Л. Дж. Шэн
Бессердечные изгои. Безжалостный соперник
Глава 6
Кристиан
Прошлое
Она приходила снова и снова, каждый чертов раз.
Мы провели большую часть летних каникул на кладбище Маунт-Хеброн, прыгая между могилами, будто те были всего лишь преградой на пути.
Спустя день после нашей неожиданной встречи она принесла книгу с названием «Секретный сад», и мы стали читать ее, потными висками прижимаясь друг к другу, так как вдвоем держались за одну сторону книги. Мы читали по одной странице по очереди, и вполне легко можно было понять, что пытались впечатлить друг друга.
На следующий день я принес «Шерлока Холмса» из местной библиотеки. Мы снова читали ее по очереди, и я орал на нее за то, что она загибала страницы в книге, так как беспокоился, что меня отчитают за это при возвращении книги.
Мы сидели на могиле Гарри Фрейзера и читали. Порой мы говорили о ее брате Аароне, как будто он был с нами. Мы даже придумали ему личность и все, как полагается, для образа. Он был занудой, который отставал от нас и никогда не хотел ничего делать. Кладбище стало нашим секретным садом со своими сокровищами и тайнами, которые предстояло разгадать. Все было изучено нами вдоль и поперек, мы знали имена жителей кладбища наизусть.
Однажды охранник заметил, как мы играли в прятки. Тогда мы убегали, сверкая пятками, будто нас сейчас убьют. Он не дал нам форы, громко ругаясь и махая кулаком в воздухе. Когда мы добежали до железных ворот, я подсадил Арью, чтобы она могла быстрее забраться. Охранник чуть было не поймал меня, но Арья схватила меня за руку и потащила на себя, прежде чем он успел схватить меня за футболку через ворота. Это был последний раз, когда мы там были.
Остатки летних каникул мы провели, исследуя беседки в Центральном парке и прячась в кустах, чтобы пугать бегунов. Арья приносила еду и напитки, иногда даже захватывала с собой настольные игры. Когда она стала приходить со всем в удвоенном экземпляре: шоколадки, батончики и бутылки с водой, – я знал, что мама обо всем догадывалась, но делала вид, будто ничего не происходило.
Правда, однажды вечером, когда мы с мамой возвращались домой, она схватила меня за ухо, сжала его до такой степени, что оно побелело.
– Помни, что мистер Рот прибьет тебя, если ты тронешь ее, – сказала она тогда.
Трону ее? Мне даже не хотелось смотреть на нее. Но разве у меня был выбор? С Арьей время летело незаметно, и она приносила мне еду и изотоники.
К концу летних каникул мы с Арьей были неразлучны. Только когда начался учебный год, наша дружба закончилась. Говорить по телефону было отстойно и как-то неестественно, мы пробовали уговорить наши семьи на день игр, концепт встреч которых Арья безуспешно пыталась объяснить мне несколько раз.
Иногда я писал ей, но никогда не отправлял эти письма.
Последнее, чего мне хотелось, чтобы Арья подумала, что нравилась мне.
К тому же это даже не было правдой.
Снова наступили летние каникулы. Я был на четыре дюйма выше. И снова мама тащила меня на работу. На этот раз мне можно было пойти вместе с ней в пентхаус. И не потому, что мама волновалась за меня, а потому что она беспокоилась из-за меня. В этом году я начал продавать поддельные Jordan за 500 процентов прибыли от комиссии, которую установил Малыш Ричи, он же и давал мне эти кроссовки. Директор школы предупредил маму, что отправит меня прямиком в колонию для несовершеннолетних, если я не прекращу.
Когда я впервые ступил на священную землю пентхауса Ротов, у меня закружилась голова. Все стоило здесь кражи. Я даже бы засунул стены в карманы, если бы мог.
Мраморный оникс блестел, словно шерсть пантеры, на солнце. Мебель была такой изысканной, что казалось, она парила в воздухе, а не просто стояла на полу, впечатляющие картины висели на всех стенах. Один только холодильник был больше всей нашей ванной. На потолке висели канделябры, везде стояли мраморные статуи и лежали дорогие мягкие ковры. Если богатеи жили так, то зачем им вообще было выходить на улицу.
