Калисто Ла Фей
Я тебя нашёл
На возвышенности мерцал свет от маяка. Прохладный ветер холодил кожу, я закрыл глаза, а в сознание всплыли янтарные глаза.
Проклятые Небеса.
***
Хлопнула дверь.
– Подъём!
Я швырнул подушку в ту сторону, откуда доносился голос.
– Мимо.
– Бастиан, какого чёрта?
С меня слетело одеяло. Послышалось шуршание штор, но солнечного света не было.
– Сколько сейчас времени?
– Пять утра. Время тренировки.
Пять утра, значит, сон длился всего пару часов. После моего возвращения в Ад мы решили, что нужно усилить свои боевые навыки, но не в такую ж рань!
– Где Малакай?
– Ещё спит. Он наложил заклинания на свою дверь, и без твоей помощи мне её не открыть.
– Может быть, он там не один.
– Это меня меньше всего волнует, что я, трахающегося колдуна не видел?
– Твоя правда.
Малакай был превосходным магом, но к холодному оружию относился с отвращением. Бастиан же был не силён в магии, но в битве на мечах ему не было равных. Мне же нужно и то, и другое.
– Вставай, принцесса!
За такое обращение к члену королевской семьи можно было лишиться головы. Но мы знакомы больше пятисот лет, всегда вместе, через многое прошли и стали братьями. Они подшучивали надо мной о моём статусе, я же приговаривал их к вечным пыткам.
– На тебя ледяной воды вылить или сам встанешь?
– Когда ж из тебя выветрятся старые привычки? Ты давно не в армии.
В ванной послышался звук открывающегося вентиля, загрохотала вода.
– Ты не посмеешь! – закричал я, ещё лёжа в кровати.
– Рискну.
Я резко сел, а когда встал с кровати, в дверях показался Бастиан с двумя вёдрами воды.
Долбиться в дверь колдуна пришлось долго.
– Я ведь могу проклясть так, что за вечную жизнь не расколдуете.
– Пошли уже, злая ведьма!
Дом стоял на окраине юного леса в мире фейри и людей. За нашей тренировкой следили пристальные взгляды с десяток дриад, и это очень отвлекало.
Хозяйка леса, Эмерента, разрешила нам расположиться близ её владений. С ней у представителей Ада разногласий не было, и мы использовали предоставленное место для поднятия наших навыков.
Бастиан нас не жалел: бег, отжимания, борьба, кулачный бой, бои на мечах, приседания, ходьба на руках. Под конец я и Малакай были выжаты, как половые тряпки, а ему хоть бы хны. Зато после над ним поиздевался колдун, но и мне досталось с лихвой.
Ближе к обеду, после душа, я решил отправиться в город. Спускаясь по лестнице со второго этажа, заметил ждущих меня внизу нянек.
– Держи, – протянул кольцо Малакай, – Нечего тебе в городе своими глазками сверкать.
Зачарованное кольцо, подавляющее магию. Оно не давало заметить излучение тёмной материи, меняло цвет глаз, делая их более похожими на человеческие, и немного меняло внешность, делая её не запоминающейся. Это как пройти мимо десятка людей и не уловить ни одной черты.
На то он и был сильнейший маг человечества.
После обеда в таверне я пошёл в магазин драгоценных камней. Хотел приобрести для матери что-нибудь красивое. Бастиан остался у дверей, Малакай скрылся в подсобке, где продавалось то, что не выставить для простых смертных и держалось под защитными заклинаниями. На площади играла музыка, и народ потихоньку стягивался к центру, где бард напевал незатейливый мотив. Взяв один из блестящих прозрачных камней, я подошёл к окну и выставил его на просвет солнца. Камень переливался всеми цветами радуги.
Отлично, настоящий.
Мимолётом взглянув на площадь и уже разворачиваясь в сторону продавца, я подумал, что сознание меня обманывает. Я впечатался лицом в витрину и не верил своим глазам. Стой она чуть правее, то брезент ларька её бы закрыл, и я бы не увидел свою голубку.
– Удача на моей стороне, и я поймаю её за крылышки.
Фейт подходила к мальчику, спрятавшемуся за горкой из сена. Она что-то ему сказала. Что же? Я зашептал заклинание, и моих ушей коснулся голос, о котором я мечтал все эти полгода.
Фейт
Город потихоньку приходил в норму. Отстраивались дома, открывались лавки, люди возвращались к прежней жизни. Но как прежде уже не будет никогда, ничего не забыто. Время недоверия и презрения, страха, зависти и отчаяния. И вроде кажется, что люди улыбаются и смеются, но по глазам можно читать их истинные эмоции. В зеркалах душ я видела, как горожане смотрят друг на друга.
