Лана Полякова
Развод. Уходи навсегда
Четвертая глава
В следующую неделю поняла несколько моментов в наших отношениях.
И выводы из всего происходящего могу сделать только неутешительные: наша семья разрушается на глазах, и я не знаю, как достучаться до мужа. Потому что разрушение идёт с его стороны. Он рушит всё, что с таким трудом создавалось десять наших лет.
В последнее время я оказалась в информационном вакууме по отношению к происходящему с собственным мужем.
Он больше не рассказывает, что случилось у него на работе. Не делится своими мыслями. Не выражает при мне эмоций.
Он замкнулся в себе. От нас.
Ведёт себя дома так, будто находится в окружении чужих людей. Во враждебном месте. Будто мы только и делаем, что обижаем его и не понимаем.
Это очень обидно и несправедливо.
На мои расспросы о его работе муж чаще всего уходит от ответа. А если я начинаю настаивать, то переходит на крик и абсурдные обвинения.
– Ты следишь за мной? Ты хочешь сдать мой бизнес конкурентам?
Или просто хамит, упрекая в некомпетентности. При том, что его работа напрямую связана с фармацевтикой. А всякий раз уходить в скандал, не давая себя унижать – это несколько дней его обид и угрюмого молчания. Пропасть между нами только усугубляется.
Но выдерживаю я не всегда, и чаще всего поддаюсь на его провокации скандалов. Такой уж у меня характер. Я плохо переношу обиды.
Атмосфера в доме становится всё более напряжённой. И я не представляю, что могу сделать, чтобы остановить распад. У меня чувство, будто я попала под горный поток. Сель. Чем дальше, тем больше разрушений и нет никакой возможности устоять.
Хоть кричи от бессилия.
Нет больше разговоров про ремонт. А ведь мы собирались отремонтировать новую квартиру – трёшку на Новокузнецкой улице, а затем, переехав в неё, уже задуматься о переделке этой, которую тоже давно пора обновить.
За десять лет, что мы живём здесь, на Мосфильмовской улице, один раз сделали косметический ремонт, перед рождением Данила, и теперь неизбежно, то там, то тут необходимо чинить что-либо. А лучше, как и планировали, сделать всё по новой.
А сейчас на эту тему напряжённая тишина.
– Ты говорил, что бригада ремонтников приступит к работе до Нового года. Что изменилось? – спросила я как-то вечером после работы.
– Не сейчас. В этом году мне некогда этим заниматься. – ответил Владислав.
– Я могла бы контролировать процесс. – предложила ему, пожав плечами.
– Что ты можешь понимать в этом? Нет уж, я сам! Но не сейчас, – вспылил он.
– Я участвовала в строительстве дома с родителями наравне. В отличие от тебя я представляю процесс и в состоянии отследить его правильность. Думаю, что о строительстве и ремонте я знаю немало и разбираюсь в этом не хуже тебя! – ответила я ему, усмехнувшись в лицо.
– Сравнила! – взъярился он, готовясь весь вечер бухтеть, что я ни в чём не разбираюсь.
– Сравнила. Ты строил сам что-нибудь? Своими руками? Или только читал об этом? – парировала я, уже понимая, что обида на несколько дней неизбежна.
Так пусть хоть обидится не просто так! Дам ему повод!
У меня не получается терпеть и молчать. Я срываюсь и зеркалю его настроение. И это так обидно, так больно, что хочется сделать больно в ответ.
И так практически каждый разговор.
Мне все труднее сдерживаться.
Кстати, отпуск свой он тоже перестал со мной обсуждать.
И планы на совместный отдых мы больше не строим. И я не заикаюсь об этих планах.
Владислав стал уклоняться от бытовых забот. Сам, по собственной инициативе он в квартире теперь ничего не делает, хотя раньше с удовольствием участвовал в семейных заботах.
При этом с преувеличенным вниманием относится к моим просьбам.
Только просить нужно определённым тоном.
