Купава Огинская
Обрученная
– Таких, как я, – подтвердил он.
Гарс согласно кивнул, добавив:
– Селина была важна для храмовников, оттиск ее силы есть в храме, и он не совпадает с твоим. Не после такой основательной перестройки. Я видел Селину достаточно близко всего раз, и этого было достаточно, чтобы понять, что ты не она.
– И что, может это последствия обряда? – да, я не спешила сдаваться без борьбы. Да и кто бы на моем месте спешил?
– Обряд мог выжечь всю твою магию, но не перестроить потоки. Твоя искра теперь сияет иначе, – очень предупредительный Вэйд с готовностью давил мою упертость.
– И что теперь будет?
– Для начала, ты все нам расскажешь, – снова Гарс, – и мы решим, что делать дальше.
Нет, все же не от поездки меня мутило, а от сложившейся ситуации. Точно, от нее.
И я, разумеется, упрямо молчала. В основном из-за того, что понятия не имела, с чего бы начать рассказ, но и немного от того, что не хотела его вообще начинать.
– Не хочешь по-хорошему, твое право, – постановил Вэйд, а потом возмутительно спокойным голосом сообщил непонятное, – ты слышишь мой голос. Ты будешь говорить.
– Может, не стоит? – голос Гарса доносился словно издалека, в ушах странно зазвенело, но звон быстро уходил, оставляя после себя только какую-то скованность в мыслях. Словно стальной обруч на мозг одели, не больно, но неприятно. – Все же твоя невеста.
– Именно поэтому я должен знать все, – огрызнулся Вэйд, устало вздохнув, – мне это недоразумение в жены брать.
– Я не недоразумение! – возмутиться удалось с заминкой, просто смысл его слов не сразу до меня дошел.
– Так докажи это, – велел Вэйд, задавая первый вопрос, – твое настоящее имя?
Вот вас когда-нибудь предавало ваше собственное тело? И меня нет. Мое тело меня никогда не предавало, зато тело Селины с удовольствием это сделало при первой же подвернувшейся возможности.
Стоило Вэйду только задать вопрос, как я с удовольствием на него отвечала. Как звали? Снежана. Сколько лет было? Почти двадцать один (в этот момент Гарс как-то странно хмыкнул). Где жила? Таких городов нет на картах этого мира. Что ощутила при пробуждении в этом теле? Да охренела, если честно…
Я выложила им все, что знала и даже то, о чем лишь догадывалась.
И спустя час, обессиленная и несчастная, с трудом сдерживающая тошноту и слезы, сдавленно попросила:
– Карету остановите, пожалуйста.
Вэйд не хотел, но Гарс, правильно оценивший мой бледный вид, трижды стукнул в стену кулаком.
Мы остановились, и я, с трудом распахнув дверцу, чуть не вывалилась на мостовую, но повисла на руке женишка, вовремя успевшего меня перехватить, и жадно глотая воздух, затравленно огляделась.
Не знаю везде ли так, или нам просто повезло остановиться в таком месте, но широкая улица и недлинный мост, у начала которого мы встали, были приятно безлюдны.
Я смогла спокойно выбраться из кареты, проигнорировав протянутую руку, и уже у перил моста, все еще ощущая, как завтрак неспокойно шевелится в животе, расплакаться.
Он просто спросил, и я рассказала. Рассказала все, начиная с самого счастливого дня в своей жизни – мне исполнилось семь, и бабушка подарила мне котенка. Маленького, черного, с огромными ушами и уже тогда наглыми глазами неопределенного цвета. Со временем глаза стали желтыми, но остались все такими же наглыми. И заканчивая воспоминанием о том, как отец, лицо которого я уже едва ли могла вспомнить, променял нас с мамой на другую семью. Основные моменты моей жизни теперь были им хорошо известны. Включая самую эпичную, но бездарно провалившуюся попытку списать на экзамене, или экстремальные попытки ходить на кулинарные курсы, или не самую удачу попытку покрасить волосы в синий цвет… и еще кучу позорных или просто стыдных попыток моей косячной жизни.