Всех фейри без разбору причисляли к нечисти. Люди отворачивались от идущих дриад, смотрели с отвращением на гномов и эльфов. Что же говорить о существах, которые обладали тёмной материей?
Я вышла к площади. Люди начали скапливаться у её центра. Кто-то танцевал, кто-то подпевал барду, были и те, кто просто стоял и наслаждался музыкой. Нос учуял запах выпечки. Раньше на площади хлеб продавал старина Ханзи.
Небеса, надеюсь, это он!
Идя на запах, я прошла мимо огромных букетов полевых цветов.
Интересно, кто будет покупать полевые цветы, если их можно самому нарвать за пределами города или купить изысканные букеты у цветовода?
За копёшкой обнаружился мальчик, совсем юнец, лет десять, в потрепанной одежде, истощенный и измученный. Он слабо излучал тёмную материю. Ребёнок был демоном.
– Привет, малыш.
На меня уставились карие глазки. Не знаю, почувствовал ли он, что я небожитель, но смотрел настороженно, даже затравлено. Подойдя поближе, я обнаружила запёкшую кровь на голове. Он смущенно поправил чёрные грязные волосы и прикрыл рану.
– Я не причиню тебе вреда. Я обещаю. Что с головой?
– Это камнем.
Сердце сжалось, а на душе стало паршиво.
– В тебя кидали камнями?
– Они называли меня скверной, чудищем и выродком.
– Что ты делаешь здесь?
– Разве ты не видишь? Я продаю цветы. Наш дом разрушен, а папу выгнали с работы. Я должен что-то сделать, я мужчина, я не могу позволить маме голодать.
Снова запахло выпечкой, и у малыша заурчало в животе.
– Знаешь, я считаю, что ты очень храбрый.
– Да, я такой.
– А ещё ты заботливый. Маме с тобой очень повезло. Я сейчас на минутку отлучусь, хорошо? Скоро приду.
Я спешила. Просачиваясь между людьми, молилась, что хлеб продаёт Ханзи, он один из немногих знал, что я ангел.
И слава Небесам, мои надежды оправдались.
– О благие знамения, Фейт! Какое чудо.
– Здравствуйте, Ханзи, я так рада, что вы живы.
Пекарь поведал, что в то раннее утро его не было на площади, как и за день до этого. Его жена сильно заболела, и он не отходил от её постели. Рассказал, что обращался в храм, и служители поделились лекарствами Небес.
– Извините, Ханзи, но не могли бы вы подарить мне два хлеба?
– О чём ты говоришь, девочка, хочешь, забирай всё. Моя жена жива благодаря тебе. Элпис сказала, что ты каждый день приносила снадобья для горожан.
– Это единственное, что я и могу сделать. Лекарства, да и только.
– Хм и только? Разве этого мало? Многие остались живы только благодаря тебе.
В поклажку он положил две буханки хлеба и мясной пирог.
Я поблагодарила пекаря и распрощалась.
Малыш стоял с букетами в руках и предлагал их прохожим. Люди проходили мимо и даже не обращали на мальчишку внимания.
Он вернулся к лежащей копёшке.
– Никто их не купит, кому нужны обычные полевые цветы. Они не красивые, обычные.
– Знаешь, луговики за такие слова могли бы тебе настучать по голове.
Ну прекрасно, Фейт, у малыша и так голова разбита. Следи за тем, что вылетает из твоего рта.
– Сильно болит? – указывала я на его голову.
– Немножко.
Храбрый малый.
– У тебя есть платок или тряпка?
Мальчик, поковырявшись в коробках, протянул кусок ткани.
Я накрыла ей голову малыша и просунула под ткань руку. Лёгкое свечение из-под покрывала не привлекло внимание.
– Так лучше? Теперь не болит?
– Нет, не болит. Ты волшебник?
– Ага, – подмигнула я малышу и протянула ему поклажку с хлебом и пирогом.
– Держи, это тебе.
У мальчишки расширились глаза. Он переводил взгляд то на корзину, то снова на меня. Глубоко вдохнув запах свежего хлеба, накрыл ладонью впалый живот, но голодное урчание его выдало.
– Мне? Честно?
– Клянусь. Знаешь, у меня нет денег…
– Ты нищая?
– Эээ…
– У кого нет денег, тот нищий, так мама говорит.
– Я? Да, наверное, это так. Но я могу кое-что дать тебе, а ты это отдашь отцу, хорошо? Только никому больше не показывай, ты понял меня?
Я поднялась с коленей. Открыла сумочку и достала один кристаллик телепортации.
– За это отец может получить хорошие деньги.