И тогда он выполняет всё в точности. Ни на миллиметр не отклоняясь от просьбы.
Это… по крайней мере, странно. Словно общаешься с наёмным рабочим и чужим человеком.
Ещё он стал закрываться в ванной на щеколду.
Я утром хотела, как обычно это было раньше, влететь за тоником, пока муж в душе и напоролась на закрытую дверь и отповедь:
– Неужели нельзя пять минут подождать!
Он стал прятаться, когда разговаривает по телефону. Говорит, что по работе и уходит в другую комнату, закрыв за собой дверь. Или на балкон, несмотря на холод позднего ноября.
Но что меня больше всего злит в сложившейся ситуации, так это то, что Владислав избегает общения с нашим сыном.
Совсем.
Как отрезало.
До пресловутой командировки в Новый Уренгой они часто проводили вместе вечера, разговаривая или разбирая очередную шахматную партию. Они вместе могли пойти в спортзал, чтобы поиграть в мяч или теннис.
Мужу доставляло удовольствие общение с Данилкой.
Где теперь всё это, и как мне объяснить ребёнку, что папа больше не хочет с ним проводить время?
Как сделать так, чтобы моему малышу не было больно? Чтобы он не чувствовал себя брошенным?
Я не дура, я понимаю, что в нашу семью с ногами влезла Ирина Андреевна. Бывшая пассия. И, возможно, муж уже изменяет мне.
Я не могу больше терпеть эту неопределенность, и мне нужно поговорить с Владиславом.
Хочется подойти и спросить его: «Что же ты делаешь, милый?»
И я поговорю с ним! Готов он к этому или нет, неважно. И будь что будет!
Пятая глава
Легко сказать – поговорю.
Муж выскальзывал из разговора, словно масляный.
За два дня, что я была выходной, так и не удалось его поймать. То он очень занят на работе и приходит после девяти настолько уставший, что, чуть прикоснувшись к ужину, падает спать. То у него внезапно проснулось желание заняться с сыном. И они весь вечер разбирают какую–то шахматную партию.
Утром перед работой устраивать скандал, а это однозначно будет скандал, на глазах у собирающегося в школу сына я не буду. И Владислав это точно знает.
Сегодня я решила перед возвращением домой прогуляться по улицам города. Потому что находиться в одном помещении с мужем становится всё сложнее. Я совсем не отдыхаю в те дни, когда не работаю. С таким постоянным прессингом можно дойти до невроза.
Может быть, попить успокоительного?
Но лучше, конечно, наконец-то расставить всё по своим местам и проговорить, что меня не устраивает в моём новом муже, изменившемся до неузнаваемости.
Он постоянно, всё время придирается по пустякам. Пользуется тем, что при ребёнке я не буду отвечать, и начинает зудеть. Всё ему плохо.
Не так готовлю – пережаренное, и ему невкусно.
На следующий день – всё слишком пресное, никаких специй и он ещё не старик, чтобы есть парные котлеты.
И так постоянно. Изо дня в день.
То, что декабрь вступил в свои права, было заметно только, пожалуй, по обилию гирлянд и украшений в городе. Погода стояла вполне себе октябрьско-ноябрьская. Слякотно. Дождь со снегом и тучи на головах прохожих.
Низкое позднеосеннее небо чиркало набухшими влагой тучами по шпилям высоток, вспарывая их и наказывая дерзких людей, что понастроили всякого, холодным дождём.
Разноцветный фейерверк искусственных огоньков отгонял угрюмых исполинов, заслоняя их от беспечных прохожих.
Было сложно на душе.
Маятно.
Вот бы закрыть глаза и притворится, что ничего этого нет. Что Владислав по–прежнему любит меня, и что муж ждёт меня сейчас домой, чтобы помочь раздеться и подать тёплые носочки на усталые ноги.
