Лана Полякова
Измена. Новая жизнь
На лифте я поднималась уже почти нормальная. Мне было немного стыдно за мои подозрения. За мою ревность. И за мой приезд. Что это я, действительно? Необоснованно надумала себе.
Сейчас обговорим, и всё встанет на место. Ещё и вместе посмеёмся над моими страхами
В квартире пахло табаком. И затхлостью. У нас гости?
Я прошла в комнату и увидела полупустую пузатую коньячную бутылку на журнальном столе. И другую, пустую под столом. Тарелки с остатками еды. Неопрятные стаканы.
И это мой аккуратист и педант Антон?
Дверь в спальню была открыта, и я шагнула в комнату.
Антон спал на кровати, не раздевшись, в позе звезды, раскинув руки и ноги. И на его рубашке алел след помады.
Оксаниной помады.
Той, что была на ней, когда Антон отвозил эту лярвочку в травмпункт.
Погасшая было ревность вновь вцепилась в моё сердце, отравляя своим ядом.
На кухне хлопнул холодильник, и я пошла на звук.
Кто это там?
Шестая глава
На моей кухне в нашем холодильнике копался Борис.
Небритый, похудевший, с синяками под глазами. До чего можно себя довести за какие-то две или три недели?
– Борь, ты решил самоубиться? Желаешь совсем спиться? – зло рявкнула я.
Облегчение при виде партнера мужа настолько затопило меня, что я упустила границы нашего с ним общения.
– Уличка? – расплылся в умильной улыбке этот похмельный придурок, вздрогнув от неожиданности. – Ты когда приехала? А мы вот тут… – продолжил он, смутившись.
– Если ты хочешь сдохнуть от водки, это твоё дело. Но какого чёрта ты превратил мой дом в свинарник? Здесь ребёнок живёт! А ты прокурил мне всю квартиру! И Антона я таким никогда не видела! Что происходит? – я открыла настежь окно, пытаясь проветрить комнату.
– Прости. Сейчас вызову клининг, они всё отмоют. Не паникуй. Не ждали тебя так рано, – Борька присосался к бутылке минералки, словно страждущий в пустыне к источнику.
– Что с Антоном? – спросила я, складывая руки на груди.
– Нормально всё с ним. Не нервничай. Проспится и всё пройдёт. Не рассчитали немного. Прости. Подожди минутку. Не исчезай. Я быстро! – проговорил мне Борис, направляясь в мою же ванную.
Дурдом.
За всю нашу совместную жизнь я не видела Антона таким пьяным ни разу.
Холодком сомнений повеяло в душе. Это что же такого случилось, что настолько выбило моего мужа из колеи?
Я не успела накрутить себя окончательно, как на кухню вошёл Борис.
Свежевыбритый, с мокрыми волосами и вполне прилично выглядящий. В свежей футболке, с улыбкой и ясным взглядом.
Просто магическое преображение.
– Ульян, не обижайся. Я уже вызвал людей. Всё приведут в порядок. Всё отмоют, – сказал он.
На что я только фыркнула. Увидя Бориса, я разозлилась. Но и испытала эйфорию.
Свои.
– Ты что так рано прилетела-то? Антон сказал, вы с Манюшкой на даче неделю точно ещё побудете. Или ревнуешь? Что? И правда ревнуешь? – вглядываясь мне в лицо, переспросил друг моего мужа.
– Борь. Вернулся бы ты к работе, а? Отпустил бы Антона в отпуск. Ко мне, – устало попросила я.
– Ты, что? Реально считаешь, что Антошка способен изменить тебе? Он же не сошёл ещё с ума! – хохотнул Борис, но, глядя на меня, резко замолчал.
– Я, Боря, не знаю. Но следы губной помады на рубашке моего мужа мне не нравятся. Это однозначно, – ответила я, отводя глаза.
– Это он деву в беде спасал. Говорит, в травму отвёз и бросил. Дал денег на такси, – серьёзно ответил мне Боря.
– Мне кажется, что эта «дева в беде» расставляет ловушки на Антона. Может, я и наговариваю, но она мне не нравится. Ты б вернулся к работе и присмотрелся к ней. Склизкая она. И Лизавета зовёт её лярвочкой, – неожиданно для себя самой заговорила я о наболевшем и резко выдала в конце. – Хочу, чтобы её уволили!
Я закрыла лицо руками и рвано вдохнула.
