Лана Март
Наследие прошлых жизней
Глава 3
Подошло к концу создание портала лемурийцами. Некоторые лемурийцы решили остаться. Но большинство не хотело находиться на Земле ни одной лишней минуты. Все знали, какую жертву принесла одна из их народа, чтобы этот портал был закончен и работал. В память о поступке Я'амунг'а Астарамурти из скалы над пещерой, где находился портал, вырезал статую Я'амунг'а и покрыл ее голубой эмалью. Эмаль была крепкой как алмаз и блестела как драгоценный камень. Этот был не только памятник жертве Я'амунг'а, но и ориентир для всех лемурийцев, которые захотят уйти позже. Сам Астарамурти принял решение остаться. Он не знал насколько он задержится на Земле, но уходить без Я'амунг'а он не хотел. Он надеялся, что Я'амунг'а когда-нибудь примет решение уйти к своему народу и тогда он уйдет вместе с ней. Жизнь у лемурийцев длинная, все могло случиться. А атланты живут гораздо более короткую жизнь, поэтому после смерти Гадира и Нерея Я'амунг'а вполне может принять решение об уходе. А он, Астарамурти, будет рядом с ней. И может быть, в новом мире у него появится шанс.
То, что лемурийцы ушли, Я'амунг'а почувствовала сама: внезапно в эфире образовалась тишина, исчезло гудение множества голосов. Только далекие, редкие голоса звучали иногда в тишине. Значит моя жертва была не зря, подумала Я'амунг'а, я надеюсь они будут счастливее меня в своем новом мире.
До гибели Атлантиды, Фаэтона и Марса оставалось еще два года.
После исхода лемурийцев Я'амунг'а решила, что сидеть в тишине и слезах она больше не хочет. У нее появился план: она решила, забеременеть от Нерея и уйти в параллельный мир через портал. Я'амунг'а справедливо рассудила, что если она исчезнет, то и вражды между Нереем и Гадиром больше не будет. Все лемурийки имели возможность остановить свою беременность в начале и не дать ей случиться, но поскольку раса была не так уж многочисленна, то лемурийки почти никогда так не поступали. Каждый ребенок – это великая ценность. Но от Гадира она детей не хотела. Ни при каких условиях. Даже если бы у нее не было больше шансов забеременеть, то она бы и тогда выбрала отказ от беременности ребенком от него.
Гадир был ей противен до омерзения, но он с какой-то маниакальной страстью задался целью получить от нее наследников. Он с ума по ней сходил, если можно так назвать это нездоровое чувство страсти, которое он питал к Я'амунг'а. Но не мог не видеть ее отношение к нему, поэтому из постели Я'амунг'а сразу отправлялся в свой гарем. А утром служители гарема выносили из комнат очередной обезображенный женский труп – так вымещал зло за не любовь Я'амунг'а Гадир. Когда Я'амунг'а узнала об этом, то Гадир стал ей еще противнее, но выказать хоть немного радости от встречи с ним она все равно не пыталась. Она считала что не в силах ничем помочь несчастным обитательницам гарема и они сами выбрали свою судьбу. Как и она. И раз она страдает и никто не стремится ее страдания облегчить, то она не видит смысла что-то делать других, ведь они даже не ее расы, да и каждый сам выбирает свой путь.
– Что тебе стоит хоть раз встретить меня с радостью? – спрашивал Я'амунг'а Гадир.
– Я не обещала тебе радость от встреч, я просто обещала уйти с тобой, – отстраненно отвечала Я'амунг'а.
– Почему ты не можешь меня полюбить? – продолжал спрашивать Гадир.– Я бросаю весь мир к твоим ногам.
– Мне не нужен весь мир. И у меня нет причин любить тебя. Ты шантажом заставил меня остаться с тобой. С каждым днем я все меньше и меньше хочу тебя видеть, – так же отстранено отвечала Я'амунг'а.– И что ты сделал ради любви? Не эгоизма, а любви?
– Ты разве не видишь, что люблю тебя? Что я просто болен тобой? – кричал Гадир.
– Болен… Это правильное слово, – ответила Я'амунг'а. – Ты болен. Раз ты сам понимаешь это, то отпусти меня. Я не люблю тебя и не смогу полюбить тебя никогда.
