Лана Мейер
Опиум
Пролог
Flashback
Оттого что человек умер, его нельзя перестать любить, черт побери, – особенно если он был лучше всех живых, понимаешь?
Джером Д. Сэлинджер. «Над пропастью во ржи»
Джелена
– Ты уверена, что нас не поймает полиция? – обеспокоенный голос Хлои только раздражает меня, и я уже начинаю жалеть, что взяла сестру с собой.
– Зачем ты вообще увязалась за мной, Хло? Я говорила, что это место не для тебя, – ворчу я, открывая дверь багажника машины нашего старшего брата Митчелла и оказываюсь, наконец, на свежем воздухе. Протягиваю руку Хлое, чтобы помочь ей выбраться из глубин автомобиля.
Да. Мы забрались в Гелендваген старшего брата после наступления «комендантского часа», который установили наши родители. И Митч ничего об этом не знает.
Читаю тревогу во взгляде ее карих глаз, когда Хло стряхивает пыль со своей джинсовой куртки, и хватаю ее за щечки, растягивая по лицу улыбку. Она взволнованно выдыхает. Несмотря на то, что мы очень часто ссоримся, не можем существовать друг без друга. Наша связь нерушима. Мы – половинки одного целого, и так будет всегда. Весь мир может пасть, но мне будет все равно, если Хло будет рядом – эту внеземную, космическую привязанность могут понять только другие братья или сестры близнецы.
Нет ее – нет меня.
Мне стоит чаще вспоминать об этом, когда мы спорим по пустякам.
– В последнее время мы слишком мало проводим времени вместе, и я подумала, что будет здорово пойти сюда с тобой, – Хло поморщилась, когда я сорвала резинку с ее волос, распустив конский хвост сестренки. Она должна подходить этому месту. Больше драйва и сумасбродства. Больше риска и безумия.
Но Хлое трудно придерживаться такого стиля жизни и дышать свободно. Моя сестра – будущее всего Голливуда и «надежда нашей семьи» (как говорит папа), гордость всех МакАлистеров, а из-за плотного графика съемок в новом сериале она даже душ принимает по расписанию.
Я добавляю объема ее шоколадным волосам быстрыми и легкими движениями. Нас легко отличить, потому что у нее некоторые пряди высветлены, и она набрала пару лишних килограмм для новой роли. У Хло нет веснушек – их стерли еще несколько лет назад, потому что ее агентам не нравился этот «недостаток». Они и мои хотели тронуть, но я не собиралась отказываться от них.
Раньше друзья отличали нас друг от друга по взгляду. Они говорили, что у Хло он мягкий и наивный, а мой сравнивали с прищуром хитрой лисицы, которая задумала маленькую шалость.
– Тебе нужно сосредоточиться на съемках, а не со мной по гетто[1] разгуливать, – хихикаю я, поправляя свою короткую юбку. Мы прислушиваемся к громкой музыке, которая доносится со стороны моста, неподалеку от которого Митчелл оставил машину. Он вышел из Мерседеса пять минут назад и даже не догадывается, что мы сейчас здесь. Брат обычно не брал меня с собой. Все знают, что «Мост» и вечеринки лоурайдеров, байкеров и гонщиков – это не место для пятнадцатилетних девочек. Это может быть действительно опасно. И полиция, огромный штраф и гнев родителей – это не самое страшное, что нам грозит.
По крайней мере, так говорит Митчелл. Но он очень сильно ошибается, если думает, что несколько черных парней, торгующих коксом, могут меня напугать. К тому же их там не больше, чем белых, и прежде все тусовки заканчивались безобидно. Это просто место, где все расслабляются, веселятся, знакомятся. Да, некоторые употребляют наркотики, но это не я и не мои друзья. Никто не заставляет меня лезть в гущу событий, в драки, которые иногда случаются после гонок. Обычно я стою в стороне в окружении мальчиков, которые ждут своей очереди погонять в колее под мостом.