Во что я превращаюсь? Что дальше? Разгонять всех подозрительных девиц рядом с мужем? Шпионить за ним по-настоящему? Проверять мобильник? До каких глубин мне нужно рухнуть, чтобы восстановить доверие и душевный покой? Или это уже навсегда?
Колючий ком поднялся вверх и передавил горло. Стало горячо в груди, запекло в глазах и захотелось плакать.
Я сжалась в пружину и крепко прижала ладони к лицу, боясь поднимающейся волны ревности и отчаяния.
– Ну что ты, ерунда это всё, – приобнял меня Борька, утешая и похлопывая по спине.
– Что здесь происходит? – зарычал Антон, именно в этот момент выползший на кухню.
– Ничего! – сказал Борька.
Я отстранилась от него и посмотрела на мужа.
Помятый, взъерошенный, с красными глазами и зеленоватым лицом.
– Я всегда подозревал вас! Стоило только отвернуться, как… – продолжил этот ревнивец, наливаясь злостью.
– Мне тоже интересно, что здесь происходит. Ты рубашку со следами чужой губной помады бы снял, прежде чем устраивать мне сцены ревности, – спросила я со всхлипом.
– Ян, ты плакала? Он тебя обидел? – тут же поменял тон Антон и шагнул в комнату.
– Никого я не обижал, – всколыхнулся Боря.
У меня не маленькая кухня, но сейчас казалось, что мы втроём в сжимающейся клетке. Что я делаю здесь?
– Зря я приехала. Разбирайтесь сами, кто кого и чем обидел, пока мы не наговорили друг другу лишнего. А ты, Борис, заканчивай уже свой загул. Утомил. Ещё и мужа моего за собой тянешь. – я решительно шагнула к выходу и уже от двери, повернувшись, сказала, – не ожидала я увидеть такое. Я переночую у мамы.
Я выскочила из лифта на парковке словно разъярённая фурия и, почти не прогревая машину, резко газанула на выезд.
Пф! Как отвратительна ревность.
Пока я сама не испытала этого удушающего и ядовитого чувства, я и не представляла его силы.
Антон познакомил меня с Борисом практически сразу, как начинал ухаживать за мной. А на нашей свадьбе Борис был свидетелем. Когда он женился, то мы дружили семьями, хотя с его женой, Лялей, мне было сложно найти общий язык. Борис женился на модели. А мир моделей бесконечно далёк от меня.
Тем не менее мы приятельствовали. Вместе проводили время. И Антон всегда ревновал меня к своему другу. Вначале немного в шутку, а потом, после очередного скандала в Бориной семье, всерьёз.
Ляля не хотела детей из-за своей карьеры. А Борька мечтал о большой семье.
Каким боком я попала под ревнивый взгляд мужа, не представляю. Но, зная его чувство, я всегда старалась избегать Бориса.
И только сейчас я в полной мере поняла Антона.
Вот оно как ощущается. Кислотой и желчью в горле. Ядом в сердце. Красным туманом в голове.
Седьмая глава
Мои родители живут в Ясенево. Переехали после олимпиады в начале восьмидесятых, когда активно начали расселять коммуналки в центре.
Моя мама родилась на Фруктовой улице. У бабушки с дедом было две комнаты в доме с деревянными перекрытиями. Сложно идентифицировать точно, но по моим представлениям и по выцветшим фото, это трёх или четырёхэтажный дом, построенный ещё до войны в деревне Фруктовка. С большой прихожей и пятью или шестью комнатами на разных хозяев. В одной из комнат было огромное окно, под которым зимой намерзал лёд, по воспоминаниям бабушки.
Я помнила её рассказы. Я была маленькая и мне было ужасно, просто до слёз, жалко маленькую мою мамочку, что мёрзла у окна.
Все эти дома давно снесли, а жильцов расселили. Мои поехали жить в новый район. Ужасно далёкий. Но со своим метро. И практически в лесу.
Говорят, что когда проектировали Ясенево, то его проспекты были рассчитаны на аварийную посадку самолётов. Не знаю, насколько это правда, но улицы в районе реально широкие. Надо только дотолкаться до них в пробках по Профсоюзной.
К моим я доехала уже спокойная. Прелесть расстояния. Пока доберёшься – уже перекипишь и примешь решение.
Тем более странной для меня была реакция моей мамы.