– А ты сбежишь от меня к Нерею?! Не бывать этому, – кричал Гадир, круша обстановку комнаты.
– Я уйду к своему народу, и ты меня не увидишь больше. Со временем ты забудешь меня и помиришься с братом, ведь больше делить будет нечего, – так же спокойно продолжала говорить Я'амунг'а.
– Ты статуя, а не женщина. Все женщины Атлантиды мечтают быть на твоем месте! – продолжал на повышенных тонах Гадир.
– Вот и пусть занимают это место. Кто же им мешает? Уж точно не я. С легкостью уступлю его любой, – ответила ему Я'амунг'а.
– Что мне сделать, чтобы ты меня полюбила? Или , хотя бы, не была отстраненной? – спросил Гадир.
– Ничего. Ты не можешь сделать ничего, – ответила Я'амунг'а.
– Ты даже не хочешь соврать? – спросил Гадир.
– А зачем? Я говорю тебе правду, моя раса избегает лжи, – сказала Я'амунг'а.
– Это не правда, а равнодушие, – сказал Гадир.
– И равнодушие тоже. Но в первую очередь, это правда. Если она тебе не нравится, то не следовало забирать меня от моего народа, – холодно ответила Я'амунг'а.– А главное, не задавай вопросов, если не хочешь знать ответ.
– Мы еще посмотрим. Я уверен, что ты оттаешь и полюбишь меня,– убеждая больше себя, сказал Гадир.
Вместо ответа Я'амунг'а отвернулась в сторону от него и вздохнула. Гадир почувствовал себя надоедливой мухой. Злость просто вскипела в нем. Да как она смеет?! Я все делаю для нее, а она отворачивается от меня?! Он вылетел из покоев Я'амунг'а и быстро направился в гарем искать очередную жертву.
Я'амунг'а после ухода Гадира задумалась о том, как ей пробраться к Нерею. Стать невидимой на некоторое время ее раса умела. Но вот Гадир будет ее искать. Не найдя ее в покоях, он перевернет дворец вверх дном. И если найдет ее у Нерея, то будет очень и очень плохо. Значит она должна отключить его сознание. Но для этого ей нужно вывести его из равновесия и быть близкой к нему, чтобы заглянуть в глаза и послать импульс от своего сознания в его мозг. В общем-то, это реально. Но надо пробовать. А как быть с Нереем? Он ведь тоже может долго тратить время на объяснения. А его у Я'амунг'а нет. Ничего лучше гипноза она не придумала. Нужно внушить Нерею, что он спит и ему все снится. Ей так же нужно будет быстро поймать его взгляд и пока он в волнении от того, что она пришла к нему, наложить на него гипноз, чтобы он считал все сном. Гипноз она могла накладывать на тех, кто к испытывает к ней доверие. На остальных он не сработал бы. А потом Я'амунг'а будет действовать по обстоятельствам. Ведь даже во сне Нерей может сопротивляться влечению к ней. Но тут она не придумала ничего, но очень надеялась, что этого не произойдет.
Прежде, чем у нее получилось усыпить Гадира она несколько раз ошибалась. А поскольку находилась близко к Гадиру, то он воспринимал это как изменение ее отношения к нему в лучшую строну. Но все же с пятого раза у нее вышло так, как она задумала. Активировав невидимость, она выскользнула из своих покоев и пошла к Нерею. Она не знала точно где его покои, но она ощущала ментальный отголосок его мыслей и чувств и шла на них, а еще она чувствовала, что он думает именно о ней. Это заставило ее ускорить шаг и улыбнуться. Вскоре она была уже у дверей его комнаты. Стоя в коридоре, она позвала его мысленно. Буквально через несколько секунд двери распахнулись и в коридор выскочил Нерей, но никого не увидел. Пользуясь невидимостью, Я'амунг'а вошла в его комнаты. Не найдя никого в коридоре, Нерей вернулся в свои покои.
– Опять мираж, – сказал Нерей сам себе, встряхнув головой. – Уже и до галлюцинаций дожил.
– Нет, – сказала Я'амунг'а и засмеялась.
Нерей почувствовал, как ее смех проникает в каждую клеточку его сознания, как ее радость согревает его изнутри. Он обернулся и наконец-то увидел ту, которая приходила к нему только в снах. Нерей не веря сам себе, шагнул к ней и обнял, крепко прижав к себе. Потом они долго целовались.
