю. И этот кто-то продолжал оставаться на свободе ненаказанным. А другой, утративший одного из самых дорогих людей на свете, мучился в тюрьме.
– Странно, что Олеся мне никогда не показывала материнские картины, – задумчиво пробормотала Кася.
– А ты попроси, она покажет. У них со стариком только эти картины и остались. Они на них, как на иконы, молятся. Давайте я вас к Стрельцовым и подброшу.
Кася упрашивать себя не заставила, и уже через полчаса удивленная Олеся открывала им дверь своего дома.
– Ты одна зайди, я на улице подожду, – благоразумно произнес Кирилл.
– Как хочешь, – ответила Кася, заходя внутрь.
– А у меня ничего не готово, я вас еще не ждала, – виновато произнесла девочка, – дед только недавно пошел сети проверять.
– Я не за этим пришла, Олеся. Я бы хотела с тобой поговорить.
– О чем?
– О твоей маме, – просто ответила Кася.
Олеся как-то странно дернулась и словно застыла.
– Почему вы хотите о ней поговорить?
– Олеся, милая, я ничего не знала, только вчера вечером услышала.
– Что вы услышали? – с непонятной враждебностью произнес ребенок.
– Что мама твоя погибла, – осторожно начала Кася, у нее возникло ощущение, что она словно продвигается по зыбкому болоту.
Олеся ничего не ответила, только отвернулась. А когда вновь повернулась к своей собеседнице, Кася ужаснулась. Что она наделала! Все лицо девочки было залито слезами, и сквозь слезы блестели большие голубые глаза. Она так и плакала с широко открытыми глазами. Касю парализовало, она рванулась было к Олесе, но та отвернулась и долго молчала, дергая изредка плечами. Девушка ждала и, наконец, решилась.
– Олеся, я ничему этому не верю!
– Чему вы не верите? – спросила Олеся, всхлипывая, и вновь повернулась к своей гостье.
– Не верю, что твой отец, Константин Стрельцов, убил твою маму, – как можно тверже произнесла девушка.
Олеся с неожиданной надеждой посмотрела на Касю:
– Вы этому не верите?
– Нет, и не я одна. Игорь тоже этому не верит!
– Тогда вы нам поможете, – сказала, словно постановила, Олеся.
Кася хотела возразить, что ничего от ее уверенности не изменится, что совершенно не в ее силах изменить что-либо в этой истории. Но в глазах Олеси было такое ожидание чуда, что Кася не смогла, не посмела возразить.
– Ты можешь показать картины твоей мамы? – попросила Кася.
– Могу, конечно же, могу, – удивительно лучисто улыбнулась девочка, утирая продолжавшие катиться по щекам слезы, – те, которые она никому не любила показывать и мне запрещала. Говорила: это только для специальных людей.
– А мне можно показать?
– Думаю, что да, мне кажется, что именно тебя она и имела в виду, – совершенно серьезно ответила Олеся и предложила: – Ты хочешь, чтобы и твой друг на них поглядел?
– Если можно.
– Отчего же нельзя?! Для того они и существуют, чтобы на них особенные люди смотрели, – с неопровержимой логикой заявила Олеся, – мама потому их и рисовала.
– Хорошо, спасибо. – Кася легко прикоснулась к плечу Олеси и позвала Кирилла.
Олеся проводила Касю с Кириллом в застекленную террасу, пристроенную к боковой стене дома. Эта терраса на самом деле оказалась Юлиной мастерской. На центральной стене их внимание сразу привлек необычный триптих. Он был неожиданно огромным, занимал почти всю стену мастерской. И даже беглого взгляда на эти три картины было достаточно, чтобы оценить мастерство художника. Юля действительно была необыкновенно, не по-человечески талантлива. Но с другой стороны, эти картины рождали чувство странного неудобства, дискомфорта и даже в какой-то степени страха. Кася присмотрелась внимательно.
Больше всего поражала центральная часть триптиха, на которой на костре сжигали группу людей. Самое удивительное, что на лицах обреченных не было никакого следа муки, никаких искажавших лица гримас боли – ничего. Огонь лизал ноги и руки, подкрадывался к головам, у некоторых уже тлели волосы, но женщины и мужчины были поразительно красивы и спокойны. Глаза персонажей светились умом и одухотворенностью. Все они были одеты в белые одежды, на фоне которых красно-желтые отблески пламени смотрелись особенно зловеще. В правом углу картины высокий обрыв опоясывали крепостные стены странной геометрической формы. Весь левый угол был занят извилистой, то поднимавшейся вверх, то опускавшейся вниз дорогой, усеянной перевернутыми крестами. И внизу, под костром, вместо земли или булыжников, синело небо с золотыми песчинками звезд.
