Кэриан Коул
Не целуй невесту
Глава 7
Джуд
Отчетливое урчание двигателя ее машины и включенный на полную громкость хит Элтона Джона Tiny Dancer возвещают о прибытии Скайлар еще до того, как я вижу, как она въезжает на школьную стоянку.
Выходя из машины, девушка мимоходом бросает взгляд на дом, над которым я работаю, но не замечает меня на крыше. Я гадаю, уж не пришлось ли ей этим утром повозиться, заводя автомобиль, потому что занятия в школе начались больше часа назад.
Погода за ночь изменилась, и прохладный ветерок прогнал влагу из воздуха. Наверное, поэтому сегодня на голове Скайлар красуются очки и обалденная кепка-авиатор из состаренной коричневой кожи. Две длинные косы спускаются вниз из-под необычного головного убора, который удивительным образом очень круто смотрится на девушке.
– Эй, Лаки! – зовет снизу Кайл. – Иди посмотри на настил пола.
– Иду!
Спускаюсь по лестнице, но что-то странное привлекает мое внимание.
До меня не сразу доходит, что куча одежды, которая валяется на тротуаре, на самом деле – Скайлар.
– Что за…
Отбросив молоток на землю, я бегу через лужайку и опускаюсь на колени рядом с девушкой, лежащей на тротуаре.
– Скайлар?!
Она не шевелится, и у меня кровь стынет в жилах. Скайлар полностью отключилась.
Дышит, но без сознания.
– Эй… – я касаюсь ее щеки, и мое сердце ускоряет ритм. Ее симпатичная кепочка свалилась с головы, и при виде того, как она лежит на дорожке рядом с девушкой, у меня к горлу подкатывает ком. Я тормошу Скайлар за плечо. – Очнись, Искорка!
Она поворачивает голову. Ее обутые в сапоги ноги подергиваются. Глаза медленно открываются. Несколько секунд Скайлар ошеломленно смотрит сквозь меня, пока ей, наконец, не удается сосредоточиться.
– Ч-что случилось? – невнятно бормочет она, моргая.
– Похоже, ты потеряла сознание.
Помогаю ей сесть, но она тут же, покачнувшись, хватает меня за руку.
– Я чувствую себя не очень хорошо.
Она и выглядит не очень хорошо. Бледная как полотно. Под глазами – темные круги. Вчера в парке Скайлар казалась такой энергичной, но сегодня ее просто не узнать.
– Ты что-нибудь принимала? – спрашиваю я.
– Что, например?
– Ну, не знаю. Таблетки?
Нахмурившись, Скайлар потирает висок.
– Я не употребляю наркотики, Джуд.
– Ты ударилась головой?
– Возможно. Голова сильно кружится.
Ее глаза закрываются, а пальцы крепче сжимают мою руку, как будто она снова собирается потерять сознание.
– Я отвезу тебя в отделение неотложной помощи.
– Нет… – качает она головой. – Я не могу поехать в больницу.
– Еще как можешь. И поедешь.
К нам подходит Кайл с молотком в руке и переводит взгляд с меня на Скайлар, все еще сидящую на тротуаре.
– А я везде ищу тебя. Что, черт возьми, происходит?
– Похоже, она потеряла сознание.
– Что с ней?
– Сам не знаю. Я отвезу ее в отделение неотложной помощи. Ты можешь приглядеть за всем, пока меня не будет?
– Конечно. Может, лучше вызвать «скорую»?
– Нет, – бормочет Скайлар.
– К черту «скорую», – отвечаю я. – Она будет ехать сюда целую вечность. Будет быстрее, если я отвезу девушку сам.
– Ладно, – кивает Кайл. – Хотя, возможно, тебе стоит позвонить ее родителям.
– Хорошая идея, – я наклоняюсь так, чтобы встретиться взглядом со Скайлар. – Давай позвоним твоей маме, и я отвезу тебя в отделение неотложной помощи. Встретимся с ней там, на месте.
