Квасецкий
Завод
…
– У этих варваров нет никакой культуры. А что такое человек? Это животное, облагороженное культурой. Можно ли считать их тогда людьми в принципе?
– Правильно, они живут на этих территориях и даже не знают как их можно выгодно использовать, а мы там выстроили Деревню.
…
- Они утверждают, что нужно подписать новые правила пожарной безопасности.
– Да им только дай палец, всю руку откусят!
– Вот-вот
…
–Достижение Завода в том, что мы являемся моральным ориентиром для всех горожан.
…
– Долг каждого Заводчанина думать о судьбе Города, о его путях. Это наш долг и наш крест, который мы несём.
– Это нелегко, но это то, что мы унаследовали от наших великих Строителей, первых Заводчан. И мы должны соответствовать нашей славной миссии.
– Выпьем за это!
…
Вечером Коля договорился встретиться с другими выпускниками в Городе, поэтому он попрощался с семьей и сел в экипаж.
Солнце уже заходило за горизонт, Город постепенно погружался во влажную тьму, но Завод сверкал в последних лучах. Он находился на возвышенности на большом холме. Его стены были покрыты облицовочными камнями из хорошо отполированного белого известняка так, что днем Завод сиял, отражая лучи Солнца, и сверкал, как драгоценный камень. Широкая спина возницы располагала к приятным размышлениям: ради этих людей они стараются, целыми днями являют собой пример доблести и правильности, а этим людям нужно всего лишь выполнять свою работу.
Город процветал, процветал и Завод, Деревня беднела, но были и плавно поглощаемые прилегающие территории вокруг, и за их счет благосостояние великой Родины поддерживалось на стабильном уровне, однако в последние годы Город начал наращивать скорость присоединения земель, вытесняя местные племена аборигенов-варваров все дальше и дальше.
Пока Коля ехал, Солнце успело полностью закатиться за горизонт, и на улице почти не осталось людей, лишь изредка мутные фигуры выныривали из темноты под фонарями, а потом снова пропадали и превращались в смазанные силуэты. В боковой аллее в паре шагов от дома ему померещилась большая крыса, какие бывают на помойках, и если их несколько, то они запросто могут загрызть неудачного прохожего. Крыса серая, крыса хитрая, крыса, крадущаяся все ближе и ближе, она передвигалась, будто бы прилипая ко всему, с чем соприкасалась, к стене, дороге, мусорке.
– Молодой человек, вы не могли бы мне помочь? – крыса выскочила под свет фонаря и оказалась маленькой старушкой в красном ханьфу2.
– Конечно, – облегченно согласился Коля.
Они оказались в забегаловке, где подавали традиционную азиатскую еду. Иероглифы, бумажные фонари, освещающие тусклым красным светом зал. Белоплиточная кухня с электрическим голубым освещением. На кухне стоял смуглый мужчина лет сорока:
– Это Абдул, познакомьтесь, он мой приемный сын, я его подобрала на улице, а теперь он так и помогает мне.
Абдул повернулся на звук, моргнул единственным левым глазом и помахал единственной правой рукой. Огромный амбал, невыразительное лицо-коробка и собранные вместе элементы лица: глаза, губы рот. Они оставляли много свободного места вокруг, не заполненного кожей.
– К сожалению, он не всегда может помочь, руки не хватает, но мы с ним пережили самые трудные времена.
Абдул улыбнулся, зубов тоже не всех хватало.
– Как видите, не без потерь, – хихикнула старушка, и Коля поздоровался с Абдулом, – он не ответит, языка тоже нет, ну пойдём.
Она попросила Колю перенести две коробки в подвал. А после этого предложила чаю. Зеленого. Потихоньку он чувствовал как засыпает под мирные разговоры доброй тетушки Джан, хозяйки забегаловки.