– Как же мне тебя не хватало, – срывающимся шепотом сказал Нерей. – Я так хотел тебя видеть. Никуда не отпущу. Я готов выйти на открытый конфликт с братом, но больше тебя никуда не отпущу. Скоро Атлан будет закончен и мы уйдем туда. Остался буквально месяц-другой.
Он целовал ее волосы, губы, щеки. А она чувствовала себя невероятно счастливой. Но Нерей не должен пострадать, поэтому Я'амунг'а должна применить гипноз. Он и дальше должен думать, что она ему снится. Она приложила ладони к его щекам, тем самым вынуждая посмотреть его в ее глаза. Нерей замер. Примерно с минуту она внимательно смотрела ему в глаза, после чего отпустила. Потом она взяла Нерея за руку и потянула к кровати. От него она ушла к себе только под утро. Гадир все так же был без сознания в ее комнате. Она легла на кровать, сделав вид, что всю ночь тут спала. Минут через сорок Гадир проснулся. А Я'амунг'а уже спала. Она была счастлива и ее больше ничего не волновало. Гадир тоже почувствовал радость от того, что она спит рядом с ним. Это было впервые за все время брака. Он решил, что она наконец-то начинает менять к нему свое отношение. В этот день гарем не понес потерь. Гадир туда просто не пошел и весь день у него было прекрасное настроение. Нерей очнувшись, не нашел Я'амунг'а. Но сон был таким реальным и она казалась такой настоящей, с горечью подумал Нерей. В этот день он разнес все, что было в его комнатах.
Подобрав усилие воздействия на Гадира, Я'амунг'а теперь почти каждую ночь проводила с Нереем. Для того, чтобы Гадир не заподозрил ничего и, наоборот, был бы более лоялен к Нерею, она изо всех сил сдерживала себя, чтобы не показывать как Гадир ей противен. Так продолжалось примерно месяц. Атлан был закончен. Буквально на днях Я'амунг'а почувствовала, что она беременна. Она не боялась, что атланты увидят ее беременность – они не читали ауры, срок был еще очень маленький. Но на всякий случай усилила защиту от считывания ее состояния. Все чаще и чаще в режиме невидимости Я'амунг'а ходила по дворцу и подслушивала что происходит. Ей нужно было готовить побег, а для этого нужно хорошо изучить дворец и настроения его обитателей. И вот сейчас она снова шла в сторону террас, там был тайный выход за стену дворца. Она случайно об этом узнала – увидела как через него входила работники административной части дворца. Дорога к террасам пролегала мимо зала, в котором часто работал над документами Гадир.
Она не первый раз там шла, и не обратила бы внимание на его крики, но она ощутила, что его собеседник никто иной, как Нерей. И это ее остановило. Она подошла ближе и прислушалась.
– Гадир, ты что творишь? Ты совсем с ума сошел? – кричал Нерей.
– А ты кто такой, чтобы мне указывать? – орал в ответ Гадир. – Твой Атлан готов, собирай своих уродов и маргиналов, и убирайся туда, чтобы я тебя больше не видел.
– Ты не понимаешь к чему ведут действия фаэтонцев? – продолжал кричать Нерей.– Ты понимаешь, что они сцепились с цивилизацией, которая не только от них, но и от нас камня на камне не оставит?
– Не твое дело! Мы – союзники! И у нас есть чем ответить на агрессию!– все так же громко возражал Гадир.
– Если ты не понимаешь очевидного и совсем заигрался в своих интригах, то оставайся и погибай тут один. А я и те, кто хочет уйти со мной, будем в Атлане. И еще, я не дам тебе погубить Я'амунг'а. Я заберу ее с собой, что бы ты не думал и чем бы не грозил! – прокричал отчаянно Нерей.
– Если ты к ней подойдешь, то я убью тебя. Если успеешь увезти ее в Атлан, то глубинные бомбы взорвут Атлан. Если она не будет со мной, то не будет ни с кем, – неожиданно спокойно сказал Гадир.