– Зачем ты уехала от мужа? – возмущалась она.
– Мне неприятно и неловко было там находиться. Два пьяных похмельных друга. Зачем я им? – пожала я плечами.
– То есть ты бросила беспомощного пьяного мужа на его шального друга и уехала? – взмахнула руками моя мамочка.
– Мам! Беспомощному мальчику тридцать шесть годиков. Справился же он самостоятельно с чрезмерным выпиванием. Справится и с похмельем. Я ему не нянька! – ответила я.
– Вся твоя беда в том, что ты не ухаживаешь за мужем! Нельзя бросать мужчин на самотёк! Он должен знать, что нужен тебе любой! – мама в последнее время ударилась в гиперопеку.
– Мам, давай не будем ругаться. Как папа? – постаралась я отвлечь её.
– Папа твой – упрямый баран! Он уже вполне может досрочно выйти на пенсию и бросить работу. Скажи ты ему! Он меня не слушает! А Ярик приезжал, так и вовсе стал на сторону отца! – мама легко переключилась на другую тему.
– Ну если мой серьёзный старший брат так считает, то, похоже, что отцу действительно лучше ещё немного поработать? – спросила я, проходя в комнату и здороваясь с отцом.
– Тем более что я не кирпичи таскаю, а лекции читаю. И с молодёжью рядом свой возраст воспринимается легче, – вклинился в наш разговор отец.
Шестьдесят три года, а ума нет! – вынесла свой вердикт мама и ушла на кухню шуршать чайником.
Мама раньше тоже преподавала в университете вместе с отцом, но вот уже чуть больше года, как она вышла на пенсию и мечтала вместе с папой жить на даче в Савелово. И всячески продавливала эту тему.
Очень ей хотелось простой деревенской жизни, которую она не знала и не представляла всех трудностей.
Пока ужинали, пока делились новостями, и я была занята разговорами с родителями, мысли о муже не беспокоили меня, и я вроде совсем успокоилась.
Но стоило лечь на свою знакомую детскую кровать, укутаться своим пледом и уткнуться носом в подушку, что пахнет домом и мамой, как на меня хлынули потоком недавние переживания.
Водопадом.
Ревность, непонимание, обида, горечь разочарования, облегчение при виде Бориса и обида на слова Антона.
Я так и не поняла: они напились вместе? Отчего тогда Борька более трезв? Или у него сказывается опыт и, так сказать, стаж пьянства? С чего вообще, зачем нужно было так пить?
Это так не похоже на моего мужа.
А что ещё я не знаю о нём?
Как же счастливо я прожила свои семейные годы! Знать не знала ни о каких сомнениях. В любви и доверии.
А теперь доверие уходило из нашей жизни, словно вода в сухой песок.
Я даже рада, что попросила Бориса уволить эту Оксану. Пусть я выгляжу как самодура. Плевать.
Уснула я только под утро. Забылась тревожным коротким сном.
Разбудил меня Антон.
Он сидел рядом со мной на моей кровати. Рядом с подушкой лежали ароматные цветы. Нежно-сиреневые ирисы с яркими жёлтыми сердцевинами тонко и нежно пахли весной.
Стоило мне зашевелиться и открыть глаза, как муж взял мою руку и прижал к своему лицу.
Антон смотрел на меня сквозь мои пальцы так, словно я его сокровище.
– Прости меня! – тихо попросил он.
– За что? – также тихо шепнула я.
– За резкость и за пьянку. За то, что совсем закрутился со своей работой, – он поцеловал нежно мои пальцы.
– Работа – это важно – пробормотала я, гладя кончиками пальцев его лицо. Обводя контур скул. Трогая свежевыбритые щёки.
– Я сегодня-завтра передам дела Борису, и мы вдвоём поедем в отпуск. Глупо упускать такую возможность. Куда бы ты хотела? – прошептал Антон, склоняясь ко мне и целуя глаза.
– Всё равно. Лишь бы только вдвоём, – я потянулась к нему губами, уже не очень понимая, что он от меня хочет.
Какие могут быть разговоры, когда такие родные и горячие губы находятся так близко от меня, когда всё, что было вчера, что давило и терзало, сейчас развеялось словно морок, как страшный сон.
Антон любит меня.
Мы преодолели этот кризис!
