Кэрри Маккроссен
Марго Мертц все уладит
3. Очередная паршивая работенка
МАРГО: Подвалило очередное дельце. Заработать хочешь?
СЭММИ: конечно
МАРГО: Круто! Иду обратно в школу. Оставила ноут в шкафчике. Ты в лаборатории? Загляну.
МАРГО: И да, я помню, что обещала не браться за новое дело, но клиентка бьется в истерике. Хорошо платит. По двойному тарифу.
МАРГО: Оно того стоит. Оба будем в выигрыше.
СЭММИ: я ничего не говорил
МАРГО: И вообще, мне нравится моя работа.
СЭММИ: ок
МАРГО: Не ерничай. Лучше признай. Я в этих делах мастер.
СЭММИ: ок
МАРГО: Не хли меня. А то покусаю.
МАРГО: *не зли
МАРГО: Ладно. Молчи и дальше. Молчание – знак согласия.
МАРГО: Работаем на миссис Блай. Она вроде была у тебя училкой в девятом классе?
СЭММИ: неа
МАРГО: Была.
СЭММИ: не была
МАРГО: Была. Я еще удивлялась, почему ты так шпаришь в химии. Помнишь? Потому что мать заставила тебя летом ходить на курсы, и ты мог закончить школу на два года раньше. Я все думала: «Да ладно, миссис С., уймись».
СЭММИ: у меня был мистер паскуале, блай у меня не было
МАРГО: Ничего подобного. Паскуале я бы запомнила, он слишком высокий.
МАРГО: Под два метра, кажется.
МАРГО: Я бы запомнила.
МАРГО: Я высоких людей всегда запоминаю. Вечно боюсь, чтобы они головой не стукнулись.
СЭММИ: ……
МАРГО: Ага. Пиши-пиши. Посмотри расписание в девятом классе и поймешь, что я права. Потому что я всегда права.
СЭММИ: не нди
СЭММИ: *не нуди
МАРГО: Я ПРАВА!
СЭММИ: нет
МАРГО: Хотя бы глянь расписание за прошлый год.
СЭММИ: я в лаборатории
После слов «я в лаборатории» я поняла, что ответа не дождусь, поэтому решила, что с тем же успехом можно продолжить спор позднее, лицом к лицу. Сунув телефон в карман, я пошла обратно в школу.
Миссис Блай попросила о встрече во время седьмого урока – видимо, у нее к тому моменту закончились занятия и она переключилась на более насущные заботы. Выходить из школы перед седьмым и восьмым уроком довольно рискованно. Это излюбленное время прогульщиков, и директор Палмер обожает ловить с поличным, когда они торопятся на автобус.
Я подошла к центральному входу перед самым звонком. Разумеется, у двери стоял Реймонд Палмер собственной персоной – в рубашке, застегнутой на все пуговицы, брюках цвета хаки и с неизменным свистком на шее. Палмер носил его, сколько себя помню, хотя на моей памяти ни разу в него не свистел.
– Мертц. Так-так-так. Что привело вас в школу в два тридцать пять, хотя вы в этот момент должны быть на занятиях? – самодовольно спросил он.
Напыщенный идиот.
– Я ходила на прием к мануальному терапевту. Другого времени не нашлось, – ответила я, не сбавляя шага. – Честно, я не люблю прогуливать уроки по анатомии. Но поскольку мануальный терапевт показывает все на практике… можно считать, это время пошло мне в зачет. – Я, не снизойдя до фальшивой улыбки, надменно глянула на директора, вытащила из заднего кармана «справку от врача» и шагнула к дверям. – Кстати, у вас отличный галстук.
Словно по сигналу, грянул звонок. Коридоры заполонили школьники. Директор Палмер прочитал «справку от врача», сморщил бледный лоб и разочарованно уронил плечи с видом сорокапятилетнего мужчины, которому осточертела его работа.