Сегодня у меня был второй рабочий день. Значит, завтра выходной и можно себе позволить лечь позднее. Я решила сегодняшний вечер посвятить себе красивой. После работы, не обращая внимания на уже привычное брюзжание Владислава, поцеловав перед сном сына и пообещав ему на завтра весь свой субботний день, я устроилась в ванной. С пеной. С масочками на лицо и на волосы. С массажем и кремами на свои уставшие ножки.
У меня длинные тёмные и чуть вьющиеся волосы. Густые. Прямо шевелюра. Предмет зависти девчонок-сослуживиц на работе. Раньше моему мужу безумно нравились моя грива. Он мог перебирать её часами, любил запустить в неё свои пальцы и массировать голову мягкими, ласкающими движениями.
Как давно это было. Я уже и забыла, когда такое случалось в последний раз.
Точно перед командировкой.
Но устраивать разборки сейчас мне не хотелось.
Я выползла из ванной распаренная и разомлевшая. И застала своего мужа, разговаривавшего по телефону на балконе в одной рубашке.
Простынет же!
Абсолютно на автомате, так, как сделала бы это всегда в нашей с ним жизни, я, захватив куртку, открыла балкон и протянула ему на вытянутой руке.
Владислав ожёг меня яростным взглядом, выхватил одежду и с силой захлопнул дверь.
Псих.
Я сняла с волос полотенце и, устроившись в кресле с планшетом, стала неторопливо разбирать пряди, чтобы прочесать их влажными для лучшей укладки.
Владислав вскочил в комнату, пыхтя, словно паровоз, и швырнул мне куртку.
Она упала между нами кляксой, безжизненно раскинув пустые рукава.
– Я сам знаю, как мне удобнее выходить на балкон! – зашипел он.
– Прекрасно! Подними одежду и отнеси её на место. И извини за заботу! – усмехнулась я его истерике.
– Сама брала, сама и повесишь! – не унимался муж, – развела здесь парикмахерскую со своими волосами, невозможно пройти!
– Развела! Имею возможность. И мне есть чем похвастать в отличие от многих. Мне же не сорок лет, и можно не стричься пока, молодясь, чтобы не выглядеть как престарелая русалка с жиденьким хвостом. Мне всего тридцать с двумя крошечными хвостиками – я, дурачась, показала эти детские хвостики, захватывая пряди над ушами, и продолжила, – я могу себе позволить любую шевелюру, потому что могу и потому что это красиво!
И тряхнула головой, рассыпая волосы по спине и по креслу.
Владислав смотрел на меня, и его глаза наливались яростью.
– Ты! Ты!… Понятия не имеешь, о чём ты говоришь! Что ты понимаешь…
Оу! Я вспомнила внешность Ирины Андреевны. Эт я удачно попала.
– Не хотела специально обидеть никого. Случайно получилось! – усмехнулась я, глядя в наливающееся кровью лицо мужа.
– Я не могу! Я пришёл с работы! Уставший! Я зарабатываю тебе деньги! И вместо того, чтобы отдохнуть дома, я… – начал заводится и орать муж.
– А я бездельничала весь день? Просидела в кресле, по-твоему? И денег я в семью приношу тоже немало!
– Да ты!.. – начал уже орать…
– Не ори! Ребёнка разбудишь! Отец! Прекрати истерику! – перебила я его.
– Дура! – прошипел, сбавляя тон Владислав и, подхватив куртку, потопал в коридор.
– Не жди! – он хлопнул входной дверью и ушёл на ночь глядя.
Угадай, Виктория, куда…
Ну и чего я добилась? Победила?
Кажется, и вправду дура.
Шестая глава
Небо над городом никогда не бывает звёздным по ночам. Если нет туч, то от яркого освещения в вышине над домами и парками висит розоватая вуаль. Будто заботливая хозяйская рука закрывает звёзды от неспящего города.
А если небо затянуто облаками, то свет фонарей и миллионов машин отражается от поверхности этих облаков и, преломляясь отчего-то в красный спектр, окрашивает парки и улицы с домами розовым. Особенно это заметно зимой на снегу.
Сидела на кухне и смотрела в окно. С тех самых пор, как муж убежал от меня, словно от чумной.