– Потрясающе! – только и вымолвил Кирилл.
Кася смотрела молча, словно впитывая в себя странные образы. В искусстве она не была сильна и судить о ценности произведения никогда не бралась. Она могла отличить стили и эпохи, разбиралась в живописных техниках, но сама признавала, что художественным вкусом никогда не обладала. Но для восприятия этих картин никакого художественного вкуса не требовалось. Они просто захватывали целиком и вели в особый, неповторимый мир, куда любому другому, кроме художника, вход был запрещен.
– Им совершенно не больно! – вымолвила, наконец, она.
– Словно огонь для них избавление, – подхватил в задумчивости Кирилл.
– Избавление от чего?
– От страданий, наверное, – предположил Кирилл.
– Спасение в мучении… Нет, я ничего не понимаю! – помотала головой Кася.
– Такими одухотворенными могут быть только лица святых, – продолжал размышлять Кирилл.
– Ты прав, – подхватила Кася, – это и поражает – смешение иконописных стандартов с современными стилями письма.
– Верно замечено! Чем дальше рассматриваю, тем больше понимаю, что такое странное впечатление действительно вызвано соединением несоединимого. На периферии картина совершенно современна. Но смотришь на центральную группу: все пропорции нарушены, как в средневековой живописи…
– Или в иконописи… – Кася усиленно вспоминала уроки изобразительного искусства. – Посмотри, пропорции человеческого тела также сознательно нарушены, как и в иконописи. Фигуры святых всегда изображались более тонкими, плечи узкими, а пальцы руки и ног несоразмерно длинными. Овал лица удлиняли, нос и рот писали маленькими, лоб – высоким, а глаза – огромными.
– Но кто эти люди? В новозаветных преданиях и в иерархии святых я не силен.
– Я – тем более.
– В любом случае меня эта картина словно гипнотизирует! – признался Кирилл.
– Меня тоже! Твоя мама была гением! – с чувством произнесла Кася, обращаясь к замершей рядом с картинами Олесе. Та только кивнула – Кася всего лишь подтвердила то, что она, Олеся, всегда знала.
Кирилл и Кася продолжали рассматривать левую и правую части триптиха. На левой была изображена золотоволосая женщина со склонившимся перед ней единорогом. На правой – сидящий за столом мужчина с кубком в руках на фоне странного двухэтажного строения, напоминающего храм. В этом строении не было окон, только четыре двери.
Попрощавшись с Олесей и пообещав вернуться за провизией после обеда, они вышли от Стрельцовых. Возвращались к палатке молча. Каждый переваривал только что увиденное. Минут через десять Кирилл с явным удивлением пробормотал:
– Лабиринт!
– При чем тут лабиринт? – удивилась Кася.
– Потрясающе! – продолжал Кирилл, – у меня ощущение, что это не просто картины, а какое-то закодированное послание, все это удивительно похоже на эзотерические символы. Видеть эти мотивы в российской глубинке, в деревенской избе – абсолютно неожиданно.
– У тебя не начинается какое-то редкое профессиональное заболевание? – с легким ехидством поинтересовалась Кася.
– И какое же?
– Что-то вроде криптографической мании преследования… – произнесла она, намекая на род занятий Кирилла.
Когда ее подруга Ирина представила ей Кирилла, его профессию она назвала неопределенно: специалист по информационным системам. Формулировка была более чем обтекаемая, но Кася подробностей тогда выспрашивать не стала. Она реально опасалась, что объяснения только напустят туману да еще выявят её слабые познания в данном вопросе. А показывать себя в невыгодном свете тогда ей совершенно не хотелось. Сейчас, когда их отношения продолжались уже больше года, она знала больше. Но и теперь значительная часть деталей ей была неизвестна. И не потому, что Кирилл не желал посвящать ее в подробности собственной деятельности. Он-то как раз пытался ей рассказывать, но все это было довольно занудно. Главное, что Кирилл был редким и очень востребованным специалистом. И ей самой уже не раз пришлось убедиться в его талантах. Во всяком случае, в ее предыдущих успехах в качестве детектива-любителя Кириллу принадлежала достаточно солидная роль.