– Ты прости меня за ревностные выпады рядом с Борисом. Мне сложно сдержаться. А уж пьяным я вообще слетел с катушек, как увидел вас рядом, – говорил Антон позднее, уплетая с аппетитом мамины котлетки на кухне.
– Я понимаю тебя. Потому что тоже ревную! – призналась я.
– Ты? Меня? Это невозможно! Для меня нет женщин вокруг. Только коллеги. Не ревнуй. Не рви сердечко, – проникновенно ответил мне Антон.
Вечером на следующий день мы улетели на Мальдивы.
Восьмая глава
Мальдивы были прекрасны как сказочный сон.
И хотя погода была не очень, дул ветер с моря, поднимая волну, и по вечерам шёл дождь, но как же сладко под шум волн и ветра, под песню дождя наслаждаться объятиями любимого мужа!
После нервомотания последних недель, после разъедающей ревности, внимание, любовь и забота мужа пролились на меня как бальзам на раны.
Я купалась в его любви. Впитывала её. Наслаждалась ею. Словно второй медовый месяц. Столько страсти. Если учесть, что мы знаем друг друга до последней чёрточки, то наши чувства сейчас глубже и ярче.
А у меня ещё и приправлены страхом потери. Предчувствием катастрофы и невероятным облегчением. Этот ужас пролетел мимо.
Нас задело только крылом, тенью, предчувствием кошмара.
Только дохнуло ледяным дыханием отчуждения.
Три волшебных ночи пролетели мгновением. Запомнились сказкой.
Мы летели обратно в Москву. Я удобно устроилась в кресле, подобрав под себя ноги и укрывшись пледом. Развернулась в сторону Антона и с удовольствием рассматривала его лицо.
Как он знакомо хмурится, читая документы в ноутбуке. Как трёт переносицу, решая заковыристые вопросы.
Такой родной. Такой красивый и такой мой.
Никому не отдам и не позволю становиться между нами!
Как хорошо, что Борис выгнал эту Оксану. Но и мне – урок. Нужно чаще говорить мужу, как он хорош. И как он умён.
Раз это ему нужно.
Мы пережили кризис в отношениях и теперь на новом этапе. Нужно учесть опыт и прошлые ошибки.
Может, чаще появляться у него в офисе? Больше интересоваться его делами. И, главное, не забывать его хвалить!
Антон повернул ко мне голову и тепло улыбнулся, сияя глазами.
– Спасибо. Люблю тебя. – шепнула я ему.
Мы прилетели глубокой ночью, и на следующее утро Антон собирался на работу. Убирая после завтрака тарелки, я предупредила его, что зайду к нему в офис.
Хочу раздать сувениры девчонкам.
Антон обрадовался и просил постараться к обеду, чтобы вместе провести время.
Счастливая и в прекрасном расположении духа я приехала к нему в полдень.
Зашла сразу к Лизавете. Ей, как любительнице фенечек, я привезла особенный подарок. И хотелось вручить лично, чтобы увидеть её реакцию.
Насладится ею.
Вошла в приёмную, улыбаясь, и мне не понравилось выражение лица Лизаветы.
– Что случилось? Я могу тебе помочь? – спросила я.
И в это момент открылась дверь кабинета моего мужа, и к нам в приёмную выплыла Оксана, поправляя блузку.
Увидев меня, она, как мне показалось, торжествующе сверкнула глазами и вытерла рот тыльной стороной ладони.
– Вот мразь! – зашипела Лизавета.
А я не могла вздохнуть. Воздух застрял в груди. Сердце упало.
Мне казалось, что если я посмотрю под ноги, то увижу его кровавые ошмётки.
В глазах потемнело.
Я покачнулась.
– Антон Александрович! Помогите! – вскрикнула испуганно Лизавета.
– Яночка, милая, что с тобой? – заботливо суетился рядом мой муж.
Мой ли?
Я вцепилась в появившийся из ниоткуда стакан ледяной воды как в последний кусочек нормальной реальности.
Делая крошечные глоточки, старалась начать дышать вновь.
Антон обнимал меня за плечи.
У воды был горький привкус моей желчи. Моей ревности.
– Уволь её! – прохрипела я.
– Кого? Лизавету? – изумился Антон.
– При чём здесь она? Ты что? Не понимаешь? Уволь! Вот эту, что выходила сейчас от тебя. Оксану! – вскрикнула я.
– Ульяна, давай я в своём агентстве сам буду решать, кому здесь работать? – проговорил Антон, заводясь.