Вначале внимание сосредоточилось на моём отражении в стекле. И мысли невольно сконцентрировались на себе.
Может, это я что-то упустила и не заметила? Не заметила, как перестала быть интересной для мужа. Как замылилась бытом острота отношений.
Но мне казалось, что именно стабильность и спокойную теплоту наших отношений и ценил Владислав. Что ему дорог был тихий семейный мир семьи. Что ему хорошо было с нами.
И я была уверена в нашей семье ещё недавно.
Ошибалась?
Отчего он всё ломает, а я чувствую себя виноватой?
Переживала и вспоминала нашу жизнь.
И как же обидно.
Так больно.
И так жаль.
До недавнего времени у нас всё было хорошо. Мы жили в атмосфере любви. Я точно знаю! Нельзя так играть! Весь этот ужас начался после командировки. Что-то произошло в жизни этой престарелой дряни, что она полезла к моему мужу, растравливая старые раны.
Если не включать верхний свет, то моё отражение в стекле не так затмевает пейзаж, и в гулкой ночной тишине квартиры накатывают воспоминания.
Как мы познакомились. Как он ухаживал за мной. Как звал замуж. Умолял. Упрашивал.
Почти до четырёх утра пробыла я на кухне. Пока не пришёл, не вернулся мой муж, шурша ключами в замке.
Ну, что…
Поговорим, милый…
– Что происходит? – спокойно спросила я, прислонясь плечом к стене коридора и глядя, как муж снимает с себя промокшую куртку.
– Ничего, – устало ответил он.
– С тех пор, как ты съездил в командировку, это «ничего» разрушает нашу жизнь словно торнадо, – я пожала плечами и прошла следом за ним, договаривая фразу, пока муж заходил в спальню.
– Я не рушу. Я пытаюсь сохранить, – проговорил устало Владислав, доставая чистую и сухую одежду и явно собираясь в ванную.
– Сохранить что? Отношения со старой зазнобой? – спросила я, закрывая дверь в комнату и перегораживая её.
– Нет, я, наоборот, стараюсь сохранить семью, – устало проговорил Владислав, усаживаясь на нашу семейную кровать.
Я не для этого ждала всю ночь окончания его истерики, чтобы дать мужу и сейчас уйти от разговора.
– Я не слышала о её существовании все наши годы. Десять лет. Скажи, что изменилось в жизни Ирины Андреевны, что она опять лезет к тебе? – спросила я, прислонясь к закрытой двери.
– Она осталась одна. Развелась. Муж её бросил, и она потерялась. Она не справляется с ситуацией сама, – проговорил муж, опустив свою голову на руки, упёртые в разведённые колени
– Поэтому ты решил её спасать, как настоящий рыцарь, и бросить ей в ноги свою семью для симметрии. Сделать несчастным своего сына, ну и меня за компанию. Ведь ничего не жаль ради счастья любимой? – мой голос звенел от обиды и горечи, но остановить свою ревность я не смогла.
– Он совсем на меня непохож! – вскинулся муж.
– Поэтому его можно на свалку выкинуть? И пусть тебе престарелая любовь нового, правильного и похожего родит? Сделай тест, если тебе в уши влили сомнения, – ярость кипела во мне.
Он даже не скрывается! Не отрицает свою связь!
– Если вы так любите друг друга… – я захлебнулась словами.
Горло перехватило и сказанное встало комом, мешая дышать.
– Если ты так любишь её, то зачем ты женился на мне? Да фиг со мной… Я переживу… Зачем ты родил сына, если он тебе не нужен? Я не рвалась за тебя замуж. Это ты вот прямо на этом месте сам уговаривал меня дать тебе шанс. Ты просил меня выйти за тебя замуж. Это была твоя инициатива. Так зачем? – почти кричала я шёпотом, проталкивая царапающие, острые слова сквозь сухое горло.