Подозреваю, многое они так и не смогли понять, хотя уточняющих вопросов не задавали.
Последний вопрос касался как раз моего сюда переселения, и рассказать мне больше было нечего. Мне самой требовались ответы и объяснения, которых никто не спешил давать.
– Приятного, конечно, мало, – облокотившись о перила, рядом со мной встал Гарс, глядя на вялый водный поток под нами.
– Вообще ничего приятного, – прошептала я, быстро вытирая рукавом рубашки непрошенные слезы. Не хотела же плакать.
– Не спорю, – усмехнулся он, – но теперь мы знаем, что ты миленькая.
– Это я-то миленькая?! – от возмущения слезы полились в три раза активнее, что Гарса очень развеселило.
– Я не все понял из твоего рассказала, но именно такое впечатление у меня о тебе сложилось. Немного странная, но вполне милая. Вэйду повезло.
– Чем это повезло? – Носовой платок, протянутый уверенной рукой, я приняла и тут же высморкалась, чем совершенно не смутила Гарса. В его глазах я как была миленькой, так и осталась.
– Я не был знакомы с Селиной лично, это правда, но имел неудовольствие видеть ее в городе, – Гарс чуть нахмурился, вспоминая те неприятные мгновения, – такая юная и такая ядовитая…
– И совсем не миленькая, что ли?
– Представь себе, – кивнул он, после чего неожиданно громко позвал, – Вэйд, тут твоя невеста плачет, не хочешь ее утешить?
– Я ее только что допрашивал, – раздалось от кареты, – не думаю, что мое общество – именно то, что ей сейчас нужно.
Я активно закивала, подтверждая его слова. Женишок у меня, конечно, тот еще страх, но хотя бы сообразительный.
– Ну и как долго мы тут стоять будем? – недовольный Гарс осмотрел безлюдную улицу. Странно, все-таки, что тут никто не ходит. – Скоро селайа поплывет, а я еще после прошлого раза слух полностью не восстановил.
– Се… чего?
– Селайа, – повторил он, – рыба такая. У них на этой неделе период миграции. Каждый год в одно и то же время эта дрянь здесь проплывает. И звенит просто ужасно. Давно бы уже пора заслоны установить, но императрица нам досталась жалостливая и не очень… дальновидная. Запрещает хоть что-нибудь с ними делать. Единственная радость – они изумительно вкусные.
Я по-новому взглянула на закрытые магазинчики, на плотно прикрытые ставни домов, поднимавшихся над нами на высоту до четырех этажей, на совершенно пустую улицу…
И на кучера, нервно ерзавшего на облучке.
– Валим отсюда, – решила я, первой бросившись к карете. Оно мне надо, оглохнуть в самом расцвете лет?
К большому двухэтажному дому без двора и сада, как это было у четы Эллэри, мы подъехали спустя каких-то десять минут, что вызвало у меня вполне закономерные подозрения – а не катали ли меня по городу, посчитав, что гнетущая обстановка кареты как нельзя лучше подойдет для допроса?
Уж очень быстро мы добрались до дома Вэйда после того, как я ответила на все вопросы, на какие смогла.
Темный, высокий и величественный, выделяющийся своей мрачной красотой на фоне светлых, каких-то праздничных домов по соседству, увитых виноградом и незнакомыми мне, но очень интересными цветками, снаружи он казался очень интересным.
А внутри… я как-то сразу поняла, что допрос можно было бы проводить и здесь.
Все оттенки темного, разбавленные кое-где золотым. Очень красиво, я бы даже сказала изысканно, но как же все-таки депрессивно.
Темные деревянные панели. Тканевые обои угольно-серые, вышитые черной шелковой нитью. В эту угнетающую мрачноту очень гармонично вписывался мой угрюмый женишок.
А я вот нет. Я же, блин, миленькая!
Зачем меня сюда?
Глава 2
Джая Шад – умница, красавица и племянница моего ужаса, была просто удивительно похожа на своего дядю… и в то же время непохожа.