Но главной жемчужиной был открывающийся вид на Центральный парк. Силуэты небоскребов виднелись, словно были частью золотой короны. И человеком, который носил эту корону, была Арья. Она сидела за крыловидным белоснежным роялем в выходном платье, я мог видеть ее прямую спину и серьезное выражение лица.
Я забыл как дышать. Именно тогда я понял, какая она красивая. То есть я знал, что она не была уродиной. В конце концов, у меня же были глаза. Но мне никогда не приходило в голову, что она прямая противоположность уродства. Прошлым летом Арья была лишь… Арьей. Ребенок, который не боялся прыгать через ворота и из кустов пугать людей. Девочка, которая помогала мне найти окурки сигарет, чтобы я мог затянуться.
Арья вскинула голову, замечая меня, в этот момент ее глаза будто заблестели. Впервые в моей жизни я почувствовал себя неуверенно. До этого момента мне было плевать на свой большой нос и уши, как у слона Дамбо из мультика, и раньше меня совсем не волновало, что я был слишком худым для своего роста.
Родители Арьи стояли позади нее, наблюдая, как она играла композицию. Ее отец держал ее за плечо, будто она могла в любой момент вспорхнуть. Я знал, что она не могла говорить со мной, поэтому игнорировал ее, размазывая по полу жвачку, на которую я наступил на улице. Мы с мамой стояли так, будто были оставленными пакетами с едой из магазина. Мама нервно мяла свой фартук, ожидая, когда Арья закончит играть.
Когда Арья все же прекратила исполнять композицию, мама сделала шаг вперед. Ее улыбка выглядела максимально неестественно, из-за чего мне хотелось стереть ее одной из маминых тряпок для уборки.
– Мистер Рот, миссис Рот, это мой сын Николай, – проговорила мама.
Беатрис и Конрад Рот подошли ко мне одновременно, как это обычно делали близнецы в фильмах ужасов. Глаза Конрада казались мертвыми, маленькие и блестящие, словно у акулы, у него были коротко подстриженные серебристые волосы и костюм, от которого буквально пахло деньгами. Беатрис же была образцовой женой, будто какой-то приз. Ее золотистые волосы были слегка растрепаны, а косметики на лице было столько, что казалось, можно слепить трехъярусный свадебный торт, и этот отсутствующий взгляд женщины, которая была загнана в угол. Я видел похожие взгляды жен преступников в Хантс Пойнт. Они точно знали, какая цена была у денег.
– Как мило с твоей стороны, – кратко сказала Беатрис, но, когда я протянул руку для рукопожатия, она лишь похлопала меня по запястью и продолжила: – У вас прелестный мальчик, Руслана. Высокий и с голубыми глазами. Никогда бы не подумала, – добавила она.
– Помните, что мы обсуждали, Руслана. Он должен держаться подальше от Ари. – Конрад быстро взглянул на меня, после чего посмотрел на мою маму. Он выглядел так, будто готов был взорваться от гнева, будто мое существование было неким неудобством.
Я почувствовал, как ком с размером с Нью-Джерси встал у меня посреди горла. Они говорили так, будто меня здесь вообще не было.
– Конечно, – ответила мама, послушно кивнув, и я возненавидел ее в этот момент. Возможно, даже больше, чем я ненавидел Конрада. – Николай все время будет под моим присмотром, – добавила она.
За их спинами Арья закатила глаза, изображая в воздухе пистолет и прижимая дуло к своему виску. Когда она не по-настоящему выстрелила, ее голова резко дернулась. Все мои переживания, что она забыла обо мне и нашей дружбе, сразу же испарились.
Я подавил усмешку.
Я понял, что надежда была словно наркотик.
И Арья только что дала мне попробовать первую бесплатную дозу.
Мама особо не следила за правилом «держись подальше от Арьи». У нее было слишком много забот, чтобы еще думать об этом. Зато она сказала, что если я когда-нибудь дотронусь до Арьи, то буду мертв для нее.
– Если думаешь, что я дам тебе все разрушить, то глубоко ошибаешься. Один промах – и вот он, твой конец, Николай, – предупредила мама.
