Лад Иванов
Стужа
– Чегой-то она? – говорит негромко кто-то.
Дети подходят ближе, рассматривают. У петли, привязанная тесьмой, висит старая овчина.
Идут по деревни дети, удивлённо переговариваясь и гадая. Расходятся по домам, прощаясь скоро, немногословно и громко, перекрикивая ветер.
Мальчик и девочка забегают в свою избу, наполняя дымный запах отчего дома весельем и смыслом жизни. С улыбкой смотрит на детей дед, сидящий на лавке у стены и режущий из липовых баклуш ложки. Негромко, больше для порядка, ругает чад мать, сметая снег с одежды и валенок. Дети раздеваются и раскладывают одежду на лавке у печи. Отец поднимает их по очереди, целует, кладёт на жарко топленую печь и укрывает одеялом.
– Грейтеся, – говорит он двум парам блестящих из темноты глаз.
Уютно и спокойно. Внизу занимаются своими делами дед с отцом. Мать скоро достанет из печи ароматный чугунок. Вот сейчас бы сказку ещё. Если бы была в доме тишина, то они непременно бы попросили о том деда. И дед бы рассказал давнюю историю, непременно волшебную, страшную и добрую. Но взрослые общаются, а потому, дети лежат молча, пригревшись на печи, положив подбородки на руки и слушают разговор.