– Нет, я действительно отличаюсь удивительно кротким и покладистым нравом, – вздохнул Кирилл, – ты сама меня во все это впутала, а когда я пытаюсь разобраться и помочь тебе, начинаешь иронизировать.
– Извини, меня действительно изредка заносит.
– Изредка! – приподнял одну бровь Кирилл.
– Иногда, – поправилась Кася.
– Иногда – ближе к истине, – милостиво согласился Кирилл.
– Но ты прав, в картинах есть действительно что-то, напоминающее послание, – неожиданно для самой себя подтвердила правоту Кирилла Кася.
– Остается найти ответ, что это за послание…
– Не только и не столько, мы с тобой упустили главное, – промолвила девушка.
– Главное?
– Не за эти ли картины Юля заплатила собственной жизнью?
– Только что меня обвиняли в криптографической мании преследования, а саму-то тоже в эзотерику заносит!
– Заносит, – призналась Кася, – но от таких картин куда только не занесет!
Они проговорили до самого вечера. Так и уснули, продолжая размышлять и пытаясь найти ответ на вопрос, что бы все это значило. Незадолго до рассвета кто-то требовательно затеребил палатку.
– Кася, просыпайтесь, Кася! – послышался снаружи голос Криса.
С трудом вырываясь из объятий глубокого сна и выбираясь наружу, Кася пробормотала:
– Что случилось?
– Сергей!.. – Крис дрожал.
– Что Сергей? – встревожилась Кася.
– Его нашли! – выдохнул Крис.
– Как – нашли? – переспросила она, предчувствуя худшее.
– Он не сам нашелся? – уточнил вылезший вслед за Касей Кирилл, протирая никак не желавшие открываться глаза.
– Нет! – Крис бессильно опустился на землю рядом с палаткой и закрыл лицо руками. Он был бледен и прерывисто дышал.
– Почему? – продолжал выспрашивать Кирилл.
– Оставь его в покое, ты не видишь, в каком он состоянии! – одернула возлюбленного Кася и добавила по-русски: – Отдышится, сам расскажет.
Они сели напротив Ланга и стали терпеливо ждать. Тот действительно минуты через три задышал более ровно, усилием воли заставил себя перестать дрожать и поднял на них глаза:
– Его нашли в овраге между обводным каналом и озером! В километрах двух отсюда… Вернее, нашли то, что от него осталось.
– То, что от него осталось?! – Кася потрясенно уставилась на археолога.
– Сергея сожгли на костре!
Кася выдохнула и схватила Кирилла за руку. Все остальное напоминало дурной сон. Они, кое-как причесавшись и ополоснув заспанные лица водой, послушно последовали за Кристофером. Пока шли, окончательно рассвело. Место, где нашли тело, было уже надежно оцеплено, но несколько деревенских, предупрежденных кем-то из местных, топтались неподалеку от ограждений, пытаясь разглядеть происходящее. Касю и Кирилла пропустили в качестве переводчиков с основным свидетелем. Они прошли мимо побледневших членов экспедиции и приблизились к огромному стволу столетней и уже умершей ели. У подножия виднелись остатки большого костра и лежало тело. Но к Касиному облегчению, то, что осталось от Сергея, уже прикрыли. Вокруг неторопливо работала следственная группа. По их ошарашенному виду Кася поняла, что даже для этих привычных ко всему людей убийство Волынского было шоком. После она, словно автомат, переводила рассказ Криса и его ответы на вопросы следователей. Получалось, что Волынский после ужина отправился на встречу с неким другом. Его имя назвать своим коллегам он отказался. Судя по всему, рассказ Кристофера подтвердили и другие члены экспедиции. Наконец, им сказали, что они с Кириллом свободны. Задерживаться они не стали, словно и для него, и для нее самым важным в этот момент было подальше убраться от этого страшного места, будто кошмарные картины могли стать легче с расстоянием.
Они шли, держась за руки. Так им было легче. Долго молчали, пока, наконец, голос Кирилла не разорвал повисшее молчание:
– Не могу отделаться от одной мысли!
– Какой? – прошептала Кася.
– Чертовщина какая-то, но мне кажется, что Волынского перед смертью распяли, словно принесли в жертву во искупление чего-то. Только чего?..