Закрыв глаза, она качает головой.
– Мне восемнадцать. Я не нуждаюсь в маме и не хочу, чтобы она приезжала.
– Но…
– Пожалуйста, – шепчет Скайлар. – Она все равно не приедет. Поверь мне.
Мы с Кайлом обмениваемся взглядами, без слов понимая, что не должны вмешиваться в их семейные дела. Но я не могу просто оставить девушку здесь или позволить ей самой сесть за руль. Скайлар даже встать не может, не говоря уже о том, чтобы вести машину.
– Ладно. Как думаешь, сможешь дойти до моего грузовика?
– Думаю, да.
Я помогаю ей встать, но ее колени подгибаются, будто ватные.
– Я понесу тебя, – подхватываю Скайлар на руки, прежде чем она успевает запротестовать.
– Чувак, помоги собрать ее вещи, – говорю я Кайлу.
Он поднимает кепку, очки и сумку с книгами и протягивает их девушке.
– Спасибо, – благодарит она, прислонив голову к моему плечу.
– Я скоро вернусь. Просто продолжайте работать дальше, – сообщаю я, игнорируя скептический взгляд Кайла.
– Будет сделано. Отправь мне сообщение и дай знать, как обстоят дела.
Несу Скайлар к своему грузовику, на ходу задаваясь вопросом, какого черта я творю, и осторожно сажаю ее на пассажирское сиденье. Неловко повозившись, пристегиваю девушку ремнем безопасности.
– Не обязательно обращаться со мной как с ребенком, – произносит она, когда я завожу грузовик.
– Я и не обращаюсь.
– Может, мне лучше поехать домой… – продолжает она, прижимая пальцы к вискам. – Возможно, я просто устала. И у меня сильно болело горло. Это может быть грипп… или мононуклеоз.
Черт.
– Хотя я уже очень давно ни с кем не целовалась, – Скайлар откидывает голову на спинку сиденья и закрывает глаза. – На случай, если тебе интересно: да, я – социальный изгой.
– Мне не интересно. И ты не изгой. Но я думаю, что будет лучше, если врачи тебя осмотрят. Ты потеряла сознание на чертовом тротуаре. Возможно, даже ударилась головой. У тебя может оказаться сотрясение мозга, – внезапно я ловлю себя на мысли, что начинаю превращаться в собственную мать. – Может, нам позвонить в школу и предупредить, что тебя не будет на занятиях?
Скайлар пренебрежительно машет рукой.
– Никто даже не заметит моего отсутствия. Никогда не замечают.
Пробки в понедельник утром – отстой, заставляющий нас дважды простаивать на красном сигнале светофора. Во время поездки Скайлар становится все более настороженной, но она все еще кажется мне устрашающе бледной, особенно в лучах солнечного света.
– Ты голодная? – спрашиваю я. – Ты ела сегодня утром?
– Я никогда не завтракаю.
Ловлю себя на том, что окончательно превратился в свою мать, и говорю ей, что завтрак – самый важный прием пищи в течение дня.
Я же должен быть классным. Крутым. Ее слова, не мои.
Когда я подъезжаю к больнице, Скайлар говорит мне, что чувствует себя немного лучше, может сама выбраться из грузовика и идти без посторонней помощи. Это не мешает мне проводить ее внутрь и подождать, пока она зарегистрируется.
– Спасибо, что довез меня сюда, – говорит она, когда мы занимаем места в зоне ожидания подальше от остальных четырех человек. – Ты можешь идти. Теперь со мной все будет в порядке. Не хочу отнимать у тебя целый день.
– Как ты потом доберешься домой?
Скайлар кривит губы.
– Напишу Меган. Она наверняка подкинет меня обратно к моей машине.
Покачиваясь на каблуках, засунув руки в передние карманы, я оглядываю комнату. Затем перевожу взгляд на Скайлар, которая с широко раскрытыми от беспокойства голубыми глазами сидит на выцветшем желтом пластиковом стуле и потирает рукой середину груди. Больничный идентификационный браслет, обвивающий ее запястье, кажется огромным. Я никогда не замечал, какие у нее тонкие запястья.