Темные волосы, темные глаза, правильные черты нежного лица и легкая, можно сказать аристократическая бледность, на фоне которой тонкие синеватые нити вен на запястье выглядели просто завораживающе. И все же, в лице ее была приятная, едва заметная мягкость, которой не хватало Вэйду, именно эта деталь так разительно их отличала.
Джая выглядела как настоящая леди, хотя воспитание ее об этом и не говорило.
– И что, она действительно ничего не помнит? – ураган из шуршащих юбок, синей ткани и белых кружев ворвался к мою новую, совсем неуютную комнату, когда Гарс, выгнав слуг, затащивших на второй этаж два неподъемных кожаных сундука с вещами и один саквояж со всякими мелочами, решил не терять времени даром и для начала взять у меня кровь.
– Все необходимое у меня с собой, – заверил он, разворачивая на круглом столике темного дерева патронташ, в гнездах которого ютились какие-то скляночки, подозрительный сверток и целых три стеклянных шприца разных размеров. Набор с иглами, разумеется, также имелся.
Я еще была не готова расставаться со своей родной кровью, о чем сразу же и заявила.
Гарса моя несговорчивость опечалила, но от идеи немного обескровить «вредную девицу» не отвернула. В итоге, Джая со своим в высшей степени нетактичным вопросом ворвалась в комнату как раз в тот момент, когда мы кружили вокруг кушетки. Отравитель со шприцем в руках, я с подушкой…
Вэйд, отказавшийся спасать меня и помогать своему другу, просто наблюдал за нами, привалившись к стене и сложив руки на груди. Развлекался, стало быть.
– Чего? – я случайно отвлеклась на ввалившуюся в комнату леди и пропустила момент, когда Гарс кинулся ко мне.
А он пропустил подушку. Хорошенько впечатав свое мягкое орудие в его рожу, я воспользовалась ситуацией и бросилась к двери.
Джая, шокированная увиденным, послушно отшатнулась в сторону, давая мне сбежать. Слуги, принесшие ей столь замечательную сплетню о моей амнезичности, видимо, не уточнили, что Селина теперь не только ничего не помнит, но еще и очень агрессивна. Хотя, откуда бы им об этом знать?
Уже на лестнице меня настиг гневный рев Отравителя:
– Селина! – А потом не так стеносторясательно, но тоже очень зло: – Почему ты ее не задержал?!
Я притормозила, желая услышать ответ Вэйда. И не зря притормозила, потому что услышала и поняла, что жених мой не только отмороженный, он еще и вредный.
– Зачем бы мне прерывать ваши развлечения? – говорил Вэйд негромко, но я его, все же, услышала. – Мне интересно, кто из вас сдастся первый.
– Я не сдамся! – рявкнул Гарс, на что получил совершенно спокойный ответ:
– Она тоже не планирует.
– А что здесь вообще происходит? – Джая, как человек, довольно часто гостивший в этом доме, была уверена, что ее уже ничем не удивишь. А потом в ее жизни появилась я…
– Мне нужна кровь Селины! – прорычал Гарс, и я услышала его быстрые шаги: – И я ее добуду!
Не знаю, что меня бесило в данной ситуации больше: то, что из меня собирались кровь выкачивать, или то, что Вэйд не спешил заступаться за свою невесту.
Нет, я успела, конечно, узнать, что ему от будущей жены только наследник нужен, что с Селиной у них были очень напряженные отношения, и, вообще, он меня допрашивал… Но мог бы, вообще-то, и сострадание проявить.
А вместо того, чтобы отсиживаться за широкой спиной, чувствуя себя в полной безопасности, мне приходилось прятаться в кладовой, расположенной на первом этаже. Напугав девушку, высунувшуюся на шум из-за одной из дверей. Вместе с ней в неширокий коридор выплыли вкуснейшие запахи яблок, хлеба и чего-то еще. Очень нежного и сладкого.