Несмотря на это, лето, когда нам с Арьей было по тринадцать, было лучшим в моей жизни.
Конрад был важной шишкой на Уолл-стрит, крутым волком, который управлял огромной компанией инвестиционного фонда. Арья пыталась объяснить мне, что такое хедж-фонд или инвестиционный фонд. Это звучало как нечто похожее на опасные азартные игры, и я мысленно решил, что проверю, что это такое, когда вырасту. Конрад работал допоздна, мы почти не видели его. А в промежутках между походами по магазинам в Европе, обедами в загородных клубах Беатрис больше была старшей сестрой Арьи, которую никогда не было видно, чем матерью. Мы с Арьей довольно быстро погрузились в нашу новую рутину. Каждое утро мы ходили в бассейн, который находился в здании, и устраивали соревнования, кто быстрее проплывет круг; конечно, я выигрывал. Потом мы лежали на балконе Арьи, чтобы высохнуть, смотрели на небо, а наши волосы высветлялись из-за солнца и хлора, еще мы соревновались, у кого появлялось больше веснушек, в чем побеждала уже она.
И мы читали. Много читали.
Мы проводили несколько часов каждый день под дубовым столом в ее семейной библиотеке, пили холодный чай и боролись пальцами вытянутых ног на персидском ковре.
Этим летом мы прочитали «Волшебник страны Оз», «Остров сокровищ», «Изгои» и всю серию книг «Ужастики». Мы зачитывались толстыми романами о шпионах, кое-как читали тома по истории и даже краснели из-за парочки поцелуев в книгах, из-за чего в унисон говорили, что прикасаться к кому-то было безумно противно.
Хотя, если быть честным, чем больше времени проходило, тем сильнее идея прикоснуться к Арье не казалась мне такой уж противной. Скорее даже наоборот, совсем не противной. Но, конечно, я не был настолько глуп, чтобы лишний раз размышлять об этом.
Нашу дружбу все-таки не удалось полностью скрыть. Несколько раз Конрад все-таки заметил нас, когда мы читали или смотрели фильм. Но думаю, что один очевидный факт, который я понимал с самого начала, осознал и он. Арья была мне не по зубам, вне моего уровня. Ее красота, стойкость и утонченность приводили меня в ужас, из-за чего я практически не мог смотреть ей в глаза. Она была в полной безопасности от того, чтобы я воспользовался ею или совратил.
– Он не будет знать, что делать с возможностью, даже если твоя дочь предложит ему сама, – однажды я услышал, как мама Арьи сказала это, раздражительно фыркнув. Она думала, что мы с мамой уже ушли. Это был один из тех редких случаев, когда она была дома. Для меня было занятным то, что Беатрис знала, что могла бы предложить мне Арья, при этом даже ни разу не поговорив с дочерью за все лето.
Я прятался в тени за их гардеробной. Мама попросила меня красть здесь что-нибудь маленькое каждую неделю, чтобы она могла продать это. На этот раз родители Арьи зашли сюда до того, как я смог справиться с заданием. Я сжал ремень Gucci в кулаке, вспотев, когда отступил за платья, висевшие на другой стороне стены.
– Люди рано или поздно перерастают невинность. Он не один из нас, Би.
– Ох, Конрад. Тебе уже поздно становиться блюстителем нравов, не думаешь? Такое лицемерие. Удивительно, как я еще могу смотреть тебе в лицо? – металлический смех Беатрис послышался из их ванной.
– Милая, из нас двоих это ты блюстительница нравов, и ты слишком наивна. Все, что тебя волнует, это Аарон, магазины и твои силиконовые подружки, половину из которых я поимел за твоей спиной, – ответил Конрад.
– Кто? – потребовала она, резко поворачиваясь к нему. Ее лицо вдруг изменилось. Она выглядела… Странно, постаревшей всего лишь за секунды.
– О, тебе не хочется знать, поверь, – настала очередь Конрада смеяться.
– Не играй со мной, Конрад, – снова сказала она.
– Игры – это единственное, что у меня осталось с тобой, Би.