Глава 3
Час от часу не легче
Кася, сходившая с утра в лагерь археологов, возвращалась от них совершено расстроенная. На нее удручающе подействовала атмосфера, царившая в лагере. Хотя что тут удивительного? Только что зверски убили руководителя и у всех крутилась в голове одна и та же мысль: «Кто?» Место, где нашли Волынского, вернее то, что от него осталось, оцепили и тщательно прочесывали вызванные из областного центра специалисты. Обугленный труп увезли в Вологду на экспертизу. Конечно, его опознали по личным вещам, но оставалось подтвердить, что это именно Волынский. Из Москвы должен был приехать отец Сергея, мать же увезли в тот же день на «Скорой». С ней оставалась сестра Сергея, Светлана. Кристофер ходил сам не свой. Да и все остальные члены экспедиции находились в состоянии шока. Кася побродила по лагерю, походила тенью за Лангом, но тот, казалось, даже не замечал ее присутствия. Мужчина метался, словно тигр в клетке, то заходя в палатку, то выскакивая из нее. Наконец, он остановился и опустился на землю, закрыв лицо руками. Тогда Кася решилась:
– Крис, так нельзя, приди в себя!
– Как нельзя?! Ты хоть понимаешь, что произошло?! – И он снова вскочил.
– Сядь и успокойся! – спокойно и жестко произнесла она и буквально усадила его на место.
Крис слегка опешил, но сел на землю, обхватив колени руками. Плечи его подрагивали, словно он пытался сдержать рыдания, но глаза оставались сухими.
– Как это могло произойти? – прошептал он глухим голосом, – если бы я только знал! Если бы я только мог предвидеть! Знаешь, когда вчера вечером мы говорили и он мне сказал, что вернется поздно, я только посмеялся, мол, опять на приключения потянуло. А он ответил, что нет, это вовсе не приключения, а может быть, он стоит на пороге большого открытия и всю жизнь ждал этого. Он был как-то необыкновенно серьезен в этот момент, странно, необычно серьезен… Для него все это было исключительно важно…
Кася сначала слушала молча, понимая, что сейчас было важно, чтобы Кристофер выговорился. Но тут не выдержала:
– Ты знаешь, о каком открытии говорил Сергей? Он нашел месторасположение городища?
– Не думаю, – пожал плечами Кристофер, – да и потом искать глубоким вечером то, что мы не смогли разглядеть днем…
– Извини, действительно глупое предположение. Но тогда что он мог искать?
Крис отвернулся:
– Откуда мне знать?
– А с кем он должен был увидеться этим вечером, тебе известно?
– Нет, но думаю, что могу догадаться, – напряженно думая, произнес Крис.
– Ты поделился своими подозрениями со следователем?
– Нет, я ни в чем не уверен, – ответил Крис.
– Ты можешь мне сказать?
– Я сначала должен хорошо все обдумать… – уклонился от прямого ответа канадец.
– Тебе решать, только будь осторожен, – предупредила его Кася.
– Нам всем надо быть очень осторожными, тебе в том числе! – несколько высокомерно произнес канадец.
– Я всегда осторожна, – возразила ему Кася, подумав про себя: если бы Кристофер только знал, в какие переделки ей уже пришлось попадать, высокомерия он бы поубавил.
– Никто никогда не осторожен достаточно, – с неожиданной горечью произнес Ланг.
С этими словами он развернулся и, слабо взмахнув рукой на прощание, ушел. Кася смотрела ему вслед. Ему было явно известно что-то, чем он не захотел поделиться. Но, в конце концов, вся эта история ее совершенно не касалась. Кирилл был прав. Волынский был симпатичным малым, и его было безумно жаль. Но она не была ни членом его семьи, ни его близким другом. Она развернулась и, не торопясь, отправилась по направлению к их с Кириллом палатке. Краем глаза заметила какое-то неуловимое движение слева. Повернула голову – ничего. Неужели померещилось? Неожиданно необъяснимое чувство ужаса поднялось откуда-то из глубины. Ведомая инстинктом самосохранения, она побежала все быстрее и быстрее, словно спасаясь от неведомой опасности. Она уже не прислушивалась к звукам леса, просто неслась. Единственная мысль билась в голове: «Лишь бы Кирилл был на месте!» Но около палатки никого не было.
– Ки-ри-и-лл!
– Что случилось? – вынырнул из-за кустов Кирилл и подхватил буквально упавшую в его объятия Касю.
