Лада Кутузова
Экипаж «Кузнечика»
Глава пятая. Жемчужина и пыльца
В пруду мерцали звезды. Словно они упали туда и остались лежать на дне. Шуршик на всякий случай поднял голову и убедился: звезды по-прежнему на небе, а в воде видны лишь их отражения. Самолет приземлился рядом. Тукс вылез из кабины и сообщил:
– Будем ловить лягушек на живца.
– Это как? – полюбопытствовал Шуршик.
Тукс сорвал травинку и кинул, как копье.
– Стану летать над прудом, а они за мной охотиться. Так что не зевай, хватай самую крупную.
Он завел Кузнечика и понесся к глади пруда. Несколько раз самолет пролетел так низко, что едва не задел брюхом воду. Тут же тишину разрезало нервное кваканье. Лягушки начали выпрыгивать, стараясь липким языком поймать самолет, будто стрекозу. Тукс вел Кузнечика к берегу, за ним скакали лягушки. Несколько раз сердце Шуршика замирало, когда те подбирались совсем близко. Как бы не случилось беды! Но он лишь крепче сжимал сачок. Тукс промчался мимо.
– Не зевай! – донеслось до Шуршика.
Тот заводил фонариком, стараясь отыскать королеву. Одна из лягушек тяжело плюхнулась недалеко от него. Шуршик осветил ее и понял: это именно королева. Темно-зеленого, почти черного цвета, размером почти с кота, она грузно прыгала по берегу.
Шуршик взмахнул сачком и накрыл им лягушку. Затем для верности навалился на нее животом.
– Поймал! – сообщил он.
Тукс подлетел и скомандовал:
– Доставай жемчуг. Я помочь не смогу – тут лягушек целое море. Так и норовят слопать.
От волнения Шуршик вспотел. Он приподнялся и недовольно посмотрел на добычу: скользкая и некрасивая. Шуршик схватил ее за спинку и попытался раскрыть пасть. Лягушка забила лапками. До чего же неприятно! И немного жутковато: уж больно огромная лягушка попалась.
– Не могу, – пожаловался он, – она вырывается.
– Я тоже не могу, – послышалось в ответ, – она меня съест.
Шуршик зажмурился и наощупь продолжил попытки. Ничего не выходило. Тогда он взмолился:
– Отдайте, пожалуйста, камень. Он мне очень нужен. И я вас отпущу.
Лягушка возмущенно квакнула, но выплюнула жемчужину. Шуршик приподнял сачок и подобрал жемчужину. Королева быстро упрыгала в пруд.
– Получилось! – сообщил он.
Затем они с Туксом вернулись назад. Шуршик бежал за самолетом по темным улицам, но не боялся: ведь у него получилось. Тукс вылез из самолета и сел на подоконник.
– Ты молодец, – похвалил он, – с такой жабищей справился. Просто герой.
Шуршик расцвел от похвалы: до чего же приятно. И как ему повезло с другом! Другой бы не стал помогать Шуршику добывать изменитель роста.
– Светлячков будем ловить в ближайшую лунную ночь, – предупредил Тукс, – а с кротом сам договаривайся.
Над землей показался первый луч, и Тукс обернулся цветком.
Утром бабушка еле подняла Шуршика.
– Зову его, зову, а он спит, – выговаривала она. – Каша давно остыла, разогревай теперь.
Шуршик водил ложкой по гречневой каше и размышлял: интересно, всем бабушкам выдают набор для ворчания или каким-то особенным? Его бабушку хлебом не корми, дай иногда повыступать. И ведь все это она делает, потому что любит. Заботу проявляет. Страшно представить, если бы не любила. Наверное, скрипела бы, как несмазанная дверь, целыми днями.
Он доел завтрак, помыл посуду и поднялся к себе. Достал банку с жемчужиной и посмотрел на свет. Та розовела на дне, размером с горошину. Шуршик достал и потрогал: гладкая и теплая, точно вобрала в себя летнее солнце. Он положил жемчужину обратно и спустился на кухню.
– Бабуль, – спросил он, – а где можно крота найти?
Бабушка насторожилась, как охотничья собака.
– Кротов нам только не хватало! И так со всякой гадостью борешься: то колорадский жук картошку объедает, то клещ на смородине заведется.