Я втянула голову и поплелась к лестнице, где чуть не налетела на двух девятиклассниц, которые пялились друг другу в телефоны. Я приотстала на шаг, стараясь не подглядывать, и спустилась в школьный подвал, где размещались самые скучные клубы для ботаников. Проектирование, компьютерный класс, технический театр и – вишенка на торте – кружок робототехники. Официально он создавался с целью разработки роботов и участия в соревнованиях между штатами, но когда бы я туда ни зашла, там сидел один Сэмми да залетные девятиклассники, которые еще не знали об изобретении дезодоранта.
Когда я вошла, Сэмми собирал какой-то человекоподобный механизм с ножами вместо рук.
– Сэ-э-эмми, – протянула я нараспев, выглядывая из-за двери.
– Ма-а-арго, – откликнулся он, подыгрывая нашей давней забаве.
Мы корежили друг другу имена не первый год, хотя сами не понимали, что в этом смешного.
– Итак! По итогам весьма-таки унылой встречи с миссис Блай… Это что, кепка с «Янки»?! – опешила я.
У меня был натуральный шок. Сэмми с шестого класса носил одну и ту же прическу (короткую, слегка выгоревшую стрижку с кудряшками на затылке) и неизменный наряд (джинсы, футболка с принтом и черные кроссовки). Еще каждый день после бритья он мазал щеки двумя каплями лосьона. Сэмми строго следовал заведенному распорядку и не терпел перемен в своем внешнем виде. Он не стал бы прихорашиваться даже ради какой-нибудь красотки. И вдруг – «Янки»! Он ведь в спорте разбирается примерно так же, как я в… том же спорте.
– Решил поэкспериментировать, – сказал Сэмми, не отводя взгляда от своего ножеробота.
– Какие, к черту, эксперименты? Ты с начальной школы съедаешь на завтрак ровно семнадцать сладких подушечек. Помнишь, как-то раз утром мама дала тебе всего пятнадцать? Какую истерику ты тогда закатил?
– Сколько мне было – десять? Ты в курсе, что мне уже семнадцать?
– Сэмми, я не уверена, что смогу жить в мире, где ты носишь бейсболку. Я такого не вынесу.
– Ты собираешься весь день обсуждать мой внешний вид? Или все-таки расскажешь про Блай? – перебил Сэмми.
Не хотелось резко закрывать тему, но я торопилась домой – пора приступать к работе. Поэтому я коротко описала ситуацию с миссис Блай.
– Круто. Вроде легкотня. – Сэмми пожал плечами. – По крайней мере, сертификаты HTTPS подделывать не придется. Вот где отстой.
Сэмми обладал рядом качеств, которые превращали его в идеального напарника[6]. Чем бы нам ни приходилось заниматься, он брал на себя заумные технические задачи, которые мне не нравились. А я делала все остальное. От откровенных извращений (вроде подачи отчетности в налоговую) до умеренного интима (выдавать себя за адвоката, встречаться с клиентами, принуждать всяких кретинов удалять нюдсы и тому подобное). Мы с толком использовали свои лучшие качества. Я умела манипулировать людьми, а Сэмми шарил в компьютерах.
Нет, я, конечно, умею писать на «питоне» и могу взломать «Виндоус», но до Сэмми мне далеко. Однажды он запустил ботнет, чтобы подобрать пароль от почты сенатора штата, но главная фишка в том, что он запустил чужой ботнет. Он взломал другого хакера и через него брутфорсанул пароль (господи, пусть это будет последний раз, когда я произношу слова вроде «ботнет» и «брутфорсануть», потому что они действуют мне на нервы).
Я просила его порыться в соцсетях Джоша Фрэнджа на тот случай, если понадобится помощь. Сэмми пожал плечами с видом: «И без того понятно, что одна ты не справишься… но я, так уж и быть, подожду, пока сама не попросишь». Это, надо сказать, бесило. Но в хорошем смысле. Как мои родители, которые иногда цапаются и по-всякому друг друга обзывают.