Мост на шестой улице до сих пор остается «неофициальной» достопримечательностью Лос-Анджелеса. Раньше по нему ездили поезда, но из-за повышенной сейсмической активности в Калифорнии и некачественного бетона он начал разваливаться, превращаясь в заброшенный мост. Землетрясение в три-четыре бала и на нем уже появляются крупные трещины. Днем здесь часто снимают фильмы, ну а вечером правят короли улиц, изрисовывая канаву под мостом граффити. В этой огромной колее и проходят гонки, на которых вечно гоняет Митч. Бог знает, что еще он тут делает, но это явно не разрешено законом.
Если Хло – гордость семьи, а я – упрямая и неблагодарная дочь со странностями, то Митч… о Митче родители и вовсе уже не говорят. Только молятся о том, чтобы никто не узнал, чем он занимается по ночам после учебы в посредственном колледже.
Я подхожу к мосту ближе, ощущая приятное и теплое покалывание в венах. Нереальное чувство полнейшей свободы. Здесь никто не носит масок, никто никуда не спешит, никто не хочет казаться тем, кем он не является.
Здесь я могу признаться в одной из своих слабостей – я люблю, когда мне страшно. Я люблю адреналин во всех его проявлениях. Его я могу ощутить только здесь, когда представляю, что в любой момент мне придется убегать от толпы полицейских. И все не так, как в сериале, в котором снимается Хлоя, и до недавнего времени снималась и я. А все по-настоящему. И страх тоже. Настолько сильная и яркая эмоция, что крышу сносит от ощущений, накрывающих здесь, и от самой атмосферы этого места.
Я адреналиновый наркоман. В парке развлечений бегу на самую страшную Американскую горку впереди всех парней параллельно успевая над ними подшучивать.
– Где мы? Мы вообще в Лос-Анджелесе? – Хлоя хмурится, пока мы идем в сторону моста и разглядываем серые стены, исписанные мастерами уличных граффити. Эти рисунки несут в себе довольно кровавый смысл – кости, черепа, символы, отличительные знаки одной из банд, которой принадлежит эта территория. Банды вечно ведут войны за земли, Митчелл как-то рассказывал мне. В основном они устраивают перестрелки из-за наркотиков и территорий, на которых они продаются, а также цвета кожи и нации.
– Добро пожаловать в Боул-Хайтс[2]. Не бойся, Хло, мы потусуемся часик, построим глазки гонщикам, а потом всех разгонит полиция. Я была здесь много раз, Митч брал меня с собой. И как видишь, все в порядке.
– Это выглядит, как другой мир. Как здесь можно жить? – обхватывая себя руками, Хло немного ежится, пугливо оглядываясь по сторонам. Здесь даже небо над нами синевато-серого цвета – это ей не Беверли Хиллз (где живем мы). На самом деле серым оно становится из-за дыма, выходящего из-под колес машин и байков, которые газуют на треке.
Пока мы направляемся в самое сердце тусовки, на нас постоянно поглядывают парни, собравшиеся в небольшие группы около своих тачек.
– Мне страшно, но я еще никогда не чувствовала себя так… – Хло хитро улыбается, начиная входить во вкус. Еще бы. Когда ты всю жизнь связана по рукам и ногам, вкус свободы действует пленительно. Стоит только один раз вдохнуть, и все: ты зависим до конца своих дней. А именно здесь это чувствую я – полную свободу от запретов и предрассудков. От правил. От чужого мнения, которое так важно для наших родителей. Многие думают, что родиться МакАлистер – значит родиться под счастливой звездой.
Но для меня этой клеймо, безобразная печать, аркан, который я мечтаю разорвать. Нет ничего хуже, чем ожидания общества и твоей семьи, которые тебе осточертело оправдывать. Когда самые близкие люди не хотят принимать тебя такой, какая ты есть – это тюрьма. Тюрьма, где решетками являются их вечно осуждающие взгляды…
Наконец, мы подходим к эпицентру «вечеринки», и я рассматриваю собравшихся, выискивая своих друзей. Сегодня еще больше народу, чем обычно, громкая музыка и четкие ритмы просто разрывают барабанные перепонки, но к этому быстро привыкаешь. Справа от нас стоят несколько байков Harley Davidson. Я бы прокатилась на любом из них… кстати, неплохая идея, но мой парень Джексон гоняет на спортивной тачке. А пока я с ним, мне не стоит знакомиться с одним из этих байкеров, который «раздевает» меня взглядом прямо сейчас.