Но Шуршик не отступал:
– А где есть?
Бабушка неохотно ответила:
– Может, на заброшенном участке, что от нас через два дома. Там поищи. Только осторожнее, в кротовину не провались. И не вздумай, куда еще податься. Туда и обратно.
Шуршик усмехнулся: знала бы она, что ночью он к пруду ходил и почти не боялся. Шуршик выскользнул за калитку и отправился к старому участку. Тот зарос молодыми березками и высокой травой. Шуршик аккуратно ставил ноги, стараясь не запнуться об упавшие ветви. Раздвигал траву, отыскивая след крота, но ничего не нашел. Пусто. И вдруг вспомнил, что рядом с въездом на дачи видел кучки земли, по форме похожие на муравейник. Он тогда спросил папу, и тот объяснил, что их нарыл крот. Точно, там и надо искать! Шуршик сразу же забыл про обещание бабушке и побежал к въездным воротам. Возле сторожки никого не было, и он вышел за территорию. Прошагал по бетонке и, наконец, нашел то место. Поднял палку и поворошил кротовину. Обитатель норы не показывался. Тогда Шуршик кинул камушек, снова не помогло. Пришлось лечь на землю и позвать:
– Уважаемый крот, – Шуршика учили быть вежливым, – помогите мне, пожалуйста.
В соседней кротовине что-то зашевелилось, и на поверхность вылез крот. Размером с ладошку, с вытянутым в хоботок носом, с черной бархатной шубкой и передними лапами, похожими на лопату с острыми когтями. Шуршик осторожно погладил его и попросил:
– Мне очень нужна пыльца с крыльев майского жука, а они глубоко зарылись в землю. Если хотите, я вам взамен дождевых червяков накопаю. Их у бабушки – тысячи на грядках. Только помогите – мне очень надо!
Крот выслушал и забрался обратно в нору. Шуршик остался ждать, ведь он не мог уйти ни с чем, за этим занятием его и застала бабушка.
Шуршика наказали. Во-первых, запретили есть сладости, а во-вторых, выходить одному из дома. Бабушка даже позвонила родителям и нажаловалась. Уши пылали, словно их крутили весь день – давно Шуршику не было так совестно. Бабушка заявила, что у нее едва разрыв сердца не произошел. Шуршик представил, как она лежит на операционном столе, и врач длинной иглой зашивает многострадальное сердце. Всю дорогу Шуршик сдерживался, но не выдержал и заплакал. От страха за бабушку и стыда за себя. Ведь он обманул, да и крот подвел: не принес пыльцу. Шуршик с тоской поглядел в окно: что он скажет Туксу? На улице шел дождь, небо заволокло серыми надутыми тучами. Капли уныло стучали по стеклу и, не дождавшись ответа, падали на землю. Кактус сидел в горшке и не думал превращаться в Тукса.
Утром дождь все продолжался. Шуршик совершенно без настроения позавтракал и поднялся к себе. Достал книгу и принялся читать. У мамы выходило лучше, но она была в городе, поэтому Шуршик сам медленно водил пальцем по буквам. Вниз сходил только за тем, чтобы перекусить. На следующий день погода наладилась. У бабушки, как она сказала, отлегло от сердца, поэтому она позволила Шуршику выйти во двор. Он сел под яблоню и стал запускать Кузнечика. Тот совершал головокружительные пируэты, отзываясь на сигналы пульта. Неожиданно трава около Шуршика зашевелилась, и показался крот. Шуршик даже подпрыгнул от радости: наконец-то! Крот вытолкнул из кротовины листик, запечатанный точно конверт. Шуршик аккуратно посадил Кузнечика, развернул и увидел блестящую пыль.
– Спасибо, – горячо поблагодарил он. – Только прячьтесь скорее – бабушка будет ругаться, если увидит вас.
Крот нырнул в нору, а Шуршик руками разровнял кротовину.
Шуршик вернулся в дом и спросил у бабушки:
– А когда наступит лунный день?
– Какой день? – удивилась та.
– Лунный.
Бабушка поджала губы:
– Полнолуние, что ли?
Шуршик не удержался от нового вопроса:
– А что это?
– День, когда Луна становится круглой, – пояснила бабушка.