– Назови хоть одного «Янки». Любого игрока – или нынешнего, или прошлого, – опять пристала я, подозревая, что бейсболку он надел не случайно.
– Не буду.
– Бейб Рут был из «Янки». Сэмми, надо же хоть что-то знать о команде, которую рекламируешь.
На моей единственной футболке с принтом была изображена Элеонора Рузвельт. Но только потому, что я поддерживаю Всеобщую декларацию прав человека!
Сэмми демонстративно возвел глаза к небу. Он часто так делал.
У нас с Сэмми была давняя история. Я знала его с третьего класса (он тогда переехал с матерью в тот же жилой комплекс, что и я – в «Тринити-тауэрс», – и учился в четвертом). Родители Сэмми родились в Доминиканской Республике, встретились в Вашингтон-Хайтс, влюбились, переехали в Норт-Вебстер и вроде были счастливы. Но потом отец Сэмми умер от сердечного приступа, и мать продала дом. Первое время, как они к нам переехали, я не могла вытянуть из Сэмми и двух слов (наше общение тогда откровенно не заладилось). Однако со временем мы поняли, что у нас много общего. Нам обоим нравятся компьютеры. И втайне мы любим кей-поп.
Главное, что на Сэмми можно положиться. Наверное, он самый надежный человек в моей жизни (после Бет). Он в любой момент готов взяться за работу, какой бы утомительной и заковыристой (или незаконной) она ни была; он всегда, когда ни позвони, на связи. Так что да, Сэмми – тот самый сотрудник, которого не хватало моей компании (если выражаться точнее, ООО «Марго Мертц: Грязи.нет». И да, я зарегистрирована официально. Предпочитаю работать в правовом поле. Особенно когда речь идет о моем бизнесе[7]).
– Марго, когда-нибудь и ты наденешь бейсболку. Или покрасишь волосы, или что там еще делают? Я обязательно тебе отомщу.
– Ты идешь? – спросила я, перекидывая рюкзак через плечо. – Или оставить тебя наедине с твоим секс-роботом?
– Его зовут Магнус.
Сэмми нажал кнопку, и Магнус замахнулся на меня ножом. Кошмар.
Подхватив сумку, Сэмми зашагал со мной к выходу.
Перекинувшись еще парой реплик про бейсболку, мы вернулись к нашей обычной игре: он жаловался, что я иду слишком быстро, я намеренно прибавляла шагу, чтобы его позлить, а он тормозил, заставляя меня останавливаться и ждать. В общем, развлекались как могли. Однако вскоре пошел дождь, и мы перестали дурачиться. Я не любила носить калоши, в них вечно потеют ноги, а мои высокие кеды промокают.
В какой-то момент я заметила, что за нами медленно следует «Тесла». По спине побежали мурашки. Я зажала в кулаке ключи (так показывали в одном видео по самообороне на Ютьюбе). На Сэмми рассчитывать не приходилось. Однажды, когда он учился в седьмом классе, его избила пятиклашка и отняла у него телефон[8].
Эта машина попадалась на глаза и прежде, только я не помнила, где именно, поэтому занервничала еще сильнее. (Вдобавок «Теслы» сами по себе жуткие. Как и все, что связано с Илоном Маском[9].) Мои опасения вскоре подтвердились: машина притормозила рядом, и из окна высунулась смазливая рожа Эйвери Грина. Эйвери был темнокож, мог похвастать голливудской улыбкой и идеальными кудрями, которые лежали волосок к волоску в любую погоду. (Как, черт возьми, КАК ему это удается? Мои волосы вечно торчат во все стороны.)
– Привет, Марго! Привет, Сэмми! Вас подкинуть до дома?
Сэмми хотел ответить, но я успела первая:
– Нет!
Прозвучало, пожалуй, слишком резко. Эйвери опешил, однако все равно улыбнулся. Он всегда выглядел так, будто сошел с фотографии в Инстаграме.