Я так сильно сжал ремень, что пряжка расстегнулась и впилась прямо мне в кулак, из-за чего проступила кровь.
Мистер Рот даже не догадывался, что его жена, похожая лишь на фигурку тигрицы из картона, была права. Единственный раз, когда мы с Арьей невинно соприкоснулись, случился из-за нее самой.
Две недели назад мы забрались в кабинет мистера Рота, где он хранил кубинские сигары. Я хотел украсть одну и поделиться с моими друзьями в Хантс Пойнт, а Арья всегда была за маленькие шалости. Это было после полудня, делать было нечего, и пентхаус был пустой. Мы нашли кожаный футляр как раз тогда, когда мама вернулась из продуктового. Неожиданный звук открывающейся двери заставил Арью выронить футляр с громким звуком. Послышались шаги из коридора, раздаваясь громким эхом в моей голове, словно звуки стрельбы, когда мама пошла проверить, в чем дело.
Арья схватила меня за запястье и утянула на пол, под шкаф для документов, где мы были стиснуты под консолью, наши руки и ноги спутаны между собой, горячее дыхание перемешалось, запах фруктовой жвачки, замороженного напитка слаш и поцелуй, который никогда не мог случиться. Вдруг все запреты прикасаться к Арье обрели смысл.
Потому что необходимость прикоснуться к ней пробежала по всему моему телу, словно электрический ток, а внутри что-то заболело, и резко стало пусто.
Мама зашла в комнату. Из нашего укрытия мы видели лишь ее поношенные кеды, она повернулась на 360 градусов, осматривая кабинет.
– Мисс Арья? Николай? – настойчиво позвала она.
Мы молчали. Она жестко выругалась по-русски, топнув ногой по мраморному полу. Адреналин бежал по моим венам.
– Ваш отец будет очень недоволен, если узнает, что вы были здесь, – мама попыталась звучать авторитетно, но безуспешно. Я перевел взгляд на Арью. Ее тело сотрясалось от смеха, из-за чего я прижал ладонь к ее рту, чтобы она перестала смеяться. Она высунула язык и лизнула меня между пальцев. Отголоски удовольствия пробежались по моей спине, одурманивая меня. Я сразу же отпустил ее, с трудом дыша.
Спустя пару минут мама наконец сдалась и ушла. Мы так и остались лежать, не двигаясь. Арья взяла меня за руку, положив мою ладонь себе на шею, улыбаясь так широко, из-за чего казалось, что ее лицо сейчас расколется пополам.
– Вау. Чувствуешь, как быстро у меня сердце бьется? – спросила она.
Вообще-то все, что я мог чувствовать, это необходимость поцеловать ее. Я чувствовал, как мое собственное сердце билось настолько сильно, норовя выпрыгнуть из груди, и как я больше не ощущал себя таким смелым рядом с ней.
– Да. – Я тяжело сглотнул. – Ты в порядке?
– Да. А ты? – спросила она, и я лишь кивнул.
– Спасибо, что спасла мою задницу, – сказал я.
– Что ж… Я все еще была должна тебе за тот случай, когда за нами гнались. – Она улыбалась так широко и искренне, из-за чего я понимал, что был на грани, на самом краю настоящей катастрофы.
– Арья?
– М-м-м? – Она все еще держала меня за руку.
Отпусти меня.
Но я не мог ей этого сказать.
Я не мог отказать ей ни в чем. Даже если это будет причиной моей гибели.
Вместо этого я держал руку на ее шее, пока путь к отступлению не освободился. Она ускользнула из нашего укрытия сама.
Это стало моей первой ошибкой из еще многих.
День с футляром из-под сигар изменил все.
Теперь мы все время были на краю пропасти, ведущей прямо к катастрофе, на самом краю бездны. Не потому что мне так сильно хотелось поцеловать ее. Я мог бы вечность прожить и не прикасаться к ней, даже если бы меня не очень привлекала идея. Но все дело было в том, что я совершенно ни в чем не мог ей отказать, из-за чего рано или поздно у меня возникли бы проблемы из-за нее.