Надела очки, сняла со стены отрывной календарь и принялась изучать.
– В понедельник на следующей неделе. Только тебе зачем? Все равно ведь не проснешься.
Шуршик едва дождался ночи, чтобы рассказать Туксу, что выполнил его задание и про лунный день узнал. Ему повезло: этой ночью кактус снова стал Туксом.
– Интересно, а почему ты в прошлый раз не превратился? – полюбопытствовал Шуршик.
Тукс пожал плечам:
– Наверное потому, что небо тучами заволокло. Свет звезды до Земли не доходил.
– Не знал, что так надо.
– Я тоже, – Тукс посмотрел в окно.
Было заметно, что ему не терпится отправиться в полет. Шуршик на мгновение ощутил себя лишним. Даже стало обидно.
– Я достал пыльцу с крыльев жука, – сообщил он, надеясь привлечь к себе внимание. – А полнолуние в понедельник будет.
– Хорошо, – рассеянно ответил Тукс. – Отправимся на светлячковое поле. А пока делать нечего, ты меня не жди, спать ложись. А я отправлюсь кой-куда.
Он залез в кабину и вылетел на улицу. А Шуршик остался совсем один, словно и не было у него никакого друга. Ему стало так тоскливо, что он не удержался и заплакал.
Глава шестая. Светлячковое поле
Время тянулось, точно бесконечная жевательная резинка. Шуршик несколько раз за неделю бегал на кухню и изучал календарь: скоро ли наступит лунный день? Ему мнилось, что время замерло и топчется на одном месте. В выходные приехали родители, это немного отвлекло. Они снова ходили купаться, затем Шуршик с папой сражались на мечах и запускали Кузнечика. Потом папа запекал шашлыки, а мама с Шуршиком накрывали на стол. А Тукс летал куда-то каждый вечер, но ни о чем не рассказывал. Шуршик не понимал: разве друзья не должны делиться секретами? Почему Шуршик чувствует себя лишним? Словно это не его самолет и не его друг? Но спрашивать не хотел – пусть Тукс сам расскажет. А Шуршик навязываться не станет, хотя ему и обидно, – он гордый.
Наконец, настал понедельник. Шуршик с утра уточнил у бабушки: не ошиблась ли она? На что та по привычке сразу запыхтела, и Шуршик успокоился. Раз ворчит, значит, все в порядке. Вечером он приготовил банку, сачок с фонариком и принялся ждать сумерки. Когда зажглась первая звезда, появился Тукс. Он довольно кивнул, увидев, что Шуршик не спит.
– Спускайся, – велел он.
– А далеко идти? – поинтересовался Шуршик.
– Далеко, – согласился Тукс.
Он запустил самолет и вылетел в окно. Шуршик вздохнул и на цыпочках вышел из дома.
Тукс нарезал в воздухе виражи:
– За мной!
Шуршик включил фонарик и отправился следом. Тукс повел его не по дорожкам, а напрямую, через неогороженные участки. Шуршик шел и думал: хорошо, что ночь и его никто не видит, а то приняли бы еще за воришку. Неудобно бы получилось. Они добрались до забора, окружавшего территорию дач.
– Иди сюда, – позвал Тукс, – тут дыра, лезь в нее.
Шуршик пробрался сквозь отверстие и попал в густые кусты. С трудом выбрался из них и осмотрелся: теперь они находились в лесу. Шуршику стало не по себе: здесь запросто могут водиться волки. Он остановился и крикнул:
– Тукс, все нормально?!
Шуршик постарался, чтобы его голос звучал обыденно.
В ответ донеслось:
– Да, все спокойно.
«Конечно, – размышлял Шуршик, – Туксу легко говорить, что спокойно. Он на самолете, раз, и улетит. А мне далеко не убежать».
Ему сделалось не по себе: как же вокруг темно и страшно!
Самое трудное было перелезать через поваленные деревья. Сандалии и носки отсырели от непросохшей после дождей травы. Блеска фонаря едва хватало, и несколько раз Шуршик падал, споткнувшись о корни. Хорошо еще, что луна светила вовсю, а то застрял бы. А от Тукса никакой помощи, только дорогу указывает, а еще друг называется.