– Вон Митч! Нельзя, чтобы он нас заметил, – сообщаю сестре я, поглядывая в сторону тачек с низкой посадкой, которые раскачиваются под Future feat. Drake – Where Ya At. Мой брат стоит в окружении толпы афроамериканцев и мексиканцев и о чем-то разговаривает с ними, и судя по их лицам, разговор серьезный.
Мне это не нравится. Митчу двадцать один, и он, конечно, может за себя постоять. Но эти ребята настроены довольно враждебно.
– Они выглядят так… устрашающе, – Хлоя хмурится еще больше и хватает меня за предплечье. – Джиджи, у одного из них пистолет!
– Успокойся. Митч постоянно здесь. Это его друзья, – немного неуверенно произношу я и веду сестру в противоположную сторону. Нам лучше держаться от них подальше. Я не расистка, но за черными из таких районов, как Боул Хайтс и Комптон, лучше наблюдать издалека. Или не наблюдать вовсе…
– Они все здесь намного старше нас… – Хлоя буквально вцепилась ногтями в мою руку.
– Боже, Хло, если тебе что-то не нравится, иди обратно в машину! – отрезаю я, улыбаясь симпатичным парням, которые смотрят в нашу сторону. Я их не знаю, они не знают меня, но это ненадолго. Я не их тех, кто остаются незамеченными. А Хло – тем более. Все, кто хоть раз включал телевизор или YouTube знают, кто она. В городе нет ни одной улицы, где не висел бы плакат с ее милой мордашкой, рекламирующей хлопья или новый сериал для подростков.
– Размечталась. Здесь слишком круто, – я ухмыльнулась, наблюдая за тем, как сестра с открытым ртом наблюдает за происходящим. Ее хватка давно ослабла, а улыбка стала шире. Не думала, что ей понравится. Это место пропитано атмосферой свободы и нереального веселья, и дело не только в запахе травки, машинного масла и музыки, под которую невозможно не покачивать бедрами. Здесь все такие… разные, не похожие на тех людей, что мы обычно видим в нашей школе – прилизанные детки богатеньких родителей, как и мы сами. Меня всегда завораживали люди, которые выглядят не так, как я – татуировки по всему телу, проколотая кожа, «уличный» стиль одежды. Таких я называю «ходячим протестом», вызовом всему обществу, в котором приходиться жить мне и Хлое. В идеальном обществе, где никто не имеет право на ошибку.
Беверли-Хилз это Эдем, но он переполнен лицемерами и фальшивыми улыбками.
А эти парни… они не живут в раю, не считают себя Богами. Они имеют право ошибаться, плакать, взлетать и падать. Учиться на своих ошибках, в то время как я не должна их допускать, иначе «опозорю фамилию МакАлистер». (Если говорить о приоритетах моей семьи, то их не волнует ничего кроме репутации, денег, и получит ли их дочь Оскар в более раннем возрасте, чем Дженифер Лоуренс).
С тех пор, как я стала отказываться от съемок, я почти перестала существовать для своих родителей. Конечно, я преувеличиваю, ведь они содержат меня и никогда ни в чем мне не отказывают. Но… я нуждаюсь в другом. В элементарном внимании и заботе, но папа только и делает, что работает, а мама занимается Хлоей. Она ее личный агент, а я предоставлена самой себе. Не скажу, что меня это расстраивает… просто хочу, чтобы моим успехам тоже радовались. Но мое увлечение акробатикой считают «глупой затеей», и говорят, что мой потолок в этом деле – это выступления в группе поддержки. Но это не так. Акробатика – это большой спорт и настоящее искусство, требующее полной отдачи, концентрации и железной воли.