– Скайлар Тиммонс? – зовет медсестра из-за двойных дверей.
Долго ждать не пришлось.
Скайлар со слабой улыбкой встает со стула.
– Спасибо, Джуд.
Как я могу оставить ее, когда она выглядит такой больной, напуганной и одинокой?
– Я подожду тебя здесь, хорошо? Вряд ли это займет много времени.
Врачи, вероятно, просто пропишут Скайлар какие-нибудь антибиотики и отправят домой с рекомендацией отдохнуть несколько дней.
* * *
Очевидно, я недооценил то, что происходит за дверями отделения неотложной помощи.
Три часа спустя я все еще сижу в приемной, колеблясь между раздражением до чертиков и беспокойством до чертиков.
И почему? Я даже не знаю эту девушку. Она мне не друг и не член семьи. Вселенная просто продолжает попытки превратить меня в ее личного водителя.
Я отправляю Кайлу сообщение, в котором сообщаю ему, что все еще жду Скайлар в приемном покое. Он советует мне уйти. Я покупаю в торговом автомате газировку и картофельные чипсы. Смотрю в окно. Подслушиваю разговор молодой пары, сидящей через несколько мест от меня. Девушка думает, что беременна, и они не хотят никому говорить. Ее семья ненавидит его. На прошлой неделе она напилась, а теперь беспокоится, что причинила вред ребенку. Парень интересуется (громко), не пьяна ли она сейчас. Сидящая напротив меня женщина кашляет без остановки, носки на ее ногах непарные.
Да-а-а уж. Я хочу выбраться отсюда, но погружен в ожидание. Разве Скайлар бы уже не вышла, если бы с ней все было в порядке?
– Джуд Лаккетти?
Я выныриваю из своего оцепенения.
– Это я.
– Можете зайти и проведать свою племянницу. Она спрашивает о вас.
Мою племянницу?!
Я следую за медсестрой через металлические двери и иду по коридору в маленькую отдельную смотровую. Скайлар сидит на кровати в тонком сером больничном одеянии, которое свисает с ее плеча, создавая впечатление, будто пошито для великана. Я стараюсь не смотреть на тонкую черную кружевную бретельку бюстгальтера. Игла капельницы приклеена медицинским пластырем к верхней части руки девушки.
Это кажется слишком интимным – находиться со Скайлар в больничной палате. Она уязвима, бледна и едва одета. Здесь должен стоять кто-то другой. Родитель, друг или парень.
А не какой-то чувак, которого она едва знает.
– Доктор скоро вернется, – перед уходом сообщает нам медсестра.
– Ты все еще здесь, – произносит Скайлар.
– Я беспокоился о тебе. Прошло больше трех часов.
– Мне так жаль. Тебе есть смысл вернуться на работу.
– Я прождал тебя несколько часов. Я не собираюсь уходить сейчас. Врачи выяснили, что с тобой не так? И даже не начинай называть меня дядей Лаки, племянница.
Скайлар смеется.
– Я боялась, что они не пустят тебя, если ты не член семьи.
Прищурившись, я смотрю на нее и сажусь на невероятно неудобный стул в углу тесной комнаты.
– Ты уверена, что тебе восемнадцать?
– Да, Джуд. Я вполне уверена, что знаю, сколько мне лет. Я выпускница, и четыре месяца назад мне исполнилось восемнадцать. Как-то мне пришлось остаться на второй год из-за частых прогулов.
– Ладно. Просто хотел убедиться. Так что с тобой? – я осматриваю комнату. Ее одежда сложена на стуле по другую сторону кровати. – Тебя выписывают?
Скайлар опускает взгляд и опирается подбородком на руку.
– Может, завтра. Меня не хотят отпускать.
– Почему?
– Врачи хотят сделать еще несколько анализов. Эндоскопию, наверное, и еще кое-что. Доктор говорит очень быстро, я не все поняла.