– Эээ… Уверена? Места хватит! – сказал Эйвери, небрежно махнув рукой в сторону просторного заднего сиденья.
Небо разверзлось, и хлынул библейский потоп. Под таким дождем вымокнешь в считаные секунды.
– Нет! Все отлично!
– Точно, Марго? – спросил Сэмми, глядя на меня как на последнюю дуру. Хотя так оно и есть. Эйвери нравился всем и каждому. Он был неофициальным лидером Рузвельта, дважды избирался королем выпускного бала и по праву носил титул милейшего парня школы[10]. Только меня он пугал до чертиков.
На мой взгляд, вежливость бывает обычная: например, придержать дверь или сказать спасибо. А есть вежливость в исполнении Эйвери – это когда все чересчур. Он из тех типов, которые со всеми умудряются найти общий язык. Эйвери четыре раза приглашал меня вступить в какой-нибудь клуб – сам он состоял в пятнадцати. А еще он смотрит тебе в глаза, когда пожимает руку (ужас!). Как по мне, Эйвери – идеальный кандидат на роль серийного убийцы. (Не верите – посмотрите пару документальных фильмов про Теда Банди[11] и после этого скажите, что я не права.)
– Спасибо, но мы лучше пешком. Дождь не такой уж сильный, – сказала я, и в эту самую минуту небо прострелило зигзагом молнии и донесся мощный раскат грома.
Видимо, сам господь бог решил мне возразить. Эйвери пожал плечами, закрыл окно и уехал.
– Марго, какого черта? – заныл Сэмми, когда мы перешли дорогу, чтобы обойти лужу поперек тротуара.
– Сэмми, ты знаешь, что я думаю про Эйвери Грина, – буркнула я, прибавляя шагу.
– Мы так до нитки вымокнем. А в «Тесле» сухо. Вдобавок, говорят, там заднее сиденье с массажерами.
Я ехидно покосилась на него, мол: «Ты ведь понимаешь, что это не более чем слухи. Жаль, что ты веришь во всякие бредни».
И, кстати, о «Тесле». Очередной пунктик против Эйвери. Он родился в богатой семье. У его отца было несколько автосалонов и пивоварня в центре города; кроме того, он раз в неделю вел передачу на радио под названием «За рулем», которая считалась довольно популярной. Не знаю, ни разу не слышала. Я езжу на автобусе.
Его мать (на мой взгляд, милая женщина) окончила Гарвард и теперь возглавляла сеть платных клиник под названием «Атлас здоровья». Поговаривают, что своим состоянием Грины были обязаны в первую очередь ей. Денег у них водилось немало: по слухам, в доме имелся свой кинозал, отдельный холодильник под газировку и не один, а целых два открытых бассейна (тогда как «Тринити-тауэрс» мог похвастать лишь жалким джакузи, после которого меня обсыпало мелкими пятнами).
– Ты правда его боишься? Или делаешь вид? Ну, как это бывает: ты притворяешься, будто ненавидишь кого-то, а сама по уши в него влюблена? – спросил Сэмми, отчего-то пряча взгляд.
Я остановилась как вкопанная. Что за безумные речи?
– В Эйвери? В Эйвери Грина?
– А что? Келси Чагг говорила, он похож на Майкла Джордана и Гарри Стайлза одновременно.
– Ага, он вспорет тебе кишки, стоит остаться с ним наедине. Ты что, псих, говорить такие вещи? – съязвила я.
– Я слышал, он сменил десяток подружек… Девушкам он нравится, – виновато пробормотал Сэмми, обращаясь к своим ботинкам, и мне стало стыдно, что я назвала его психом. Для него это больной вопрос. Сэмми давно прослыл «чудиком», «шизанутым» и «стукнутым на голову». Все свободное время он проводил в кружке робототехники и собирал самую большую коллекцию манги в школе, но популярности ему это не прибавило. Не стоило обзывать его словом на букву «П».