– Привет, Джэл!
– Эй, Джиджи, ты снова здесь. Прокатишься со мной?
– Как зовут твою подружку? – я здороваюсь с ребятами и продолжаю искать глазами Джексона, пока все знакомятся с Хло.
Представители «улиц» выглядят для меня, как идеальное сочетание несочетаемого. Ну и конечно, уверенные в себе и наглые парни, так сильно отличающиеся от ботаников или мажоров из нашей школы, которые без «папочки» в этой жизни и шагу не могут ступить. Совсем недавно я рассталась с одним из таких, но не удивлюсь, если сегодня снова встречу его на «мосту». Уилл Браун везде меня преследует, к тому же сам любит посещать «нелегальные» гонки.
Я не хочу думать об Уилее, потому что родители нас сводят с самого детства. Брауны наши соседи и вечные друзья семьи. Уилл… Иногда его одержимость меня просто пугает. Поэтому я в очередной раз рассталась с ним, и, наконец, вздохнула свободно. Мы постоянно то сходимся, то расходимся. То общаемся, то нет. Не знаю, что я чувствую к Уиллу – мне просто внушили, что Браун тот самый «принц», о котором мечтает каждая девочка. Ему тоже двадцать один, как и Митчеллу, и я не понимаю, что он нашел в пятнадцатилетней девчонке. Я не хочу встретить его здесь, сегодня, к тому же сейчас я с Джексоном.
Отчасти я скучаю по Уиллу, когда мы ссоримся, но его любовь душит, связывает меня по рукам и ногам. Его всегда слишком много.
Я окидываю взглядом толпу парней, большинство из которых старше меня, как минимум на шесть лет, и ищу среди них Джексона. Сегодня он участвует в гонке, и я хочу его поддержать. Мы познакомились здесь, несколько таких вечеринок назад.
– Ты пришла, крошка, – я слышу знакомый голос и чувствую горячие ладони, накрывающие мои веки. О да, это он.
– Я не могла оставить тебя без удачи, – убираю его ладони со своего лица. Не успеваю опомниться, как парень разворачивает к себе и прижимается к моим губам. Приподнимает над землей, глубоко целуя. При всех.
Я поглаживаю его сильные плечи и отрываюсь от губ Джексона, потому что недвусмысленные свистки со стороны действуют мне на нервы. Джекс облизывает губы и продолжает смотреть на мои, тяжело дыша, невербально требуя продолжения. В черных глазах горит огонь, и я слишком явно ощущаю его желание.
Чувствую, как мой взгляд, улыбки или даже слова влияют на парней. Я знаю, что ни один не устоит передо мной, если я этого захочу. И я никогда не краснею, не преклоняюсь и не боюсь никого из них потерять. Почему? Парни приходят и уходят, и так будет всегда. А я люблю только себя. И Хлою.
– Надеюсь, малая. Потому что у Тайлера новая тачка и она в два раза быстрее моей…
– Но он не может быть быстрее тебя самого, – нежно шепчу я, крепче обнимая этого малознакомого мне парня.
Тайлер. Такое знакомое имя. Как из забытого, далекого сна, пазла, рассыпавшегося в моей голове на маленькие части.
– Опустишь флаг, Джэл? – спрашивает Джексон, пока я поглядываю на Хлою, которая чувствует себя довольно неуютно, стоя в стороне. Но мне нравится Джексон, и я не могу не поцеловать своего мальчика перед началом гонки. Я знаю, что сестра уже в мыслях гадает, был ли у меня с ним секс. Еще не успела сказать ей, что уже познала эту «радость», которая не принесла мне никакого удовольствия. Больно, неприятно. Хло бы никогда не сделала «это» в пятнадцать лет с первым встречным, но для меня это был очередной акт протеста. Шанс словить адреналин, но мои ожидания не оправдались.
– С удовольствием, – я еще никогда не опускала флаг перед стартом гонок. Это так волнительно – слишком много глаз будут смотреть только на меня, в том числе и два гонщика, которым предстоит сумасшедшая схватка.