Потому пряталась я, нервно сглатывая слюну, а в кладовке страдала от того, что не додумалась на кухне спрятаться. Там же еда, а я, как назло, за завтраком почти не поела, и обед, судя по всему, мы пропустили, и вообще, тощее тельце Селины нуждалось в еде.
В еде, но никак не в ненужном внимании нашедшего мой схрон Вэйда.
– И долго ты будешь тут сидеть? – спокойно спросил он. Заявился женишок аккурат к тому моменту, как я и сама начала задаваться этим вопросом.
– Пока ваш психованный друг отсюда не свалит, – честно призналась я, – я могу в него плюнуть, но кровью не поделюсь…
– Ну хоть плюнь, – раздраженно попросили из-за спины Вэйда.
Я с ужасом посмотрела на этого предателя, который меня для Гарса нашел, и попыталась забиться подальше в угол, за стеллаж со всякой убирательной атрибутикой. Тут находились какие-то пористые и стальные мочалки, полотенца, перьевые… пипидастры. А еще бутыли с мутными, нежно-синими и прозрачными жидкостями. И я.
– Прекрати, – велел Вэйд, – Ганэш сегодня больше не будет тебя пугать.
– А только сегодня?
– На большее не рассчитывай. – нахмурился Гарс, выглядывая из-за плеча моего ужаса. И куда только все улыбочки делись? – Твой случай невероятен, скажи спасибо, что ты невеста Вэйда. Иначе я бы просто забрал тебя себе.
– Запер в какой-нибудь лаборатории и круглыми сутками исследовал, – закончила за него я. Подумала немножко и решила, что мне действительно повезло с женихом. Какие же замечательные они – люди, лишенные исследовательского азарта.
Забыв о том, что я совсем недавно на Вэйда злилась, уверенно потопала к нему, на всякий случай даже за рукав его ухватилась.
Просто казалось мне, что так будет безопаснее, что к Вэйду Гарс не сунется и меня точно сегодня на опыты не пустят.
– И что это значит? – спокойно спросил женишок со странным выражением лица глядя на то, как я комкаю в пальцах рукав его кителя.
– Я требую политического убежища, – проговорила я, враждебно поглядывая на Отравителя, – и чтобы меня покормили…
– Ладно, теперь я верю, что она действительно потеряла память, – раздалось восторженное из-за спин темных личностей, – Селина, которую я знала, ни за что на свете не стала бы так себя вести!
То, что зря высунулась, Джая поняла ровно десять минут спустя, когда недовольный Гарс и подозрительно спокойный Вэйд передали меня на ее попечение.
– Ну что, – несчастная не знала, как ко мне подступиться, что сделать и как дальше быть. Не учили ее общаться с амнезичками. Вот музицировать учили, вышивать учили, поддерживать непринужденную беседу тоже учили, а что делать с такими как я – нет.
Медленно, с опаской она приблизилась ко мне, неуверенно потрогала выбившуюся из растрепанной косы прядь, заправив ее мне за ухо, разгладила рубашку на плечах и застыла, не зная, что делать дальше.
Джая была выше меня на полголовы, тоньше в кости и, наверное, даже красивее… И что-то мне подсказывало, что раньше, когда Селина еще была собой, эти две барышни враждовали. Сейчас же племянница моего женишка просто не знала, как со мной быть.
К счастью, я могла ей с этим помочь:
– Если ты скажешь, где здесь можно разжиться едой, я буду очень благодарна.
– Ты голодна? – искренне удивилось это воздушное видение, юбки зашуршали, когда она неуверенно оглянулась на ту самую дверь, из-за которой доносились дивные ароматы. – Я могу приказать, чтобы нам накрыли…
– А нельзя просто быстренько устроить набег на кухню, разграбить ее и сбежать в неизвестном направлении? – жалобно протянула я, с ужасом представляя, как мне еще с полчаса придется ждать, пока нам будут обустраивать место для перекуса. Еще, небось, ограничатся нарезанными фруктами и стаканчиком чуть сладкой воды. Леди в этом жутком мире питались не как птички, нет, скорее как бабочки или пчелки. Вливали в себя сахарную воду, заталкивали сахарные фрукты и почти не смотрели на мясо. Кусочек рыбки или птички, над которым хочется поплакать, потому что наесться им невозможно, и никаких парнокопытных в тарелке. Даже маленького кусочка. Даже просто понюхать.