Забавно, как ее родители переживали, что я испорчу ее. На самом деле стоило ей лишь взмахнуть безумными волосами, словно у Медузы, и я буду согласен на все, даже на убийство человека, только потому что она попросила.
Когда до конца летних каникул осталась пара дней, я снова подслушивал Ротов. В этот раз специально. Я переживал, что они не позволят провести следующее лето с Арьей. Мне хотелось узнать, в какую сторону дул ветер. На данном этапе Арья была единственной причиной счастья, которого я мог достичь, и я готов был пойти на маленькие глупости, чтобы сохранить нашу дружбу.
Я спрятался в шкафу миссис Рот, пока она собиралась на какое-то мероприятие. Через щель между раздвижной дверью и стеной я наблюдал за мистером Ротом, который завязывал галстук перед зеркалом.
– Ты знаешь, что я застал его упаковывающим остатки, которые Руслана обычно выкидывает? Он забирает их домой без спроса. – Он перевернул галстук, затягивая узелок движением вверх. Я наблюдал за каждым его движением, стараясь запомнить. Летом я решил, что устроюсь на работу, где потребуется носить что-то, кроме спортивных штанов. – Конечно, я ничего не сказал. Можешь представить, что будет в новостях, если это когда-то всплывет? Магнат хедж-фонда не позволяет мальчишке-бедняку забирать даже объедки. Пфф! – фыркнул он.
– Какой кошмар. – Миссис Рот была в другой части комнаты, из-за чего я не мог видеть ее. Она не звучала заинтересованно. Она вообще никогда не была заинтересована в своем муже. Но Конрад все равно продолжил.
– Знаешь, что Руслана сказала? Она сказала, что по выходным он чистит обувь на углу около Нордстрома. Выводит их из бизнеса, запрашивая цену наполовину меньше. А в прошлом году, между прочим, он заполучил парочку поддельных Nike и продавал их в своей школе. Это мне не рассказали. Я нашел информацию уже сам, – проговорил мужчина.
– Ты следишь за ним? – сказала мисс Рот, фыркнув. Ей нравилось показывать ненависть к мужу при любой возможности. – Милый, у тебя, похоже, много свободного времени. Может, найдешь другую любовницу, чтобы она занимала тебя? О, и твоя одержимость дочерью тоже совершенно обескураживающая. Знаешь, я ведь тоже здесь, – закончила она.
Дело было плохо. Очень плохо. Мое следующее лето с Арьей было под угрозой. Теперь я собирался игнорировать Арью несколько дней, даже если это обидит ее. Даже если мне самому будет не по себе от этого.
– У этого парня такие амбиции, которые доведут его либо до списка Форбс, либо до тюрьмы. – Хмурое выражение лица Конрада ясно говорило, какое будущее он предпочитает для меня. И это будущее точно не было в одном ряду с Биллом Гейтсом и Майклом Деллом.
Миссис Рот промелькнула в щели гардеробной. Она схватила мужа за край галстука, потянув его на себя и немного придушив. Его губы оказались в опасной близости к ее, но она вовремя увернулась, с издевкой рассмеявшись. Он не сдержал стон разочарования.
– Чего бы он ни добился, это точно не будет касаться твоей дочери, – сказала миссис Рот.
– Нашей дочери, – поправил он.
– Правда ли? Такой ли нашей? – вслух размышляла Беатрис. – Ты ведешь себя так, будто она только твоя.
Она вдруг крепко поцеловала его, закрывая ему рот. Он же сжал ее ягодицы. Я отвел взгляд.
Мне очень нравилась Арья, но я ненавидел ее родителей.
Глава 7
Арья
Настоящее
Стук каблуков моих Louboutins по дорогому мраморному полу приятно разносился эхом по всему холлу здания Ван Дер Хаут на Медисон-авеню. Холодная улыбка появилась у меня на лице, когда я подошла к стойке администратора.
– «Кромвель & Трауриг»? – Передав документы, я нетерпеливо постукивала по столу ноготком такого же красного цвета, как подошва моих туфель. Не верилось, что я тратила на это время.
Секретарша выдала мне пропуск для посетителя и вернула мои документы, которые я сразу кинула в сумочку.