Я начала протягивать мальчишке кристалл, как рядом в коробку для подачи со звоном упали пара серебряных монет.
Вот это щедрость.
Я решила посмотреть на благодетеля. Рядом со мной стоял парень с голубыми глазами и улыбался. Я всмотрелась в его лицо. Что-то знакомое.
– Орион?
Он наклонился ко мне, и бархатистые вибрации его голоса отдались жаром во всём теле. Голос, о котором я мечтала эти полгода.
– Я тебя нашёл!
Глава 8. В преддверии беды
– Я тебя нашёл!
Сложив листы переводов в одну стопку, устало откинулась на спинку стула и победно посмотрела на Фрею и Эмеренту.
Я старалась сложить руны в единый текст, в одну историю, и по выражению их лиц поняла, что у меня получилось.
– Как я и говорила, нужно позволить древним рунам пройти через себя. И ты с этим прекрасно справилась. Осталось меньше половины сказки.
– Так постойте, – прервала нас гостья. – Ещё раз подытожим. Наивная дочь лекаря влюбилась в безрассудного принца соседнего вражеского государства. Между странами идёт война. Но, о волшебство любви, им всё нипочем, и они решают продолжить встречаться, даже если их могут обнаружить и назвать предателями своих родин, а по итогу казнить?
– А почему их должны казнить? – непонимающе взглянула я на Эмеренту. – Это же сказка. А в сказках должен быть счастливый конец.
– Ох, древние дубовые рощи, ты вылитая копия главной героини истории. Такая же наивная!
– Довольно. – Фрея, подняла руку в жесте прекращения дискуссии. – Фейт, твоя комната ждёт тебя. Можешь идти отдыхать.
Мне не очень хотелось оставаться под одной крышей с высокомерной жердью, но и за полночь выходить из дому хотелось ещё меньше. Поэтому, собрав свои переводы и книгу, я вышла из оранжереи, пожелав двум женщинам спокойного сна.
В моей жизни не происходило ничего интересного. Утро начиналось с теплиц, и ими же заканчивался день. Баночки с мазями, перетёртые коренья, сушеные травы, горы книг и сказка на ночь. По вечерам заваривала себе мяту с лимоном и мёдом, залазила на кровать, укрывалась пледом и переводила древнерунический текст. Не буду врать, представляла себя на месте главной героини. Ну кто не хочет, чтобы в неё до беспамятства влюбился сказочный принц? Так и засыпала, в волшебных мечтах.
В среду встретились с девочками. Талия вручила нам приглашения на свадьбы. Одна в первый день августа, вторая – в последний. Со слезами на глазах сообщила, что после торжеств её ждут в поместье, и ни о каком годе практиканта она может и не мечтать. Юность кончилась, пора замуж.
– Счастливую рожу уже подобрали?
Лучше бы Эрика не спрашивала. Талия залилась слезами. Из невнятного бубнежа мы поняли, что кандидат старше на двадцать лет, виконт, и у него то ли пузо, как арбуз, то ли такого размера лицо.
– Хозяин, нам вина с травами и побыстрей, – прокричала рыжая трактирщику.
Сама ж Эрика крыла трёхэтажными ругательствами магический артефакт, библиотеку и всё мироздание. За три недели они не продвинулись в своих исследованиях ни на миллиметр. Зато успели разнести лабораторию ректора, спалить кабинет алхимиков, уничтожив при этом половину реактивов, набить с десяток шишек, когда магической волной их отбрасывало от артефакта, получить пару раз разрядом тока, в общем, семь бед – один ответ, и он отрицательный.
На вопрос, что нового у меня, я развела руками и сообщила, что высадила новые ростки полыни.
Следующим вечером я топала в сторону домика у леса. Профессор встретила меня четырьмя бидонами.
– Мы идём на болота.
– Чего? Ночью? На болота? В лес? Зачем?
Вот стоило пожаловаться на скучную жизнь, и мироздание послало тебе конвертик приключений.
В лесу правда есть болота?
– Сумку с переводом оставь в доме, сегодня она тебе не понадобится, нас ждёт охота.
Я сглотнула. Мы не были близки с Фреей, и уходить на ночь глядя в тёмный лес, где не понятно, что обитает, мне ой как не хотелось. Конечно, если логически порассуждать, она бы могла меня отравить или убить во сне. А вдруг она бросит меня в лесу или толкнёт в топи?
Мысли скакали, и буйное воображение рисовало картины ночного кошмара.
– Фейт?
А?
– Фрея, а на кого мы собираемся охотиться?
Фантазия дорисовала утопцев, трупоедов, водяного, лешего, не приведи мироздание – беса.