В доме моих родственничков все работники ножа и поварешки успели привыкнуть, что в любое время дня на кухню может нагрянуть голодное чудовище в моем лице. К этому же предстояло привыкнуть и местным обитателям, потому что изменять своим привычкам и любви к вкусной еде я не собиралась.
Особенно, если учесть, как сильно некоторые личности хотели меня обескровить…
***
Работники в доме Вэйда мужественно сносили внезапное появление меня в их жизни. Не косились и не напрягались, когда я появлялась рядом, как это было в доме четы Эллери, и разговоры при моем приближении затихали лишь в первый день, когда все обсуждали внезапное появление в их мирной, размеренной жизни новой мордашки.
За следующие же два дня я узнала о городе, в котором оказалась, больше, чем за прошедшие три недели в доме родственников Селины.
Если раньше мне было известно лишь то, что живу я нынче в Светлой империи, к тому же в самой столице – Даатаре, то после нескольких моих дружелюбных улыбочек суровой кухарке, мне выдали всю нужную информацию.
И о том, что император уже совсем плох, и о том, что цены поднимаются, а комендантский час, введенный после того, как в городской черте были замечены адепты культа Изначальной Тьмы, и убито несколько жриц (одной из которых и была Селина, но об этом тут, кажется, не знали), так и не надумали до сих пор снять. Но самой главной темой, разумеется, была Большая ярмарка, до которой оставалась еще две недели, и которую все ждали с огромным нетерпением.
Я тоже ее ждала, втайне надеясь, что мне позволят хоть на часок выйти в город. Найан – главная кухарка и просто очень суровая, но располагающая к себе женщина, согласилась взять меня с собой… при условии, что разрешение хозяина дома я получу.
И вот тут начиналось самое тяжелое. Возвращения Гарса с его шприцами и ампулами я ожидала с опасением, зато Вэйда, пропадавшего с утра до вечера где-то там, в городе, по своим очень важным делам, теперь ждать с нетерпением.
Пока он измывался над собой и своими людьми, вкалывая сутки напролет, я сидела взаперти, все больше шокируя Джаю своим неадекватным поведением.
И если посиделки в компании поварихи и ее разговорчивой помощницы племяшка еще как-то могла принять, то мои ночные набеги на кухню ее искренне поражали. Не могла Джая понять, как можно есть ночью, ее это просто приводило в ужас.
А мне было нормально. И в первую ночь, когда мучаясь от бессонницы, я воровато спустилась на первый этаж, замирая от каждого шороха и долго не решаясь открыть дверь на кухню, чтобы сделать себе чай, было нормально. И совсем нормально мне было на вторую ночь, когда немного осмелев, я не только включила свет, закипятила чайник на странной плите, разогревающейся при помощи кристаллов, но и отрезала себе кусок пирога, оставшегося еще с ужина. Ужина, который я уже привычно провела в компании Джаи, так как Вэйд домой возвращался глубокой ночью, что сначала лично меня полностью устраивало, до того, как я решила отпроситься у него в город на ярмарку. После – начало раздражать.
Женишок мой был неуловим. Завтракала, обедала и ужинала я с Джаей, чай между приемами пищи пила с Найан и Тавией – ее помощницей, а все свободное от сплетен и еды время проводила в библиотеке.
Как не уставал повторять наш декан: «Все ответы на свои вопросы вы найдете в книгах», вот я и искала, страдая от необходимости, но невозможности поговорить с Вэйдом.
На четвертый день, когда Гарс явился за моей кровью в гордом одиночестве, я совсем утратила надежду застать Вэйда до того самого знаменательного дня… и как же велико было мое удивление, когда я столкнулась с ним в первом часу ночи. На кухне.