– Давай пройдём в кабинет! – сказала я вставая.
– Ян, я не понимаю. Откуда вдруг у вас всех такая неприязнь к этой провинциальной девице? Недавно Борис, не успев вернуться в контору, потребовал её увольнения. Мизери… Тьфу! Бухгалтер моя тоже взъелась на неё. Лизавета вон чуть ли не шипит ей вслед. Что с вами? Откуда такой снобизм? Да, девчонка небольшого ума. Но она старается и пробивается сама. Как может. Чем она вам не угодила? Почему вы не хотите дать ей шанс? – возмущался Антон, все больше заводясь.
– Антон! Скажи честно. Ты мне обещал не лгать в этом. Поэтому ответь! Ты мне изменяешь с ней? – спросила я, глядя внимательно в его лицо и пытаясь уловить малейшие эмоции.
– С ума сошла? – мгновенно отреагировал мой муж.
– Отчего тогда сейчас, выходя из твоего кабинета, она поправляла одежду и вытирала губы? – как жалко звучат мои вопросы!
– Ян, ты сама себя слышишь? – Антон присел рядом на корточки, взял моё лицо в свои ладони и вытер слёзы с моих щёк большими пальцами.
– Родной, она старается прибиться к тебе. Ей ты нужен. Очнись! Один ты не видишь этого. Ответь, зачем она постоянно бегает к тебе?
– За консультациями и разъяснениями, – моментально отреагировал муж.
– Почему она не идёт с этими вопросами к своему начальнику отдела? Или у тебя много свободного времени? Ведь никто из девчонок больше не бегают к тебе так свободно, как она! – спросила я.
– Говорит, что только мои объяснения она понимает, – ответил Антон.
– Слышишь, как по-идиотски это звучит? – тихо произнесла я и продолжила, по-дурацки шмыгнув носом, – Я прошу тебя! Уволь её. Не заставляй меня ревновать!
– Я не могу позволить никому вмешиваться в дела моего агентства! – твёрдо сказал Антон.
Вот тебе, Ульяна, и новый этап отношений!
Дожилась!
С чего ты взяла, что Антон не врет? Он юрист. Делает это профессионально.
Девятая глава
– Даже мнение партнёра тебя тоже не волнует. Ты у нас, похоже, рыцарь-защитник провинциальных дев. От злобной стервы-жены, неблагодарных сотрудников и от друга-сноба, – сказала я вставая.
Понимание, что Антон не отступится, что в нашем противостоянии он выбрал сторону Оксаны, отрезвило меня.
Слёзы высохли. Сердце прыгнуло к горлу.
Появилась злость.
То есть, он манипулировал мной. Прокатил на морько, чтобы не нудела. Проветрил словно старый плед и задвинул в домашний комод. Кухня, ребёнок. Знай своё место, жена! Не лезь в мою жизнь. Когда вспомню о тебе, то вновь достану.
А я как последняя дура поверила ему. Решила, что мы стали ближе друг к другу.
– Ян. Я, возможно, слишком резко выразился. Но, согласись, это моё дело, кого держать в сотрудниках. Не нагнетай! Твоя ревность неуместна, – Антон тоже встал и направился ко мне.
– Не стоит, Антон! Не провожай! Я не смею отрывать тебя от твоих важных дел, – проговорила я, останавливая мужа.
– Мы же хотели вместе пообедать, – как ни в чём не бывало сказал он.
– Извини, сыта по горло. – холодно отозвалась, направляясь к двери.
Самодовольный индюк! Если я сейчас не уйду, я ему наговорю столько, что всё станет непоправимым.
– Ян! Ну прости дурака за тон! Я виноват! – всплеснул руками Антон, вскипая.
– При чём здесь тон? Ты не прав по сути…
– О! Ульяночка! Я рад тебя видеть! – двери кабинета распахнулись и влетел улыбающийся и довольный жизнью Борис.
Как вовремя! Я чуть не начала поучать Антона. После льстивых речей этой твари это был бы полный провал.
– Борь, проводи меня до выхода. Не утруждайся, Антон. Мы сами, – сказала я мужу, подхватывая очумевшего Борьку под руку.
– Яна! – догнал нас Антон у лифта.
– Что? – невинно поинтересовалась я.