А она, ничего не пытаясь объяснить, разрыдалась. Кирилл терпеливо поглаживал всхлипывающую подругу и, когда наконец та успокоилась, повторил вопрос:
– Что случилось?
– Не знаю, – пробормотала она, ей уже было стыдно за собственное непонятное поведение, – наверное, нервы разыгрались.
– Не верю, – спокойно возразил он, – ты бы никогда так не принеслась, если бы не почувствовала нечто необычное.
– Мне стало страшно, – призналась она.
– Ты заметила кого-то или что-то?
– Не уверена, не знаю, – пробормотала она.
– Знаешь что, я думаю, приключений и испытаний нам достаточно. Надо быть благоразумными, сегодня же переселимся в отель. Наше время подходит к концу, и лишний риск нам ни к чему.
– Осталось же три дня, – вяло попробовала было посопротивляться Кася.
– За три дня много чего может случиться, – резонно возразил Кирилл.
– Я не хочу удаляться от Олеси.
– Ты и не удалишься, днем будем возвращаться сюда, а ночь проводить в городе. Ты же сама говорила, что робинзонада тебе не по вкусу. Недалеко от вокзала есть вполне приличная гостиница. Снимем номер и хоть немного отвлечемся. После всего, что произошло, нам это необходимо.
Перед глазами Каси встало то, что осталось от Волынского, и она подумала, что Кирилл прав. В конце концов, где-то бродило чудовище в человеческом обличье. И кому, как не Касе, было знать, что им мог быть любой! И кто знал, остановится он на этом или нет?! Нет, гораздо предусмотрительнее было переехать в город. Палатка была слабой защитой, и одним в лесу оставаться было небезопасно.
– Хорошо, ты прав, переедем.
– Сейчас же звоню Игорю, незачем ждать у моря погоды.
– Я хотела бы сходить к Стрельцовым.
– Заедем вместе с Игорем, – постановил Кирилл.
* * *
Игорь оказался удивительно оперативным.
– Молодцы, что решили в отель переехать. Я уж подумывал вас ко мне пригласить, а то в городе только об убийстве археолога и говорят.
– То, что это Волынский, может окончательно сказать только экспертиза, – возразил ему Кирилл, – хотя, конечно, все указывает, к сожалению, на Сергея.
– Дурдом какой-то! Городок у нас тихий, никакой подобной чертовщины никогда не водилось. А тут паника, натурально, началась. В магазинах, на базаре, на улице все только и говорят про таинственного поджигателя. Даже легенды времен эпидемии чумы вспомнили.
– Что за легенды? – заинтересовалась Кася.
– Да, чушь всякая. Знаешь, у нас своих просветленных хватает, а чем глуше, тем дури больше, – произнес он, помогая Кириллу закидывать рюкзаки в багажник джипа, – кстати, к Стрельцовым заехать не получится, я по дороге сюда старика Стрельцова с девочкой видел. Они на озеро ушли, за сетями. Если хочешь, завтра вас сюда подкину.
– Договорились, – произнесла Кася, устраиваясь на сиденье рядом с водителем, а когда Игорь завел мотор и стал осторожно выбираться на проселочную дорогу, спросила: – А что все-таки за легенда такая?
– Ну, если хочешь, расскажу. Подробностей не знаю, но если вкратце, то в старину чуму в наш город принес какой-то чужестранец. Мол, пришел он в город с какими-то невиданными сокровищами: то ли с сундуком, полным драгоценностей, то ли еще с какой-то хренью, сказать не могу. Но, мол, богатства были от самого дьявола, и от них пошла на город черная смерть, и никому от нее спасения не было. И сила этого наказания была настолько велика, что даже земля вокруг стала проклятой. Поэтому люди и не стали спасать свой город, а бросили все и, кто выжил, ушли. А новый город построили на месте современного Белозерска.
– Но при чем тут поджигатель? – удивилась Кася.
– А при том, что только огонь мог очистить и спасти от этого наказания. Поэтому один из жителей, когда понял, что все из-за сокровища дьявольского этого, то сундук в глубокую яму опустил, а город поджег. Это по одной версии, а по другой – этот чужеземец сам огненным столбом в небо поднялся, а город сжег.
– Да, логика, конечно, немного странная… – протянула Кася.