– Они на тридцать третьем этаже, мэм. Вход разрешен только с контролем доступа. Пожалуйста, подождите, пока я найду кого-нибудь проводить вас, – сказала секретарша.
– Нет нужды кого-то звать вниз, Сэнд. Я сам иду туда, – глубокий и низкий баритон раздался за моей спиной, будоража все внутри меня.
– Привет, босс, – пропищала секретарша, чье профессиональное поведение начало таять, как мороженое на горячем асфальте. – Новый костюм? Серый – точно ваш цвет.
Любопытство и раздражение из-за неожиданного флирта заставило меня обернуться и столкнуться лицом к лицу с одним из самых привлекательных мужчин на всей планете Земля за все прошлое, настоящее и будущее. Он был прямо вылитым греческим богом, с ямочкой на подбородке и глазами такого же цвета, как яркие перья зимородка, в костюме от Armani. Он был словно ходячей капсулой идеального ДНК, и если этого было недостаточно, то он мог затопить целое баскетбольное поле своим тестостероном. Я не знала, можно ли его назвать классическим красавцем. Его нос выглядел так, будто его вправили непрофессионально после перелома, а линия подбородка была слишком квадратной. Но от него исходили уверенность и деньги. Две формы криптонита[10], которыми был перенасыщен поиск второй половинки в Манхэттене. Несмотря на это, я почувствовала, как мои щеки покраснели. Когда я в последний раз краснела? Наверное, лет в десять.
– Готовы увидеть Ван Дер Хаут изнутри? – Он говорил спокойно и выглядел невозмутимым.
– Я могла бы всю жизнь прожить без того, чтобы увидеть это здание изнутри, но судьба привела меня сюда, – ответила я.
– Привела она вас на определенный этаж? – Его хорошее настроение было непоколебимо.
– «Кромвель и Трауриг», – резко сказала я.
– С удовольствием. – Он ослепил меня белоснежной улыбкой. Типичный богатенький парень, которых я узнавала за много миль: сигары, гольф, ухмылочка под названием «папочка вытащит меня из всего».
Пока мы ждали лифт, я провела рукой по платью, ругая себя за то, что проверяла у случайного незнакомца, нет ли у него обручального кольца на пальце (кстати, не было). У меня было дело намного серьезнее этого. В основном из-за того, что я направлялась на первую и, надеюсь, последнюю встречу отца по его делу о сексуальном домогательстве.
Сексуальное домогательство! Что за бред! Папа был эмоциональным, но он бы никогда не тронул женщину. Он был беспощадным в своей работе, без сомнений, но он не был подлым типом, как тот же Харви Вайнштейн. Он не был и из тех, кто просовывал руку под юбку женщине или пялился на ее декольте. Я работала в фирменном блоке и могла разглядеть хищника до того, как тот открывал пасть, чтобы укусить. Папа не подходил ни под один критерий развращенного босса. Он никогда не был слишком милым, не пытался прорваться, используя очарование, и всегда держал руки при себе. Его сотрудницы обожали его, не скрывая этого, часто восхваляли его за преданность мне. В конце концов, он был крестным сына своей секретарши!
Горячий незнакомец и я вместе смотрели на красные цифры на экране лифта. Я постукивала ногой по полу.
Двадцать два, двадцать один, двадцать…
Был ли этот мужчина правда начальником той секретарши за стойкой? Тогда он был управляющим здания, если вообще не владельцем. Он выглядел молодо, где-то на тридцать лет, но при этом закаленным, с дерзким и невозмутимым видом человека, который знал, что делал. Унаследованное состояние открывает новые возможности, я могла первая признаться в этом. И все же на всякий случай я решила спросить, не был ли он как-то связан с компанией «Кромвель & Трауриг».
– Вы партнер фирмы? – спросила я, не веря, что Аманда могла нанять юриста.
– Нет. – Его слегка изогнутая усмешка стала больше.
– Хорошо, – облегченно выдохнула я.
– Почему?
– Терпеть не могу адвокатов.
– Я тоже. – Он кинул быстрый взгляд на часы от фирмы Patek Philippe.