Казалось, лес никогда не кончится. Наконец, Шуршик вышел на поляну и замер от восхищения: она вся была озарена огнями. Светилась каждая травинка, каждый цветок. Сучья ближайших деревьев пылали праздничной иллюминацией: от желто-зеленого цвета до красного. Казалось, что Шуршик попал в сказочное королевство. Дух захватывало от волшебной красоты.
– Не зевай! – напомнил Тукс.
Шуршик взмахнул сачком и поймал несколько светлячков. Остальные поднялись в воздух и исчезли. Шуршик расстроился: он совсем не хотел их пугать. Он опустился на колени и сказал:
– Дайте, пожалуйста, немного светящего вещества – мне нужно для изменителя роста.
Сунул банку под сачок, и вскоре та наполнилась разноцветным мерцанием.
– Готово, – сказал Шуршик и поблагодарил светлячков.
После они с Туксом отправились назад. Банка светилась, и Шуршик видел все, как днем. И даже ни разу не споткнулся!
Шуршик находился недалеко от дома и думал, что приключение подошло к концу, как раздался грозный рык. Шуршик почувствовал, как сердце подскочило и забилось, как мячик в пинг-понге. Он замер, не в силах сделать шаг. Недалеко от него стоял огромный пес: белый с крупными черными пятнами на спине, с обрезанными ушами и хвостом. Шерсть на загривке пса поднялась дыбом, а клыки угрожающе скалились. Шуршик не боялся собак, но этого алабая остерегались все жители дач. Хозяева выгуливали его всегда в наморднике и на коротком поводке. А тут он, видимо, сорвался с цепи и собирался теперь напасть на Шуршика. Тот отступил, но алабай зарычал еще громче. Шуршик выставил вперед банку, точно щит. Н сможет ли эту хрупкая преграда удержать злого пса?
Внезапно на пса обрушились горошины. Оказалось, Тукс высунулся из кабины и прицельно стрелял ими из трубочки, стараясь попасть в самое чувствительное место – нос. Пес подскочил, желая схватить врага, но Кузнечик уже набрал высоту. Вскоре Тукс вернулся и стал дразнить алабая. Самолет то пролетал перед псом, то кружил сверху, отчего тот совсем разъярился и понесся за Кузнечиком. Шуршик не стал терять время и побежал домой, спотыкаясь о грядки и царапаясь о крыжовник. Он едва смог открыть калитку: руки дрожали, и ключ никак не попадал в скважину. Шуршик ждал, что вот-вот на него набросится пес, вспомнивший о беззащитном мальчишке. Но Туксу удалось увести пса далеко. Лишь поднявшись в мансарду, Шуршик перевел дух. А после послышался перестук двигателя, и в окно влетел Кузнечик.
– Ну и зверь! – взбудоражено рассказывал Тукс. – Один раз чуть не схватил нас. Пасть пронеслась в нескольких миллиметрах от Кузнечика. Только зубы клацнули.
Он потряс головой, будто не веря в случившееся. Затем взглянул на Шуршика:
– А ты молодец! Даже не завопил.
– Я не мог, – сознался тот, – у меня от страха голос пропал.
– Все равно молодец, – ответил Тукс. – Другой бы умер от страха, а ты в полном порядке.
Он еще походил по подоконнику, вытряхивая переполнявшие его эмоции, потом добавил:
– Ну, что, будем изменитель роста делать?
Шуршик бегом достал банку со светящим веществом, конверт с пыльцой и жемчужину. Неужели свершится?! Он так долго этого ждал.
– Кидай все в банку, – скомандовал Тукс. – И повторяй за мной:
Под Луной и под водой,
В небесах и за горой
Буду тем, кем захочу,
И на крыльях улечу!
Шуршик повторил заклинание три раза.
– Пусть стоит день и ночь, настаивается, – велел Тукс. – Завтра опробуем. А сейчас спать ложись, а то устал, наверное.
Шуршик собирался заверить, что он готов до утра сидеть с другом, но понял, что на самом деле хочет спать. Он еще поворочался: радость от того, что у него будет изменитель роста, боролась с дремотой. Но вскоре сон одолел его, и Шуршик заснул.