– Я и сейчас прошу! Дай мне время, я всё улажу. – муж перетёк с кровати на колени рядом со мной, склонив свою голову.
Как это просто у него. Отработано.
– Не в моём характере терпеть измену. Я не буду жить запасной женой. И мотать нервы сыну не позволю, – мой голос дрожал от сдерживаемых слёз.
– Я не изменяю тебе! – муж поднял на меня возмущённый взгляд.
– Физически, возможно, и нет… Не уверена. Да это и не суть, если ты всё время думаешь о ней. Она здесь, рядом с нами постоянно! Стоит между нами. Хлопает ресницами, будто престарелая кокотка. Так уходи к ней! К чему эти мучения? – слёзы плескались где-то рядом, и голос звенел от отчаяния.
– Потерпи, пожалуйста. Я тебя люблю. Я разберусь со всем! Дай нам шанс! – попросил муж и продолжил. – Скажи, может, мы разъедемся на короткое время, чтобы не мотать нервы друг другу?
– Мы не занимаемся с тобой любовью со времён командировки. Тебе неприятно прикасаться ко мне, я это вижу и чувствую. Тебе неинтересна наша с сыном жизнь, я же видела, с какой скукой ты разбирал вчера с ним партию. Тебе не нужны наши эмоции. Какой шанс тебе нужен? И зачем тебе мучить себя? – я отошла от двери к окну, не желая видеть его склонённую голову.
Я недостойна даже того, чтобы посмотреть мне в глаза?
– Я извёлся. И поверь, я тебе не изменял! – как мантру повторил Владислав.
– Я-то, допустим, потерплю, но ты вечно недоволен теперь. Всё тебе не так и плохо. Ты рушишь семью. Зачем ты убежал сейчас? К ней бегал? Вспомни, из-за чего ты психанул и побежал из дома, как подросток? – проговорила я устало.
– Если разведёмся, разве мы не можем остаться друзьями?
Здравствуйте, приехали.
– Даже не надейся! Дружить семьями с предателями и лживыми тварями я не смогу.
Седьмая глава
Утром я проснулась поздно, около десяти, потому как от семейных разговоров уснуть было невозможно, и чтобы сегодня не гробить весь день, я выпила снотворное. Вот и проспала свои шесть часов.
Сегодня редкий день. И суббота, и мой выходной. Сейчас дождусь Данилку со школы и можно с ним провести всю вторую половину дня.
Нужно только быстренько раскидать домашние заботы за пару часов – и свобода!
Мужа не было дома.
Убежал.
Честно говоря, я была этому рада. Продолжать вчерашний допрос с пристрастием у меня не было моральных сил, как и терпеть его регулярные нападки.
Нужно ещё сегодня на холодную голову покрутить наш вчерашний разговор.
Но по первому ощущению и навскидку, семье нашей пришёл конец. И я должна сделать всё, чтобы Данилка перенёс этот кошмар с наименьшими потерями.
Значит, нужно дождаться Нового года и каникул сына. Чтобы не скандалить при ребёнке, а наш развод будет однозначно громким.
Что там мне предлагает Владислав?
Потерпеть?
Ага.
«Потерпи, милая, авось само пройдёт».
Он сам понимает, о чём меня просит? Потерпеть что? Пока он наиграется в любовь?
На волне злости и от ярости я выдраила всю квартиру до блеска буквально за два часа.
Оттёрла кафель ванной, фартук кухни, шкафы… В общем, приложила агрессию с пользой для хозяйства.
До возвращения сына со школы оставалось минут сорок, когда раздался телефонный звонок.
Я глянула на входящий и, вздохнув, принимая неизбежное, взяла трубку.
– Что у вас происходит? – спросила Ираида Александровна, моя свекровь. Женщина выдающаяся и незабываемая. Очень властная и бескомпромиссная. Женщина – воплощение порядка и контроля.
Жена генерала на пенсии, милого полноватого и уютного мужчины, любителя рыбалки и загородной жизни, отчима моего мужа и сослуживца его отца.