– Что, по их мнению, с тобой не так?
– Какая-то фигня…
– Какая-то фигня? – переспрашиваю я. – То есть… фигня – это твой диагноз?
Скайлар наклоняет голову и искоса смотрит на меня.
– Нет, но ты действительно хочешь все это услышать?
– Я бы не спрашивал, если бы не хотел, – я убираю волосы с лица. – Впрочем, ты не обязана мне говорить. Все в порядке.
Скайлар делает глубокий вдох и натягивает на себя тонкое белое одеяло. Ее пальцы теребят край.
– У меня расстройство пищевого поведения. И некоторые другие проблемы. С моим желудком, пищеводом и общим состоянием здоровья, – она поднимает взгляд от одеяла, чтобы встретиться со мной взглядом. – В том числе психического.
– О-о, – тихо говорю я, пытаясь осознать услышанное. Теперь понятно, почему она хотела съесть только булочку от гамбургера.
– Я уже давно об этом знаю, – добавляет Скайлар. – Мне поставили диагноз несколько лет назад. Наверное, я просто отрицала это. Я боялась возвращаться к врачу, да и не могла себе этого позволить. Хотя в последнее время становится все хуже.
– Тогда хорошо, что ты попала в больницу сейчас.
– Ага, – ее голос звучит неубедительно.
Я очень хочу сказать что-нибудь, чтобы утешить и поддержать Скайлар, но не могу придумать ничего, что не звучало бы слащаво или нравоучительно.
– Хочешь, я позвоню кому-нибудь из твоих близких? Или принесу тебе что-нибудь?
Она качает головой.
– Нет, я в порядке. А вот тебе, наверное, пора идти. Я знаю, что тебе нужно работать, а меня скоро переведут в другую палату.
Кивнув, я встаю и подхожу к ее кровати.
– Если хочешь, мы с Кайлом перегоним твою машину к твоему дому, чтобы она не стояла всю ночь на школьной стоянке. Ты наверняка не хочешь, чтобы ее отбуксировали.
– Ты действительно сделаешь это для меня?
– Конечно. Мы сделаем это сегодня вечером.
– Спасибо. Ты очень хороший парень, Джуд.
Я дотрагиваюсь до руки Скайлар и ободряюще сжимаю ее.
– Поправляйся, ладно, Искорка? Пришли мне сообщение и дай знать, как у тебя дела. Полагаю, тебя потребуется подвезти домой? – поддразниваю я.
Она издает тихий смешок.
– Похоже, ты меня хорошо знаешь.
Выйдя на улицу, я понимаю, что потратил половину рабочего дня, сидя в больнице с малознакомой девушкой, а сроки строительства горят. Где, черт возьми, ее родители? Она милая и все такое, но не могу же я стать для нее каким-то рыцарем-перевозчиком в сияющих доспехах, приходящим на помощь каждый раз, когда ее нужно подвезти. Я перегоню ее машину к дому, и на этом все. Мне придется самоустраниться.
Но, усевшись в свой грузовик и увидев на пассажирском сиденье ее кепку-авиатор и очки, я тут же понимаю, что Скайлар – не та девушка, которую я смогу просто выбросить из головы.
Глава 8
Скайлар
Наше тело посылает нам множество предупреждений. Конечно, только нам решать, как реагировать на эти предупреждения. Мое тело – и мой разум – годами сигнализировали о беде. Как и большинство людей, я игнорировала сигналы. Отмахивалась от них. Придумывала оправдания. Моя мама делала то же самое, когда игнорировала мои попытки с раннего детства привлечь к себе внимание. Наконец, мое тело сказало: «Пошла ты, Скайлар…» – и швырнуло меня на тротуар прямо перед Джудом.
Диагноз, который мне поставили давным-давно, в основном не изменился, просто все стало хуже.
Изжога.
Язва желудка.
ГЭРБ [9].
Обезвоживание.