– Итак, третий раунд! – вздрагиваю, когда музыку делают тише, и над треком раздается голос комментатора. Смотрю на парня, который вещает с импровизированной сцены, сидя на огромных старых резиновых шинах, и говорит в рупор. – Нереальный бой двух лучших друзей – Тайлера Кука и Джексонаааааа Холла! Битва Титанов! Как мы уже знаем, долгое время, Джексон был лидером гонок, но сможет ли новый Mustang Тайлера одолеть Chevrolet Camaro Джексона? Скоро увидим! Занимайте тачки, парни! Подготовка к старту! Сегодня мы узнаем, кто пройдет в финал весенних гонок 2017 и сразится с Уиллом Брауном!
С Уиллом? Он тоже здесь? Черт возьми, куда я попала. Мой настоящий парень участвует в гонке с неким Тайлером Куком, чье имя и фамилия кажутся мне подозрительно знакомыми, чтобы в итоге сразиться с моим бывшим? Да уж, у меня не самая скучная жизнь.
– Джэл, но ведь это опасно. Скорость сумасшедшая. И они не профессионалы… – неуверенно шепчет мне Хлоя, пока я висну на Джексоне, ощущая его хватку на своей талии.
– Хло, это не кино и каскадеры. Это реальная жизнь. Тебе понравится.
– Но они рискуют жизнями!
– А кто тут ту нас такая зануда? Тебе напомнить, что ты можешь идти домой? – дразню сестру я, но заметив ее надутые губы, отлипаю от Джексона и заключаю в объятиях.
Хлоя крепко обнимает меня, и я кладу голову на ее плечо, чувствуя ароматный запах шампуня. Что-то цветочно-фруктовое. Так приятно, наконец, оказаться здесь с ней, провести вечер вместе. Хлоя – это самое ценное, что подарила мне жизнь. Моя частичка. Мне больно от того, что мы отдаляемся… она слишком рано стала взрослой, на ее плечах лежат все надежды наших родственников.
Но я так ее люблю, что принимаю ее выбор – полностью отдаться своей работе и бежать навстречу мечте. Я буду счастлива, когда моя звездочка покорит всю страну и станет легендой…
– Все это лишь развлечение, Хло. Расслабься. Я с тобой. Еще ни разу, пока я хожу сюда, не случилось ничего страшного. Тот красавчик, кстати, давно на тебя поглядывает, – киваю в сторону высокого блондина, сидящего на капоте своей тачки, без конца разглядывающего Хлою. – Иди, познакомься.
Я обернулась в поисках Джексона, но его уже нигде нет. Он снова подходит ко мне со спины и кладет руку на мое плечо, от чего я начинаю испытывать волнение и трепет, который не ощущала прежде. Странное чувство. У меня такое ощущение, что его рука стала тяжелее и увереннее. Поворачиваюсь, резко обхватывая его за плечи, и заглядываю в карие глаза…
И чуть не задыхаюсь от волны ужаса, одновременно чувствуя себя очень неловко. И это при том, что меня почти невозможно смутить. Вместо карих глаз Джексона я вижу огромные синие глаза, такие глубокие и пронзительные, что нет никаких шансов, что это не контактные линзы…
Я не могу оторваться от притягательного взгляда незнакомца, в первый раз в жизни чувствуя, как к моим щекам приливает кровь. Я горю в его руках, пока он прижимает меня к себе так, словно я принадлежу ему.
Когда до меня доходит, что я обняла не Джексона, я тут же упираюсь руками в широкую грудь парня и вырываюсь из его крепкой хватки, больше похожей на тугие путы удава, чем на случайное объятие.
– Полегче, малышка. Тебе лет то сколько и что ты здесь забыла? Джекс сказал отдать тебе флаг, – у обладателя синих глаз еще и чертовски приятный низкий голос, хоть и слегка прокуренный, что добавляет ему шарма очень плохого парня. Пока он оценивающе оглядывает мое лицо и губы, я занимаюсь тем же самым, заострив внимание на том, что почти вся его кожа покрыта татуировками со странными символами, и они не скрывают огромный шрам на его шее. Он выглядит намного старше меня, и даже старше Джексона.