– Ты моя жена, и я сам провожу тебя! – он подошёл ко мне вплотную, оттесняя от Бориса. Но в этот момент подъехал лифт, и мужчины вдвоём одновременно шагнули в него.
– Твоя ревность неуместна, Антон! Я не давала тебе ни единого повода за всю нашу совместную жизнь! Я не появлялась перед тобой в рубашке, испачканной чужой помадой и не защищала Бориса ценой наших отношений. Так что уймись. Тебя ждут дела! Нужно ещё пару очевидных фактов из учебника драгоценной Оксане показать! – прошипела я ему в лицо, не сдержавшись.
– Воу, воу! Ну между вами и огонь! – хохотнул Борис, разряжая обстановку.
До машины я домаршировала под конвоем обоих. Хлопнула дверкой, но успела услышать Борькино, сказанное в сердцах:
– Дурак ты, Тоха!
Чёрт.
Только не плакать!
Слёзы не очень-то помогли мне с мужем. Уступать мне из жалости он не собирается. Убеждать его надо без слёз.
Я доехала до дома злая и взъерошенная. От утреннего настроения не осталось ничего.
Первым делом я влетела в душ и стала под прохладными струями, сбрасывая с себя агрессию и обиду.
Ничего я не добьюсь, если буду психовать. Здесь нужно подходить с умом. Мне нужна холодная голова.
Но как же обидно! Как больно-то. Я чувствовала себя обманутой. И растоптанной.
Ведь если эта дрянь так демонстративно ведёт себя при мне, значит, уверена в своей безнаказанности!
Я поняла, что адски замёрзла и включила горячую воду. Глаза жгло от непролитых слёз, а под сердцем появилась дыра.
Смогу ли я жить с мужем, зная, что у него есть другая?
Подожди.
Не может Антон мне так лгать!
Не хочу в это верить. Накручиваю сейчас сама себя.
Горячий душ не мог согреть меня изнутри, хотя кожу уже изрядно пекло на плечах. Я выключила воду и стояла, прислонясь лбом к стеклу кабинки.
Нужно жить дальше.
И прекратить истерить.
Сейчас я сделаю себе чай, сяду в любимое кресло, подышу, как учили на занятиях по подготовке к родам, и потом спокойно подумаю.
Не успела я поставить чайник, как в квартиру влетел муж
– Яна! Ты в порядке? – взволнованно спросил он, пройдя на кухню, не разуваясь с порога.
– Что случилось? – спросила я.
– Ты забыла сумку с телефоном у меня в кабинете. Я некоторое время после твоего ухода пытался работать, но потом понял, что не могу так, – заговорил Антон, присаживаясь за стол и продолжая, – я позвонил тебе и увидел сумку. Решил приехать лично, чтобы сказать.
Антон выглядел таким взволнованным. Немножко напуганным. Взъерошенным. Побежал следом за мной…
– А, ты приревновал и помчался за мной. Вот и всё, – горько произнесла я.
– Я люблю тебя. Ты моя единственная женщина. Я выбрал тебя из всех, и это моё решение. Не сомневайся во мне! Твоя вера в нас – это моё сокровище, – Антон сгрёб меня в объятия, немного покачивая.
– Подожди! Стой! – отстранилась от него.
Антон – мастер слова. Умеет говорить и убеждать. Сейчас снова убаюкает меня словами. Закружит своими поцелуями.
Слёзы вновь подкрались к глазам. Зачем эти слова?
– Представь, если бы я работала с Борисом, плотно общалась с ним по несколько часов с день и тебя бы не было рядом при этом, – спросила я.
– Я обещал, что не уволю её. Но больше не буду давать консультации этой провинциалке. И постараюсь с ней не пересекаться. Мне дорого твоё спокойствие. Я всё понял, – сказал муж, вновь привлекая меня к себе.
Обнимая. Убаюкивая.
Змеюка-ревность вновь свернула свои кольца у меня под сердцем. Я чувствовала её холод.
Хотя зубы свои она разжала, но яд уже проникал в мою кровь: Антон успел дать лярвочке обещание.
Десятая глава
Жизнь вроде потекла по прежнему руслу. Но что-то скребло на душе, словно попавший мелкий камушек в привычные и ежедневные туфли, не давало спокойно спать. Заставляло принюхиваться к одежде мужа, просыпаться среди ночи в тревоге, внимательнее приглядываться к Антону. Чувствовать себя при этом униженно.