Это была, пожалуй, самая внезапная встреча в моей жизни. Я в ночной сорочке, растрепанная и с перемазанными мукой руками, и он уставший, помятый, с развязанным шейным платком, свисавшим с шеи унылой тряпочкой.
Встреча века просто.
– Спокойной ночи, – невпопад ляпнула я, все перепутав.
На плите медленно закипал чайник, первая партия пирожков доходила в печи, мой опешивший жених удивленно замер на пороге, не рискуя сунуться на кухню.
У Найан было примерно такое же выражение лица, когда она узнала, что это я по ночам на ее кухне хозяйничаю. Бедная кухарка так удивилась, что даже не стала ругаться.
Я до сих пор помнила, как обессиленно она осела на широкую дубовую лавку, стоявшую у стола, неверяще глядя на меня. Путанные объяснения, что просто не спалось, а когда мне обычно не спится, я готовлю, но не все подряд, а только пирожки по бабушкиному рецепту, не с первого раза дошли до ее сознания. Какая именно бабушка оставила мне рецепт, Найан не спрашивала. Боялась, наверное, что любительницей пирожков окажется суровая леди Хэвенхил, и тогда весь тот привычный и надежный мир, что окружал ее, просто рухнет.
Зато мне позволили совершенно законно успокаивать свои нервы по ночам.
Два противня пирожков еженощно выходили из-под моих рук, при этом сама я съедала от силы три штучки, остальное употреблялось пришедшими работниками во время утреннего чаепития, пока я еще крепко спала, Джая только собиралась просыпаться, а Вэйд уже сидел где-то в своем кабинете и работал.
И вот, забрел этот ненормальный трудоголик на кухню, судя по одежде, только вернувшись домой, и застал меня за таким постыдным занятием.
Леди, вроде как, не полагалось готовить. Впрочем, ничего удивительного в этом и не было, наверное. Зачем им уметь готовить, если они почти не едят?
А меня поймали на горяченьком… Правда на горяченьком, пирожки уже пора было выгребать из печи, а я застыла напуганным зайцем и не знала, что мне делать.
– Ясной ночи, – поправил Вэйд, медленно, вдумчиво разглядывая меня. Начиная с босых ног и нервно поджатых пальчиков, и до растрепанной косы, которую я не расплетала даже перед сном.
Еще вчера утром, притомившись любоваться моей косой, Джая лично взялась учить меня делать простейшие прически. Она не пользовалась чужой помощью, собираясь по утрам, и была мастерицей на все руки.
А у меня и в лучшие-то времена руки росли не из того места, к которому их обычно крепила природа, и естественно, повторить за ней я ничего не могла, потому Джае пришлось на время отступить, хотя по глазам ее было понятно, что она не сдастся.
Ну, а пока Вэйду приходилось любоваться единственной прической, которую я умела сооружать из волос – косой.
– Ясной, – не стала спорить я, чувствуя себя просто запредельно неловко, – а что вы здесь делаете?
Вопрос мой вызвал легкую, кривоватую улыбку:
– На запах пришел.
– То есть, раньше вы еще позже возвращались, – ужаснулась я, прекрасно помня, что и вчера, и позавчера тоже душила дом ароматами пирожков и ягод. И вот не заглядывал он раньше на запашок…
– Это не первый раз? – устало удивился этот помятый ужас, перешагнув порог.
– Нервы успокаиваю, – скромно призналась я, следя за тем, как он тяжело опустился на скамью, как лениво оглядел кухню и остановил свой взгляд на мне.
Лучше бы и дальше кухню разглядывал, она у него хорошая, уютная, просторная, неожиданно светлая, совсем не вписывающаяся в темный, гнетущий интерьер дома. Даже моя комната была мрачной и неуютной, а тут было так хорошо…
– Кажется, у тебя сейчас что-то сгорит, – тактично заметил Вэйд, покосившись на печь.