Я бы не сказала, что незнакомец безумно красив в классическом смысле этого слова. Его привлекательность холодная, жестокая, но невыносимо притягивающая, как тьма, к которой так и хочется прикоснуться. Может быть тому виной синие глаза, напоминающие два осколка льда при ночном освещении. А может в уверенности, которая буквально исходит от него вместе с горячим дыханием. Я не знаю, и не хочу знать, в чем дело… но я не могу отвести от него взгляда и, кажется, он от меня тоже.
– Восемнадцать, – надменно вздернув подбородок, вру я, не собираясь позволять ему говорить со мной в таком пренебрежительном тоне.
– Тебе не больше шестнадцати, крошка. Но ты ничего, – он резко отпустил взгляд на мою вздымающуюся от волнения грудь, и я резко ударила его по щеке, чтобы, наконец, вырваться из его рук.
– Иди к черту! Я с Джексоном, – с вызовом отвечаю я, чувствуя, как моя ладонь горит от удара. О его скулы порезаться можно или руку сломать. – И у меня здесь старший брат, и…
– О Боже, с тобой все ясно, – парень резко отпускает меня и поднимает руки, выставляя их ладонями вперед. Качает головой, и, наконец, его лица, которое прежде не выражало ни единой эмоции, касается легкая ухмылка. Я не знаю, как это контролировать, но мое сердце замирает при виде этой улыбки. Черты этого парня кажутся мне знакомыми, но я смутно помню, где могла его видеть… где, черт возьми?! Где ты его видела, Джэл?!
– Я не собираюсь приставать к девушке моего лучшего друга. А это твоя сестренка? – он кивает в сторону Хлои, и я закрываю ее грудью, прерывая их зрительный контакт.
– Ты мне не нравишься, так что держись подальше от моей сестры, – воинственно заявляю я, но он в ответ только пренебрежительно кривит губы.
– А ты мне нравишься. Я люблю крошек с характером. Они обычно самые горячие, – Тайлер делает шаг вперед, подходя вплотную, и прижимает руку к низу моего оголенного живота, (на мне слишком короткий топ), от чего у меня дыхание перехватывает. – Попалась. Ты волнуешься.
– Вовсе нет…
– А вот и да, – слышу его шепот и чувствую горячую волну, опоясывающую бедра, именно в том месте, где сейчас касается его рука.
– Что здесь происходит? Мы будем начинать гонку или нет? Руки убери от моей девушки. Лучший друг, тоже мне, – Джексон оттягивает Тайлера за край толстовки и прижимает меня к своей груди. Я жмусь к Джексону, но по-прежнему не отрываю взгляда от Тая. Просто не могу… не могу отвести.
Я почти чувствую, как между нами пролетают всполохи маленьких искр, а наши взгляды связаны невидимой нитью.
– Я бы мог попытаться украсть ее у тебя. Люблю маленьких злючек, – медленно проговаривает он, приподнимая одну бровь. – Давай так: она моя, если я приду к финишу первым. Идет? – снова придирчиво оглядывает меня с головы до ног.
– И не мечтай. Я тебя сделаю, – усмехается Джексон и смотрит на меня. – Не обращай внимания. Он со всеми флиртует. А через минуту забывает с кем.
Я киваю, не понимая, почему мне неприятны слова Джексона.
– Боишься, потому что знаешь, что можешь проиграть, – отрезает Тайлер, и, подмигнув мне, направляется к своей тачке.
– Поцелуй на удачу? – Джекс наклоняется надо мной и заглядывает в глаза, потянувшись к моим губам.
– Когда победишь, – останавливаю его я, прижимая палец к его рту. – Удачи!
– Он не передал тебе флаг?
– Нет.