Дефицит витаминов.
Тревога.
Депрессия.
Истощение.
И последним по порядку, но, конечно, не по значимости, идет мой излюбленный приговор – расстройство избирательного питания [10].
Но я переварю (без каламбура) все это позже. Прямо сейчас я беспокоюсь о Мусси-Пусси. Она заперта одна в моей спальне с такими ничтожными остатками корма и воды, что их и кошке не хватит. Пусси не только будет недовольна, но и к завтрашнему утру ей всерьез грозят голод и жажда.
Если с ней что-то случится, я этого не переживу. Она – моя отдушина.
Я еще не написала маме о своем местонахождении, но знаю, что она не сможет войти в мою комнату, чтобы покормить кошку. Ей ни за что не залезть в мое окно, и я уверена, что между гостиной и дверью моей спальни лежит слишком много вещей, чтобы мама могла добраться. Да она и кошек даже не любит.
Чему, полагаю, я должна радоваться, иначе как бы мы жили? Мама бы, наверное, заполнила наш дом тысячами кошек.
Выходит, мне остается лишь просить Меган или, возможно, Джуда забраться в мой дом через окно, чтобы позаботиться о Пусси.
Несмотря на то, что Мэг – моя лучшая подруга, она никогда не видела, как я живу. Она будет в ужасе. Уверена, она никому в школе не расскажет, но что, если это изменит ее отношение ко мне? Я писаю в ведро с кошачьим наполнителем. Я принимаю душ в школе. Это довольно трудно принять.
Джуд тоже будет в ужасе, но он не похож на осуждающего человека. И у нас нет никаких отношений. Что самое худшее может случиться? Он посчитает меня бомжом и перестанет подвозить? Я это как-нибудь переживу.
Ведь переживу?
Но… Джуд – взрослый мужчина. Если его поймают на том, что он влезал в окно спальни восемнадцатилетней девушки, у него могут быть неприятности. Я так и вижу, как он объясняет полиции, что всего лишь собирался накормить мою кошку. Никто бы в это не поверил.
Меган – такая же девочка-подросток, как и я, – и это более безопасный выбор. Если ее поймают, то, скорее всего, посчитают ее поступок типичным поведением малолетки.
Отправляю ей сообщение.
Я: «Привет!»
Меган: «Боже, где ты пропадала? Я искала тебя и писала тебе сообщения весь день».
Я: «Я в больнице».
Меган: «О мой гребаный бог, что?!»
Я: «Сегодня утром я потеряла сознание прямо на парковке».
Меган: «Да ладно!»
Я: «Да! Джуд увидел меня и привез сюда. Было о-о-очень неловко».
Меган: «Джуд с мускулами и татуировками?»
Я: «Да».
Меган: «Ах ты, везучая сучка! ЛОЛ. Ты заболела?»
Я: «У меня сильная изжога и обезвоживание».
Меган: «Вот отстой!»
Я: «Похоже, меня оставят здесь до завтра. Может, до среды. Я тут подумала, не могла бы ты оказать мне очень большую услугу?»
Меган: «Конечно».
Я: «Мне нужно, чтобы ты покормила мою кошку и принесла зарядное устройство для моего телефона».
Меган: «Никаких проблем!»
Я: «Но я должна тебя кое о чем предупредить».
Меган: «Хорошо».
Я: «Тебе придется залезть ко мне в спальню через окно. Если стоять перед моим домом и смотреть на входную дверь, то оно находится с правой стороны. Под окном есть деревянный ящик, на который можно встать».
Меган: «Э-э-э… Почему?»
Я: «Пожалуйста, не заставляй меня отвечать на этот вопрос сейчас. Я обещаю, что все объясню. Но только не сейчас».
Меган: «Ты пугаешь меня, но ладно. Твоя кошка кусается?»
Я: «Нет! Она сама доброта. Когда залезешь в мою комнату, увидишь кувшины с едой и водой. Они стоят на виду. Зарядка для телефона лежит рядом с кроватью. Обратно уходить тоже придется через окно. Пожалуйста, не открывай дверь моей спальни».