– Про какую логику ты говоришь! – усмехнулся Игорь. – Нашим сплетницам тезисы с антитезисами и синтезом ни к чему, они и без них распрекрасно тень на плетень наводят. Поэтому, когда археологи приехали место старого города искать, наши бабки всполошились: мол, они не город ищут, а проклятое сокровище, а от него только несчастья будут. Ну а теперь, мол, археолог допрыгался, и на него снизошла кара небесная, – и, посмотрев на несколько обалдевшую от подобных умозаключений Касю, добавил: – Ты сама попросила, вот я и рассказал.
– Да, нарочно не придумаешь, – протянула Кася, – чужеземец, загадочное сокровище, кара небесная. Вспомни, как Переверзев что-то подобное около костра болтал!
– Помню, – подтвердил Кирилл, – не мешало бы нам с тобой на досуге просмотреть мою запись. Хотя видео получилось и не очень четким, но голос слышен очень даже хорошо.
– Ты думаешь, во всем том, что рассказывал Переверзев, есть доля истины?
– Вполне возможно…
Кася недоверчиво хмыкнула.
– Не гляди на все это свысока. Информация на то и информация, чтобы отделять зерна от плевел.
– И каким же образом ты собираешься отделять в этом бреде зерна от плевел? – поинтересовалась Кася.
– Начнем с того, что этой легенде есть вполне логическое объяснение: чужеземцев в XIV веке (в 1352 году), когда до Белозерска добралась эпидемия чумы, если я не ошибаюсь, было предостаточно. И сундуков с сокровищами – тоже. Через город проходил один из важнейших ганзейских торговых путей, и в самом городе был крупный ганзейский двор, ты же сама мне об этом рассказывала. Так что вполне возможно, что купцы и принесли чуму в город. В это время она бушевала и в Новгороде, и в Пскове.
– Может, думали, что укроются, хотя, в принципе, и Новгород, и Псков были оцеплены, но Ганза всегда была государством в государстве, – добавила Кася.
– Возможно, так и случилось: ганзейцы выбрались из Новгорода и думали, что укроются в Белозерске, но принесли с собой чуму, – согласился с ней Кирилл.
– Тогда почему старый Белозерск дотла сгорел? Ведь ни Новгород, ни Псков на новое место не перенесли? – задал резонный вопрос Игорь. – Вы как хотите, но я думаю, что в этой легенде что-то есть…
– Все может быть, – решила не раздражать водителя Кася.
– Странно это все, странно. Только ничто не объясняет, как и почему погиб Сергей, – с неожиданной горечью пробормотал Кирилл, – не убил же его кто-то из ваших просветленных, боясь нового проклятия.
– Кто его знает, – откликнулся Игорь, – городок у нас тихий, очень тихий… А в тихом омуте, сами знаете, всякое водится…
Машина выехала на шоссе и прибавила скорость. А из головы Каси никак не выходила только что услышанная легенда. Надо было бы расспросить Игоря поподробнее, про каких бабок он говорил. Чем дальше думала, тем больше ассоциаций, новых и неожиданных, появлялось в ее голове. Она вспоминала слова Кристофера Ланга: Волынский думал, что стоит на пороге невероятного научного открытия. Сергей был очень талантливым и честолюбивым, она уже это почувствовала. Сравнительно молодой археолог, а уже руководитель международной экспедиции. Может быть, Кирилл был прав, когда удивлялся выбору Белозерска? Ей тогда казалось все вполне нормальным: город древний, с трагической судьбой, стоял на перекрестке торговых путей, почему бы и нет. Но Волынский надеялся на важное открытие. Нахождение же еще одного древнего городища вряд ли могло относиться к числу подобных. Должно было быть нечто другое, более важное, привлекшее столичного археолога. И каким образом Крис Ланг ввязался во все это? Плюс уверенность, что канадец утаивал какую-то важную информацию. И у Каси появилась твердая уверенность, что с этой экспедицией на самом деле не все было чисто.
Она стала восстанавливать в голове последний разговор с Волынским. Говорили о Переверзеве, она это точно помнила. Она возмущалась, удивляясь, как они, серьезные ученые, могут всерьез воспринимать такого мошенника, как Переверзев. Вот тогда Волынский и сказал более чем странную фразу. Она напряглась, и в памяти послушно всплыло: «Степан и сам себе не представляет, чем обладает. Если бы знал, то бросил бы всю эту чушь…» «А что, если Переверзев на самом деле прекрасно представлял, какой информацией располагал?» – задала она себе резонный вопрос. А не с волхвом Святогором ли ходил встречаться Волынский? Во всяком случае, крайне неприятный тролль Переверзев вполне подходил на роль убийцы… Вспомнила и то, как в последний вечер Волынский оборвал Переверзева, и тот практически пригрозил археологу.