Между нами воцарилась тишина. Он не казался совершенно незнакомым или что-то вроде того. Стоя рядом с ним, я могла поклясться, что мое тело узнало его.
– Ужасная погода, – прокомментировала я. Дождь шел без остановки уже третий день.
– Вроде бы Стейнбек назвал климат в Нью-Йорке настоящим скандалом. Впервые в городе? – Он говорил с каким-то весельем, но все равно я не могла до конца разобрать его. Мои инстинкты говорили быть на страже. Мои внутренности же попросили их заткнуться.
– Если бы. – Я поправила волосы, заколотые на затылке, проверяя, не выбились ли некоторые пряди, и продолжила: – Казалось бы, к этому можно привыкнуть за столько лет, но нет.
– Не думали переехать?
– У моих родителей здесь бизнес, – я отрицательно качнула головой. Здесь же был и Аарон. До сих пор я навещала брата слишком часто, в чем мне было тяжело признаться. – А вы?
– Живу здесь всю свою жизнь.
– Окончательный вердикт?
– Нью-Йорк как непостоянный любовник. Ты знаешь, что заслуживаешь большего, но все равно остаешься здесь.
– Всегда можно уехать, – заметила я.
– Можно, – он поправил темно-бордовый галстук, – но я не люблю проигрывать.
– Я тоже.
Лифт остановился и открыл двери с характерным звуком. Мужчина отошел в сторону, пропуская меня и жестом приглашая выйти. Я так и сделала. Он провел электронным ключом по экрану и нажал на тридцать третий этаж. Мы оба смотрели на хромированные двери, наше искаженное отражение мерцало в ответ.
– Пришли на консультацию? – спросил он. Я чувствовала, что находилась под его пристальным вниманием, но также знала, что он не флиртовал со мной.
– Не совсем. – Я посмотрела на свои красные ногти. – Я здесь в качестве консультанта по связям с общественностью.
– И какой пожар вы тушите на этот раз?
– Полыхающее здание. Урегулирование дела по сексуальному домогательству, – ответила я. Он убрал телефон в карман и расстегнул свой бушлат.
– Знаете, что обычно говорят о разрушительных пожарах?
– Возьмите шланги побольше и все получится? – Я изогнула бровь.
Он еще больше усмехнулся. Я почувствовала, что мои бедра были согласны продаться этому мужчине и убежать с ним в Париж. Обычно я выбирала парней так же тщательно, как одежду утром, и всегда выбор падал на галантный среднестатистический тип. То есть на тех, с кем не будет никакой драмы. Но этот парень? Он выглядел как пиньята, полная сумасшедших бывших, с фетишами богатенького парня и проблемами с мамочкой.
– Острый язык. – Он бегло, но внимательно осмотрел меня.
– Вы еще не видели мои коготки. – Я похлопала ресницами. – Все пройдет быстро и безболезненно.
– Так ли это? – Мужчина обернулся и посмотрел на меня. Его бирюзовые глаза похолодели, становясь похожими на замерзшее озеро. В этом взгляде все-таки было что-то, напоминающее мне саму себя. Упрямство, рожденное из-за горького разочарования во всем мире.
– Я не позволю превратить это все в медийный цирк. Слишком многое стоит на кону. – Я немного выпрямилась.
Не могло быть такого, чтобы Аманда Гиспен и вправду верила, что у нее что-то было на моего отца. Очевидно, ей нужны были его деньги. Мы собирались отослать ее подальше с солидным чеком и с жесткими условиями о неразглашении, после чего все сделаем вид, что всего этого никогда не было. Папа не был виноват, что нанял кого-то, кто после увольнения решит пойти по такой дорожке. Главное сейчас было свести все к минимальной огласке. К счастью, адвокат Гиспен, этот Кристиан Миллер, не привлек внимания к судебному процессу. Пока что. Без сомнения, очень просчитанный ход с его стороны.
– Извините. – Его улыбка из приятной превратилась в по-настоящему холодную. Только тогда я заметила, что у него были заостренные зубы, два верхних зуба слегка заходили друг на друга. Маленькое несовершенство, которое только больше подчеркивало другие его идеальные черты. – Не помню, чтобы мы представились.