Небольшая, ладненькая, установленная под плитой, она чем-то была похожа на привычную мне духовку, но здесь звалась печью. И она совершенно бессовестно подпаливала мои пирожки.
– Ой! – бросившись спасать свои сокровища, я как-то совсем позабыла о том, что у моих метаний есть зритель. Сидел он тихонько, взглядом не давил и ничем не мешал, а у меня же пирожки… подгорали.
К печи бросилась без полотенца или хоть какой-нибудь тряпки, заслонку открыла легко, а вот за противень когда схватилась, обожглась хорошо, аж слезы на глазах выступили. И я, тихо ругаясь, тут же метнулась к столу, на котором оставила прихватку, лично Найан сшитую.
Вэйд сидел и смотрел, пока я вытаскивала свое творение из печи, даже не вздрогнул, когда опустила противень с грохотом на стол, тут же взявшись за новую порцию уже слепленных пирожков, и яростно затолкала их в печь, с лязгом закрыв заслонку.
Поднялся он только, когда, бросив прихватку на стол, я застыла посреди кухни, разглядывая обожженную ладонь и жалобно морщась. Сначала снял чайник, крышечка которого гневно позвякивала, теснимая густым белым паром выкипающей воды, потом подошел ко мне.
– Покажи руку, – велел Вэйд и, не дожидаясь хоть какой-то реакции с моей стороны, обхватил запястье теплыми пальцами. Потянул на себя.
Я не сопротивлялась, не пришло мне в голову, что можно вырвать руку и отойти. Хотя бы просто попросить меня не трогать, и не потому что прикосновение было неприятным, просто… тяжело было стоять рядом с ним. Вблизи от Вэйда веяло чем-то очень мужским – силой, должно быть, и властью. Просто нестерпимо хотелось встать по стойке смирно и ждать указаний, вот я и стояла, завороженно глядя, как чужие пальцы уверенно сжимают мою кисть.
А указаний как раз таки и не было. Меня просто молча потащили к раковине, где долго и вдумчиво топили мою обожженную руку в холодной воде, вместе со своей. И вот непонятно было, зачем он продолжает меня держать, я ж не глупая, ладонь не уберу, она же, наконец-то, болеть перестала.
Сразу же после водных процедур меня насильно усадили за стол и под совершенно ошалевшим взглядом полезли в один из нижних ящичков шкафчика сделанного из неокрашенной древесины. На свет были извлечены небольшая баночка, полная полупрозрачной, очень пахучей и похожей на гель массы, и тканевые бинты.
На то, как сидящий передо мной на корточках страх и ужас бережно намазывает мою руку этим прекрасным гелем (который просто волшебно охлаждал и, если верить скупым словам Вэйда, быстро заживлял), а потом и осторожно забинтовывает мою руку, я смотрела пришибленным сусликом, вжимая голову в плечи и неприлично на него таращась.
– Так, значит, ты умеешь готовить, – постановил женишок, прекратив возиться с моим ожогом.
– Не так, чтобы прямо умею, – засмущалась моя скромность, – но пирожки пеку хорошо.
Вэйд хмыкнул, впечатленный моим чистосердечным признанием, а мне бы, наверное, стоило промолчать, тогда бы он ушел, оставив меня в покое, но мне было неловко в его присутствии, и я просто не смогла не накосячить:
– Чаю хххотите?
И самое ужасное, пожалуй, заключалось в том, что чаю он хотел, и даже сам взялся его делать, велев мне сидеть на месте:
– Обваришься, – пригрозил Вэйд, выразительно покосившись на обожженную руку. Можно подумать, я чайник на себя собиралась выливать.
Но ничего не говорю, сижу, молчу, смиренно слежу за тем, как женишок, сбросив китель и шейный платок на скамью, уверенно роется в шкафчиках, вытаскивая чашки, жестяную коробку с чайным составом, фарфоровый чайничек и даже сахарницу, которую Найан никогда не оставляла на столе перед уходом домой.
– А вы часто ночью возвращаетесь, да? – не выдержала я, когда передо мной поставили полную чашку ароматного чая.