– На лягушек и змей.
– Так вот зачем бидоны. – Признаться, я была даже немного разочарована настолько прозаичным ответом.
Мы шли протоптанной дорожкой в погружающийся во мрак лес. Шаг профессора был уверенным, словно она шла домой, а я, как гусёнок, следовала за ней.
– Жутковато, однако.
– Ты боишься темноты, Фейт?
– Нет, темноты не боюсь, но нужно опасаться того, что прячется в ней.
Фрея резко остановилась, и я впечаталась в её спину.
– Айя! Извините, профессор.
Тяжело дыша, она посмотрела на меня так странно, словно увидела призрака.
– Что-то не так?
– Нет, – пытаясь выровнять дыхание, пролепетала учитель. – Всё в порядке. Просто… просто картинки прошлого вспыхнули в сознании. Идём.
Мы вошли в лес. Он встретил нас лёгким дуновением ветра, что сквозил между крон и стволов деревьев, играя волшебную мелодию. Становилось темно. Фрея заклинанием призвала две сферы, излучающие свет.
Ух ты, как красиво!
– Профессор, а для чего вам столько лягушек и змей?
– Это будет подарок моему давнему педантичному другу. Он тот ещё чистоплюй.
Я не видела лица Фреи, но, кажется, она ехидно улыбалась.
Кто бы мог подумать, что профессор может пакостить?
– Тебе одиноко, Фейт?
Я не ожидала такого вопроса. Мы никогда не говорили о личном, кроме того, единственного раза в оранжерее, где профессор поведала о своём сыне и муже.
– Мне не с чем сравнивать. Можно сказать, я всегда была одна. Маму я никогда не видела. На чердаке есть её портрет, но мне не хочется на него смотреть. Не хочу, чтобы её образ засел в голове, не хочу думать, как бы она сейчас выглядела и как бы пекла торт на мой день рождения. Как заплетала утром мои волосы, а на ночь расплетала косы и укладывала спать, читая сказки. Отец – он мне был как сосед. Мы были словно из разных миров, просто жили какое-то время под одной крышей. У меня есть девочки – Талия и Эрика, бабуся Винн и вы.
– Одиночество убивает быстрее болезни.
– А что насчёт вас, профессор? Ведь вы приезжая, и никого из родных и близких здесь нет.
– Я привыкла. Когда долгое время живешь так, как я, то люди больше доставляют дискомфорт, чем радость. Там, где я жила ранее, я в основном общалась с мужчинами, но однажды я познакомилась с девушкой. Сначала я не желала с ней общаться, ибо её присутствие могло принести очень много проблем. Но она стала моей отдушиной. Я по ней очень скучаю.
Дальше мы шли молча.
Неподходящий разговор для прогулки по ночному лесу у нас завязался, но мне почему-то стало легче.
– Фейт, если в выходные ты свободна, я бы хотела попросить тебя о помощи.
– Я с удовольствием помогу.
В воздухе послышались нотки багульника. Значит, мы уже близко. Темнота сгущалась. Я призвала излучающие свет сферы. Начали появляться подтопленные участки, заросшие кукушкиным мхом и ольхой. Ещё с десяток шагов, и началась сырая и топкая земля. Мы вложили больше волшебства, и танцующие в воздухе шарики засияли, как звёзды. Свет озарил довольно обширное пространство верхового болота.
– Это потрясающе!
В начале пути я рисовала в своём воображении зелёные булькающие массы, извергающие запах гниения, мрачные места обитания нечистой силы.
Как волшебно пахла окружающая нас природа! Терпкий аромат кустиков багульника, запах сухого мха, спелых ягод, веточек шикши, опавшей сосновой хвои. Молодые насаждения сосенок и березняка, травяно-кустарный настил из морошки, клюквы и голубики. На осушенных участках колышатся заросли вереска.
Волшебно!
Я преклонила колени перед болотным миртом. Взяла в руки листочек и растёрла пальцами; почувствовался душистый аромат хвои. Прямо по болоту проложен деревянный настил.
А вот это странно! Спросить или не спросить, и хочу ли услышать ответ?
Послышалось странное шуршание. Я повернула голову и увидела, как, отражаясь от свечения сфер, с деревца на меня смотрели два жёлтых глаза. Тишину болот пронзил высокой тональности визг.
– Чудооовиииищеееее!
Уже готовая драпать со всех ног, я была остановлена схватившей меня за руку Фреей.
– Успокойся. На болотах безопасно.
Как подтверждение сказанным словам профессора, с дерева послышалось протяжнее: «Ууух-Ууух».
И, вглядевшись в образ сидящей на сосенке совы, чертыхнулась.