– Арья Рот. – Я повернулась к нему, вставая так, чтобы моя грудь была более заметна. Мое тело чуть ли не звенело, предупреждая об опасности. – А вы?
– Кристиан Миллер. – Он протянул мне руку, уверенно пожав ее. – Рад встрече с вами, мисс Рот.
У меня буквально выбили воздух из легких. Я сразу узнаю катастрофу, когда вижу, и сейчас, видя хитрую ухмылку Кристиана, поняла, что меня обвели вокруг пальца. Только один из нас был удивлен разоблачением наших имен, и этим одним стала я. Он уже был хозяином положения, как только я подошла к стойке десять минут назад. И я так невероятно глупо попалась в эту ловушку, показала ему свои карты!
– Секретарша назвала вас боссом, – к счастью, мой голос звучал спокойно и невозмутимо.
– Сэнди любит прозвища. Очаровательно, да?
– Вы сказали, что вы не партнер фирмы, – продолжила я.
Он пожал плечами, как бы говоря: «И что ты сделаешь?»
– Вы солгали? – надавила я.
– Почему же, это было бы очень нечестно. Я старший юрист.
– Значит, вы…
– Адвокат мисс Гиспен, верно, – закончил за меня Кристиан, сняв бушлат и выставляя серый дорогой строгий костюм на всеобщее обозрение.
Двери лифта открылись как по расписанию. Кристиан пропустил меня вперед, его манеры были безупречны, его ухмылка невыносима. Было удивительно и странно, как он из потенциального отца моих гипотетических детей превратился в огромного плохого волка за каких-то шестьдесят секунд!
– Третья дверь направо, мисс Рот. Я буду буквально через минуту, – проговорил он.
– Жду с нетерпением, – ответила я, сладко улыбнувшись.
Я позволила ногам нести меня к нужной двери, не собираясь оборачиваться и стараясь собрать все мысли в кучу. Все это время я чувствовала покалывающий спину и затылок взгляд Кристиана. Он смотрел коварно, оценивающе и с расчетом.
Этот мужчина воспользуется любой моей слабостью, которая откроется ему, я точно знала это.
Один-ноль в пользу команды соперника.
– Спасибо большое, что нашла время быть здесь, милая. Я знаю, как ты занята, и я… Что ж, мне неловко. – Папа сжал мою руку, когда я села позади него. Мы сидели за овальным столом в комнате для переговоров компании «Кромвель & Трауриг». То, что Аманда Гиспен была настроена решительно, сказал мне интерьер комнаты: подвесные потолки, парадные лестницы, итальянский мрамор со вставками розового золота и держатели для ручек, изготовленные из латуни. Наверное, она продала парочку внутренних органов, чтобы ее представлял сам мистер Миллер.
– Не глупи, папа. – Я погладила его ладонь большим пальцем. – Через пару часов мы забудем об этом, как о страшном сне, и вернемся к обычной жизни. Это ужасно, что тебе приходится разбираться с этим, – проговорила я.
– Это часть работы, – вздохнул он.
Теренс и Луи, папины адвокаты, сидели по правую сторону от него. Они уже что-то записывали в блокноты. Адвокаты оживленно переговаривались друг с другом, не обращая на нас внимания. Когда все только началось, они объяснили, что жалоба против моего отца была подана через КСРТ. Видимо, это посредничество было частью согласительной процедуры комиссии.
Посредником была суровая женщина с седыми волосами, одетая в черное платье с круглым воротником. Она печатала что-то на своем ноутбуке, уже ожидая истца и ее команду.
Миниатюрная привлекательная женщина в вязаном бежевом платье неторопливо зашла в комнату, прижимая к себе планшет и клипборд, вместе с ней был ассистент, который балансировал подносом с напитками. Модная блондинка представилась Клэр Лесавой, младшим юристом. Кстати, она полностью игнорировала мое существование. Похоже, Кристиан пока не ввел ее в детали моей оговорки. Стало интересно, вводил ли он в нее еще что-нибудь, и я возненавидела себя за подобные мысли. Он был придурком. Пусть достается весь ей.