Я попыталась загладить вину:
– Прости, я…
– На машине мы давно добрались бы до дома, – перебил Сэмми.
Любые конфликты – словесные или физические – никогда не были ему по душе. Поэтому мы пошли дальше.
– Слушай, ты должен сказать мне спасибо, что твоя башка не валяется сейчас у него в багажнике. Он точно собирался нас убить, уж поверь.
Сэмми спрятал улыбку.
– Если мне суждено умереть раньше срока, пусть это будет не по своей глупости, потому что я села в чужую «Теслу». Лучше умереть на пике эмоций. Погибнуть от рук ревнивого нефтяного магната, например. Или случайно получить пулю в настоящей дуэли единокровных братьев…
Я знала, что Сэмми меня не слушает. Он всегда отключался, когда я начинала болтать разные глупости. Именно это мне в нем и нравилось. Сэмми можно было излить душу.
* * *
Полторы мокрых мили спустя мы добрели до «Тринити-тауэрс» и разошлись в разные стороны. Я жила на четвертом этаже, а Сэмми с матерью – на первом, возле тренажерного зала (он же – комната отдыха), куда никто никогда не заглядывал. Я почистила зубы, выписала счет для миссис Блай, завела досье на мистера Фрэнджа и удаленно подключилась к базе данных Рузвельта, чтобы проверить, кто был учителем у Сэмми в прошлом году. (Паскуале. Чтоб меня! Чем я думала?)
Я гадала, выпить ли четвертую чашку кофе – гадкую, но совершенно необходимую (чтобы, по обыкновению, лечь спать ближе к двум часам ночи), как в дверь вдруг постучали.
– А кого ждут семе-е-ейные посиделки?! – насмешливо произнес папа, подражая своим любимым дикторам из девяностых.
Черт. Семейные посиделки. Совсем забыла, что сегодня вторник. Не лягу теперь до самого утра.
Обычно родители меня не трогали: понимали, что воспитывать уже бесполезно. Училась я и без того на «отлично». Если оценку мне занижали, я до хрипа спорила с учителем, пока не добивалась своего. Однако, когда я затеяла проект с «Марго Мертц: Грязи.нет», свободное время вдруг закончилось. Мои родители, хоть и не до конца понимали, чем именно я занимаюсь, все-таки заметили, что работа меня крайне утомляет. Поэтому поставили ультиматум: или я раз в неделю тусуюсь с друзьями, или два вечера в неделю трачу на «семейные посиделки». Видимо, они надеялись, что я испугаюсь и найду себе друзей помимо Сэмми, но я выбрала посиделки. Зачем мне друзья? Одноклассники все как один ленивые, думают исключительно о себе и искренне верят, будто модные шмотки делают их крутыми. По крайней мере, мои родители прилично одеваются[12].
Да, они, конечно, спустили на ветер деньги, отложенные для учебы. И вообще чуточку странные: мама – немного барахольщица и с две тысячи девятого года бережно хранит все выпуски журнала «Нью-Йоркер», а папа обожает старое кино[13]. Но в остальном они замечательные. В детстве водили меня по музеям, покупали путевки в лагерь, дарили скучные развивающие игрушки… В общем, любили меня и заботились, и, поскольку братьев и сестер у меня не было, все родительское внимание досталось мне одной. Так что поводов для нытья у меня нет[14].
– Семейные посиделки! Семейные посиделки! Семейные посиделки-и-и!!!
Папа схватил меня за плечи и, пританцовывая ламбаду, вытащил из спальни. Он всегда устраивал спектакль. На работе, насколько знаю, он был очень собранным и строгим, сотрудники его побаивались, а вот дома он мог оторваться.