Меган: «А как насчет твоей мамы? Мне не придется объяснять ей, что я делаю?»
Я: «Нет. Она, вероятно, даже не услышит тебя и не увидит».
Меган: «Это все очень подозрительно, но, так уж и быть, помогу».
Я: «Убедись, что закрыла за собой окно, когда влезешь, а потом – когда вылезешь. Чтобы кошка не убежала».
Меган: «Будет сделано. Мне нужно пойти сегодня вечером?»
Я: «Если можешь. Я заранее очень благодарна».
Меган: «Я принесу тебе зарядное устройство сегодня вечером, прежде чем закончатся часы посещений».
Я: «Ты лучше всех! Люблю тебя. Обещаю, что все объясню».
Меган: «Не беспокойся об этом. Мне пора идти. Поправляйся! Чмоки».
Возможно, все обойдется. Меган может даже не заметить ведра. Из мебели у меня только комод и тумбочка, а матрас лежит на полу, но моя комната выглядит в основном нормально. Там нет беспорядка или грязи – просто мало вещей. Итак, возможно, мне всего лишь придется объяснить Меган, почему я использую окно вместо двери.
Это мне вполне по силам.
Я пишу матери сообщение о том, что меня оставили в больнице на ночь, но беспокоиться не стоит.
Не то чтобы она и стала бы беспокоиться.
Входит медсестра, и мы обсуждаем, что я буду есть на ужин. Она не хочет приносить мне хлеб и воду и пытается уговорить меня на куриный суп и желе. Меня тошнит от одной мысли об этом. Мы останавливаемся на чае без молока и тостах с маслом на гарнир.
Медсестра также протягивает мне крошечный стаканчик с таблеткой.
– Что это? – спрашиваю я.
– Антацид. Это от изжоги.
Мне не нравится принимать таблетки, если их доставали из упаковки не при мне.
Медсестра смотрит на меня с раздражением, пока я фотографирую таблетку на телефон, прежде чем проглотить. Позже я погуглю маркировку на таблетке, чтобы убедиться в названии лекарства.
Полчаса спустя я пью чай, грызу тост и смотрю викторину по телевизору. От мамы мне ничего так и не пришло, хотя мое сообщение отображается как прочитанное ею.
Думая о ней, я перехожу к мыслям о том, во сколько мне обойдется госпитализация. У меня нет страховки. Нет денег. Моя мать не из тех, кто помогает мне оплачивать счета.
Когда я чуть ранее отправила сообщение Ребекке, она была обеспокоена, но попросила меня не волноваться и возвращаться к работе, когда меня выпишут. Но не ходить на работу – значит не получать зарплату.
Конечно, это должно было произойти как раз в тот момент, когда мне дали новые крутые должностные обязанности и прибавку к жалованью.
Моя цель накопить на автофургон горит синим пламенем.
Около шести вечера Меган вплывает в мою комнату с большой розовой сумкой-шоппером в одной руке и сумкой-тоутом от «Луи Виттон» – в другой. Она сразу же обнимает меня, затем садится на край кровати и сгружает на меня свои сумки.
– Во-первых, твоя кошка – самое милое существо на свете, – говорит она. – Во-вторых, какого черта у тебя столько замков на двери? Мне не по себе от этого, Скай. Кто-то в твоем доме обижает тебя?
– Нет, ничего подобного, – я так сильно мотаю головой, что наверняка заработала себе сотрясение мозга.
– Ты должна рассказать мне все. Обещаю, что не буду осуждать тебя и никому не скажу. Но я не могу просто игнорировать эту ситуацию. Ты – моя лучшая подруга, – Меган переводит дыхание. – Как ты себя чувствуешь? Ты выглядишь так, словно у тебя худшее похмелье в твоей жизни.
– Было бы здорово, если бы у меня действительно было похмелье.
Она дотрагивается до розовой сумки-шоппера.