– Ах ты крылатая засранка!
Я давно так не смеялась и никогда не была так измазана грязью. Заклинание сонного паралича преобразовали в луки. Мы стреляли из него по прыгающим лягушкам и уползающим от нас в разные стороны змеям. Так в одной из погонь нога зацепилась за кочку, и я рухнула в болото. Медленно, но верно четыре бидона под завязку были заполнены пресмыкающимися и земноводными.
Дом встретил сладким запахом цветения из оранжереи.
Собрав лепестки роз и растерев, прошептала лёгкое заклинание и сцедила розовое масло. Горячая ванна – то, что нужно, чтобы отдохнуть от физических упражнений. Наспех обтершись полотенцем, я вышла в кухню. Профессор разливала мясной суп по тарелкам, я нарезала хлеб и сервировала стол. Из шкафчика вытащила две кружки, а Фрея заполнила их подогретым вином с апельсинами и травами. Это было так по-особенному, по-семейному. Глаза заслезились, и солёные капли потекли по щекам. Тыльной стороной руки быстро вытерла предательские слёзы одиночества. Профессор если и увидела, то не подала виду.
Пятница пролетела быстро. Первым делом теплицы, вторым – забежать в Академию и сдать книги в библиотеку. Мистер «наливное яблочко» прошёл мимо, мило улыбаясь и желая прекрасных каникул щебечущей группе девушек. Меня он не заметил. Талия уехала на выходные в родовое поместье, а Эрику я так и не увидела. Она, ректор и проректор закрылись в подвалах и изучали «не изучаемое». Послышался грохот, и земля содрогнулась.
Действительно, не стоит их беспокоить.
Занесла мази бабусе Винн, она в свою очередь наградила меня корзинкой с пирожками.
В субботу, как и было оговорено, ближе к вечеру направилась к профессору. Свет в доме не горел. Дверь была приоткрыта. Постучав, ответа не получила.
–Фрея, вы дома? – в ответ тишина.
Лишь в дальней комнате мерцал маленький тёплый огонёк из приоткрытой дверцы. Там располагалась оранжерея. Я направилась на свечение, приоткрыла дверь и в центре комнаты обнаружила на столе торт с зажжёнными свечками.
– С прошедшими днями рождения, Фейт!
И комната вспыхнула мириадами звёзд.
Я была тронута до глубины души стараниями Фреи. Мы говорили обо всём и ни о чём конкретно. Я рассказывала о доме, подругах и о своих мечтах. Она же веселила рассказами о бестолковых студентах и раздирала душу грустными историями о своей разрушенной семье.
Ближе к обеду в воскресенье оказалось, что профессор не ранняя птаха, мы переместились в библиотеку. Делали описи книг, свитков и старинных гримуаров. В подвале расхламляли шкафы. Что-то из алхимических ингредиентов пришлось выкинуть, какие-то колбы были треснуты, их тоже в мусорку. Вечерело. На чердаке перебрали сундуки. Метры тканей – парча, атлас, органза. Из дальнего сундука Фрея достала сложенный белый материал.
– Это тебе. На долгую память обо мне. Примерь, пожалуйста.
Я приняла свёрток и пошла переодеваться в выделенную для меня комнату.
Платье цвета первого выпавшего снега. Белоснежное. Отделано кружевом. Длинные рукава плотно облегали руки, закрывали плечи. Вырез полностью открывал спину и уходил к пояснице, а от бёдер с двух сторон уходил шлейф из тончайшей струящейся ткани такого же белоснежного цвета.
Свадебное?
В дверь постучали, и Фрея тихими шагами вошла в спальню.
– Профессор, оно прекрасно!
Я обернулась, чтобы ещё раз поблагодарить за такой чудесный подарок, но слова застряли в горле. По щекам Фреи прозрачными дорожками скатывались слёзы.
– Ты, прекрасна, Фейт! Надень его на свой день рождения.
***
Я лежала в кровати и уже несколько часов не могла уснуть. В голову лезли мысли, и в груди росло неприятное чувство тревоги. Профессор сообщила, что в ближайшие дни ей нужно уехать, вернётся она только к празднованию Самайна. Наши с ней разговоры, наша ревизия дома… Складывалось впечатление, будто мне показывали, что и где лежит в нём, словно Фрея прощалась.
Но она же сказала, что вернётся к празднованию окончания сбора урожая.
Я не могла уснуть и, взяв одеяло с подушкой, вышла во двор. Расстелив перед домом плотное покрывало, улеглась на него и начала всматриваться в звёздное небо. Как же оно прекрасно!
– Интересно, что же сейчас происходит там, по ту сторону небосвода?