Но остановиться я не могла. Я понимала, что это ненормально, но бороться с собой сил у меня не было.
Не было былого покоя в моём сердце, безусловного доверия к мужу и уверенности в себе.
Заканчивалось лето, и Наталья Вячеславовна должна была возвращаться в Москву.
Я ехала привычным маршрутом забрать Манюньку с бабушкой из дома на даче в будний день поздним утром. Дорога на удивление была свободна. Ну почти. И будничные мои мысли текли ровно, словно наматываясь серой лентой на колёса машины.
Нужно закрыть дом, предварительно выключив всё оборудование. Поставить на охрану. Не забыть ничего из вещей. Хорошо, что у меня вместительный багажник.
Почти месяц прошёл после нашего возвращения из рая, мира бирюзового океана и белого песка. Волн и ветра за хрупкими стенами. В жарких объятиях.
Я всё время хотела спать. Силы вытекали из меня, словно из разбитого кувшина. Не было желания. Плыла по течению.
После всплеска эмоций в памятный вечер, когда Антон прилетел ко мне, бросив работу, наступил период апатии. Но муж вёл себя чуть более внимательно, чем обычно, и постепенно жизнь вроде успокоилось.
Антон стал чаще устраивать для меня сюрпризы. Не крупные, но милые. То цветы, то фрукты привезёт. То обнимет невзначай. И я ловлю на себе его взгляды, часто тревожные.
Оксана, судя по чатику, продолжала нахваливать моего мужа. Но в приёмную больше не шастала. Придумала громко вещать в коридоре, якобы по телефону своей подружке.
Манюнечка моя повисла на мне с визгом, стоило только заехать на участок и выйти из машины. Моментально стала рассказывать историю, как они с бабушкой ходили спасать семью ёжиков вчера. Как встретили охотничью собаку, потерявшую охотника, и как они ходили с лукошком «по грибы» в берёзы.
Так выросла! И становится всё больше похожа на Антона. Те же глаза. Линия скул. А загорела как!
Только обняв мою девочку, почувствовав под руками её хрупкие плечи, я поняла, как сильно скучала. Как мне её не хватало. Вот смысл моего существования!
Наталья Вячеславовна встретила меня горячим чаем и пирогами с грибами.
В этом году грибов было в окрестных лесах как в сказке: видимо невидимо. И белые, и мои любимые лисички. Стояли самые сладкие последние жаркие дни августа. Воздух пах созревшими яблоками и немного уже осенью, прелой листвой, землёй и грибами.
Нам со свекровью не удавалось поговорить в последнее время. Так случилась, что она сама отвозила Машу к моим родителям на две недели. А потом сама и забирала её сюда, на дачу.
Я отговаривалась занятостью, а на самом деле боялась оставить Антона одного. Не доверяла ему.
А сейчас, за пирогами, я незаметно для себя рассказала свекрови все свои последние перепетии.
Выговорившись, выплеснув накопившиеся сомнения, я вздохнула с ощутимым облегчением. Наталья Вячеславовна слушала меня не только с сочувствием и вниманием, но и будто разделяя со мной мои печали.
– Так и живём теперь. Словно треснутая, но ещё не рассыпавшаяся ваза, – подытожила я, зевая.
Я встала и, сославшись на усталость, направилась на мансарду немного вздремнуть.
– Когда я была беременна Антоном, я тоже засыпала прямо посреди разговора, – с улыбкой сказала мне свекровь.
– Только этого не хватало! – всплеснула я руками.
– Может быть, этого как раз и не хватало? – обняла она меня за плечи. – Всё образуется. Иди, поспи немного. Я пока всё соберу.
Ребёнок?
Вообще-то, когда двое взрослых спят в одной постели, так оно иногда и случается. Особенно когда некоторые отказались от таблеток ещё в той, счастливой жизни. А после я об этом благополучно забыла. Я помню, как хотела второго ребёнка от Антона. Мечтала.
А сейчас?
Может быть, Наталья Вячеславовна ошибается? Я с третей попытки посчитала свой цикл. Выходило, что у меня небольшая задержка. Но ведь это ещё не точно?
Антон не бросит меня беременную. Это однозначно. Но любит ли он меня?
Не буду думать об этом. Говорит, что любит. Я буду верить!
Разбудил меня телефонный звонок. Манюнька сонно зашевелилась под моим боком. Её шелковистый детский локон щекотал мне нос.
