L. Sundri
Следующая станция «Сокольники»
– Что же вас остановило?
– Сестра. Она замуж за итальянца вышла, ей нужна была помощь.
– Мафия?
– Почему сразу «мафия»! У них виноградники. Были.
– Так вы еще и винодел…
Они сели в поезд в сторону «Речного». Здесь в вагоне пассажиров тоже было негусто.
– Ну как винодел… Фильм с Челентано, где он давит ногами виноград в бочке смотрели?
– «Укрощение строптивого»?
– Наверное. Такое. Только мне пришлось оттуда бежать.
– Неужели не мафия?
– Если бы! У старшего брата мужа было красавица-дочь. Ну, как красавица. Юная просто. Влюбилась в меня по уши. А я что? Я же слабовольный, слабохарактерный. Ну как горячей девушке откажешь? Вот папаша ее и разозлился. Хотел меня застрелить. И застрелил бы. Только я везунчик. Ружье его хранилось в сейфе, а он шифр забыл от чуйств. Была фора у меня смотаться подальше. Так что в Италию я больше не ездок.
– Прямо как Чацкий в Москву…
– У нее вообще-то жених был. Отец выбрал достойного. А тут я такой – бонджорно, синьорина! Мы бандито, гангстерито, мы кастето – пистолето, мы стрелянто, убиванто, украданто то и это…– он опять вскочил с сиденья и запел, пародируя героев мультика про приключения капитана Врунгеля, затем раскланялся и, взяв ее руку, галантно приложился губами.
Тут уж она не смогла сдержаться и рассмеялась. Его лицо уже не казалось ей таким простецким. Она смотрела на него и силилась понять, сколько все же ему лет. Вел он себя достаточно раскрепощенно, развязано, мужчины за тридцать так себя редко ведут. Но тому количеству событий, которые он вместил в свой монолог, требовались годы в рамках человеческой жизни. Да и морщинки, глубоко прорезавшие его лицо у слегка опущенных кончиков глаз, говорили о долгих годах, полных сильных эмоций.
Они проехали «Маяковскую», подъезжали к «Белорусской».
– У вас есть шанс всё же попасть на кольцо, – напомнила она.
– Нет уж! Гусары на полпути не останавливаются… А что вы все время молчите! Смотрите, сколько я вам всего наболтал. А Вы?
– Я лучше воздержусь.
– Боитесь меня? Думаете, я маньяк какой-то или вообще придурок?
– Нет, не думаю. Это мой стиль – больше молчать.
– Стиль – быть грустной?
– Я не грустная. Я серьезная. И уставшая.
– Только грустные люди в воскресенье вечером уставшие.
– Значит, вы точно не уставший.
– Как знать…
Поезд остановился на станции «Динамо».
– Никогда не понимал этого: как можно было так станцию назвать? В честь девушек, которые пудрят ребятам мозги и сливаются?
– Нет, это в честь физкультурно-спортивного общества. Было создано в двадцатых годах прошлого века. Тогда для девушек считалось не комильфо динамить – был популярен лозунг «Долой стыд!». Каждая честная комсомолка…