Очнулся Коля уже связанным в подвале. Он не мог пошевелить телом, похоже было на сонный паралич. Над ним стоял Абдул и аккуратно раскладывал спицы и другие пыточные инструменты. Он довольно скалился, ведь он нашел себе новые глаз и руку. Позади него, из-под коричневой ширмы, от которой шел холодок, просачивалась кровь. Коля хотел ему объяснить, что его глаз будет болтаться в глазнице, и что руки у него тоже не по размеру, но не мог сказать ни слова, а Абдул все приближался и приближался, и спица была все ближе и ближе к глазу. Коля предчувствовал, как что-то вот-то войдет в глаз, и ждал этого, все тело тряслось, в голове стучало, время тянулось так медленно, как это возможно, и…
Резкая боль. Коля вновь очнулся, вскочил и заорал уже в совсем другом месте, весь в липком холодном поту. Едва отдышавшись, он пока не мог поверить, что проснулся, сон был слишком реальным. Коля ткнул себя в оба глаза, вышло больно, но спицей, наверное, было бы больнее. Проверил руки. Перещупал все зубы. Пошевелил языком – все было на месте.
Он свалился обратно на красные подушки и посмотрел вокруг. Красное одеяло, красная простыня, красный свет, проходящий через красный балдахин, окрашенное светом красное тело. Он чувствовал, что тихонько покачивается, как на волнах, но вот его аккуратно опустили, и шторы балдахина открылись.
В палатке появилось новое лицо: чёрные усы, сливающиеся с бородой вокруг рта, смуглая кожа, смольные брови и высокий лоб:
– О, дорогой, принц, хорошо ли вы себя чувствуете? – сказал человек и улыбнулся, – Вы, наверное, голодны, о, мой господин.
– А где я?
– Сначала мы хорошо перекусим, а потом я все расскажу.
В шатёр внесли блюда:
– Шашлык, машлык, плов, ммм, вкусно, ньям-ньям, не пожалеете, угощайтесь, не стесняйтесь, кушайте! – местный кулинар представил свои блюда и удалился.
Тарелки ушли и Коля с гостем остались вдвоём.
– Как я здесь оказался? Я был в Городе, а потом проснулся тут.
– Принц, я вас спас и теперь везу в гарем к моему отцу, хану.
– В гарем?
– Да, это очень почетная должность, не волнуйтесь, при вашей женственной красоте вы сможете занять почетное место в гареме отца, о, мой принц.
– Но я не гей!
– О, принц, не переживайте, в гареме есть также и девушки, вы сможете найти себе кого-нибудь по душе.
– Но это негуманно, вы меня принуждаете!
– Извините, принц, но таков закон, я вас спас от смерти, я за вас заплатил золотом, и теперь вы в моей собственности.
– От чего вы меня спасли? Я был в кафе, пил чай.
– Вы были в кафе, связанные, отравленные той хитрой ведьмой. Она торгует с нами, продает нам части тел, у жителей Города очень нежное мясо, – пояснил сын хана побледневшему Коле, – но не волнуйтесь, у вас в тарелке была обычная курица. Так вот, когда я спускался в подвал, чтобы осмотреть товар, которым торгует ведьма, то увидел вас и понял, что такая красота не должна умереть от рук такого невежественного варвара, не понимающего истинную красоту.
– Они хотели меня убить?
– Они хотели вас разделать и продать на мясо.
«Так сон оказался не просто глупым кошмаром, это все было реально, а… хм, надо узнать, как его зовут».
– А как вас зовут?
– Улугбек.
– А меня – Коля.
Улугбек меня спас, но теперь я стану частью гарема.
Пережив ворох травмирующих событий, Коля чувствовал себя ослабленно, поэтому, не смотря на внутреннее желание бунтовать, он не сопротивлялся той заботе о себе, которую проявляли люди из отряда Улугбека.
Это были люди с грубой внешностью и не менее грубыми руками. Они регулярно проверяли его самочувствие, проводили обмывания, кормили, лечили, устраивали песнопения и особые ритуалы в его честь. Особое впечатление на юношу производил обряд, когда они подвешивали над кроватью крохотные косточки убитых птиц, чтобы их пение успокаивало душу, когда Николай спит. Первое время это «пение», скорее, мешало уснуть, но пара бессонных ночей помогла Коле привыкнуть к новой колыбельной.
Кочевники были молчаливы с пленником, к тому же никто, кроме Улугбека, не знал языка Города. Сперва «принц» обращался к нему, только если у него были вопросы или просьбы, но, спустя пару дней немой заботы, он начал искать поводы переброситься хотя бы парой слов с новым другом, и не упускал возможностей поговорить, если они появлялись.