Я улыбнулась и сбросила звонок.
Кто бы там ни был – перезвонит. Сон моей принцессы важнее разговоров.
Аккуратно выбралась, стараясь не потревожить и не растормошить спящего ребёнка, и на цыпочках спустилась по лестнице, прихватив телефон.
Стоило отойти на веранду, как раздался ещё один звонок.
– У тебя всё хорошо? Что ты сбрасываешь вызов? – взволнованно спросил Антон.
– Мы спали с Машуткой. Я боялась разбудить её, – ответила я зевая.
– Мои девочки сладкие и сонные! Не разбудил? – улыбнулся муж.
– Всё равно нужно вставать уже. Ничего себе! Уже пять часов вечера! – удивилась я, глядя на часы. – Похоже, сегодня мы уже не вернёмся домой. Завтра встречай нас с утра!
– Ян, я завтра рано с утра уезжаю в командировку, – виновато сказал Антон.
– Надолго? – спросила я.
– Дня на три. Возможно, четыре, – засопела трубка.
– Далеко?
– Нет, в Тюмень.
– Там в гардеробной стоит твой командировочный чемодан. И не забудь куртку прихватить. В Западной Сибири уже прохладно, – напомнила я мужу.
Не успела я сбросить вызов, как трубка вновь завибрировала.
– Ну что, старуха! Выметайся из нашей жизни! – мерзко захихикала трубка смутно знакомым голосом.
Какая-то сумасшедшая ошиблась номером.
Но сердце предательски сжалось.
Одиннадцатая глава
Дома было гулко и пустынно. Мне отчаянно не хватало мужа рядом.
Антон нередко ездил в командировки. Раз в два месяца так точно, и я не воспринимала раньше расставания так остро. Нынче же я не находила себе места.
Хотелось то ли бежать следом, то ли забыться. Увлечься чем-то мозгозанимающим, чтобы не вспоминать, не думать и не придумывать себе всякого.
Девчонки в чате шушукались, что Оксана ушла на больничный. Точно в день командировки Антона.
Я старалась не думать об этом. Бывают всякие совпадения.
Чтобы отвлечься, чтобы занять голову, решилась записаться на курсы налоговых консультантов. Как раз с сентября и начну.
Убила практически весь день на подбор подходящих, чтобы и диплом был котирующийся, и знания давали приличные и, что немаловажно для меня, обучение проводилось онлайн, или хотя бы располагались удобно.
После обеда, довольная проделанной работой, гуляла с Манюнькой.
Так быстро меняется Москва за последние годы. Благоустраиваются парки, дворы. Расширяются проспекты. Строятся новые развязки. Провода в центре убрали под землю. Москва становится красавицей, очень удобной для жизни.
Но мне по-прежнему милы забытые уголки, что я помню из детства.
Мы с Машей ходили сегодня кормить уток на Новодевичьи пруды. Там удобная детская площадка и территория не маленькая. Есть где развлечь мою егозу так, чтобы она хорошо спала ночью. Чем больше днём устанет – тем лучше.
Утки живые важно вышагивали рядом с бронзовыми. Кроме привычных сереньких, появились ещё и нарядные красавицы с оранжевыми грудками.
Машка важно раздавала кряквам кусочки подсушенного белого хлеба, при этом читала им лекцию, как правильно вести себя. Что нужно вначале накормить слабых и малых, а потом есть самим.
Смешная и серьёзная моя милая девочка.
Я вчера купила тест на беременность, и теперь Антона ждёт сюрприз. Вот вернётся, и я ему расскажу. Посмотрю на реакцию.
Ой! Не надо об этом! Всё у нас будет хорошо!
Интересно, мальчик будет или ещё одна девочка?
Я сидела на скамейке и смотрела на монументальную стену, что окружает Новодевичий монастырь.
Царь Василий, папа Ивана Грозного, построил его, кроме всего прочего, ещё и для своей жены Саломеи. Победительницы конкурса царских невест. Можно сказать – королева тогдашней красоты. Десять лет с ней прожил. Сына не нажил. Отблагодарил по-царски. Монастырём и постригом.
Да, уж…
Мужчины.
На следующий день поехали с дочкой покупать новую одежду.
Скоро холода, а Манюнечка теперь совсем большая девочка Маша. За лето сильно вытянулась. Всё нужно новое.