И в этом спокойствии была та самая решимость, которая напугала Я'амунг'а. Он это сделает. Нерей погибнет. Этого допустить нельзя. В этот момент распахнулась дверь зала и из нее выбежал Нерей. Он обернулся и прокричал Гадиру: «Да плевать я хотел на твои угрозы.» После чего хлопнул дверями так, что одна из створок выпала из дверной коробки, а из второй повылетали витражные стекла. Я'амунг'а смотрела в след быстро уходящему по коридору Нерею. Идти к двери в стене Я'амунг'а передумала. Она вернулась к себе. Нужно обдумать как спасти Нерея, он должен жить, иначе все ее жертвы были бесполезны.
Поздно вечером, снова лишив сознания Гадира, Я'амунг'а пошла к Нерею. Но в этот раз у нее не было радости. Она приняла непростое решение и должна его выполнить. Нерей открыл двери. Как всегда обрадовался, но в этот раз Я'амунг'а не стала применять гипноз. Это была последняя ночь, которую они провели вместе. Ближе к утру Я'амунг'а снова задержала лицо Нерея в своих руках. Она пристально смотрела ему в глаза и плакала. В этот раз она давала ему установку забыть свою любовь к ней, к Я'амунг'а. Она смотрела и смотрела, пока между воспоминаниями о ней в его создании не возникла стена и все как будто выцвело. Он будет помнить, что когда-то был ей увлечен, но потом чувства прошли. Больше его не будет связывать любовь с ней. Он будет свободен и будет жить дальше, без оглядки на нее. А потом она, так же как и Гадира, лишила Нерея сознания. На этом ее силы кончились и она зарыдала. Я'амунг'ав последний раз разглядывала его лицо, стараясь запомнить каждую черту как можно четче. Чтобы в ее сознании его образ навсегда обрел четкость и никогда не стирался. Когда Нерей придет в себя, то больше не будет любить ее, этот мысленный приказ будет действовать пока жива Я'амунг'а. Но разница в сроках жизни делала этот приказ пожизненным для Нерея.
Я'амунг'а шла к себе и думала, мысленно обращаясь к Нерею, понимая, что он об этих словах не узнает никогда: «Прости меня, моя любовь. Мне очень хочется того, чего быть не может. Я бы хотела каждый день встречать тебя, когда ты бы возвращался в наш дом, вместе ужинать, обсуждать все, что случилось с нами за день, делиться своими мечтами и идеями, укладываясь спать на соседнюю подушку желать тебе «Спокойной ночи», а утром, открыв глаза, видеть твое лицо, быть самой лучшей женой для тебя. Если бы ты был моей судьбой, если бы между нами не стояли все эти препятствия, как было бы прекрасно. Ты часто говорил, что встреться мы при других обстоятельствах, то мы бы уже давно были семьей. Самой счастливой в мире семьей. Как же мне больно от того, что ничему из этого никогда не бывать. Если мы увидимся еще когда-нибудь, то я тебе буду уже безразлична, твоя любовь ко мне надежно спрятана. Я больше не увижу радость и любовь ко мне в твоих глазах. Наша любовь останется только со мной и в моей памяти. Ты не узнаешь никогда о ребенке. Прощай, Нерей, прощай мое сердце».
Это было очень тяжело. Но Я'амунг'а поддерживала мысль, что скоро она покинет Землю. А со временем боль притупится. А еще она заберет самое ценное от их отношений – ребенка.
Когда Нерей открыл глаза, он не мог понять, было какое-то странное ощущение, что ему чего-то не хватает, что он забыл что-то очень важное. Но никак не мог вспомнить что именно. Вроде, все было как обычно, но … Тем не менее, дела не ждали. Он должен был начать переселение желающих уйти с ним в Атлан. Все свободные жители могли уходить уже сегодня. А тех, кто был рабами и хотел бы уйти с ним предстояло выкупать у их хозяев. С этими задачами он справился почти за две недели. Затем пришло время уходить и ему. Он не хотел больше оставаться в Атлантиде. Ему нужно было руководить жизнью жителей в подводном Атлане. Перед уходом он все же решил зайти к Гадиру. Хотел попрощаться с братом.
– Я сегодня ухожу в Атлан. Сюда больше не вернусь, – сказал Нерей Гадиру.
– Давно пора. Про Я'амунг'а я тебя предупредил. Даже мысли не держи ее забрать от меня, – сказал Гадир.