– Бывает, – признался он неохотно, присаживаясь напротив. Противень с пирожками стояло достаточно далеко от нас, и когда я попыталась встать, чтобы его пододвинуть, была прибита к месту властным:
– Сидеть.
Пирожки тоже подтаскивал Вэйд, с совершенно невозмутимой рожей.
– Угощайтесь.
Угощаться ужас не спешил, подозрительно глядя на меня.
– Что?
– Только после тебя, – сообщил он, скрестив руки на груди.
И это меня очень возмутило:
– Они не отравлены!
– Не сомневаюсь, – усмехнулся Вэйд, – куда больше меня интересует, насколько они съедобны.
Пирожок схватила, не глядя, и показательно отхватила от него почти половину, чтобы в следующее мгновение совершенно неприлично выплюнуть откушенное и хватать обожженным ртом воздух.
Стакан холодной воды мне тоже поднес Вэйд. С самым скорбным выражением лица, которое я когда-либо видела.
– Что?
– Пытаюсь понять, так ли мне нужен ребенок от леди, склонной к членовредительству.
– Слушайте, если вы готовы были ради ребенка тяжелый характер Селины терпеть, то и это как-нибудь переживете, – огрызнулась я, чувствуя, как после стакана холодной воды язык уже не горит, только обиженно ноет.
Но ведь это просто возмутительно! Понять он пытается… моя б воля, я бы сама за него не пошла, но куда мне еще идти, если не замуж? В жрицы?
Мысль эта с каждой секундой становилась все заманчивее.
Вэйд поморщился. Напоминание о той Селине были ему искренне неприятны, и это было отчего-то очень забавно. А я никак не могла уняться:
– И вот, кстати, зачем вы вообще решили на ней жениться, если она вам так глубоко неприятна? И не надо хмуриться, на вопрос ответьте!
– Мне нужна была жена с даром, я ее нашел, – равнодушно пожал плечами он, осторожно вытягивая один из пирожков, приятно румяный, очень аппетитный на вид. Разломил, рассматривая начинку, – все остальное несущественно.
– Да вы же ее терпеть не можете, по-вашему, это несущественно? – Вэйд не ответил, продолжая разглядывать пирожок: – Вишня это, чего вы высматриваете.
– Не думаю, что теперь это важно, – откусил кусочек пирожка, осторожно так, с сомнением, и вдумчиво взялся пережевывать.
– Почему не важно?
– Ее место заняла ты.
– Иии?
– И ты хотя бы не раздражаешь.
Комплимент. Нет, комплиментище просто. Зато теперь понятно, что Селина его недолюбливала вполне обосновано.
– А зачем нужна жена именно с даром?
Примеряясь для нового укуса, он нехотя признался:
– Я полукровка, и для того, чтобы мои дети унаследовали как можно меньше от вэлари, нужна жена с искрой. Обычная мий-асэ не подойдет. Нужна жрица, – тяжелый, оценивающий взгляд, брошенный на меня, и самодовольное, – и я ее нашел.
– То есть, вы наполовину темный…
– На четверть.
Какая прелесть, я невеста темного. Самого настоящего темного, хоть и полукровки. Невеста. Я.
– Теперь хоть понятно, почему вы такой жуткий. – Мое чистосердечное признание вызвало странную реакцию. Прекратив жевать, Вэйд неодобрительно смотрел на меня. – Кушайте-кушайте, может, подобреете.
– Жуткий, значит, – мрачно повторил он, – Ганэш уже несколько дней добивается разрешения с тобой увидеться, думаю, пора ему это позволить…
– Он мою кровь получил, что ему еще надо?!
– Завтра у него и спросишь, – с нехорошей улыбкой пообещал Вэйд.
– А, может, не надо? – злорадная морда ужаса утверждала, что надо. – Ну вы что, обиделись, что ли? Разве можно обижаться на правду?
– Ваша встреча неминуема, так зачем ее откладывать?
– Ну не знаю, я бы пооткладывала, мне не сложно…