Большая удача, что свекровь живёт теперь не в Москве, а в своём доме недалеко от Пушкино на берегу водохранилища, и что терпеть не может ездить в Москву.
– Вы о чём? – спросила я, присаживаясь за стол на кухне.
– Почему твой сын так неуважительно разговаривает со мной по телефону? – возмущённо пророкотала свекровь.
– Не понимаю, о чём это вы. – удивилась я.
У нас воспитанный и культурный мальчик. Что нужно было делать, чтобы от него услышать хамский ответ?
– Я позвонила, чтобы узнать, как у него дела, а он сбросил вызов и не перезвонил. Наоборот, выключил аппарат. Это недопустимо! Ты неправильно воспитываешь своего сына! Нужно быть более требовательной! Нельзя спускать такое! И нельзя отпускать контроль!
– Возможно. Но я бы хотела, чтобы мой мальчик вырос с умением самому принимать решения. И, возможно, он был занят и поэтому не смог с вами говорить. У него конец четверти и подготовка к турниру. И ещё соревнования по плаванию, – отчитала я Ираиду Александровну, надеясь на её понимание.
Свекровь помолчала, хмыкнула и продолжила:
– Мне мать Ирины сообщила, что та работает у Владислава! Как ты это допустила? – возмущённо спросила свекровь.
– Так! Стоп! Она работает у мужа уже сто лет. Мне Владислав сказал, что это вы просили его о трудоустройстве, – ответила я.
– Я похожа на сумасшедшую? Разве я могла посоветовать такую глупость? – возмутилась Ираида Александровна.
– Знаете, до недавнего времени ваша Ирочка вела себя тихо. Все и знать забыли о её существовании. Но я так поняла, что нашу хорошую девочку недавно бросил муж. И Ирина Андреевна переключилась теперь на свою старую любовь. Так что нас ждут потрясения и, скорее всего, развод. Потому что терпеть неуважение и измены вашего мальчика я не буду, – отзеркалила я выпад свекрови.
– Какой развод? – опешила она.
– А что вы мне посоветуете? Потерпеть? Вот, например, сегодня, сейчас, я уверена, что Владислав уехал из семьи к вашей Ирочке помогать ей пережить предательство мужа. Представляете, какой юморист? – усмехнулась, вставая, чтобы увидеть в окно, как мой сын подходит к подъезду.
– А как же мой внук? – спросила расстроено Ираида Александровна.
– Муж сомневается в своём отцовстве, похоже. Дурдом какой-то. Ладно, Данилка возвращается со школы, а при нём я не хочу говорить о его отце. Давайте перенесём разговор на потом, – поспешила я закруглить беседу и положила трубку, услышав в конце:
– Приезжайте на Новый год!
Это навряд ли. На Новый год я отвезу на все каникулы Данилку к маме. Подальше от предстоящих разборок.
Дальше день закрутился вокруг сына. Мы поехали с ним в развлекательный центр, чтобы провести там день до позднего вечера.
Аттракционы с американскими горками и обязательными криками то ли восторга, то ли ужаса, карусели, и картинг. Я старалась веселиться вместе с Данилкой.
Из последних сил.
На картинге, видя, как в основном, если участвуют родители, то это делают отцы, мне было особенно горько.
Но это же не повод проигрывать! Поэтому наша с сыном команда – самая лучшая!
И пусть все подождут и захлебнутся своей обидой.
Плевать!
Мы будем счастливы с Данилкой!
Возвращались домой уставшие. Оба.
Наигрались и набесились. Накричались на месяц вперёд.
Мы поужинали в кафе, и я не собиралась готовить сегодня дома. Для кого? И зачем? Поэтому и ехала, не торопясь, любуясь предновогодним городом.
Повернула голову, чтобы посмотреть в лицо Данилке на перекрёстке, и поймала его мечтательный взгляд на ёлку.
Будет тебе и ёлка, не переживай!
Уже около дома раздался телефонный звонок. Кому это не терпится в субботний вечер?