– Это твоя жена, сам разбирайся со своей семейной жизнью, – спокойно ответил Нерей.
– То есть?– удивленно спросил Гдари. – Ты две недели назад разбил дверь из-за нее, а сейчас так спокоен?
– Я не знаю почему так поступил тогда. Но я не люблю ее уже достаточно давно. Я не претендую на твою жену. Но если, вдруг, ты захочешь прийти к нам в Атлан, то я буду рад тебе. Ты мой брат,– сказал Нерей и вышел из зала.
Гадир с удивлением смотрел ему вслед. Как будто его подменили. Но так даже лучше, он не будет стоять на моем пути, подумал Гадир.
Я'амунг'а слышала этот разговор. Она вновь подслушивала. Ей казалось в ей в грудь с каждым словом Нерея втыкают длинные иглы – это было так больно. Не смотря на то, что она сама сделала так, это мало ее утешало. Потом, когда Нерей вышел от Гадира, Я'амунг'а, находясь в режиме невидимости, пошла за ним. К ее удивлению, он шел к ее покоям. Подергав дверь, Нерей понял что ее нет. После этого он ушел к себе, а через час ей передали его письмо, в котором Нерей сухо прощался с ней, как с женой брата. И говорил, что если, вдруг, она будет нуждаться в убежище, то готов ей его предоставить в Атлане, где она сможет, как все остальные жители Атлана, жить и работать на благо общества. «Ну вот, все и закончилось», подумала Я'амунг'а, прочитав его письмо. Больше Нерея Я'амунг'а не видела никогда.
Через пару дней Я'амунг'а связалась с Астарамурти и попросила тайно вывезти ее из Атлантиды. Она сказала, что хочет уйти с Земли и больше ее тут ничего не держит. Астарамурти был счастлив слышать это. Он хотел лететь за ней немедленно, но она назначила время через двенадцать дней. Ей нужно было еще кое-что узнать о дворце, чтобы побег прошел тихо и незаметно.
Я'амунг'а старалась все успеть до отлета с Астарамурти. Но ее не покидало дурное предчувствие. Она понимала, что она наделала очень много ошибок, и не просто ошибок, а катастрофических ошибок, которые невозможно исправить. Одной жизни на это не хватит, даже такой длинной как у нее. И теперь ей предстоит очищать свою карму еще не в одном воплощении. Но все, что на сейчас хотела, чтобы ее ребенок родился в другом мире, среди ее соплеменников. Она будет с ним столько, сколько ей отпустят высшие силы. Она будет очень его любить.
За несколько дней до прилета Астарамурти, Я'амунг'а решила сходить в бывшие покои Нерея. Ей хотелось побыть там. Войдя, она увидела, что многие вещи заменены на новые. Но остался стоять его стеллаж. Там хранились его книги и записи. Я'амунг'а подошла к стеллажу. Она провела рукой кластерам электронных книг. Дотронулась до устройства чтения книг. Внезапно включилась запись. Прибор показал ей Нерея, который говорил, глядя прямо в записывающее устройство:
– Я'амунг'а, не знаю, увидишь ли ты это письмо, но я все равно его запишу. Я постараюсь, чтобы ты его получила. Ты говорила, что если любишь кого-то по-настоящему, то всегда желаешь ему счастья. Даже в ущерб себе. Я хочу, чтобы все счастье, которое было отпущено мне судьбой, досталось тебе. Я хочу его все полностью отдать тебе. Ты должна быть счастлива. Я виноват перед тобой. Я сам сломал все, так затянув с заключением нашего союза. Ты лучшее, что со мной случилось за всю мою жизнь. Даже сейчас, на осколках своей жизни, я не жалею, что встретил тебя. Но мне так тяжело от того, что я причинил тебе столько боли. Я вижу, как ты страдаешь. Если тебя хоть немного утешит, то и я тоже страдаю, но моя боль заслужена мной от начала до конца. Как бы я хотел забрать всю твою боль и грусть себе. Чтобы ты снова могла смеяться и радоваться. Чтобы ты забыла меня, а я бы помнил тебя всегда. Все, что мне остается – это жить прошлым, где было счастье, надежда и радость. Ты должна идти вперед. Я понимаю, что причиной твоего решения был не только портал твоей расы, но и я. Ты спасала меня. Я чувствую себя жалким из-за того, что моя любимая спасает меня ценой себя. Как бы я не старался, как бы я не боролся, но все, что я могу, это помочь тебе уйти к твоим соплеменникам. Я не смогу спрятать тебя в Атлане, Гадир найдет там тебя. И не смогу уйти с тобой к лемурийцам, это означало бы предать тех, кто мне поверил. Помогая тебе сбежать, я лишаю себя даже того, чтобы жить с тобой под одним небом на одной планете, но только там, у лемурийцев, ты будешь в безопасности. Я не имею права просить тебя остаться со мной. Я потерял все, когда позволил тебе уйти с ним, когда не смог остановить происходящее. Не думай больше обо мне. Стань свободной от всех атлантов. Я буду хранить воспоминания о тебе в своем сердце. Я'амунг'а, ты не представляешь, как я хочу тебя обнять, но понимаю, что этого уже никогда не будет. Как я могу просить тебя не уходить, когда столько всего случилось по моей вине. Как я могу....