Утром бабушка, не дозвавшись, поднялась в спальню внука и ахнула. Пред ней предстало ужасное зрелище: грязные носки и сандалии валялись на полу, футболка, порванная в нескольких местах, комом лежала под кроватью, а сам Шуршик крепко спал. Его ноги были измазаны, а руки исцарапаны, точно по нему всю ночь носилась кошка.
– Что же это такое? – перепугалась бабушка и заплакала: – Что творит! Что творит! Совсем от рук отбился – бродяжничать начал.
Шуршик проснулся и смотрел на нее, не понимая причину переполоха. Затем увидел свои ноги и спрятал под одеяло.
– Все родителям передам! – пригрозила бабушка и приказала: – Марш в душ мыться, после поговорим.
Шуршик терся мочалкой и думал: что же сказать бабушке? Неясно, как она воспримет известие о Туксе. Еще не поверит и надумает выбросить кактус. Поэтому сказал не всю правду. Мол, ночью услышал какие-то звуки на улице и решил посмотреть. А там был алабай, который чуть не напал на него. И он, Шуршик, так быстро удирал, что несколько раз упал и перепачкался. Бабушка схватилась за сердце:
– Что ж ты меня не разбудил!
Шуршик подошел и обнял ее. Ему было очень неприятно, что приходится врать. Бабушка посидела немного, а потом собралась и пошла разбираться к владельцам алабая. За внука она была готова и самого пса покусать.
Глава седьмая. Ромашка и роза
Вернулась бабушка быстро.
– Все им высказала! Это ж надо: завели такое страшилище вместо собаки, так еще оно сбежало куда-то.
– В смысле? – не понял Шуршик. – Разве пес не на участке?
– Нет, – нахмурилась бабушка, – шляется где-то. Хозяин с утра ищет. А как теперь по улице ходить – ума не приложу? Он же на любого напасть может.
Шуршик приуныл: такой здоровенный пес любой забор перепрыгнет. Он опасливо покосился в окно, снаружи все было тихо. Но на всякий случай Шуршик из дома выходить не стал. Читал весь день истории о кладоискателях и смотрел мультфильмы. Вечером с трудом дождался Тукса: не терпелось скорее попробовать зелье. То походило на газировку из радуги. Тукс внимательно оглядел снадобье и вынес вердикт:
– Созрело.
Шуршик уже хотел проглотить изменитель, как засомневался:
– Я насовсем останусь маленьким?
Не хотелось бы: а то бабушка наступит или кошка вместо мыши поймает и съест. Тукс удивился:
– Нет, конечно, только ночью, пока действует свет Зеленой планеты, а рядом с тобой находится ее осколок. Потом снова станешь своего роста.
Шуршик успокоился и взял банку, но его остановил Тукс:
– Сядь лучше на подоконник, а то с пола будет трудно подниматься.
Шуршик примостился рядом и одним махом выпил изменитель. Словно миллионы пузырьков защекотали его изнутри. Комната окрасилась в яркие тона, предметы увеличивались прямо на глазах.
– Ой, – он покачнулся, но удержался на ногах.
– Осторожней! – предупредил Тукс.
– Хорошо! – Шуршику стало приятно, что друг о нем заботится.
– Залезай в кабину, – предложил Тукс и скомандовал: – От винта!
Они вылетели в звездную мглу. Тукс, как заправский ас, показывал приемы: и бочку, и горку, и крутое пике, и даже мертвую петлю. Иногда Шуршик зажмуривал глаза, чтобы сердце через них не выскочило.
– Нравится? – спрашивал Тукс, а Шуршик мог только трясти головой: мол, давай еще.
Они пролетали над оврагом, когда раздался скулеж. Шуршик вздрогнул:
– Кто это?
– Вчерашний пес, – похвастался Тукс, – загнал его сюда. А стены у оврага глиняные и сырые, он выбраться не может – соскальзывает. Пусть подумает над своим поведением.
Шуршик стало жалко пса:
– Слушай, а можно потом его отпустить?
Тукс пожал плечами:
– Мне все равно. Если хочешь, то сам и занимайся.
Они отправились в конец дачного поселка и опустились около клумбы. Посреди нее располагался уютный домик: оранжевого цвета, с соломенной крышей, резными наличниками и деревянным крыльцом. Тукс постучал:
– Можно к вам? – спросил он.