– Черт. Возьми его, а я пойду сяду в машину, иначе опоздаю на старте, – Джекс убегает в сторону своей тачки, и я, немного злясь на него, подхожу к машине Тайлера с левой стороны, из которой торчит небольшой флаг, который мне предстоит опустить по команде «вперед».
Тайлер стоит возле тачки и курит, поглядывая на толпу девочек, которые строят ему глазки.
– Отдай флаг! – требую я, скрещивая руки на груди, вплотную походя к этому наглецу.
– Отдам, если заключим пари.
– Какое еще пари? Ты в своем уме?
– Если я выиграю, ты меня поцелуешь, – он расплывается в чувственной улыбке, от которой у меня сердце подскакивает. При этом остальные его черты остаются холодны и неподвижны, словно его лицо заковано в маску.
– Ты не выиграешь!
– Пообещай, и выиграю, – рычит парень, со злостью кидая сигарету на бетон, и тушит ее кроссовком.
– Что ты несешь… Джексон же твой друг!
– Хорошо, с тобой мне все ясно. А вот с твоей сестренкой еще нет…
Он не тронет Хлою.
– Я поцелую тебя, если ты выиграешь. Но ты не обойдешь Джексона!
Парень явно на сто процентов уверен в своей победе… такие никогда не сомневаются в своих силах, и если честно, от этой энергии абсолютной уверенности в себе коленки подкашиваются.
– Не выиграешь! – еще раз дразню его и тут же жалею об этом. Тайлер одной рукой прижимает меня к двери машины, слегка надавливая на мои бедра своими. Я не могу двигаться, пребывая в шоке от такой наглости.
– Хочешь разозлить меня, чтобы я победил? Ты еще совсем маленькая, – он наклоняется к моему уху, понижая свой голос до шепота. Я схожу с ума от обольстительных ноток его тембра, попадаю в плен этого парня, который имеет дерзость лапать меня на глазах у всех. Его руки опускаются на мои бедра, и, кусая губы, я начинаю царапать его предплечья, показывая свой протест.
– Не трогай меня. Что непонятного?
– Ты не откажешь, если я буду чуть более настойчив. Дженна, – меня бросает в дрожь.
– Отстань…
– Я обязательно выиграю, запомни малышка. Ты пообещала поцелуй, но им ты не отделаешься после моей победы. Его я получу сейчас, – я не успеваю даже воздух набрать в легкие и растворяюсь в жестком, сладком и пленительном поцелуе. Против моей воли он врывается языком в мой рот, придерживая за затылок, поглощая меня все больше и больше, пока я вырываюсь, стону и мычу, а сама… теряю голову, чувствуя его язык и эрекцию, которая начинает упираться мне в бедра. Черт, черт, что я делаю… Джексон… Куда смотрит Джексон?!
Не знаю, сколько длится наш поцелуй, но я кусаю мерзавца. Отталкиваю от себя, поправляя юбку, которая какого-то черта уже слегка задрана. Черт, он чуть не изнасиловал меня прямо здесь, надеюсь, что Хлоя не видела.
– Сладкая, – просто произносит он, проводя пальцем по своей губе, из которой сочится струйка крови. – Я выиграю. Не гонку. Тебя, – обещает Кук, парализуя меня своими словами. Я почти забываю про флаг и про то, что должна сделать, но Тай вручает его мне. На дрожащих ногах, я обхожу машину и встаю с другой стороны – судя по спокойному выражению лица Джексона, он нас не видел и уже давно сидит в тачке.
Я перевожу взгляд на Тайлера.
Немного заворожённо наблюдаю за тем, как он смотрит прямо перед собой, продолжая яростно газовать, заводя орущую толпу. Скольжу взглядом по четкой линии челюсти и пытаюсь найти на лице признаки волнения, но их нет. Ни одна венка не выдает его, ни один мускул.
Бабочки порхают в моей грудной клетке с небывалой скоростью, пока я поднимаю флаг над головой и смотрю сначала то на Джексона, то на Тайлера.
– Готовы? – перевожу взгляд на Джексона и подмигиваю ему.