На этом запись оборвалась. Похоже, Нерей записал это до того, как я внушила ему, что он больше меня не любит, подумала Я'амунг'а. Она осторожно вытащила запись. Это будет с ней, и она заберет эту запись с собой. Это ее память. Как хорошо, что я вижу это только сейчас. Увидь я эту запись раньше, то могла бы и не решиться внушить Нерею забыть меня. Но все к лучшему, убеждала себя Я'амунг'а, так и буду думать. И Я'амунг'а пошла к себе, судорожно сжимая запись в руке.
Придя в свои покои Я'амунг'а никак не могла успокоиться. Ей казалось, что она зря сделала внушение Нерею о том, чтобы он больше не любил ее. Эта запись не выходила у нее из головы. Значит, Нерей сам понимал безнадежность попыток устроить с ней отношения на Земле. Но так у них могли бы быть еще несколько дней. Чтобы успокоиться , она села в кресло и сложила руки на животе. И к ней сразу пришли мысли о ребенке. Ведь их с Нереем ребенок никогда не узнает отца. Стала бы она вступать в отношения с Нереем, зная что их ждет в конце? Этим вопросом задавалась Я'амунг'а очень часто. Намун предупреждал о том, что просто им не будет. Но она тогда верила в то, что не может быть таких препятствий, которые невозможно преодолеть. А сейчас она замужем за тем, кого ненавидит, беременна от любимого мужчины, которому она внушила, что он больше не любит ее, и ей нужно бежать в другой мир, чтобы ее муж не причинил вреда никому из тех, кого она любит. А если бы она сразу приняла решение о том, чтобы не начинать отношения с Нереем, то уже была в другом мире вместо со своей расой. Была бы она счастлива – это вопрос. Но то, что ее жизнь была бы проще и спокойнее – это точно. Но разве могла она принять другое решение и отказаться от любви, даже не попробовав побороться за свое счастье? Она не смогла. И теперь сломано все. Вряд ли она сумеет оправиться от этого всего. Ребенок, вот что держит ее в жизни. Незаметно для себя она задремала.
Вдруг, Я'амунг'а почувствовала, как изменился ментальный фон дворца. Возникло ощущение угрозы и тревоги. И это вырвало ее из сна. Она не могла понять что происходит. Активировав режим невидимости, она решила выйти из своих покоев и попытаться узнать, что происходит. Решила идти сразу туда, где находился рабочий кабинет Гадира. Наверняка, там больше вероятность понять, что происходит. Оказавшись под дверями, она услышала как Гадир говорит с кем-то, у кого фаэтонский акцент.
– Мы нанесем удар по планете Чикисусо из созвездия Девы. Космический флот их колоний мы уже разбили. Вы, как военные союзники, должны нас поддержать, – сказал мужской голос.
– Фаэ-Инти, зачем вы это затеяли? Вы же понимаете, что ваши противники имеют более развитые технологии, чем есть у нас?– раздался голос главы марсиан Омфиса.
– А чего нам бояться? Мои ученые закончили недавно разработку энергетического оружия. Как они сказали, что это оружие способно сотрясти основы вселенной, – как-то воодушевленно сказал Гадир.– Я готов его испытывать на любых противниках.