Игорь довез их до центральной гостиницы городка, где они без проблем сняли номер. И как только расположились в комнате, Кася сразу же поделилась своими соображениями с Кириллом. Тот выслушал внимательно, не прерывая.
– Версия вполне правдоподобная, дело осталось за мотивом.
– Волынский был уверен, что Переверзев обладает чрезвычайно важной информацией.
– Какой?
– Если бы я знала!
– Я бы мог сказать, что с этого и следовало начать. Но, в конце концов, к нам с тобой эта история никакого отношения не имеет.
– Не уверена, – задумчиво произнесла Кася. Почему-то именно в этот момент у нее возникло странное предчувствие, что на этом новости сегодняшнего дня не закончатся. И продолжение будет иметь к ним самое непосредственное отношение.
– А может, он и на самом деле реально существовал? – перескочила она на другое.
– Кто?
– Чужеземец, – коротко ответила она.
– Какой еще чужеземец? – встревоженно посмотрел на нее Кирилл. Может быть, испугался, что его любимая от всего увиденного сегодня стала заговариваться?
– С сундуками, набитыми сокровищами. Тот, который согласно легенде принес сюда чуму… А если Переверзев, знавший как свои пять пальцев все окрестности Белозерска, нашел какую-то информацию об этих сокровищах?! Я понимаю, звучит немного глупо, но, поразмыслив, почему бы и нет? Откуда-то же взялась эта легенда? Ты сам только что в машине давал ей вполне логическое объяснение с ганзейскими купцами и так далее и тому подобное?
– Это я помню, только не забывай, что старый город сгорел.
– Сгореть-то сгорел, а сокровища наверняка были спрятаны и вполне могли сохраниться, – продолжала упорствовать Кася.
– Йох-хо-хо и бутылка рома! И с одноногим Сильвером в придачу!
– Не издевайся, «Остров сокровищ» здесь ни при чем. Просто тогда становятся понятными и эта экспедиция, и загадки Волынского, и, самое главное, почему его убили…
– А учитывая то, как его убили, может вполне статься, что у сокровища есть хранители, или что оно проклятое… – дополнил Кирилл ее догадки, – а теперь, пожалуйста, давай остановимся на этом. Через два дня мы уезжаем. Меня ждет работа, тебя – ее поиски. Давай постараемся оставаться в нашей реальной жизни…
* * *
Авиньон, 20 апреля 1321 года.
Подземный ход окончился крутой винтовой лестницей. Поднимаясь по ней, Клаас уже был уверен, что его ведут на встречу с одним из папских министров. Поэтому не удивился, когда, покружив по узкому коридору, Бартоломео завел его в небольшие, но роскошные покои. Одного только взгляда на украшенные синей с позолотой росписью стены и изящную мебель было достаточно, чтобы оценить богатство его обитателя.
– Жди здесь, – приказал Бартоломео и скрылся за боковой дверью покоев.
Через пару минут он вернулся в сопровождении невысокого старика с худым подвижным лицом с крупным носом и острым взглядом небольших глаз. Клаас слегка задохнулся от удивления и склонился в глубоком поклоне. Он узнал вошедшего. Перед ним был ни много ни мало Викарий Христа и преемник князя апостолов, а попросту говоря – папа римский Иоанн XXII.
Понтифик кивнул головой, неторопливо устроился в удобном кресле и принялся изучать стоявшего напротив Клааса.
– Ваше Святейшество, это и есть Клаас Эльке, человек, который мне был рекомендован Мартинусом Эккертом, – подобострастно произнес Бартоломео.
– Понятно, – покачал головой папа. – Продолжай, – подбодрил он своего верного слугу.
– Мы уже не раз обращались к нему и каждый раз оставались довольны выполненной работой.
– Да, я наслышан о твоих талантах, – обратился наконец к Клаасу папа, – но дело, которое мы собираемся тебе поручить, достаточно сложное, и нужно быть предельно осторожным.
– Я – осторожен и благоразумен, – просто ответил Клаас.
– Надеюсь, – вновь кивнул головой папа, – тебе известно, кого ты должен найти?