– Надеюсь, ты не возражаешь, но я захватила из твоей комнаты кое-какую одежду для тебя и книгу, которая лежала на тумбочке. На случай, если ты захочешь почитать.
– Это так мило с твоей стороны. Спасибо.
– Твое зарядное устройство тоже там. А теперь выкладывай, в чем дело.
Глаза Меган расширяются, когда я рассказываю ей о своей матери, и ее нижняя челюсть отвисает, пока я раскрываю некоторые – но не все – подробности о накопительстве и о том, как оно захватило дом.
– Боже мой, Скайлар! Я даже не знаю, что сказать. Это ужасно и отвратительно, и я не могу поверить, что ты никогда не рассказывала мне об этом.
– Я действительно не хотела, чтобы кто-нибудь знал, Мэг. Мне было стыдно.
– Но я же твой друг! Я думала, ты просто ведешь себя как странная девочка, которая не хочет, чтобы я видела твои игрушки и одежду. Можешь приходить ко мне домой в любое время, чтобы принять душ или сходить в туалет. И брось свои штучки. Тебе нечего стыдиться передо мной. Я люблю тебя, и ничто не может этого изменить.
Наклонившись вперед, я обвиваю Меган руками и обнимаю ее.
– Мне так повезло, что ты у меня есть.
– Мне тоже повезло, что у меня есть ты, – отвечает она, когда я отпускаю ее. – Ты годы терпишь мой склочный характер, – внезапно Меган с волнением хватает меня за руку. – Совсем забыла сказать! Угадай что?!
– Что?
– Сегодня вечером я встречаюсь с Эриком! Мы идем в закусочную, так что я не могу здесь долго оставаться. Мне нужно пойти домой и привести в порядок лицо. Мы встречаемся в восемь.
По-моему, ее лицо выглядит прекрасно. В отличие от моего собственного лица в данный момент.
– Ух ты! Кто кого пригласил на свидание?
– Я ему предложила.
– Все-таки ты! – я смеюсь, но и восхищаюсь Меган за то, что она добивается того, чего хочет. Я не уверена, что у меня когда-нибудь хватило бы уверенности пригласить парня на свидание.
– Все-таки я!
– Обязательно напиши мне после и расскажи все.
– Конечно, напишу. Я сделаю с ним селфи, чтобы ты посмотрела, как мило он сейчас выглядит.
– Уже жду с нетерпением.
Меган косится на меня и поправляет больничный халат на моих плечах.
– Но я беспокоюсь о тебе. Может, мне стоит отложить свое свидание и остаться здесь с тобой?
– Я в порядке. И хочу, чтобы ты пошла на это свидание. А я собираюсь почитать и поспать. Знаешь, как здорово спать в комнате с кондиционером вместо того, чтобы всю ночь изнемогать от духоты?
– Уверена? Я могу поужинать с Эриком и завтра вечером.
Я улыбаюсь ей.
– Я хочу, чтобы ты пошла и повеселилась. Я живу опосредованно через тебя, так что ты должна развлекать меня.
* * *
После ухода Меган на меня наваливается грусть. Я смотрю, как солнце исчезает за больничным окном. Если бы я не упала в обморок, то сейчас бы шла с работы домой, чтобы обнять Пусси и поискать советы по фотографии. Съела бы суши хот-дог на ужин и закусила бы вишневой карамелью на десерт.
Хотела бы я, как Меган, поужинать с каким-нибудь милым парнем. Я бы хотела, чтобы мое лицо было безупречным, а не бледным и больным. Я бы хотела пойти в закусочную, съесть сырную картошку фри и выпить сливочно-ванильный коктейль. Я бы хотела, чтобы мой дом был чистым и нормальным жилищем. Я бы хотела, чтобы моя мама вела себя как мама.
Я бы хотела, чтобы кто-то, кроме Меган и Пусси, любил меня и заботился обо мне. На этой удручающей мысли я закрываю глаза и пытаюсь немного поспать.