– Но сколько может погибнуть марсиан, фаэтонцев, атлантов и других рас?! Вы, вообще, думаете, что творите?– сказал Омфис. – Я единственный, для кого имеют значение жизни населения наших планет?
– Ты среди нас главный паникер, – сказал уверенно Гадир.– Еще ничего не случилось. Фаэтон нанесет удар и уничтожит противников. Нам даже не придется вмешиваться.
– А потом будет поздно, когда Чикисусо ответит, – хмуро сказал Омфис. – И ответит он по всем, кто поддержит вторжение. Они очень воинственны и совершенно не склонны к прощению. Это другой разум и другая логика.
– Я думал, что все пацифисты ушли с лемурийцами, – смеясь ответил Фаэ-Инти. – А нет, один задержался и находится среди нас. Пойми, Омфис, эти территории очень нужны моей расе. У нас перенаселение. А еще нам очень нужны полезные ископаемые. Мой народ должен вести такую экспансию, потому что иначе у нас будут проблемы. Это не первая и не последняя планета, которую мы захватим. Договорились бы они с нами мирно и не было бы ничего.
– Фаэ-Инти, я не знаю откуда в вашей расе такая уверенность, что если чего-то очень хочется, но нельзя, то это значит, что можно, – с горечью сказал Омфис. – Мы заключили с вами многоуровневый союз, который включает в себя и военную помощь в случае конфликта. Возможно, это было ошибкой.
– Омфис, я обещаю, что мы еще раз все обдумаем. Мы не будем спешить атаковать и оценим все риски, – сказал Фаэ-Инти.
После этого лидеры Фаэтона и Марса попрощались с Гадиром и связь прервалась. Я'амунг'а ощущала фальшь в словах Фаэ-Инти. Как и всегда, фаэтонцы не несли ничего доброго. А сейчас они хотят начать войну с расой, которая могущественнее их на порядок. Нужно уходить как можно скорее отсюда, решила Я'амунг'а и пошла в свои покои.
Как на иголках она прожила следующих два дня. И вот, сегодня наступил день, когда она сбежит отсюда. Я'амунг'а связалась с Астарамурти и выяснила , что он уже вылетел к ней. Скорее бы он был тут, мысленно торопила его Я'амунг'а. И вот, пора выходить, у нее осталось не так много времени, чтобы дойти в то место, откуда Астарамурти ее заберет. Я'амунг'а оглядела комнату, в которой прожила несколько лет, прощаясь со своей тюрьмой без сожалений. И пошла к двери. Она хотела включить режим невидимости, но тут дверь распахнулась и влетел Гадир.
– Я'амунг'а, уходим, – сказал Гадир, после чего схватил ее за руку и потащил за собой.
– Куда уходим? Зачем? – вскричала Я'амунг'а, пытаясь вырвать руку.
– Фаэтонцы нанесли удар по планете Чикисусо, нам нужно в подвал дворца, оттуда уйдем на Фобос, – сказал Гадир, продолжая тащить за собой упирающуюся Я'амунг'а.
– Да отпусти же ты меня. Не тащи меня. Я не хочу идти с тобой никуда, – возмущалась Я'амунг'а.
В итоге Гадир схватил ее и закинув себе на плечо понес. В бессилии Я'амунг'а мысленно послала клич змеям, чтобы они нашли ее во дворце. В этот момент дворец содрогнулся впервые. Гадир ускорил шаг и через несколько минут они были уже в подвале. Гадир подошел к порталу и начал настройку для активации. Одновременно с этим он начал активировать пирамидальный голубовато-зеленый кристалл, нажимая что-то на пульте.
– Гадир, что происходит? Расскажи по-нормальному, – попросила Я'амунг'а. – Я не понимаю, что происходит и почему мы уходим.
– Как я сказал, фаэтонцы ударили по планете Чикисусо. Но просчитались. Планета почти не пострадала. В ответ на их агрессию Чикисусо активировал свое оружие и Фаэтона больше не существует. Марс попытался задержать и отразить удар Чикисусо по Фаэтону. Но у них тоже ничего не вышло. Второй удар Чикисусо направил на Марс и он почти разрушен. Во всяком случае атмосферы там больше нет, – сухо отвечал ей Гадир. – А сейчас я нанесу удар по Чикисусо. Я должен отомстить за союзников. Это новое оружие и оно способно разрушить их планету.