И они вошли. В центре стоял большой стол, покрытый сиреневой скатертью. На нем находился толстый дымящийся самовар, чашки с блюдцами, пироги и варенье. Все окна были заставлены вазами с цветами. Из соседнего помещения показалась молодая девушка. Такая красивая, что Шуршику захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. С белой, точно снег, кожей, черными длинными волосами, большими зелеными глазами и алыми губами. Словно сошла со страниц книги сказок. Она холодно кивнула им, даже не поинтересовавшись, кого привел Тукс. Что-то было в ней неправильное, такое, что Шуршик обхватил уши руками. И сразу вспомнил, как после Нового года в его группе появилась Виолетта.
Шуршик и другие ребята играли в Лего. Дверь распахнулась, и воспитательница ввела новую девочку.
– Знакомьтесь – это Виолетта, – представила она.
Шуршик глядел на новую девочку и не понимал, что с ним происходит. Казалось, что все замерло и отошло куда-то вдаль. Остались только Шуршик и новенькая. Девочка была очень тоненькая и нежная. С огромными, на пол-лица серыми глазами, золотистыми кудрями Виолетта походила на ангелочка, нарисованного на рождественской открытке. Шуршик весь вечер собирал дома сокровища, а следующим днем высыпал все свое богатство к ногам новенькой. Роботы-трансформеры, радиоуправляемый танк, карточки с человеком-пауком и любимая книжка лежали перед ней. Та равнодушно посмотрела и спросила:
– Тебе чего?
Шуршик сглотнул:
– Будешь со мной дружить?
Виолетта вытаращила свои глаза-блюдца и возмутилась:
– Вот еще! Ты же лопоухий!
Дома Шуршик ходил, закрыв ладонями уши. Затем достал шарф и обернул их.
– Ты, что, заболел? – испугалась мама.
– Нет, – замотал он головой. – А у нас скотч есть?
Мама уставилась на него:
– Есть, только сначала объясни, что происходит.
Шуршик замялся, но все же ответил:
– Хочу уши к голове приклеить, чтобы не торчали в стороны.
Мама больше ни о чем не спрашивала, но скотч достала. Лишь через час Шуршик поделился произошедшим. Мама отодрала скотч и позвала папу, а после усадила Шуршика с папой перед зеркалом.
– По-твоему папа некрасивый?
Шуршик отрицательно замотал головой, тогда мама продолжила:
– Можешь убедиться: у тебя папины уши. И если я его полюбила, то и ты поверь, что найдется девочка, для которой твои уши станут самыми лучшими на свете.
Больше к Виолетте он не подходил.
… Тукс откашлялся и произнес:
– Роза, познакомься, это Шуршик – мой друг.
– Очень приятно, – ответила та.
И не предложила сесть за стол. Тукс начал рассказывать про вчерашнее приключение. Он выставлял себя героем, размахивал руками, чуть ли колесом не ходил, пытаясь обратить на себя внимание. Шуршик так переживал за него, что не сразу заметил, что в комнате оказалась еще одна девушка. Невысокого росточка, пухленькая, с растрепанными волосами цвета спелой ржи и яркими голубыми глазами. Она улыбнулась Шуршику и предложила чай. Тот не стал отказываться. Незнакомка налила чай и Туксу.
– Спасибо, Маша, – небрежно поблагодарил тот, а она порозовела от радости.
«Вот слепой, – мысленно возмутился Шуршик. – Что он перед этой Розой клоуном себя ведет? Лучше бы ему Маша нравилась. Она милая».
Маша пододвинула ему тарелку с пирогами и стала расспрашивать о Туксе. Шуршик с удовольствием отвечал, стараясь приукрасить друга.
– Вам у нас нравится? – полюбопытствовала она.
– Очень, – признался он. – Здесь как в саду!
– Так мы и есть цветы, – рассмеялась Маша. – Я – ромашка, а Роза – розовый куст.
– Понятно, – стушевался Шуршик, – а я мальчик, обычный.
Маша улыбнулась:
– Не похож ты на обычного. Ты гораздо больше, чем кажешься.
Никогда Шуршику не было так здорово: как она про него сказала – «ты больше, чем кажешься». Как это может быть?