– Приготовились… – снова на Тайлера, который газует так, что дым поднимается к небу.
– Вперед! – я резко опускаю флаг, закрывая глаза. Две машины стартуют с трека и с диким ревом мотора устремляются вперед по колее под мостом.
Меня окружают все, разговаривая со мной, знакомясь. Кто-то истошно кричит, болея за одного из ребят. Комментатор рассказывает о происходящем на трассе, надрывая собственные связки, но мне страшно смотреть на то, кто придет к финишу. Не хочу я целовать этого нахала. Глазами я ищу Хлою, но все безрезультатно. Она ушла, точно ушла.
Какие-то парни предлагают мне выпить и закурить с ними немного травки, и все происходящее становится размытым, блеклым пятном на моей памяти… превращается в огромное, кровавое, навсегда отложившее отпечаток на мою жизнь.
Словно кошмар, словно жизнь, которую проживаю не я, вспоминаю оглушительные выстрелы за спиной и вой полицейских серен, оголяющий нервы. Крик и плач. Удушливая паника. Все бегут на меня, сбивая с ног, заставляя меня падать раз за разом.
Где Хлоя?! Где она?!
Я помню парней в масках, покрытых черной чешуей. Острые шипы на масках повторяют зубья на теле драконов из страшных фэнтези-фильмов.
Леденящий душу ужас скручивает меня изнутри, я задыхаюсь при виде этих людей в масках и не понимаю, где моя сестренка.
Паника нарастает, а из-за принятого наркотика я не могу нормально двигаться. Обнаженный страх, поселившийся в каждой клетке тела, мешает трезво мыслить и искать пути спасения.
Так много выстрелов. Слишком…
Я успокаивала себя только тем, что Хлоя уже ушла к машине. Но в этой жизни не всегда все происходит так, как мы хотим.
Яркие вспышки… они ослепляют меня, лишая способности отображать реальность, запоминать все происходящее. Да и в трезвом состоянии такое-то помнить не хочется.
Мои губы дрожат, когда я оказываюсь около машины Митчелла. Мой брат истошно орет, то на меня, то на небеса… его крик превращается в плач, когда он кладет окровавленное тело Хлои в багажник.
– В больницу, Митч. Нам нужно в больницу… – сиплым голосом повторяю я, пытаясь разглядеть признаки жизни на лице Хлои. Но их нет. Но мне только кажется… правда же? – Митч, скорая едет…
– Слишком поздно. Она умерла, – Митч смотрит на меня, белки его глаз красные от слез. Я никогда не видела его таким.
– Нет! Это не правда! НЕ ПРАВДА!
Я прикасаюсь к руке Хлои, стараясь нащупать пульс, и кажется, тоже реву и кричу, заглядывая в пустые глаза, которые больше никогда не откроются. Больше никогда не посмотрят на меня с экрана телевизора. Больше никогда я не увижу в них своего отражения. Ее рваная рана на животе становится только больше, а светлая одежда насквозь пропитана кровью.
Я чувствую себя так, словно в мое сердце вставляют сразу тысячу кинжалов и одновременно поворачивают их рукоятки, выкорчевывая из него все живое и светлое. Боль настолько сильная, что я бы предпочла умереть вместе с ней, чем чувствовать, как она разрывает меня на никчемные кусочки.
– Очнись, милая. Хлоя, пожалуйста. Хлоя, я умоляю тебя. ХЛОЯ!
Я отпускаю ее холодную руку, падая на колени, и бью землю кулаками, царапаю камень, раздирая кожу, что-то бессвязно крича.
– Прости меня! Прости, Хлоя! Я не хотела, чтобы все вышло так…
Я соберу пазлы того вечера, но не сразу. Пройдет время, когда я смогу в подробностях вспомнить остаток этой роковой ночи. Время… говорят, что оно лечит, но со мной этого не произошло.
Время уничтожало меня.
Год за годом, месяц за месяцем я умирала.
Хотя половина меня, лучшая часть меня, погибла вместе с Хлоей.