– Ой, нет! Я что, пропустила ламбаду? – Мама с миской попкорна выглянула в гостиную, куда притащил меня папа. – В следующий раз обязательно позови. Обожаю конгу! – Она покачала бедрами с грацией, ожидаемой от женщины за сорок. – Вау, кстати, сальсаробика работает, я стала более гибкой![15]
Закатив глаза, я запустила руку в ее миску с попкорном. Папа у меня очень бледный и светловолосый, только на макушке темнеет странное пятнышко, а мама – смуглая и с черными глазами (которые мне почему-то не достались. А жаль!). Я знала, что они нарочно надо мной издеваются. Зря!
– Итак… Марго, как дела в школе? Что на этот раз натворила?
Мама грациозно села рядом.
– Как дела на личном фронте? Может, кто-то из парней тебе нравится… или девушек? – встрял отец.
Они отчаянно мечтали, чтобы я наконец стала «нормальной» школьницей. Чтобы у меня были друзья и мы всей компанией ходили в кино. Или чтобы я прибегала домой в слезах, потому что мне разбили сердце. Только я от таких глупостей воздерживалась. Заводить интрижки в старших классах школы – пустая трата времени. Мальчики в семнадцать лет незрелые, слабые и, сильно подозреваю, плохи в постели. Я сто раз говорила об этом родителям.
– Не-а. – Пауза. – Храню себя для Стэнфорда.
Родители переглянулись и решили от меня отстать.
– Ладно. Тебе на радость я выбрал «Собачий полдень». Классический фильм семидесятых годов, Аль Пачино там божественен!
– Не-а, папа, не сегодня, – перебила я, пока он не включил очередной странный «шедевр» кинематографа. – Ты выбирал фильм последние два раза. А в прошлое воскресенье мама включила нам «Пекаря Британии». Значит, теперь моя очередь. Я говорю, что мы будем смотреть выступление Индры Нуйи на «ТЭД». Бывшим генеральным директором «Пепси» и второй самой влиятельной женщиной мира из списка «Форбс».
Папа плюхнулся на диван. Не таким он представлял себе веселье.
Однако мама строго глянула на него, словно предупреждая: «Заткнись и делай вид, будто тебе интересны увлечения Марго». Спасибо, мамуля! Отец сердито покосился на меня: он знал, что выпуск с Индрой Нуйи я пересмотрела уже раз пять и заставляю их мучиться в отместку за «семейные посиделки».
– Ты же не любишь пепси!
– У Индры Нуйи шесть дипломов о высшем образовании, а в колледже она играла в рок-группе и возглавляла организацию в защиту экологии! Нам есть чему у нее поучиться!
Папа сдался. А что ему оставалось?
Сорок пять томительных, но вдохновляющих минут спустя я удалилась к себе в комнату. Если постараться, я смогу начать работу над делом миссис Блай, а потом сделать домашку по статистике. Может быть. Наверное. Вряд ли успею, конечно, но куда деваться?
Снова написал Сэмми.
СЭММИ: как семейные посиделки?
МАРГО: Супер. Смотрели «ТЭД-ток» с Индрой Нуйи.
СЭММИ: я больше люблю фанту
МАРГО: А я минералку. Просто хотела помучить родителей.
МАРГО: И вообще, я не укладываюсь в сроки. Видимо, спать сегодня не лягу.
МАРГО: Спасибо миссис Блай!
СЭММИ: да, я заметил, что ты усталая и у тебя больные глаза
МАРГО: Вот спасибо!
СЭММИ: проверь почту, вдруг поможет
МАРГО: Чем поможет? Ты о чем?
СЭММИ: проверь почту
МАРГО: Вот гад, вечно ты со своими загадками.
В почтовом ящике нашлось одно-единственное письмо от Сэмми. Тема: «Всегда пожалуйста». Внутри лежали ответы на домашнюю работу по статистике (которую он сдавал в прошлом году). А еще пароль к Инстаграму Джоша Фрэнджа.
Вот видите. Сэмми – гений!
24 февраля, 23:15
МАРГО: Би, сорри, что давно не писала, вся в делах.
МАРГО: У меня новый клиент. Столько надо рассказать! В выходные напишу!
МАРГО: Ужасно соскучилась!