Я'амунг'а просто онемела от происходящего. Он точно сошел с ума.
– Но ведь тогда Чикисусо выстрелит и по Земле. Почему ты активируешь не щит, а оружие? – спросила Я'амунг'а. – Столько уже погибло фаэтонцев и марсиан, а сколько погибнет землян после удара Чикисусо. Остановись.
– Я не боюсь. Не отвечу – со мной перестанут считаться. Но, даже, если Чикисусо ответит, то дворец защищен. Я закрыл его.
– А что будет с теми, кто вне его пределов? – спросила Я'амунг'а. – С твоими поданными?
Гадир не отвечал, молча настраивая кристалл.
– То есть сейчас, ты нанесешь удар по Чикисусо и просто уйдешь, даже не пустив никого на территорию дворца, чтобы они могли спастись?– в ужасе спросила Я'амунг'а. – Даже, не объявив эвакуацию с материка хотя бы в подводный Атлан или еще куда-то?
– А зачем? Я не знаю каким будет масштаб разрушений. Я'амунг'а, история моей семьи не располагает к всепрощению и мыслям о судьбах других. Никто не помог предотвратить уничтожение моего рода. Так почему я буду думать о них? – равнодушно сказал Гадир. – А твой любимый и дорогой Нерей выживет. Он глубоко забрался и его там не достанут, если только Земля уцелеет, то и Атлан уцелеет тоже. Он мечтал возродить нашу расу в старых традициях, вот ему и предстоит это сделать.
В этот момент Гадир нажал что-то на пульте под пирамидальным кристаллом и на секунду перекрытия и стены дворца стали прозрачными и исчезли, а из кристалла выстрелил в небо мощный луч. Луч потух и все снова обрело материальность.
–Что ты сделал? – спросила Я'амунг'а.
– Послал энергию разрушения к планете Чикисусо, – ответил Гадир. – Я должен уничтожить их, чтобы они не уничтожили нас.
В этот момент земля задрожала. Гадир продолжил что-то нажимать на пульте. Установки портала и кристалла окутал радужный силовой щит.
– Ну вот, сейчас нам ничего не страшно. Чтобы не произошло, щит устоит, – сказал даже с каким-то весельем Гадир.
Дрожь земли усилилась. Я'амунг'а поняла, что у Гадира не получилось уничтожить планету Чикисусо и они нанесли ответный удар по Земле. И сейчас на Атлантиду идет огромная волна цунами. Если она останется тут, то выживет. Но погибнут все, кто за воротами дворца. Она должна им помочь. Нужно открыть ворота и впустить кого только можно. Нужно сообщить о грозящей смертельной опасности, пусть уходят, убегают, улетают и уплывают. Как бы она не злилась на атлантов, но любая жизнь священна. И она не может остаться в стороне. Я'амунг'а должна была сделать это еще раньше, как только узнала о готовящейся атаке на планету Чикисусо от фаэтонцев. Но она промолчала, считая что это все нее дело и она успеет уйти в другой мир к лемурийцам. Но так нельзя было поступать. За ее молчание жители Атлантиды заплатят жизнями. Нет, она не виновата в том, что планеты и цивилизации вступили в военный конфликт, но она виновата в том, что промолчала и ничего не предприняла, а сейчас уже почти ничего не возможно сделать. Я'амунг'а ощущала мысленный фон жителей столицы Атлантиды. И решила обратиться к ним ко всем мысленно как телепат, чтобы ее услышал каждый житель одновременно :
– Жители Атлантиды, все кто может, покиньте столицу. Спасайтесь. Улетайте с материка. Царь Атлантиды начал войну с планетой Чикисусо, но не смог ее выиграть. И по нам нанесен ответный удар. Сейчас на Атлантиду надвигается огромная волна цунами, которая сметет все на своем пути. Нет таких щитов, которые спасут вас. Повторяю, спасайтесь. Кто не может улететь – идите во дворец. Возможно, его щит выдержит удар стихии. С вами говорит лемурийка Я'амунг'а, жена вашего царя Гадира. Сейчас я направлюсь к воротам дворца и открою их. Если нам суждено погибнуть, то мы погибнем вместе. Я разделю свою судьбу с вами.
